Глава 12

Беззащитные

Когда в 2017 г. Софи Галлагер, журналист и редактор издания Independent ехала в метро с работы домой по линии Виктории, незнакомец прислал ей по Airdrop фото своего члена. «Я была зла и оскорблена», – рассказывает мне Галлагер. – «Это был настолько явный акт сексуальной агрессии и угрожающего поведения. Он, без сомнения, заслуживал наказания со стороны закона».

Она предположила, что эксгибиционизм с помощью цифровых устройств будет рассматриваться законом так же, как традиционный, «в плаще». Но вскоре Галлагер обнаружила, что киберфлешинг – рассылка нежелательных фото сексуального характера – не считается преступлением сексуального характера с точки зрения закона.

«Само собой разумеется, в эпоху Интернета сексуальное насилие не остаётся прежним, оно могло перей ти в онлайн», – говорит Галлагер. – «И, хотя это представляется очевидным любому, мало-мальски грамотному в цифровом отношении человеку, вовсе не значит, что законодательство поспевает за этими новшествами и способно защитить людей от них. В действительности в законе в его нынешнем состоянии есть множество пробелов. Несколько лет назад, в октябре 2018 г. Комитет по вопросам женщин и равенства опубликовал отчёт, в котором призвал к созданию закона, запрещающего киберфлешинг. И вот годы спустя, мы всё ещё ждем и надеемся».

Галлагер усердно трудилась последние три года, став голосом людей, столкнувшихся с киберфлешингом. «За это время я взяла интервью почти у 100 женщин под запись (и ещё больше без неё), в которых они рассказали о своём опыте киберфлешинга, более известного как непрошеные дикпики».

По словам Галлагер, факты свидетельствуют о том, что сексуальное насилие онлайн не сильно отличается от офлайн-насилия. «Оно располагается на том же самом спектре ущерба. И, будем честны: наносимый кибер флешингом ущерб, который включает всё, от унижения и потрясения до страха и перемен в поведении, например, изменения привычного маршрута до дома или способа использования смартфона – ничуть не менее значителен, чем тот, который сопутствует старому доброму эксгибиционизму. Утверждение, что сексуальное насилие онлайн наносит меньше ущерба, вовсе не так однозначно».

Что касается отношения к киберфлешингу в нашей культуре, Галлагер говорит, что нам ещё многое предстоит сделать. «В целом киберфлешинг по-прежнему считается или несуществующей проблемой, или шуткой. Подобно другим подобным видам вредоносного поведения (например, фотографированию под юбкой) на диаграмме Венна общественного восприятия кибер флешинг находится в области пересечения женской истерии и женского воображения».

Тара Джейн О'Рейли рассказала мне о своём опыте киберфлешинга в 2019 г. для статьи в Mashable. Когда она села в вагон метро на станции Бейкер-Стрит, на её телефон через Airdrop пришло фото члена. Было 10 часов вечера, и она оказалась единственной женщиной в переполненном вагоне. Она почувствовала себя так, словно за ней охотятся, была шокирована и возмущена. «Как будто, едва они увидели новое обнаружение iPhone, сразу же поняли, что это я», – объясняет она. Когда Тара Джейн отклонила запрос на отправку файла по Airdrop, злоумышленник не сдался. «Фото выскакивали снова и снова. Я зашла в настройки, но чёртовы дикпики приходили до тех пор, пока мне не удалось наконец отключить Airdrop. Я не могла понять, кто это делал, – в вагоне было довольно людно, и окружающая обстановка казалась весьма зловещей». Эта пытка выбила О'Рейли из колеи.

Так как мы можем решить проблему культурной мини мизации этого акта сексуального насилия? Для начала следует обратить внимание на используемую терминологию. Мы живём в мире, где такие слова, как «непрошеные дикпики», вызывают улыбку и смешки у людей, которые не осознают серьёзности этого правонарушения. По данным исследований YouGov, киберфлешинг пугающе широко распространён: 41 % женщин в возрасте от 18 до 36 лет получали нежеланные фото мужских гениталий. Помимо этого, киберфлешинг является крайне гендерно-специфическим видом насилия. Исследователи Лондонского университета утверждают, что его жертвами преимущественно становятся женщины.

На сегодняшний день термин «киберфлешинг» не входит в юридический язык Великобритании. Как сказал мне Шон Брук, исследователь Оксфордского института Интернета, «в законодательстве Великобритании не существует официального определения киберфлешинга». В 2019 г. профессор Клэр Макглинн, которая является экспертом в области правового регулирования сексуального насилия с применением изображений, сказала мне, что, называя киберфлешинг рассылкой нежелательных дикпиков, мы «минимизируем это преступление и придаём ему характер сенсации». Однако она также признала, что термин «флешинг» тоже не воспринимают всерьёз, несмотря на причиняемый им ущерб.

Активисты призывают к созданию закона о кибер флешинге, что, по их мнению, должно привести к культурному осознанию этого правонарушения и большей защищённости пострадавших. В сентябре 2020 г. Законодательная Комиссия – орган, отвечающий за пересмотр законов в определённых областях и внесение законопроектов, – опубликовала свои рекомендации относительно того, как лучше обезопасить людей от онлайн-преступлений. В частности, предлагалось включить киберфлешинг в список сексуальных преступлений в 66-й статье Закона о сексуальных преступлениях 2003 г. В этом документе профессор Пенни Льюис, уполномоченная по уголовному праву, заявила, что количество правонарушений растёт по мере того, как Интернет и соцсети становятся частью нашей повседневной жизни. «К сожалению, закон не поспевает за развитием Интернета и не предоставляет необходимую защиту населению».

Так какова же роль закона в изменении отношения общества к таким правонарушениям? «Закон не только даёт пострадавшим возможность добиться правосудия, он создаёт пространство для образовательных ситуаций», – объясняет Софи Галлагер. – «Не понимая, как люди, стоящие у власти, относятся к киберфлешингу, общество продолжает сомневаться в его значимости и в том, что он является преступлением сексуального характера с точки зрения закона. Посмотрим на исторические примеры сексуального насилия, такие как изнасилование в браке, которое было криминализовано в Великобритании только в 1992 г.: пока закон не выскажет чёткую позицию в отношении правонарушения, общество не спешит изменить своё восприятие».

Галлагер не одинока в понимании того, что произошедшее с ней не считается уголовно наказуемым в Англии и Уэльсе, также она не единственная, кто пытается как-то на это повлиять. Активистка и писатель Джина Мартин с сестрой наблюдала за выступлением группы The Killers в лондонском Гайд-парке, когда незнакомец сфотографировал её под юбкой. Этот насильственный акт, в ходе которого злоумышленник делает фото или видео под одеждой другого человека без его согласия, чтобы получить изображение его промежности, нижнего белья или гениталий, называется апскёртингом.

В то время Джине было 25 лет, и она только что вернулась в Лондон из Греции, где жила некоторое время. Она давно не видела сестру Стиви и хотела прекрасно провести время с ней. «Эти парни приставали ко мне и Стиви и отпускали множество комментариев. И тогда я сказала: „Слушайте, я не видела сестру целую вечность, я просто хочу провести этот вечер с ней“», – поделилась со мной Мартин для подкаста «История ей к лицу».

Но этим всё не закончилось. Один из парней громко пошутил, сказав что-то вроде: «Держу пари, она отлично сосёт». Мартин парировала, заявив, что эта шутка достойна 12-летки. «Его очень разозлили мои слова. Я не видела, как он подошёл ко мне, но он засунул руку между моими ногами и сделал фотографии моей промежности под юбкой», – вспоминает она.

«Я помню, как он тёрся рядом со мной, и я думала, что это кто-то из толпы. А спустя пару минут один из его друзей встал перед нами, и все они начали смеяться. Я чувствовала, что они смеются надо мной, но не понимала, по какой причине».

Взглянув на телефон парня, который стоял перед ней, Мартин увидела, что он открыл мессенджер и смотрит на фото её промежности. «Я выхватила у него телефон и закричала: „Какого чёрта ты фотографируешь мою вагину?“ – Он попытался отобрать телефон, и у нас завязалась драка», – рассказывает она. Женщина и двое мужчин помогли ей отбиться от парня, и тогда Мартин побежала к охране с его телефоном в руке. Парень бросился за ней. Охрана вызвала полицию.

«Полицейские сказали мне: „Послушайте, вы пошли на фестиваль в 30-градусную жару и, конечно, имеете права носить юбку, не беспокоясь о своей безопасности. Мы видели это фото – да, на нём видно куда больше, чем вам бы хотелось. Но мы ничем не можем вам помочь“», – объясняет Мартин. – «Он пояснил: „Из-за того, что на вас трусики, это не графическое изображение“».

Позже Мартин узнала, что апскёртинг не считается преступлением сексуального характера согласно английским и валлийским законам. «Не удивительно, что полицейский был смущён, ведь такого закона просто не существовало. В правовом языке Англии и Уэльса не было понятия „апскёртинг“, поэтому он просто не знал, что делать».

Полицейские сказали Мартин, что ничем не могут ей помочь. «Я пошла домой и подумала: „Господи, а если бы на моём месте оказался ребёнок?“» Позже ей сообщили из полиции, что дело закрыто. «Я ужасно разозлилась, мне надоело отмахиваться от этой проблемы», – признаётся она. – «Я помню, что постоянно избегала подземного перехода рядом с моим домом, потому что меня куда больше пугало то, что может случиться в переходе, чем проезжая часть с её оживлённым трафиком. Я боялась незнакомых мужчин. Я 20 лет отмахивалась от этого, но не собираюсь продолжать в том же духе».

Мартин решила начать кампанию. Сперва она просто хотела, чтобы об этой проблеме узнали как можно больше людей, но со временем её цель изменилась. Она добилась изменения законодательства в Англии и Уэльсе и криминализации апскёртинга. 12 апреля 2019 г. в Англии и Уэльсе были приняты законы, запрещающие тайную съемку гениталий или нижнего белья под одеждой.

Цифровые сексуальные преступления становятся повсеместными, и это пугает. Те слова, которыми мы их описываем, зачастую не соответствуют их значению. В ходе исследования 2019 г. выяснилось, что каждый 10-й житель Великобритании сталкивался с сексуальным насилием с использованием изображений, а 30 % респондентов лично знакомы с пострадавшими от этого вида насилия. Эту форму правонарушения в СМИ обычно называют «порноместь». Термин, частично возлагающий вину на пострадавших, поскольку предполагается, что они якобы спровоцировали насилие своими действиями. В ходе исследования, проведённого в 2017 г. в рамках инициативы по защите гражданских прав в киберпространстве, было доказано, что использование слова «месть» ошибочно, учитывая, что месть или причинение вреда жертве не является мотивацией в 79 % случаев рассылки фото и видео подобного характера. Учёные-юристы также утверждают, что термин «порномести» не в полной мере отражает стресс, травму и унижение, которое вызывает этот тип правонарушения, и предлагают заменить его более подходящим термином «сексуальное насилие с использованием изображения». «Принудительная порнография» – ещё один вариант названия, который устраивает пострадавших. Последствия этого правонарушения для его жертв поистине чудовищны. Некоторым приходится уволиться с работы, когда их фотографии или видеозаписи становятся достоянием общественности. Другие кончают жизнь самоубийством. Исследование в США показало, что 51 % пострадавших от этого вида насилия пытались покончить с собой.

«На сегодняшний день основные законы Великобритании, касающиеся сексуального насилия с использованием изображений, содержатся в 33-м разделе акта об уголовном правосудии и суде 2015 г.», – говорит Эмили Макфэдден, юрист компании Bolt Burdon Kemp. – «Согласно этому разделу, публикация личных материалов сексуального характера, фото и видео другого лица без его согласия, с целью вызвать у него смущение или огорчение, является правонарушением». Людям, признанным виновными грозит тюремное заключение сроком до двух лет и штраф.

Этот закон касается как онлайн-, так и офлайн-распространения, т. е. демонстрации фотографий или цифровых изображений третьим лицам. Сюда же входит рассылка смс-сообщениями и по электронной почте, а также публикация материалов в Сети. Однако Макфэдден говорит, что на практике пострадавшие от этого вида насилия сталкиваются с трудностями при попытке о нём заявить. Главная сложность заключается в анонимности. «Проблема современного законодательства заключается в том, что это правонарушение не относится к категории „преступлений сексуального характера“, поэтому жертвы не имеют права на сохранение анонимности во время судебного процесса, как если бы они пострадали от физического насилия, т. е. их имена могут быть опубликованы».

Ещё одну трудность представляет собой заявление полиции о фотографиях сексуального характера. Некоторые жертвы испытывают ещё больший стыд и страдание от мысли, что в результате заявления в полицию ещё больше людей увидят эти фотографии.

Потребность в подтверждении того факта, что фото графии были опубликованы именно «с целью вызвать смущение или огорчение» также является проблемой. «Эта часть правонарушения предполагает, что полиция должна установить намерения преступника», – объясняет Макфэдден. – «Я беседовала со множеством пострадавших, которым полицейские заявляли, что вряд ли смогут преодолеть это препятствие в уголовном процессе, и закрывали дело».

Угроза рассылки личных материалов сексуального характера – ещё одна область, в которой закон только начинает действовать. Один из 14 жителей Англии и Уэльса, достигший совершеннолетия, сталкивался с угрозами рассылки изображений или видео сексуального характера. Согласно исследованию благотворительной организации по борьбе с бытовым насилием Refuge, жертвой подобных угроз становится каждая седьмая молодая женщина в возрасте от 18 до 34 лет. Следом за кампанией, проведённой Refuge, в марте 2021 г. британское правительство объявило, что закон о «порномести» будет включать угрозу рассылки личных материалов сексуального характера.

Несправедливо, что у пострадавших от цифрового сексуального насилия крайне мало средств правовой защиты при обращении за помощью – если они вообще есть. Однако обращение к системе уголовного правосудия, которая с такой лёгкостью декриминализовала насилие, не внушает особого доверия. Количество обвинений в изнасиловании в Англии и Уэльсе упало до рекордно низкой отметки в 2020 г., когда всего 1,4 % дел об изнасиловании закончился обвинительным приговором, по данным Королевской службы уголовного преследования. Сообщается, что служба уголовного преследования «отказывается передавать дела в суд из опасения, что присяжные окажутся под влиянием мифов и заблуждений о том, как должна выглядеть и что должна говорить жертва насилия, в особенности, если она находилась в состоянии алкогольного опьянения или страдает психическими расстройствами», – указано в отчёте Guardian.

Доказано, что в 90 % случаев изнасилований и других преступлений сексуального характера жертва знакома с преступником. Однако, несмотря на это, такие дела «плохо поддаются расследованию». Сообщается, что с 2019 г. прокурорам Королевской службы уголовного преследования было приказано прекратить дела со слабой доказательной базой.

Немалое беспокойство вызывает тот факт, что переписка сексуального характера используется в качестве доказательства в судебных процессах по делу об изнасиловании. Согласно расследованию Vice, «безобидные данные, полученные в результате проверки мобильных телефонов, постоянно приводились службой уголовного преследования в качестве причины для прекращения расследования по делам об изнасиловании и сексуальных домогательствах». Этими данными могли стать игривые смс или откровенные фотографии, которыми обменивались заявитель и обвиняемый, но также они могли включать более широкие цифровые данные жертвы, согласно расследованию. Судя по всему, современная система правосудия не способна обеспечить безопасность пострадавшим от сексуального насилия.

Нам следует опасаться бездумного применения подхода, подразумевающего усиление полицейского, уголовного и тюремного преследования – так называемых тюремных решений – для решения проблемы насилия в отношении женщин. Как пишет тюремная аболиционистка Виктория Лоу в журнале Jacobin, тюремный подход, известный как «тюремный феминизм», «упускает из виду тот факт, что раса, класс, гендерная идентичность и миграционный статус делают определённых женщин уязвимее перед сексуальным насилием, а дополнительная криминализация часто подвергает их ещё большему риску насилия со стороны государства».

Тем не менее совершенно ясно, что отсутствие правовой защиты играет на руку неуступчивым технологическим компаниям, размещающим оскорбительный контент на своих платформах. Пострадавшие от цифрового сексуального насилия, которые обращались в технологические компании с просьбой удалить порочащие их фото- и видеоматериалы, столкнулись с тем, что единственный способ получить от этих компаний ответ – угрожать судебными разбирательствами.

В 2020 г. британская журналистка Эш Саркар узнала, что видео онанизма с её участием разместили на порно сайте. Важно отметить, что в этих видео были использованы фотографии в бикини, взятые из её аккаунта в соцсетях. Одно из видео под названием «расист мастурбирует на Эш Саркар» было размещено на сайте xHamster. «На этом видео был запечатлён парень, мастурбирующий на мои фотографии», – рассказала мне Саркар для статьи в Mashable. – «После того, как я узнала об этих видео из соцсетей, мой партнёр проверил и убедился в том, что они действительно существуют». Партнёр Саркар сразу же стал искать способы удалить видео и выяснил, что можно воспользоваться пометкой о нарушении авторских прав, при условии, что фото были взяты из её профиля в одной из соцсетей. «Я написала им на электронную почту и, к их чести, они очень быстро удалили те видео», – говорит Саркар.

Во время расследования случаев видео онанизма для портала Mashable я выяснила, что этот тип контента часто используется для нападения на женщин и их унижения в глазах общественности, в особенности на высокопоставленных темнокожих и цветных женщин, включая Меган Маркл и ведущую ВВС Нагу Манчетти. Несмотря на то что нарушение авторских прав помогло Саркар добиться удаления видео с её фотографиями, правовые возможности для этого весьма ограничены.

«В нашем обществе женщины, которые пострадали от видео с онанизмом – с использованием их реальных фотографий или дипфейков, – обнаруживают, что их правовые возможности ограничены и зачастую неэффективны», – говорит Эмили Макфэдден. – «Это связано с природой этого правонарушения, его доступностью, анонимностью преступников и публикацией фото/видео на множестве ресурсов сразу. На практике полностью удалить видео, которое было опубликовано онлайн, почти невозможно».

Как известно, некоторые порносайты в основном игнорируют сообщения жертв насилия с применением изображений и отказываются удалить видео, пока им не пригрозят судебными разбирательствами. В 5-й главе мы ознакомились с историей Роуз Калембы, которая просила Pornhub удалить видео её изнасилования и отправляла им бесчисленные «умоляющие сообщения», в которых упоминала, что она несовершеннолетняя. Ноль реакции. Лишь когда она притворилась адвокатом и пообещала подать судебный иск, Pornhub ответил на её просьбу и удалил материалы.

Если технологические компании отвечают только в тех случаях, когда налицо нарушение закона, что делать, если в вашей ситуации закон не поспевает за правонарушением? Хотя некоторые технологические компании предприняли меры по борьбе с порноместью на своих платформах, другие платформы, такие как Телеграм, остаются идеальным местом для распространения порномести, по словам репортёра Mashable Рэйчел Краус. Функции Телеграма обеспечивают анонимность, возможность дублировать группы и создавать запасные группы в случае блокировки, а также ботов, которые автоматизируют рассылку оскорбительного контента.

У принудительного порно нет границ, как указывает Краус в расследовании. Это происходит потому, что законы, касающиеся сексуального насилия с использованием изображений, различаются от страны к стране, а в США – от штата к штату. «Один из самых проблемных аспектов принудительной порнографии заключается в том, что это безграничное преступление, которое может происходить в разных странах, по всему миру. Преступник с жертвой могут находиться в одном штате, а иногда и в разных странах», – сказала Краус Мэри Энн Фрэнкс, юрист и президент Инициативы по защите гражданских прав в киберпространстве. – «Есть множество деталей, которые затрудняют эффективное уголовное преследование подобных дел».

Законы в Англии и Уэльсе не поспевают за появлением новых видов сексуального насилия с использованием технологий и изображений. Клэр Макглинн говорит, что на данном этапе английские законы в этой области сексуального насилия недостаточно развиты и фрагментарны. «Наш закон нельзя назвать полным и всеобъемлющим», – утверждает Макглинн. – «Мы не защищены от киберфлешинга. Также нет полноценной защиты от угроз публикации наших интимных фото и дипфейк-порно. Даже в случае распространения ваших откровенных фото без вашего согласия вы можете добиться возбуждения уголовного дела, только если докажете, что преступник сделал это с целью навредить вам. Таким образом, в законе есть множество пробелов». (Вскоре после того, как Макглинн дала мне интервью, правительство объявило, что угрозы распространения изображений будут подпадать под действие закона о порномести.)

Макглинн считает, что избавление от этих пробелов не сразу приведёт к изменениям, ведь ещё требуется, чтобы полиция и прокуроры довели дела до суда. Закону в его сегодняшнем фрагментарном состоянии требуются определённые критерии, помогающие отнести преступление в категорию вуайеризма, апскёртинга или распространения изображений без согласия человека. Некоторые из этих законов обеспечивают пострадавшим анонимность, другие – нет. Макглинн полагает, что более комплексный подход способен внести ясность в этот беспорядочный набор законов. В дополнение к правовой ясности и восполнению пробелов наличие исчерпывающего закона о цифровых правонарушениях окажет влияние на общественное сознание. По мнению Макглинн, если бы люди увидели, что эти поступки «однозначно криминализированы и незаконны, это бы сильно на них повлияло».

Исчерпывающий закон о цифровых правонарушениях – то, чем в настоящее время занимается Законодательная комиссия. Одна из исследуемых областей – сексуальное насилие с использованием изображений. В 2015 г. в соответствии с законом об уголовном правосудии и судах раскрытие кем-либо «частных фотографий и видеозаписей сексуального характера с намерением причинить ущерб» стало уголовно наказуемым. На момент написания этой книги законодательная комиссия проводит консультацию по пересмотру закона в вопросах съёмки и публикации изображений интимного характера без согласия изображённого на них лица. В ходе консультации будет рассматриваться «сексуальное насилие с применением изображений» и «дипфейкпорнография», в которой используется методика синтеза изображения, позволяющая заменить лицо порноактрисы на лицо любого другого человека – наряду с киберфлешингом, тайным фотографированием промежности под юбкой и области декольте.

Комиссия пришла к выводу, что проблема заключается в том, что в Англии и Уэльсе не существует уголовных преступлений, связанных с созданием и публикацией частного материала сексуального характера. «Вместо этого у нас есть пёстрая смесь правонарушений, возникших в разное время, большинство из которых существовали ещё до появления Интернета и смартфонов», – гласит отчёт законодательной комиссии. – «У каждого правонарушения есть различные определения и требования, а множество проступков тем временем остаются без внимания». Однако Макглинн предупреждает, что нам, вероятно, придётся подождать, прежде чем мы увидим перемены в законодательстве. Обсуждение новых законов может длиться до 2022 г.

У законодательной комиссии есть два текущих проекта, связанных с сексуальным насилием с использованием изображений, касающихся реформы коммуникационных правонарушений, а также создания и публикации изображений интимного характера. Макфэдден говорит, что эти проекты дают нам надежду. «И всё же правительство не обязано принимать реформы, предложенные законодательной комиссией», – добавляет она. Законо проект об онлайн-вреде, в настоящий момент обсуждаемый в парламенте, рассматривает порноместь как ущерб.

Когда речь заходит о цифровом сексуальном насилии, закон не защищает пострадавших. Макглинн убеждена в том, что всеобъемлющий закон, несущий в себе оценочное значение, облегчит жертвам понимание ситуации, а педагогам даст чёткое представление о том, что является незаконным, а также об этичном поведении.

Закон в Великобритании не поспевает за новыми способами воплощения сексуального насилия. Именно поэтому определение сексуального насилия за рамками законодательства имеет огромное значение. На данный момент у нас слишком много серых зон в области цифровых преступлений сексуального характера, и это мешает жертвам добиться удаления оскорбительного материала и справедливости. Эти правовые пробелы также подчёркивают необходимость в более активных действиях общества в целом и технологических компаний, в частности, по вопросам цифрового сексуального насилия.