Отделение второе

[Самая богоугодная жертва – это принесение в жертву Богу самого себя]

Всем предлагая означенное выше во всяком случае обращение к Богу и предание себя в Его святую волю, некто из церковных учителей рассуждает так: «Я не имею ничего больше, как только две мелкие монеты (пенязя), то есть: тело и душу, или, говоря точнее, имею только одну монету – волю мою; и не отдам ли ее в распоряжение Того, Который меня, столь ничтожного, обогатил столь великими благодеяниями, что Он ценою Своей земной жизни, Своих страданий предварительно искупил меня из пленения греховного? Если же я не захотел бы подчинить всего себя Его святейшей воле и ее распоряжениям уже после своего искупления Им, – то с какими глазами, сердцем и совестию предстану я пред милосердное лицо Бога нашего?». Святой Иоанн Златоуст, говоря о каждодневном жертвоприношении святого апостола Павла самого себя в жертву Богу (чрез те труды и страдания, которые переносил он ради евангельской проповеди), сказал: «Авель принес жертву, которая была приятнее Богу Каиновой жертвы, но если сравним Павлову жертву с Авелевой, то Павлова жертва будет столь выше и честнее Авелевой, сколь сравнительно далеко небо от земли: ибо Павел приносил Богу в жертву не овец и тельцов, но самого себя каждый день многократно – в жертву, и этого еще было ему не довольно, но, кроме того, тщательно старался вместе с собою и весь мир посвятить Богу». Во времена Диоклетиана Епиктет пресвитер и Астион монах благочестиво жили на Востоке и, во время гонений на христиан, были схвачены и заключены в тюрьму Латронианом, алмирисским князем. Тогда Епиктет сказал Астиону: «Возлюбленный Астион! Когда завтра приведут нас пред судию, и он спросит нас об имени, отечестве и родителях, то одно ответим: "Мы христиане, это имя наше, род и отечество". Если Богу угодно будет, чтобы мы пострадали за Христа, то при налагаемых на нас мучениях не станем представлять мучителям ничего о себе другого, кроме как будем молиться Богу, говоря это одно: "Господи Иисусе, Твоя в нас да будет воля"». На другой день утром среди города устроено было общенародное судилище, на котором поставлены были обвиненные в христианстве Епиктет и Астион. Судия, севши на свое кресло в присутствии народа, спросил подсудимых: «Откуда вы родом, как вас зовут по имени и отечеству?». Епиктет отвечает на сделанный вопрос: «Мы – христиане и рождены от христианских родителей». – «Не об этом спрашиваю вас, – возразил Латрониан, – скажите имена ваши, я уже знаю ваше вероучение». Опять святые мученики отвечают ему: «Мы – христиане, Единому Господу нашему Иисусу Христу поклоняемся, а идолов гнушаемся». Услышав это, князь (судия) весьма рассердился и повелел обнажить их и бить без милосердия в продолжение долгого времени. Мученики, обагряемые кровию от бесчисленных причиняемых биением им ран, возводили очи на небо и громко молились: «Господи Иисусе Христе Боже наш! Да будет воля Твоя с нами!». При этом Латрониан язвительно смеялся и укорял святых мучеников, говоря: «Где ваш Заступник, у Которого вы просите помощи, пусть Он придет теперь на помощь вам и возьмет вас из рук моих». Святые же мученики опять воззвали: «Мы – христиане, да будет воля Бога нашего в нас». Этим еще более разъярился мучитель и повелел повесить их тут же и строгать их тела немилосердно железными ногтями (орудиями с железными крючками наподобие ногтей). Однако ж и теперь мучитель не исторг из уст мучеников других слов, кроме прежних: «Мы – христиане, о мучитель Латрониан, пусть совершится в нас воля Бога нашего». Судья же, считая за бесчестие себе быть побежденным мучениками, повелел опалять их зажженными факелами, но и при этом ничего другого не услышал от них, кроме слов: «Мы – христиане, пусть будет в нас воля Господа Бога нашего». Затем, претерпевши такие мучения, святые были отведены в темницу. На этом плачевном зрелище находился некто из язычников, по имени Вигилантий: он сидел близ судьи и, слыша часто повторяемые святыми мучениками слова: «мы – христиане, да будет в нас воля Господа Бога нашего», и размышляя в себе, пришел к такому заключению, что в означенных словах заключается дивная, непонятная сила, облегчающая или совсем уничтожающая всякую боль, производимую величайшими мучительными операциями (сечением, жжением и тому подобным), и не попускающая ощущать мучительного их действия. Он стал те же самые слова (истые) непрестанно иметь в своем уме и памяти и постоянно повторять их, как всесильное охранительное средство против всякого вреда и всякой нужды: ходил ли он где-либо, был ли дома, сидя и ходючи, ложась спать и вставая от сна, не имел ничего другого в памяти, кроме сих слов: «Мы – христиане, да будет в нас воля Бога нашего».

Три дня провел Вигилантий в этом упражнении при помощи Божией. На четвертый день он, побуждаемый невидимою силою Божественною, начал и пред всеми гласно высказывать: «Я – христианин (как бы обращаясь к судье), о мучитель Латрониан, да будет в нас воля Бога нашего». Затем пошел он в тюрьму, где были заключены святые христианские мученики, где и принял Святое Крещение со всеми своими домашними (вероятно, от Епиктета мученика). Впоследствии же, когда святым мученикам отсечены были головы за исповедание Христа, он в благодарность своим наставникам во Христе предал с честию погребению их страдальческие тела.

Но обратимся к повествованию о страдании Епиктета и Астиона. Они на другой день после первого их допроса судиею Латронианом были по его же повелению приведены в народное собрание для дальнейшего испытания их. Судья, приняв теперь манеры лисицы, с хитрою ласкою спросил святых мучеников: «Ну! Вы почитаете народных богов наших или и теперь еще остаетесь при своем неразумии?». На этот вопрос ответил святой Епиктет: «Напрасно ты, Латрониан, трудишься, мы адских страшилищ не почитаем: ты скорее можешь лишить нас здоровья и жизни, чем исповедания Христа, Бога нашего. Тысячу раз мы говорили и не перестанем во всеуслышание возглашать: "мы – христиане, и да будет в нас воля Бога нашего"». При этих словах мучитель воскипел гневом, и, рыкая подобно льву, вскрикнул на своих рабов: «Подать сюда самого крепкого уксусу и соли сию минуту! Пусть узнают эти нечестивцы, что они имеют уже раны, а вы не щадите своих трудов, натирайте их израненные члены покрепче уксусом и солью». При всем этом святые мученики не произнесли ни одного слова, противного своему вероисповеданию: «Мы – христиане, да будет в нас воля Божия». При всех мучениях оставаясь невредимыми, они опять заключены были в темницу, но по истечении тридцати дней их опять представили на суд совершенно здоровыми: здесь сокрушали им уста и зубы камнями и жестоко били батогами; они же все одно и то же возглашали всенародно: «Господи Боже наш, будь святая воля Твоя в нас», – и это продолжалось многократно, пока, наконец, не был произнесен смертный приговор, осуждающий их на смертную казнь чрез отсечение головы. Быв ведены на место казни вне города, святые мученики взаимно укрепляли друг друга терпением и великодушно восхваляли Господа, возглашая: «Хвалите имя Господне за то, что сбылась в нас воля Божественная», и, достигши места казни, воспели песнь святых трех отроков: «Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, хвально и прославлено имя Твое вовеки, ибо праведен Ты во всем, что сделал с нами, и все дела Твои истинны, и пути Твои правы, и суды – истинны (ср.: Дан. 3, 26–27); благодарим Тебя, что не воля человека, но Твоя воля во всем совершилась в нас». И в то мгновение, когда им предстояло быть усеченными во главы, возник между ними похвальный спор о преимуществе и чести в том, кому из них первому наклонить свою голову под меч: Епиктет был уже сединами украшенный старик лет шестидесяти, изъявил свое согласие, чтобы предпослать к Богу Астиона, а потом и самому склонить голову под меч. Нимало не прекословя, возгласил Астион: «О возлюбленный отец, честный иерей (священник) Божий, пусть будет воля Божия и твоя», – и с этими словами наклонил свою голову под меч; святой же Епиктет, падши на тело ученика своего, с любовию обнял и поцеловал оное, затем охотно склонил и свою голову под меч. Таким образом оба богоугодно скончались.