Глава 20
— Да вы не обращайте внимания, Александр Лукич, — управляющий опустил дочь на землю и заботливо пригладил ей волосы. — Олеся у нас любительница придумывать и рассказывать сказки. Фантазия у неё хорошая.
Девочка от такого заявления нахмурилась. А я разглядывал это чудо.
Не природная сила, как мне показалось в первый раз, когда мы встретились. Похоже на неё, но тут было нечто более глубокое. Её дар мерцал, но не как у нестабильных магов. А будто он не мог набрать нужную мощность, не хватало подпитки. Источник затухал и мирно «дремал». А затем просыпался, дергаясь как это происходит иногда во сне.
Неизвестная сила и при этом очень знакомая.
— А я люблю слушать сказки, — ответил я и обратился к Олесе: — Расскажешь ещё?
— Если пряник дадите, расскажу! — заявила девчонка.
— Олеся! — возмутился отец и густо покраснел.
Я же расхохотался. Отличная деловая хватка, не пропадет. Дешево правда, если это действительно то, о чём я подумал. Ну да всегда успеется обучить девочку экономическим реалиям.
— Договорились, — я протянул ей руку.
Она недоверчиво взглянула сначала на меня, затем вопросительно на отца. Виталь лишь махнул рукой и вздохнул. Получив это молчаливое разрешение, Олеся уверенно пожала мне руку и улыбнулась:
— Вам же про холм интересно, да?
Я кивнул. Про князя мне было не менее любопытно послушать, но девочка попала в точку, больше всего в её словах меня зацепил именно дом на холме. Ведь хотел у хозяина горы расспросить про него, да закрутился с более насущными делами.
— Ну вот тогда будешь развлекать гостей, пока они ужинают, — сказал управляющий и переступил порог. — Проходите, прошу к столу.
Мы устроились в просторном помещении, занимающим чуть ли не полдома. Тут была печь, длинный стол с лавками, насколько больших шкафов и внушительных размеров кухня. На полу уже лежал добротный тряпичный ковер, да и кастрюли сверкали начищенными боками с полок. Местные очень радушно встретили семью Реченских.
Олесю усадили на стул, подложив подушку, чтобы она была наравне с нами. Пока Виталь подавал еду, девчушка вовсю разглядывала меня, совершенно не стесняясь.
— Странный вы, — в итоге изрекла она.
— Олеся! — снова одернул её отец.
— Пусть говорит, — мягко, но настойчиво сказал я.
Каждый раз, когда он её перебивал, странная магия пропадала. К счастью, управляющий по тону понял, что это не совсем просьба, и кивнул, больше не вмешиваясь.
— Видела я вас в том доме, — заговорила она и я опять почувствовал необычный слабый дар. — С дядей рыжим и тетей. С ведьмой. Дядя вас светлостью и называл. А тетя ругалась. Что-то про камни говорила, умное. Не поняла я.
— А как ты это видела? — уточнил я.
— Я мимо того дома проходила, ну и посмотрела на него. Страшный он, — вопреки такому заявлению, Олеся хихикнула. — У меня бывает так, посмотрю на что-то и… Ну, как бы сразу много. Вроде две картинки.
— Часто видишь?
Девочка пожала плечами и, пока не видел отец, умыкнула со стола коврижку. Спрятала добычу в широкий карман передника и пояснила:
— Иногда. Оно само получается, когда стараюсь, то ничего не вижу.
— А та тетя, ну ведьма которая, как выглядела? Кто-то из жителей деревни?
— Неа, — девочка помотала головой и светлые волосы непослушно растрепались. — Я если кого не знаю, то вижу плохо. Ну вроде как понимаю, что тетя или дядя, а рассмотреть не получается.
Судя по тому, как замер Виталь с противнем в руках, он сам первый раз слышал подробности о «сказках» дочери. Но я его ошибки, то есть не дать высказаться Олесе, не повторял. Впрочем, девчушка воодушевилась моим вниманием и в наводящих вопросах больше не нуждалась. Вываливала на меня весь простодушный поток мыслей.
«Видеть» она стала, когда умерла мать. Для неё это не показалось чем-то странным. Скорее помогло тогда отвлечься от горя. Словно у девочки появился свой собственный иной мир, где всё было иначе. Не всегда хорошо, но больше она видела приятного.
Мне показалось, что она долгое время и сама думала, что всё это лишь игра воображения.
Я постарался её расспросить об ощущениях, чтобы хоть немного понять суть силы. Получалось, что Олеся видела… вероятности. Потому что не всё сбывалось. При этом сначала она чувствовала потоки, а уже потом появлялись «картинки».
Чёрт меня забери, но передо мной сидела и елозила на стуле уникальная одаренная. Маг мира! Такой же миф, как и Прядильщики. Но ничем иным это быть не могло.
С другой стороны, а не плетение ли судеб — дуальная пара этому дару?
Олеся умолкла и с любопытством смотрела на меня, будто читая мои мысли. Я же вспоминал все байки про мировую магию. И того пастуха в горах, что рассказывал нам нечто подобное. По всем обрывочным слухам выходило, что Прядильщики могли сплетать вероятности и придавать им желаемое направление, а маги мира эти вероятности видеть…
Всё таки, можно сказать предсказатели. Но не совсем. Мировые потоки стабильны, но способны измениться. Так что увиденное могло никогда не произойти. А отслеживать все вероятности и расплетать их… У меня от одной мысли голова пошла кругом.
Я обратился к своим источникам, ядру сил, которые тоже были переплетены. В попытке отыскать там нечто такое же странное, как ощущал от Олеси.
Полыхал свет, недавно обретший крепкую оболочку. Пульсировали тени, требуя себе такую же. Стихии кружили едва ощутимыми волнами, силы смешивались и разобрать, есть ли что-то под ними, было невозможно. Я старался пробраться через их пелену, но тщетно.
Та пара, за развитие которой я взялся, не давала проникнуть дальше.
Девочка, выговорившись, начала зевать и Виталь отнес её спать. Когда он вернулся, то первым делом спросил меня:
— Что же, Александр Лукич, получается? Олеська и правда пророчица? Или как это называется правильно-то?
— Нет, Виталь Борисович. Не пророчица и не предсказательница. Дар у вашей дочери есть, редкий и удивительный. Ему развиваться ещё долго… Но я бы уже прислушивался к тому, что она говорит. С должным вниманием и уважением. Но с осторожностью, всё же она пока ребенок.
Вполне возможно, что сообразив, какой рычаг управления в её руках, начнет потихоньку манипулировать окружающими, чтобы добиться своего. Не со зла, а чисто по-детски. Ведь у детей это умение врожденное — находить уйму способов получить желаемое. В этом их фантазия как раз таки неиссякаемая.
Управляющий меня понял правильно.
Как и староста, которого я попросил помалкивать об одаренной. Евдоким Пахомович всё это время слушал с неприкрытым удивлением, но тоже сообразил, что о подобном лучше не распространяться.
Озадачила меня эта белобрысая девчушка. Нас всех.
Решив обязательно добыть всю возможную информацию о мировой магии, я поблагодарил за гостеприимство и засобирался. Ужин был хорош и придал мне энергии для главного дела этой ночи.
Купец наверняка уже заждался. Невоспитанно будет опаздывать, хотя можно было потомить его ещё одну ночь. Но тут была вероятность, что Дробынин позабудет детали, да и может решить защитой себя обеспечить более серьезной.
Гаргулью я оставил в деревне. Как бы мне ни хотелось взять её с собой, но за свою безопасность я переживал меньше, чем за сохранность этого места и людей. У меня было много козырей, как в перстне, так и в накопителях. А вот у местных не особо.
Как бы не получилось, что моя вылазка совпадет с очередным визитом чужаков. И в этот раз более подготовленным.
* * *
Машину я оставил далеко от дворца Дробынина, ещё на подъезде к уездному городку. Сердоболь очень удобно укрывали с трех сторон холмы, а с четвертой топи, простирающиеся на многие километры на запад.
Быстрым шагом прогулялся среди толстенных стволов сосен. Мягкий мох под ногами отлично приглушал шаги. Пусть тихой поступи я был давно обучен, но такое было на руку.
Долгое время изучал купеческую территорию, устроившись под прикрытием густых кустов прямо на границе света фонарей, что стояли возле длинного забора. Защита у Дробынина была неплоха.
Всё же достаток накладывал определенные обязательства по его сохранению.
Сам знаменитый дворец тоже впечатлял. Целиком каменный, сложенный из разных сортов мрамора и гранита, он напоминал драгоценную шкатулку, наглухо запертую хитрым замком с секретом.
Тут чувствовалась рука как приличного артефактора, так и шамана. Отпугивающая нечисть сила буквально сочилась отовсюду. Дробынин либо так боялся леших и прочих представителей этого народца, либо испытывал жгучую неприязнь к ним.
Несмотря на откровенную кичливость здания, каждая сверкающая позолотой деталь или замысловатый барельеф были частью охранной системы.
Но вот от теневиков купец защищался не так яро, как от прочих магов. И я догадывался почему. Большей частью одаренные этой силой служили государству. А тот, кто усиленно что-то прячет от государства, привлекает особое внимание.
Так что формально простой воришка-теневик проникнуть к купцу не смог бы. А маг рангом и опытом повыше — вполне.
У меня не было и начального ранга теней, но я видел слабые места в охранной сети из-за этой особенности. А ещё был готов к рывку и использованию источника по полной.
— Ну что же, шкатулочка, посмотрим как ты открываешься… — прошептал я, улыбнулся и вошел в тени.
Фантомов тут не было вообще. Даже отдаленного намека на существ с изнанки. Похоже, что рядом не оказалось ни одного слабого или больного мага. В то, что я спугнул их всех настолько далеко, верилось с трудом.
Было странно идти в сумрачном пространстве в полном одиночестве. Но зато спокойно.
Я продвигался медленно, изучая отражения реального мира и потоки защитных плетений. Тишина давила, всё ещё слишком непривычная. Даже захотелось услышать шепот пожирателей душ. Хоть какой-то звук.
Периметр я прошел легко. Не пришлось разрывать сети, просочился сквозь них без единого следа.
А вот возле дворца повозился. И тут я не хотел нарушать работу артефактов и амулетов. Так будет убедительнее то, что я задумал. Незаметно вошел и незаметно вышел — такой был план.
Сложнее всего оказалось с работой шамана. Его сила была вплетена в общую систему и служила своеобразной сигнализацией, связанная с этими землями. Пришлось прибегнуть к магии смерти, на миг сделав себя неживым.
То ещё ощущение, конечно. Как заживо погребенный. Но иначе обмануть частичку этой магии было нельзя. Лишь притворившись условным поленом.
Вплетая один свой дар в другой и обращаясь к теням, я почувствовал, что близок к рангу. Сила бурлила внутри, требуя выхода. Вот-вот. Это помогло мне преодолеть последнюю преграду.
В доме стало проще. Дробынин сэкономил и внутри стен дворца установил весьма условные ловушки. Больше для вороватых слуг, чем против реальной угрозы.
Я шел на отголоски эмоций через теневой мир.
Страх настолько сильный, что будто ощущался его запах, тяжелый и вязкий. Страх и какая-то безумная надежда — два верных признака отчаявшегося человека. Ведомый ими, я очутился в спальне хозяина.
Дробынин, а его смутный силуэт с характерными телесами спутать с кем-то было сложно, возился возле сейфа.
Пока он был ко мне спиной, я вышел из теней и удобно устроился на кресле возле окна.
Комната была под стать как купцу, так и всему имению. Вульгарно богатая и оттого давящая излишеством декора и материалов. Стены обтянуты шелковыми расписными гобеленами, на полу вышитый золотом ковер, а мебель вся сплошь из редких пород дерева, массивная и резная.
И, конечно же, огромная кровать с балдахином, на которой можно было свободно разместить с десяток людей.
От такой нескромности у меня дернулась щека и я едва удержался, чтобы не цокнуть.
Бесшумно вздохнув, в первую очередь я отсек эфирный поток. Свет погас и Дробынин вздрогнул, резко повернувшись. Меня, сидящего в глубоком кресле с высокой спинкой, он не заметил.
— Это что ещё такое… — напоказ недовольно буркнул он, пытаясь храбриться.
Он зашаркал ногой, ощупывая путь и гаркнул:
— Стёпка!
Но бесполезно, плотный воздушный заслон, который я поставил на все стены, потолок и даже пол, не давали пробиться наружу ни одному звуку.
Дробынин подождал немного и, не услышав ответа, стал осторожно двигаться к двери.
Тут я подключил иллюзии. Купец шарил в поисках ручки и никак не мог её найти. На самом деле до двери он просто не дошел, но был уверен, что чувствует её перед собой.
— Это что ещё такое… — повторил он уже как-то жалобно.
Я очень тихо кашлянул и пошевелился. Этот звук заставил Дробынина натурально взвизгнуть и подпрыгнуть на месте. Немного ослабив глушение эфира, я добавил освещения. Совсем чуть-чуть. И одновременно укрыл себя подобием теней.
Так, чтобы купец смог увидеть гостя, но пока не суметь разобрать, кто именно перед ним.
— Кто ты⁈ — завопил Дробынин, пятясь назад.
Он прижался к стене, вытянул трясущуюся руку вперед и указал на меня, вытаращив глаза.
Хотелось сказать что-то патетичное, но жалкий вид купца отбил желание к театральности. Хозяин земель уже был достаточно напуган и давно созрел для беседы. Ещё до моего прибытия.
Купец тем временем продолжил отступать и, вжимаясь в стену, дошел до кровати, наткнувшись на неё и наконец останавливаясь. Он огляделся в поисках оружия, но на шикарном ложе нашлись лишь десятки подушек.
Я терпеливо наблюдал, гадая — бросится он в меня этим пуховым снарядом или нет.
Взгляд его уперся в открытый сейф. Там, среди бумаг и пачек банкнот, я заметил рукоять револьвера. Естественно украшенную каменьями так, что сверкала даже при таком скудном освещении.
— А вот этого делать я вам не рекомендую, — спокойно сказал я, поднимаясь.
Не удержался и всё же вышел из теневой завесы очень эффектно, словно из облака сумрака. Дробынин осел на кровать и начал заикаться:
— Т-т-т-т… В-в-ваше сиятельство? — к моему удивлению он вдруг вспомнил о манерах и титул произнес соответствующим тоном.
— Вадим Жданович, вы проникли на мою территорию и напали на моих людей, — я сделал шаг вперед и вкрадчиво спросил: — Вы знаете, что за это положено по имперским законам?
— Это не я! — взвизгнул купец. — Не докажете!
— А мне и не нужны доказательства, — так мило улыбнулся я, что Дробынин побледнел и сильно вспотел. — Я это знаю, вы это знаете. А больше тут никого нет.
Тени послушно отозвались на мой призыв. Я вобрал их все и сплел из них при помощи магии иллюзий дракона. Более реалистичного, чем у Тимофея. И гораздо более пугающего. Пространство позволяло и размер ему придать внушительный.
Зверь распахнул теневые крылья и издал клокочущий звук, хищно клацнув клювом.
— Ааааааа! — закричал купец и попытался спрятаться под одеяло.
Благо сразу же понял глупость этого поступка и заговорил так быстро, что я едва мог разобрать:
— Не я это! Не моя идея! Не хотел я! Это всё он, всё он придумал! Душой клянусь, не моя это идея была!
Мы с драконом дружно замерли. Дробынина трясло, подбородки его колыхались, по толстым щекам текли крупные слезы, а он всё продолжал отрицать свою вину.
Я без церемоний вторгся в его голову магией разума. Выдирая все мысли, чувства и намерения. Обнажая истинную сущность этого человека.
Трусливую, алчную и достаточно подлую. Но неспособную на реальный вред, кроме унижений и издевок. Менее неприятным он от этого не стал.
От ужаса разум купца и не требовал давления.
Дробынин правда не задумывал нападения, поджога или подобного. Ненавидел меня, да. Но как-то… обиженно и по-детски. Подгадить хотел, опять же как-то наивно. Не было в нём настоящей злобы и жажды крови.
А ещё я ощутил след другого мага разума. В этой голове уже кто-то покопался и довольно сильно. Работа велась давно и аккуратно, но от меня не укрылась.
Купец говорил правду. Он мало того, что не хотел нападать на мою деревню, даже пытался сопротивляться. Но выстоять против сильного одаренного не смог. Я поразился, как он сохранил хоть каплю воли.
Чужой ментальный удар прошелся по нему с катастрофической силой.
Я ослабил натиск, иначе от мозгов Дробынина ничего бы не осталось. Влил каплю магии жизни в содрогающегося от рыданий мужчину, чтобы прекратить его панику, и уже совсем спокойно спросил:
— Кто, Вадим Жданович? Кто — он?
