Глава 15

Постельные сцены по-новому

«Там, где перестают существовать правила, ясность, закон и разделение, мы покажем вам, что мы подразумеваем под нарушением».

Арабелла, героиня сериала «Я могу тебя уничтожить».

«Ты этого хочешь?» – спрашивает Коннел у Мэриэнн во втором эпизоде сериала «Нормальные люди», который шёл в 2020 г. на канале ВВС-3. Под «этим» подразумевается секс, а вопрос был задан с целью подтверждения согласия.

Оба персонажа раздеваются и сначала смущённо болтают, а потом смеются над тем, как неловко быть обнажёнными. Вполголоса они беседуют о том, чего они хотят, и один из них просит у другого подтвердить согласие. Зритель сразу замечает две вещи: эта близость непривычно обыденная, обсуждение согласия непохоже на всё то, что раньше показывали по телевизору.

«Это твой первый раз?» – спрашивает он, стоя в углу спальни, доставая презерватив. – «Да», – нервно отвечает она. – «Ты же не против?»

Коннел подчёркивает, что Мэриэнн может в любое время отозвать согласие. «Если ты захочешь прекратить, мы остановимся… Если тебе будет больно или некомфортно, мы остановимся. Это не будет неловко». В теории предложение могло показаться многим из нас обычным проявлением здравого смысла, но то, что оно прозвучало по телевизору, многое значит. Зрителям этот момент показался захватывающим и удивительно отличающимся от привычных постельных сцен на телевидении. Мы стали свидетелями «обмена согласием» – так некоторые называют разговор о согласии. Эта сцена была наполнена неподдельной близостью и, смотря на неё, мы чувствовали импульс узнавания. В ней присутствовали неловкость и смущение, которые нередко сопровождают сексуальный контакт в реальной жизни. Каждому, кто считает, что согласие несексуально и портит настрой, следует посмотреть эту сцену и немедленно избавиться от этого заблуждения.

Журналист Алмаз Охин отмечает редкость подобных диалогов на телеэкранах. «Нам почти никогда не показывают разговоров о согласии перед тем, как происходит сексуальный контакт. В сериале „Нормальные люди“ сцена, в которой Мэриэнн и Коннел занимаются сексом, длится девять минут. Они много говорят о согласии, но также обсуждают происходящее. Они смеются над тем, как он снимает с неё лифчик. И в реальной жизни всё происходит так же. Но люди думают, что это не так».

Если подумать о том, как много значит этот момент для Мэриэнн, которая никогда до этого не занималась сексом, эта сцена представляет собой прекрасный пример заботы и внимания, в которых так нуждается каждый человек. Между тем первый сексуальный опыт многих молодых женщин бесконечно далёк от того, что происходило в спальне Коннела. Если нам удастся нормализовать разговоры о согласии и границах в постельных сценах на телеэкранах, мы сможем заставить людей переосмыслить глубоко укоренившееся заблуждение о том, что обсуждение согласия «портит настрой». Вся нация была практически очарована постельными сценами из «Нормальных людей», что, возможно, доказывает: нет совершенно ничего несексуального в том, чтобы сказать кому-то, что он в любой момент может отказаться от секса.

Что касается нашей сексуальной жизни, постельные сцены, которые мы видим по телевизору, формируют наши представления и ожидания, связанные с сексом. Когда смотрим на сексуальный контент, будь то теле программа, фильм или онлайн-порно, в нашем мозгу формируются представления и убеждения на основе увиденных сексуальных сценариев или стереотипы о сексе. Согласно отчёту Целевого фонда Терренса Хиггинса 2017 г., половина молодых людей оценили уроки отношений и полового воспитания в своей школе как плохие или ужасные. Однако, обращаясь к другим источникам информации, чтобы утолить любопытство и узнать что-либо о сексе, мы не обладаем навыками, которые помогают нам отличать позитивные, правдивые изображения от проблемных. Как показало исследование, постельные сцены в телесериалах, в которых сильно выражены гендерные роли и традиционные гетеросексуальные представления, оказывают огромное влияние на сексуальную активность молодых женщин в реальной жизни. Чем более реалистична постельная сцена, тем выше вероятность того, что она станет сексуальным сценарием для зрителей.

Проблема заключается в том, что ситкомы, драмы, реалити-шоу и фильмы, которые мы смотрим, чаще всего созданы с целью развлечения, а не образования. Хотя нельзя сказать, что режиссёры и сценаристы не пытаются повлиять на наши представления, точки зрения и стереотипы.

И всё же, нравится им это или нет, режиссёры и сценаристы обязаны нести ответственность за то, чтобы постельные сцены не распространяли бесполезную и ложную информацию о сексе. И это ещё не всё. Во время работы над постельными сценами работники кино индустрии должны задавать себе следующие вопросы: «Эта постельная сцена необходима для повествования или она не несёт никакой смысловой нагрузки? В ней есть разговор о согласии? Она реалистична? В ней нет ложных представлений или гиперсексуализации представителей маргинализированных сообществ? Она не подкрепляет существующие разрушительные стереотипы? Если в этой постельной сцене изображено БДСМ, показан ли там жёсткий протокол согласия, который лежит в основе этого сообщества? Сексуальные сцены в этой картине изображают только стройных, белых, гетеросексуальных, здоровых людей с положительным сексуальным опытом? Если да, то почему?»

И всё же времена меняются. За последние несколько лет мы заметили небольшие, но положительные перемены в том, как постельные сцены показаны на наших экранах, и как проходят их съёмки.

Давайте поговорим подробнее о согласии. Энни Лорд, автор колонки об отношениях в британском Vogue, хотела бы чаще видеть в сексуальных сценах, как партнёры спрашивают друг у друга, всё ли они делают правильно. «В телепрограмме „Остров любви“, когда Люк Т. и Шаннис уединились и она танцевала ему приват, он постоянно спрашивал: „Ты не против, если я сделаю это?“ – „Мне хотелось бы чаще видеть такое поведение по телевизору“, – написала мне Лорд по электронной почте. – „Это не только показывает, насколько сексуально согласие, когда вы проговариваете всё, что делаете вместе, то лучше осознаёте происходящее, но также позволяет убедиться в том, что обоим взрослым хорошо на протяжении всего полового контакта“.

В декабре 2020 г. я попросила людей в соцсети привести пример прогрессивного изображения согласия на телевидении или в фильме. Я размышляла над этим вопросом неделями, пытаясь вспомнить такие примеры, но, откровенно говоря, они были слишком редки и малочисленны. Один из подписчиков ответил: „Сегодня я закончил смотреть сериал „Нормальные люди“ и теперь ломаю голову, пытаясь вспомнить что-то хотя бы отдалённо похожее. Откровенно говоря, у меня плохо получается, и это удручает“. Как сказала мне журналистка Бэт Эшли: „По-видимому, согласие обычно присутствует в фильмах с образовательной или информирующей целью в сюжетах об изнасиловании или харассменте, а не о получении удовольствия“.

Слова Эшли о том, что согласие чаще всего показывают в историях о сексуальном насилии, засели у меня в голове. Потому что, если подумать, кто из нас видел разговоры о согласии в позитивных постельных сценах? Грустная реальность заключается в том, что мне в голову не приходит ни одного примера. Я вовсе не хочу сказать: не имеет смысла изображать сексуальное насилие в целях борьбы со стереотипами и познавательного просмотра. Однако слишком часто сексуальное насилие на наших экранах бывает избыточным и выступает всего лишь как способ развлечь зрителей. Но что увлекательного в том, чтобы смотреть, как женщина подвергается изнасилованию, домогательствам или унижению?

До 2020 г. я не видела ни одной телепрограммы, которая изображала бы сексуальное насилие с точки зрения пострадавших или хотя бы немного переместила стрелку в разговорах о сексуальном насилии. „Я могу тебя уничтожить“ – без сомнения лучшее экранное изображение сексуального насилия, которое я видела за свои 32 года жизни. Этот сериал, созданный Микейлой Коул, автором сценария ситкома „Жевательная резинка“, затрагивает взаимосвязь сексуального насилия, расы, согласия. И таким образом опровергает общепринятые заблуждения и стереотипы. Некоторые телешоу и раньше пытались изобразить повседневные акты насилия, с которым женщины сталкиваются в отношениях и во время половых контактов. Но лишь немногим удалось сделать это, не прибегая к тлетворным стереотипам.

В первом эпизоде Арабелла (её играет сама Коул) усердно работает над книгой, но в какой-то момент решает отдохнуть и выпить в компании друзей. И в эту ночь её жизнь стремительно меняется. На следующее утро Арабелла приходит в себя за письменным столом и пытается вспомнить, как она сюда добралась. На лбу у неё кровоточащий порез, а экран телефона разбит вдребезги – и она не может найти этим вещам объяснение. В спутанном и затуманенном сознании Арабеллы без конца крутится одна картинка. Яркое воспоминание о мужчине, который буйствует в туалетной кабинке. Это воспоминание об изнасиловании.

Сначала она не могла объяснить себе, откуда взялась картинка. И не могла понять, кто стал жертвой изнасилования. Но со временем всё-таки поняла и приняла, что она и есть жертва.

В первых двух эпизодах мы становимся свидетелями непризнанного изнасилования – этот аспект сексуального насилия крайне редко появляется на экране. Как уже говорилось ранее, психологи подразумевают под этим термином насильственное действие, которое соответствует юридическому определению изнасилования или домогательства, но воспринимается жертвой по-другому. В первом и втором эпизоде Арабелла не осознаёт, что её изнасиловали. Когда женщина-полицейский пересказывает Арабелле её рассказ о прошлой ночи, Арабелла призывает её к осторожности и просит тщательнее выбирать слова, описывая произошедшие события.

Трудности, возникающие у Арабеллы с подбором слов, можно объяснить культурными сценариями насилия – разницей между тем, как оно происходит в действительности, изображается по телевизору и описывается в СМИ. Сериал „Я могу тебя уничтожить“ не только бросает вызов стереотипам, которые мы все усвоили из недостоверного отображения сексуального насилия в СМИ, он также показывает разрушительные последствия взросления в культуре, которая не даёт людям знаний и навыков, помогающих понять, что они подверглись насилию. Если с нами происходит то, что не соответствует общепринятому сценарию изнасилования, совершённого жестоким незнакомцем, как мы поймём, что с нами случилось?

В последующих сериях, пока Арабелла пытается оправиться от травмирующих событий, она знакомится с писателем по имени Зейн. В какой-то момент они занимаются сексом, и посреди процесса Зейн снимает презерватив и кидает на пол. Арабелла не сразу замечает это, но позже спрашивает Зейна, что он сделал с презервативом. Затем Арабелла и Зейн вместе отправляются за таблеткой для экстренной контрацепции. В следующем эпизоде она слушает подкаст, в котором узнаёт, как называется то, что сделал Зейн: „стелсинг“. Арабелла публично предъявляет Зейну обвинения. На литературном мероприятии она поднимается на сцену и произносит колкую речь о том, что он с ней сделал. Момент, от которого по коже бегут мурашки, момент расплаты, и на это приятно смотреть. „Он осознанно пудрил мне мозги, у меня не было ни секунды, чтобы понять, какое чудовищное преступление произошло“, – объявила Арабелла зрителям. – „Он насильник, прикрываемый британским законом“.

Этот сериал не только привлекает внимание общественности к довольно малозаметному акту стелсинга, но и снабжает необходимой терминологией пострадавших от этого вида насилия в реальной жизни, а также позволяет им почувствовать себя отмщёнными. В статье для британского Vogue журналист Софи Уилкинсон спросила нескольких пострадавших от стелсинга о том, как сериал повлиял на них. Келли, которой на момент инцидента было всего 17 лет, сказала, что сразу же почувствовала, когда презерватив был снят. „Если быть точнее, он снялся внутри меня“. Келли сказала Уилкинсон, что она настояла на использовании презерватива: „Я была неопытной, и это было единственным, в чём я была уверена. Испугалась, потому что знала: не стоит заниматься незащищённым сексом“.

По словам Келли, это была „жуткая“ ситуация, и, поняв, что партнёр снял презерватив, она „ужасно разозлилась“. Когда она поделилась этим с друзьями, они осудили её за то, что она спала с ним. „Да, честно говоря, в этом есть и моя вина“, – ответила она друзьям. В последующие месяцы Келли не могла отделаться от мысли, что у неё может быть СПИД.

Даже 15 лет спустя травма от этого насилия не затянулась. „Меня пугают многие вещи в сексе, и мне хотелось бы чувствовать себя свободнее и расслабленнее. Иногда я думаю, что изначально была такой, но, может быть, мой первый сексуальный опыт повлиял на меня таким образом“. Келли говорит, что ей очень помог просмотр „Я могу тебя уничтожить“ – тогда она впервые осознала, что случившееся с ней было преступлением. „Я ощутила поддержку“, – сказала она Уилсон. – „Мне нужно было, чтобы кто-то сказал мне, что та ситуация была на 100 % неправильна. И мне стало легче, когда я рассказала об этом мужу и призналась в этом сама себе“.

Темнокожие женщины редко упоминаются в разговорах о сексуальном насилии и домогательствах. Это исторический факт, который восходит к временам рабства, когда насилием считалось только преступление в отношении белых женщин. В соответствии с рабовладельческой системой, введённой французскими колонистами в Луизиане, в Соединённых Штатах, изнасилование темнокожей женщины – не важно, порабощённой или свободной – не считалось преступлением. По законам того времени жертвой изнасилования могла считаться только белая женщина. Однако в той же самой системе изнасилование или попытка изнасилования белой женщины темнокожим рабом каралась смертной казнью.

В сериале „Я могу тебя уничтожить“ центром повествования становится сексуальное насилие, домогательства и расизм в отношении темнокожих. Не только история Арабеллы делает это шоу таким захватывающим. Друг Арабеллы Кваме (Паапа Эссьеду) становится жертвой изнасилования, когда идёт на свидание с парнем из приложения Grindr. Их общая подруга Терри (Веруче Опия) сталкивается с расистскими выпадами во время кастинга, когда кастингдиректор, белая женщина, просит Терри снять парик, чтобы взглянуть на её волосы. Также мы узнаём, что Терри занималась сексом втроём, который оказался совсем не тем, на что она рассчитывала. Тэрри думала, что согласилась на секс со случайными партнёрами, но, как позже выяснилось, двое мужчин заранее всё спланировали. В этой сцене поднимается вопрос согласия и важности полного информирования обо всех обстоятельствах, на которые вы соглашаетесь.

В интервью журналу Variety Опия говорит, что ситуация с сексом втроём как раз попадает в серую зону. „Сначала она была уверена в том, что приняла это решение как женщина, исследующая свою сексуальность. Но затем возникла проблема серой зоны: было ли это решение принято на самом деле или оно было украдено, потому что она не была посвящена во все обстоятельства? Некоторые люди думают, что она полностью контролировала ситуацию, в то время как другие считают, что её согласие было украдено. Мне показалось, что важно отыграть обе стороны и позволить каждому сделать свой выбор. Очень интересно смотреть на эти ситуации и размышлять о них, потому что каждый случай уникален и непохож на остальные“.

За последние годы производители множества телепередач принципиально по-новому взглянули на нашу сексуальную культуру, положив начало продуктивному разговору.

Сериал от Netfix „Половое воспитание“ резко контрастирует с подростковыми сериалами, на которых многие из нас выросли, с их неоднозначными высказываниями о сексе и согласии. В этом сериале образовательные элементы вплетены в захватывающий и местами забавный сюжет. Одним из самых сильных моментов является история о сексуальном насилии, от которого Эйми Гиббс пострадала во втором сезоне.

История начинается с того, что Эйми садится в автобус с праздничным тортом в руках, чтобы поехать в школу. В автобусе полно пассажиров, и остались только стоячие места. Эйми держится за поручень, стараясь не повредить торт, и понимает, что за ней кто-то стоит.

Сначала она извиняется перед мужчиной, думая, что задела его. Но затем осознаёт, что он делает. „Он мастурбирует на меня!“ – восклицает она, пытаясь привлечь внимание пассажиров. Однако никто не вступается за неё. Все делают вид, что ничего не заметили.

Лишь после того, как Эйми рассказывает лучшей подруге о том, что случилось, осознаёт всю серьёзность произошедшего. До этого момента она не понимала, что это было сексуальное насилие. „Нет, над тобой надругались“, – убеждает её Мэйв. Эйми предполагает, что преступнику „просто было одиноко“. Она не думает о том, как это происшествие повлияло на неё. „Это ерунда. Я в порядке. Правда“. Однако в следующий раз, когда пытается сесть в автобус, не может заставить себя переступить порог. Она очевидно травмирована.

В 2020 г., через год после того, как эту впечатляющую сцену показали по телевизору, я взяла интервью у Эйми Лу Вуд и спросила её о том, как меняется представление о согласии на телеэкранах. „На мой взгляд, тот факт, что моя героиня сохраняет храбрый вид и идёт с этим тортом поздравить Мэйв с днём рождения, делает историю особенно хорошей, потому что многие из нас ведут себя так же в подобных ситуациях“, – сказала она. – „На самом деле они не только сохраняют лицо, но даже не позволяют себе думать о том, что случилось, откладывая это событие в дальний уголок памяти“.

Я спросила Вуд, согласна ли она с тем, что мы вступаем в новую эпоху телевидения в плане отображения реального жизненного опыта женщин. „Думаю, это так“, – ответила она. – „Эти перемены ощущаются очень остро. Надеюсь, киноиндустрию ждут кардинальные изменения“.

Она сказала, что одним из её первых впечатлений от сценария „Полового воспитания“ было то, что она никогда не видела по телевизору ничего подобного. „Это более реально, чем те постельные сцены, которые показывали раньше“. Затем она призналась, что сцены, которые представлялись ей горячими и сексуальными, когда она была подростком, перестали казаться таковыми, когда Вуд стала взрослой. „Это горячо? Или просто грубо? И недобровольно“.

Таким образом, мы должны избавиться от постельных сцен, которые поддерживают устаревшие стереотипы и распространяют ложные представления о согласии, к примеру „нет“ значит „да“? Вуд сказала мне, что её беспокоит влияние, которое подобные сцены оказывают на юных зрителей, то, что подростки видят на телеэкранах, влияет на их восприятие секса в дальнейшем.

В первой серии „Полового воспитания“ первая сцена, в которой появляется Эйми, иллюстрирует то влияние, о котором говорит Вуд. В этой сцене Эйми занимается сексом со своим парнем и воспроизводит те действия и звуки, которые мы обычно видим в порно. „Она, очевидно, посмотрела порно и решила: „Ладно, я притворюсь, что мне очень хорошо“, хотя она никогда не мастурбировала, не представляет, чего хочет на самом деле, и даже не знает собственное тело или собственную вагину“, – говорит Вуд. – „Спрашивая своего парня: „Тебе нравится моя грудь?“, она просто подражает тому, что видела. Её действия никак не связаны с тем, чего она хочет на самом деле“.

Телевидение подходит всё ближе к отражению реальной сексуальной жизни женщин. Однако стоит отметить, что оба эти сериала – „Я могу тебя уничтожить“ и „Половое воспитание“ – частично основаны на реальных событиях из жизни сценаристов.

Лори Нанн, создательница „Полового воспитания“, рассказывала о том, что вдохновило её на сюжетную линию Эйми, в видео на YouTube. „Идея сюжетной линии Эйми во втором эпизоде пришла из моего личного опыта“, – признаётся она. – „Это произошло со мной около пяти лет назад, когда я ехала в автобусе на вокзал КингсКросс. Автобус был почти пустой, – лишь одна женщина сидела в его задней части. На остановке в автобус зашёл мужчина, направился прямо ко мне и сел на соседнее место. Это было очень странно, учитывая, что вокруг было столько свободных мест, а он решил сесть рядом со мной. Мои сумки стояли на полу, и он поставил на них ноги, чтобы я не могла уйти, а сам начал придвигаться ко мне, а потом он тёрся об меня и дрочил“.

Сюжет „Я могу тебя уничтожить“ тоже основан на реальных событиях. Во время лекции „Мактаггерт“ на Эдинбургском телевизионном фестивале в августе 2018 г. Микейла Коул сказала, что подверглась изнасилованию, когда работала над вторым сезоном „Жевательной резинки“. „Я задержалась в офисе компании допоздна. Сценарий к эпизоду должен был быть готов к семи утра следующего дня. Я решила сделать перерыв и выпить со старым другом, который оказался неподалёку“. Она пришла в себя, сидя за столом и печатая сценарий ко второму сезону. „А потом я кое-что вспомнила. Оказалось, меня изнасиловали незнакомцы. Первыми, кому я позвонила после полиции, были не мои родные, а продюсеры“.

Обе сильные сцены основаны на личном опыте, и этот реализм просматривается в сценарии и в актёрской игре. Есть смысл иметь несколько сценаристов, подробно описывающих персонажей, которые появляются на экране, а также ряд экспертов и консультантов под рукой, которые гарантируют точность сценария и то, что во время съемки не будут задеты чувства актёров. Эликс Фокс, писатель и секс-преподаватель с более чем 15-летним опытом работает над созданием „Полового воспитания“ в качестве консультанта. Фокс несёт ответственность за то, чтобы сериал не распространял ложную информацию, которая может навредить юным зрителям.

В первом сезоне Фокс консультировала Джиллиан Андерсон по поводу её роли сексопатолога доктора Джин Милберн. Фокс приводила примеры проблем, которые она помогает решить своим пациентам, и советовала источники, которые можно использовать. В интервью для платформы Mashable Фокс рассказала мне, что во втором сезоне, где содержится множество сложных и важных сюжетных линий, её работа стала сложнее и конкретнее. Ей отправляли отрывки сценария, чтобы она прочитала его и решила, соответствует ли он действительности. „Моя задача заключалась в том, чтобы информация, которая содержится в шоу, была максимально точной и правдивой“, – сказала она мне. – „Часто приходится искать баланс между тем, как люди ведут себя в реальности, и как правильно себя вести. Зритель должен верить происходящему, но мы не хотим внушать молодым людям ложные представления, которые могут быть опасными“.

Во втором сезоне сюжетная линия Лили, которая страдает вагинизмом, имеет особое значение для Фокс. В течение последних пяти лет она уделяет повышенное внимание вагинизму в своих научных трудах и во время выступлений на радио. Всего несколько лет назад термин „вагинизм“ был неизвестен большинству людей. „На самом деле тот факт, что такое популярное телешоу, как „Половое воспитание“, рассказывает об этом, может изменить жизни множества людей, которые проходят через это, или чьи близкие столкнулись с подобной проблемой“, – говорит она.

Эти изменения проявляются в сообщениях, которые получает Фокс. Ей приходят тонны электронных и даже бумажных писем от людей всех возрастов, которые пишут, что они „вне себя от радости, видя, что проблемы, с которыми они сражаются втайне от всех“, вынесены на телеэкраны.

Изображение БДСМ

Я выросла, наблюдая за экранными поцелуями, которым не предшествовал вопрос „можно я тебя поцелую?“ Я выросла, видя постельные сцены, в которых не использовалась контрацепция и не обсуждалось согласие. Но в этом отношении телевидение меняется прямо у нас на глазах. Эти сцены побуждают людей к разговорам за обеденным столом, кружкой пива в пабе, на рабочем месте с коллегами и в лентах социальных сетей. Всё меняется. И это даёт мне надежду на будущее.

Но нельзя сказать, что всё безупречно. Энни Лорд раскритиковала то, как в сериале „Нормальные люди“ изображается БДСМ, утверждая, что шоу патологизирует грубый секс по обоюдному согласию и рассматривает его как результат насилия. „В Нормальных людях“ могли бы показать, как Коннел спрашивает: „Всё в порядке?“, связывая Мэриэнн руки и закрывая ей рот, и это было бы невероятно горячо и возбуждающе. Но он пугается, когда она просит, чтобы он её ударил, как будто это что-то странное и неприемлемое», – говорит она.

Салли Руни пояснила своё отношение к БДСМ в интервью для Esquire в 2019 г. «Я думаю, некоторые люди подумали, что осуждаю применение насилия и грубости в сексе. Но я лишь хотела сказать, что, поскольку Коннелу не нравится БДСМ, он не должен делать то, чего не хочет… Речь идёт о том, что он постепенно понимает, что во многом доминировал над ней всё это время, сам того не осознавая».

В целом Лорд считает, что на экране БДСМ представлен не совсем верно. Зачастую всё выглядит так, будто согласие на одно действие является безграничным разрешением на всё, что мужчине придёт в голову сделать с телом женщины. «Обычно, если в фильме или сериале женщина говорит, что ей нравится БДСМ, сексуальный партнёр начинает вести себя так, словно обладает неограниченной властью над её телом», – говорит она. – «В действительности же этой женщине может нравиться очень ограниченное количество действий. Возможно, ей приятно, когда её тянут за волосы, но не нравятся шлепки. Может быть, она любит, когда её руки связаны, но категорически против плевков. Подобное изображение создаёт крайне опасный прецедент, как будто сказать, что тебе нравится БДСМ, – всё равно, что попросить, чтобы тебе нанесли травму».

Она добавляет: «В нашей культуре принято патологизировать добровольный грубый секс, рассматривая его как следствие травмы или насилия. Принято считать, человеку хочется, чтобы его ударили, лишь потому что раньше его били. В некоторых случаях это правда, однако излишний акцент на том, что интерес к БДСМ возникает под влиянием травмы, превращает его в печальный побочный продукт чего-то ужасного, тогда как в действительности дело лишь в том, что некоторым людям боль и игры с подчинением нравятся больше, чем другим».

У БДСМ-сообщества есть чёткие правила относительно того, что касается согласия и безопасности. Сцены, изображающие БДСМ, часто напрочь лишены каких-либо разговоров о согласии. Если бы телевидению лучше удавалось отделить добровольный грубый секс от сексуального насилия, мы могли бы попытаться избавиться от опасных убеждений, возникших в результате неточных экранных изображений БДСМ. Чёткое разграничение также помогло бы телезрителям лучше понять, что допустимо в сексуальных сценариях в реальной жизни, а что нет.

За кадром

Секс на телеэкранах становится всё реалистичнее, и всё чаще в нём присутствует элемент согласия. Однако эти перемены не должны происходить за счёт оскорбления или травмирования чувств актёров. Присутствие координаторов интимных сцен на съёмочной площадке имеет огромное значение для безопасности актёров, которые участвуют в этих сценах. В интервью для журнала Attitude Шэрон Стоун сказала, что в 1980-х гг., когда она начинала кинокарьеру, координаторов интимных сцен ещё не было. Затем она рассказала о том, какой стресс пережила, когда первый раз снялась обнажённой. «Я впервые снималась топлес в фильме „Непримиримые противоречия“. И режиссёр даже не очистил съёмочную площадку от посторонних. Там был, кажется, миллион человек. И вот я снимаю платье, и этот актёр кричит: „Может быть, вы свалите отсюда? Мне даже её сисек не видно“». Стоун говорит, была настолько напугана, что не слышала ничего, кроме стука собственного сердца.

Дело не только в том, что мы видим на экранах телевизоров. Не менее важно и то, что происходит за кадром во время создания постельных сцен.

Ита О'Брайен – координатор интимных сцен, в чьём послужном списке работа в таких сериалах, как «Нормальные люди», «Я могу тебя уничтожить» и «Половое воспитание». Её задача состоит в том, чтобы придумать, как наилучшим образом организовать процесс создания сексуального контента и обнажённых сцен в фильмах, сериалах и театральных постановках. О'Брайен – пионер в развивающейся области координации интимных сцен, которая завоёвывает всё бóльшую популярность в таких крупных продюсерских компаниях, как HBO, Netfix и BBC.

По словам О'Брайен, сериал «Половое воспитание» стал поворотным моментом в телеиндустрии, поскольку до него не существовало подобной профессиональной структуры в работе над постельными сценами. «Не было представления о структуре или даже потребности в структуре, которая позволяла бы работать профессионально, с открытым диалогом, информационной прозрачностью и согласием». Под согласием подразумевается согласие на прикосновение, съёмку сексуального контента или обнажённых сцен.

О'Брайен полностью продумывает постельную сцену, придаёт ей физическую структуру и предлагает конкретные решения, учитывая видение режиссёра и сценарий. «Без этой структуры возникла бы настоящая путаница в том, какими личными и профессиональными качествами обладает актёр, который снимается в постельной сцене», – говорит она. – «Раньше, когда согласию не придавали значения, одна лишь мысль о том, чтобы сказать „нет“ или „мне некомфортно“ вызывала у актёров опасения, что их сочтут недостаточно профессиональными, если они попытаются отказаться, их будут считать проб лемными или зазвездившимися. И они боялись потерять работу или испортить репутацию и лишиться предложений в будущем».

Даже сегодня актёры всё ещё переживают: «Я правда могу отказаться?» О'Брайен часто приходится повторять: «Ваше „нет“ – это дар».

«Мы хотим знать ваши границы, что для вас неприемлемо, чтобы вы могли спокойно работать и выполнять задачи, поставленные режиссёром. Ваш прекрасный актёрский талант сможет раскрыться, только если вы будете ощущать уверенность в себе, само стоятельность, комфорт и счастье, и тогда вы проявите себя наилучшим образом».

О'Брайен по-прежнему время от времени сталкивается с работниками индустрии развлечений, которые не хотят, чтобы сексуальный контент тщательно координировался, они, по её словам, «всё ещё придерживаются старомодных установок вроде „ради всего святого, пусть она просто это сыграет“». Но раньше подобное отношение было повсеместным. Она вспоминает о том, как работала с актрисой, которая должна была играть в сцене с оральным сексом. Она обратилась к О'Брайен: «Помогите. Я никогда раньше не снималась в подобных сценах». Каждый раз, когда пыталась репетировать эту сцену, режиссёр говорил: «Нет, мы отрепетируем её позже».

Когда началась работа над «Половым воспитанием», О'Брайен беседовала с режиссёром Беном Тейлором и продюсером Джоном Дженнингсом. Они сказали ей, что хотят, чтобы это шоу содержало образовательный элемент, что дало бы альтернативу молодым людям, которые привыкли использовать порно как основной источник информации о сексе.

«Это происходило в 2018 г., когда моим детям было 18 и 20 лет, и я прекрасно понимала, о чём они говорили. Моя дочь рассказывала мне, что, как только её подруги начинали вести половую жизнь, они сразу же сбривали волосы на лобке, потому что видели это в порнографии», – говорит О'Брайен.

Когда речь идёт о безопасности актёра во время съёмки интимных сцен, крайне важно понимать его личные границы. О'Брайен проводит параллель со съёмками трюков. «Если кому-то нужно спрыгнуть с высокого здания, это опасно и может повлечь за собой смерть или тяжёлые увечья. Поэтому уровень подготовки актёров и каскадёров всегда тщательно проверяется».

Опасность интимных и обнажённых сцен несравнима со съёмками смертельных трюков. Это опасность другого рода. «Работа по-своему опасна, но опасность не физическая, а эмоциональная и психологическая, и мы должны внимательно следить за этим», – говорит О'Брайен. – «Пока не очень хорошо получается у нашего общества – признавать реальность такой опасности».

Уровень риска, по её словам, зависит от личного опыта каждого человека. К примеру, если актёр, которого просят сняться в сцене полностью обнажённым, свободно и открыто относится к своему телу, съёмки не всегда представляют для него угрозу. Но если его отношение к какой-либо части тела таково, что сцена нарушит его личные границы и заставит почувствовать себя уязвимым, это может нанести ему травму.

По словам О'Брайан, раньше, если для фильма требовалось, чтобы актёр полностью разделся, а он не был к этому готов, его считали плохим актёром. Теперь эти понятия – быть хорошим актёром и иметь чёткие личные границы – не смешиваются. «Мы обязаны уважать их границы», – говорит она. – «И тогда координатор интимных сцен может проявить изобретательность в ведении переговоров, работе с предметами одежды и ракурсами – так чтобы на экране создавалось впечатление наготы, которой требует повествование, но при этом соблюдались личные границы актёра».

Во время работы над восьмой серией первого сезона «Полового воспитания» актёры осознали, что некоторые сцены нарушают их личные границы, и сотрудники съёмочной группы отнеслись к ним с пониманием и нашли решения, которые позволили снять эти сцены. Речь идёт о той сцене, где Адама и Эрика оставили после уроков, и они начинают драться, а потом целуются. «Оба актёра должны были плюнуть в лицо друг другу. И когда я спросила у них, как они к этому относятся, оба сказали: „Хммм, я не уверен, что смогу это сделать“, – объясняет О'Брайан. – „Когда речь идёт о согласии, „да“ означает „да“, „нет“ означает „нет“, а „не знаю“ или „может быть“ тоже означает „нет“, потому что в этом случае актёр не сможет быть свободным и раскрепощённым“.

Вместо того чтобы заставлять актёров плевать друг другу в лицо, съёмочная группа приступила к поиску решений с целью воссоздать это действие, не нарушая личных границ актёров. Они нашли решение, которое включало съёмку под особым углом и использование куска бумаги, на который должен был приземлиться плевок каждого актёра. А команда гримёров придумала смесь из глицерина и розовой воды, которую нанесли на их лица, чтобы сымитировать эффект плевка. Если актёр говорит о том, что не готов совершить какое-то действие, координатор интимных сцен работает с постановкой, ракурсами или нанимает дублёра».

О'Брайан говорит, что в сериале «Я могу тебя уничтожить» Веруче Опия (она исполняет роль Терри) отказалась сниматься в сцене, изображавшей секс втроём. «Она чётко обозначила границы, и съёмочная группа приняла решение нанять дублёршу». Таким образом Опия смогла принять участие в сцене. Также она сказала, что ей важно, чтобы зрителям было видно, что в этой сцене используются презервативы.

Помимо поддержки актёров и отстаивания их интересов в работе координатора интимных сцен есть ещё один важный элемент – он должен помогать актёрам отделять их личное сексуальное Я от сексуального Я персонажа, которого они изображают. «Работа с сексуальностью помогает актёрам осознать, какова их собственная сексуальность, чтобы они могли наилучшим образом воплотить персонажа», – говорит О'Брайан. – «На самом деле то, как мы ведём себя и что испытываем при интимном контакте с самыми любимыми людьми в своей жизни, это очень личная и ценная вещь, которую нужно ограждать от посторонних глаз. Это вовсе не значит, что актёры не могут черпать вдохновение из личного опыта, но им не обязательно показывать своё личное, интимное Я на съёмочной площадке. Всё же это работа».

Так что ещё должно измениться в сексе на наших экранах? О'Брайан считает, что крайне важно, чтобы постельные сцены стали реалистичнее с анатомической точки зрения и, таким образом, достовернее. «Я правда думаю, что, когда что-то анатомически правильно, зрители лучше воспринимают это и верят, и тогда такие сцены становятся частью сюжета и образа персонажа». Помимо всего прочего, координатор интимных сцен должен следить за тем, чтобы позиции актёров были анатомически правильными – например, за тем, чтобы в сценах, изображающих вагинальный секс, ноги актёров не были слишком прямыми, и зрителям было понятно, в какой момент происходит проникновение. Слишком часто постельные сцены в кино и сериалах отражают нереалистичные представления о сексе. К примеру, два персонажа мужского пола могут заниматься анальным сексом без лубриканта, или вагинальный секс происходит без прелюдии, следовательно, у женщины нет времени и возможности на возбуждение или они могут получить оргазм от одного лишь вагинального проникновения.

По мнению О'Брайан, вторая серия «Нормальных людей» – отличный пример реалистичного изображения секса. Она отмечает, что разговор о согласии «не делает сцену менее сексуальной». Зритель видит момент проникновения и то, какой дискомфорт испытывает Мэриэнн во время своего первого секса. «Нам было важно показать этот дискомфорт, чтобы отразить реальное положение вещей, а не выдумку вроде „она попросила его использовать презерватив, а дальше всё пошло как по маслу“».

Она добавляет: «Я хотела бы продолжать, как и в случае с „Нормальными людьми“, „Половым воспитанием“ и „Я могу тебя уничтожить“, повышать уровень осознанности, рассказывая более правдивые истории, которые принесут всем освобождение».

Изменения, произошедшие в производстве телевизионных продуктов за последнее время – определённо шаг в верном направлении. Это показывает нам, что мы можем сделать, и как зрители реагируют на положительные изменения. Сегодня обсуждение согласия в фильмах и сериалах воспринимается как золотой стандарт. Нам нужно постараться сделать этот элемент постельных сцен таким привычным и обыденным, чтобы он больше не воспринимался зрителями как редкость.