Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Цель: Истина, понимание
Страх: Обман, иллюзии
Реакция на дракона / проблему: Изучить, понять или выйти за пределы
Задача: Постижение знания, мудрости, просветления
Дар: Скептицизм, мудрость, непривязанность
Мой балл ИМГ для архетипа Мудрец __________
(максимум — 30, минимум — 6)
И Правитель, и Маг хотят контролировать реальность и менять негативные обстоятельства на позитивные.
Мудрец если и испытывает, то лишь небольшую потребность в контроле или изменении мира, его главная потребность — понять мир. Путь Мудреца — путешествие к открытию истины о себе, мире и вселенной. На высочайшем уровне этот путь ведет не только к нахождению знания, но и обретению мудрости. Именно Мудрец в нас отзывается на слова: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными».
В повседневных делах самый важный вопрос для Мудреца — «В чем истина?». Он искатель, который пытается разглядеть ее за внешними проявлениями. Врачи, психологи, все настоящие целители нуждаются в советах внутреннего или внешнего Мудреца, чтобы диагноз и лечение соответствовали проблеме пациента. Консультанты и менеджеры действуют как Мудрецы, когда определяют первопричины затруднений в компании или выявляют подлинные возможности и сильные стороны организации. Ученые — классические Мудрецы в том смысле, что вся их жизнь посвящена поиску знаний.
Пожалуй, наибольшее освобождение нам дает «момент истины», когда наша жизнь предстает перед нами без прикрас, во всех деталях, сомнения развеиваются, и мы отчетливо видим, что́ должны сделать. Например, алкоголик «достигает дна» и осознает, что для выздоровления ему требуется помощь. Или высокомерный человек понимает, что именно его эгоцентризм не позволяет ему получить любовь и близость.
Часто в моменты озарения мы убеждаемся в своей самовлюбленности и в том, насколько сильно она ограничивает жизнь и свободу.
Мудрец помогает нам отпустить сомнения, свойственные Эго, и принять глубокое, истинное знание. Встреча с этими важными истинами облагораживает и наделяет смирением.
Задача Мудреца в том, чтобы расшифровать улики и разгадать загадку, лежащую в основе бытия, — практически как в хорошем детективе. При этом не имеет значения, о каком бытии идет речь: личном, бытии другого существа или мироздания. И все же, если наш сознательный ум и Эго чрезмерно рациональны и буквальны и способны понимать лишь некоторые виды подсказок, наш внутренний Мудрец, или Провидец, столкнется с классической дилеммой многих Мудрецов, которые, подобно Кассандре, могут пророчествовать правду, но им не верят и не понимают их.
Чаще всего Мудрец изъясняется загадками (как, например, Сфинкс, Насреддин или дзен-мастера, передающие свое учение посредством неразрешимых коанов), иносказаниями (Христос и другие великие духовные учителя) или символическими образами (художники, поэты и визионеры).
Есть множество способов выразить истину, и Мудрец учится адекватному освоению каждого из них. Получая образование, мы постигаем различные методы познания: те, которые больше подходят для естественных и социальных наук, искусства и гуманитарных наук, философии и религии. В идеале мы познаем принципы работы своего сознания и понимаем, как применять способности, чтобы овладеть разными методами, а не зацикливаться на одном.
Всякий Мудрец осознает, что методология должна соответствовать задаче. Мы не познаем Бога количественными методами. Не постигаем демографические тенденции молитвами и интроспекцией. Естественные науки рассказывают о физических реалиях, но не подходят для исследования истин человеческого сердца.
Всякий Мудрец осознает, что зачастую способ исследования предопределяет его результат: ответы, которые мы находим, зависят от постановки вопросов и методов исследования. Очень непросто отследить собственную субъективность. Зачастую чем больше мы пытаемся отрицать или фильтровать ее, тем сильнее она подчиняет нас себе.
Обычно, только когда Мудрец начинает доминировать в жизни, мы осознаем, что редко, если вообще когда-либо, видим вещи такими, какие они есть. В определенной мере мы всегда остаемся запертыми в своих проекциях. Важнейший вклад психологии заключается в повышении вероятности того, что мы сможем выйти за пределы своих проекций и получить подлинный опыт.
Духовные искатели усердно вырабатывают позицию бесстрастного наблюдателя, чтобы преодолеть границы Эго, прикоснуться к истине, прожить ее хотя бы немного. Захвачены ли мы учебой, духовными поисками, принимаем ли решение о том, чем заниматься в жизни дальше, — Мудрец в нас стремится к некоему объективному знанию, выходящему за пределы нашей ограниченной личной правды.
Когда мы в состоянии духовного поиска, та часть нас, которая хочет непосредственно познать абсолютную истину, часто оказывается обескуражена. Различные духовные практики, например каббала, сиддха-йога или суфизм, призывают последователей не торопиться в духовных стремлениях. Необходимо позаботиться о том, чтобы неподготовленное сознание не раскололось при встрече с экстазом, сопутствующим встрече с вечной истиной.
В медитации Мудрец — та наша часть, которая наблюдает за мыслями, чувствами, желаниями и просто свидетельствует происходящее.
Медитативные практики усиливают бесстрастную, объективную, наблюдающую часть, которая не будет захвачена даже нашими самыми острыми потребностями и проблемами.
С помощью развитого внутреннего наблюдателя мы познаем, что мы не есть наши мысли и чувства, мы не заложники своих желаний или страха. Иногда этот внутренний наблюдатель способен на несколько мгновений освободить нас от всяких чувств и мыслей, и тогда мы погружаемся в почти первородную реальность. Она лежит под той реальностью, что привычна человеческому разуму и сердцу.
Подобные практики помогают людям быть в лучшем контакте с реальностью — внешней, внутренней или космической — тем, что признают и принимают фундаментальную субъективность человеческой жизни. Мы не можем сдвинуться с места и увидеть истину за пределами себя, пока не познакомимся, прежде всего, со своими предубеждениями. Это одна из причин, по которой так сложно, если вообще возможно, быть Мудрецом в истинном смысле, если ты не отправился в путешествие, поскольку именно в путешествии мы постигаем свою идентичность и начинаем осознавать, кто мы на самом деле.
До сих пор задача путешествия заключалась в поиске субъективной истины и выражении ее в мире. Теперь же Мудрецу предстоит интегрировать все остальное.
Недавно я была гостьей радиопередачи и рассказывала об ответственности героя за то, чтобы отправиться в путешествие и найти свою истину.
В студию позвонил мужчина и сказал, что хочет обрести не «свою истину», а «Истину» — именно так, с большой буквы. Это именно то, к чему стремится Мудрец в каждом из нас. Юные и наивные Мудрецы всегда верят, что это не так уж и сложно: найти правильного наставника, правильное учение и уверовать в то, что тебе говорят. Эта убежденность сродни сентиментальной надписи на автомобильной наклейке: «Бог так сказал. Я верю в это. И точка».
И все же чем дальше заходит Мудрец в странствиях, тем более сложным становится вопрос обретения истины.
Мудрец учится смирению, для чего он должен признать свою фундаментальную субъективность. Каждый из нас — малая часть реальности, которая всегда будет больше нас. И как бы мы ни старались охватить умом целое, это недостижимо, поскольку в одиночку мы не можем увидеть всего.
| Тень | Отрезанный от мира, бесчувственный, «в башне из слоновой кости», «над всеми»; критикующее, осуждающее или высокомерное поведение |
| Зов | Замешательство, сомнения, глубинное желание найти истину |
| Первый уровень | Поиск «истины» и объективности |
| Второй уровень | Скептицизм, осознание множественности и сложности истины и того, что всякая истина относительна; принятие субъективности как фундаментального условия человеческого существования |
| Третий уровень | Проживание высшей истины; мудрость |
Уильям Перри предложил теорию поэтапного развития познавательных способностей студентов. Эта модель, включающая девять стадий, отлично подходит для того, чтобы описать развитие Мудреца. На первой и второй стадиях, согласно Перри, для человека характерен дуализм. Мы жаждем найти истину с большой буквы «И» и верим, что это возможно.
Мы исходим из того, что в дуальной вселенной одни ответы правильны, а другие ошибочны, и убеждены, что истина принадлежит тем, кого считают авторитетами. Если же в действительности они не обладают знанием или не готовы им делиться, мы осуждаем их со всей суровостью.
Если мы продолжим поиски истины, то в какой-то момент обнаружим, что эксперты не всегда соглашаются друг с другом. Мы можем усвоить это в процессе обучения, из СМИ или когда ссорятся родители, но рано или поздно большинство из нас получит это сообщение. Тогда мы начинаем хотеть, чтобы авторитеты научили нас правильно находить истины, чтобы мы могли сами понять, чья истина верная.
Достаточно быстро происходит крушение иллюзий. Это изгнание из рая в парадигме Мудреца. Мы начинаем понимать, что если эксперты расходятся во мнении, то, возможно, никакой абсолютной истины не существует вовсе. На третьей и четвертой стадиях в модели Перри начинается переход к релятивизму. Мы решаем, что правда одного столь же хороша, как и правда другого. Или же просто учимся давать авторитетам ответы, которых от нас ждут.
Если беспокойство достаточно сильно, мы можем найти некую «новую истину» и догматично следовать ей, пока не разуверимся и в ней. Например, молодые люди, утратившие веру в Бога из-за многообразия истин, могут открыть для себя политическую философию и отстаивать ее столь рьяно, как некогда — религиозные убеждения. Однако рано или поздно и эта вера тоже будет сломлена.
Если мы продолжаем расти, то в определенный момент получаем опыт подлинной революции мышления, когда понимаем, что не существует никаких абсолютов. Сложность этого открытия обратно пропорциональна тому, сколь мало людей способно отпустить веру в то, что существует единственная Истина. Если мы действительно откажемся от поисков высшей истины, то придем к принятию факта, что всякое знание контекстуально относительно. И хотя не существует абсолютно правильных ответов и процессов, на пятой стадии мы начинаем видеть, что некоторые ответы и процессы лучше других. И у нас есть возможность оценить, чем именно одни истины лучше других, — не с большой буквы «И», но в рамках текущего контекста.
На данном этапе мы понимаем, что представитель другой культуры имеет равное право видеть мир иначе, чем мы. Мы учимся оценивать литературные произведения с учетом намерения автора, жанра, культурного контекста, цели и т. д., а не просто ориентируясь на высокие стандарты «великой литературы». Мы осознаем, что все религии предлагают духовные истины, и сами решаем, что в большей степени подходит нам.
На последних этапах модели Перри, с шестого по девятый, мы сталкиваемся с необходимостью взять на себя длительные обязательства с учетом изменчивости контекста. На шестом этапе мы приходим к мысли, что ориентиром в постоянно меняющемся контексте может стать принятое нами решение. В этот момент становится очевидной необходимость выбрать направление — в обучении, работе, личной жизни или духовной сфере. При этом нам не обязательно верить, что наша учеба или работа — «самые лучшие», партнер — идеален и послан нам свыше, духовный путь — «правильный», в то время как все остальные «ошибочны». Так принимаются обязательства, учитывающие относительность: человек делает выбор, который считает правильным для себя, и не ожидает, что он будет правильным для кого-то еще. Это дает вам возможность поддержать другого, когда тот берет на себя обязательства, отличные от ваших.
На седьмом этапе мы даем исходное обязательство; на восьмом на собственном опыте проверяем, что значит быть преданным своему выбору. Иными словами, мы выясняем, каково это — учиться или работать там, где мы решили, делить жизнь с партнером или осваивать выбранный духовный путь. Разумеется, в этот момент мы можем пересмотреть свой выбор и попробовать что-то другое. Но в конечном счете мы берем на себя окончательное, твердое обязательство (девятый этап) и осознаём, что именно этим выражаем себя в изменчивом мире.
На мой взгляд, существует и финальный этап, которого нет в схеме Перри — отчасти потому, что он выходит за рамки собственно учебной деятельности. Это возвращение к поиску абсолюта в духовном и мистическом аспекте. Юнг говорит о том, что это задача второй половины жизни, а не юности. И опять же, существуют уровни истины. Поиск вечных и универсальных законов отличается от наивного поиска «Истины», поскольку зрелый ищущий обладает пониманием сложности познания чего-либо. На заключительной стадии мы учимся у величайших мудрецов и гуру самых разных традиций.
Духовный путь суфизма, к примеру, помогает осознать, что высшая истина не обязательно «далека и сложна». Она лишь кажется таковой, поскольку люди ослеплены предвзятыми представлениями о реальности. Суфии учат, что понимание относительности знания — главная задача рационального ума. Но есть шаг за пределы рациональности. Для понимания высшей истины необходимо отделиться от мыслей и чувств и наблюдать за ними, не привязываясь. Состояние непривязанности позволяет постичь, что мы не есть наши заранее заготовленные мысли (какими бы глубокими они ни казались) и не наши эмоции (какими бы прекрасными они ни были). В этом состоянии у нас нет потребности в том, чтобы вселенная была устроена определенным образом, и мы получаем опыт проживания истины. Следует отметить, что в суфизме «истина» познаваема только на опыте — она не может быть измерена или передана словами.
Идрис Шах объясняет, что интеллект — это «последовательность идей, которые поочередно захватывают ваше сознание». Соответственно, одного интеллекта недостаточно, как и недостаточно только эмоций, поскольку они неизбежно привязаны к определенному настроению или результатам. В суфийской традиции, продолжает Шах, есть уровень за пределами мыслей и эмоций: «истинный интеллект… орган восприятия и познания, присущий каждому человеческому существу». Этот истинный интеллект отвечает за мистические или трансцендентные переживания, которые позволяют на миг ощутить единство с мирозданием. Именно это единство, постигаемое всяким духовным путем, и есть любовь, соединяющая со всем сущим.
И все же Мудрец учит, что мы не достигнем этого мистического ощущения единства или высшей добродетели любви, если откажемся мыслить рационально. Действительно, сначала мы должны развить и разум, и сердце до высочайшего уровня: научиться понимать относительность истины рационально и чувственно, чтобы сохранять внутреннее безмолвие и открыться постижению новой реальности. Как ни парадоксально, но этого не произойдет до тех пор, пока мы полностью не осознаем, что невозможно знать хоть что-то наверняка. Каждый из нас погряз в своей субъективности во вселенной контекстуальной относительности. С этим осознанием мы можем отпустить себя, перестать работать над познанием и позволить истине войти в нашу жизнь как дар.
В определенный момент Мудрец перестает искать знание и получает мудрость, которая и составляет смысл его пути. В дальнейшем этот архетип учит, что мы не будем свободными до тех пор, пока не осмелимся отринуть иллюзии и привязанности и не начнем искать возможности для соединения своей воли с истиной. Мудрец никогда не борется с тем, что есть, но стремится углубить понимание того, какой может быть истина.
В пользу этого подхода убедительно высказывается Джон Хейдер в книге «Дао лидера», переключая внимание с борьбы, действий и даже трансформации на простое движение к тому, чтобы понять и жить согласно истине в любой ситуации. Эту мудрость иллюстрируют и современные учения о ментальном и эмоциональном здоровье, где придается особое значение тому, чтобы отпустить притворство и в каждый момент жизни быть предельно искренним в отношении своих надежд, страхов, уязвимости и ран. До тех пор, пока мы носим маски и пытаемся казаться больше, чем мы есть на самом деле, нам не обрести мудрости.
Сложность для Мудреца заключается не столько в доступности высшей истины, сколько в способности впустить ее в себя. Если фотоаппарат плохой, то снимок даже самого прекрасного заката вряд ли получится. Точно так же если мы не разовьем разум и сердце, если не откроем душу, то никогда не сможем постичь высшую реальность, пусть она и совсем рядом — только руку протяни. Вот почему Сократ учил «познавать самое себя». Если мы не понимаем, через какой фильтр проходит истина, то никогда не догадаемся, насколько искажаем эту истину своим собственным субъективным, но неисследованным видением.
Мы нужны друг другу, поскольку в одиночку получаем опыт лишь субъективного восприятия Вселенной. Когда архетип Воина активен в жизни, мы можем вступать в дебаты, ожесточенно спорить и даже выступать в поход на то, что отличается от нашей правды. Когда в жизни доминирует Мудрец, мы способны осознать, что нам необходимо слушать друг друга, и только так мы сможем собрать части относительных истин воедино.
Кроме того, способность постигать истину каким-либо еще способом, кроме доступных нам органов чувств, — это великий дар. Мы не можем заставить себя обрести истину, но способны тонко настраивать инструменты сознания, сердца и Души и после смиренно ждать чуда. Великие Мудрецы знают, что только чудо может дать опыт максимального переживания реальности!
Угодив в ловушку теневого Мудреца, мы не столько теряем привязанность к реальности, сколько оказываемся отрезанными от нее. Внешние и даже внутренние события ощущаются нами как что-то очень далекое. Мы можем фиксировать происходящее, но чувств по этому поводу у нас нет. Мы немы и в полном оцепенении.
Мы одержимы непривязанностью, а потому не способны брать на себя хоть сколь-нибудь длительные обязательства, касающиеся людей, проектов, идей и т. д. Иногда мы обманываем себя, полагая, что это дает нам свободу. На деле никакой свободы у нас нет: просто мы слишком боимся обязательств и подлинной связи с кем или чем бы то ни было.
Более того, теневой Мудрец одержим тем, чтобы быть идеальным и правым. Он совершенно нетерпим к обычным человеческим чувствам и уязвимости. Такой Мудрец зачастую стремится к практике аскетизма и постоянно высмеивает себя или других за любые признаки несовершенства. На самом деле никогда и ничего не бывает достаточно хорошо для него.
Теневой Мудрец настолько сконцентрирован на относительности, что вообще не в состоянии действовать. Как можно действовать, говорит он, когда невозможно знать, что истинно? В таком случае человек не может посвятить себя отношениям, потому что не понимает, подходит ли ему партнер. Не может посвятить себя работе, потому что не знает, та ли эта работа. Он склонен к цинизму, так как остро чувствует собственную неспособность знать что-либо наверняка и страдает от несовершенства жизни.
Когда теневой Мудрец активен, мы попадаем в ловушку навязчивых мыслей, пытаясь разобраться во всем рациональными методами. Если мы не в состоянии с этим разобраться, мы чувствуем себя парализованными. Поскольку большинство важных решений в жизни не могут быть приняты рациональным, эмпирическим путем, когда мы проявляем упорство в этом, теневой Мудрец может захватить нас, и мы начинаем ходить по кругу.
Теневые Мудрецы также пытаются сделать мир менее таинственным, ограничивая способы восприятия реальности. Например, в академическом мире люди, у которых доминирует теневой Мудрец, приходят в ярость при мысли о любом ненаучном подходе. Как правило, они совершенно неспособны признать собственные субъективные предубеждения в предположительно научных и рациональных доводах. Теневые Мудрецы в духовных практиках и эмоционально-ориентированных направлениях терапии могут стать антиинтеллектуальными и стремиться к мистическому эмоциональному переживанию, просто совершая уход от всего.
Теневые Мудрецы обычно стремятся контролировать знания, чтобы они не представляли угрозы. Как правило, они признают только тот способ, который соответствует их собственному стилю обучения, и, следовательно, тот, в котором они могут преуспеть. Тогда Знание (скрытое или явное) становится способом демонстрации превосходства над другими.
Их главной целью становится не достижение самой мудрости, а оценка других. Какую бы относительную истину они ни открыли, она представляется им абсолютной, и они стремятся защитить ее от посягательств. В результате формируется менталитет корпорации, где всеми возможными способами пытаются защититься от конкуренции других истин. Любой, кто предлагает альтернативную истину, оценивается как наивный, некомпетентный или опасный. Таким образом, цель смещается от поиска истины к защите собственного привилегированного положения.
Когда тень держит нас в плену, мы чувствуем холод, опустошенность, защищаемся и считаем опасными окружающих, которые видят в нас догматиков и просто зануд. Часто мы ощущаем превосходство над другими и не понимаем, почему они видят нас не так. Мы испытываем жалость к себе, когда думаем, что приносим себя в жертву ради сохранения высоких стандартов. Мы чувствуем, что защищаем священное пламя истины от тех, кто пытается его погасить.
Величайшее достижение Мудреца — свобода от привязанности и иллюзий. В той мере, в которой мы привязаны к определенным вещам и даже зависимы от них, наше сознание затуманено, и мы не способны видеть ясно. Если я чувствую, что для полного счастья мне необходим именно этот человек, то смотрю на него через линзу этой потребности. Все, что я замечаю в нем, — выполняет ли он свои обязательства по отношению ко мне или нет. Таким образом, от меня ускользают другие стороны его жизни. Более того, если этот человек уйдет, разрыв связи станет огромной трагедией.
То же самое верно и в отношении любой работы, идеи, события, привычки или образа Я, к которому мы привязаны. Если произойдет что-то, что заберет у нас объект привязанности, мы погрузимся в отчаяние и боль. Путь Мудреца в буддизме ясно показывает, что причина всякой боли и страданий — привязанности и желания. Мы страдаем, поскольку верим в необходимость определенных вещей в нашей жизни или в необходимость быть правым. Если этого не происходит, мы себя разрушаем.
Путь к развитию архетипа Мудреца лежит через научение непривязанности. Как говорит Кен Кейес в книге «Путь к высшему сознанию», необходимо усовершенствовать привязанности и зависимости так, чтобы они стали предпочтениями. Это вовсе не означает, что вы лишаетесь способности желать. Просто вы определяете желаемое как предпочтение, а не как потребность. Вы хотели бы выйти замуж за этого мужчину или жениться на этой женщине. Вы предпочитаете работать именно в этой компании. Вы хотите быть здоровым. Вам необходим определенный уровень жизни и статус.
Но, если вдруг любимый человек покинет вас, вы потеряете работу, которой так дорожите, серьезно заболеете или лишитесь привычного источника дохода, это не станет трагедией. Возможно, вы и не хотели такого исхода, но вам по силам его принять. Психиатр и теолог Джеральд Мэй в книге «Зависимость и благодать» (Addiсtion and Grace) замечает, что мы никогда не сможем полностью освободиться от зависимости, одержимости или привязанности. Всякий раз, когда мы понимаем, что не свободны, что для счастья нам нужно чем-то обладать, мы получаем возможность раскрыться «благодати». Кен Кейес подчеркивает важность «наблюдающего Я» в исцелении: поняв, какие страдания причиняют нам наши привязанности, мы сможем освободиться от них.
В той мере, в какой мы зависимы от одобрения окружающих, от достижений и любых результатов, мы не свободны и вынуждены страдать. И тогда единственно верный путь к подлинной свободе и радости — в том, чтобы передать контроль над своей жизнью некой силе, мудрой и трансцендентной. Для людей религиозных это означает, что они вверяют себя Богу. В программе «Двенадцать шагов» речь идет о передаче контроля высшей силе. В контексте психологии мы можем говорить об опоре на свою глубинную мудрость.
Это вовсе не значит, что нужно перестать чего-либо желать. Деструктивно выбирать непривязанность Мудреца, пока вы не научитесь привязанности: любить свою работу и других людей, быть ответственным и активным, стремиться реализовать свои идеи и ценности, в полную силу проживать разочарования и утраты. Попытки постичь непривязанность до того, как человек усвоит задачу Любовника по выстраиванию связей, близости, длительных обязательств, приведут лишь к оцепенению и отчаянию.
И напротив, научившись строить связи, любить и быть верным без привязанности, мы получаем свободу. Тогда мы можем любить других и не зависеть от них или их одобрения. Тогда нам не нужно удерживать людей, которые не хотят быть с нами. Тогда мы можем быть преданными своей работе без оглядки на конечный результат. И тогда мы находим собственное звучание и передаем свое видение и понимание дальше. Ведь завтра нам может открыться более глубокая истина, и придется констатировать, насколько наивно и неактуально все, что раньше казалось незыблемым.
В конечном счете мы учимся «отпускать» даже свою привязанность к страданиям. Страдание учит открываться, доверять и отпускать. Однако многие люди, как и культура в целом, все больше придерживаются точки зрения, что страдание есть добродетель, нужно быть поскромней, любые достижения — результат борьбы, а всякая радость подразумевает боль.
Как только мы перестаем бороться с жизнью, научаемся доверять ее течению, мы больше не нуждаемся в страдании. Как говорит Ширли Лутман, когда мы разрешаем себе «любить, быть любимыми и созидательными», когда отказываемся от попыток приспособиться к жизни, которая нам не подходит, и разрешаем себе жить так, чтобы чувствовать себя по-настоящему счастливыми, — тогда свобода и радость становятся естественной частью жизни.
Только так, действительно отпуская страдания в пользу радости и легкости, мы можем открыться мудрости Шута.
Представьте рядом с собой более молодого человека, который считает вас очень мудрым. Пофантазируйте, как вы познакомились и что вас привлекло в нем. Вообразите, что рассказываете или показываете ему то, что он хочет и должен знать о жизни. Осознайте, как чувствуете себя, когда находитесь в роли мудрого, опытного наставника.
Войти с помощью соц. сетей: