Глава 28
НОВЫЕ ПОЛЕЗНЫЕ ЗНАКОМСТВА
Я добиваю последние дела перед исчезновением на два месяца с небольшим из города. Если бы не нужда подавать документы в ПТУ до середины августа, догулял бы до начала сентября, а так придется вернуться в город пораньше.
Впрочем все равно смогу еще обратно в деревню вернуться, если будет желание конечно.
Стас еще раз пламенно вызвался продавать книги, которые уже совсем мои, пока я туплю в деревне. Однако я на такое предложение опять не соглашаюсь, знаю наверняка, что дорого он их не продаст, а все, что получит на руки, так же легко потратит на себя любимого, придется потом из него долги выбивать и мытьем, и катаньем.
Парень он честный и долг обязательно отдаст, только вот когда это счастливое событие случится — одному богу известно.
Да и нет у меня нужды в деньгах никакой, лучше сам со временем продам свои трофеи подороже раза в полтора, чем сможет приятель в лучшем случае.
Еще и долю с продажи отдавать не потребуется тогда точно, так что от его предложения я отказываюсь наотрез, чем обижаю приятеля. Хорошо все же знать много о будущем — находясь уже самому в прошлом.
Жека со Стасом уезжают в начале июня в соседний колхоз собирать камни на полях и что-то там пропалывать типа турнепса. Ждет их веселая жизнь, невинные забавы типа походов в девичьи спальни, где можно выдавить на кого-то тюбик зубной пасты.
И очень весело убежать, захлебываясь от смеха. К сожаления — это уже не мои радости теперь по жизни.
Такая школьная романтика трудового воспитания и проживания в соседних комнатах с одноклассницами.
Юлечка тоже собирается работать на плантации, только в другом колхозе, вот с ней мне что-то придется решать.
То есть, это я сам себе придумываю, в принципе решать то особо и нечего.
Или дождется, или не дождется моего возвращения подруга — вот и весь вопрос.
Я пропадаю на два с лишним месяца, а такая созревшая для отношений девушка не сможет меня безответно ждать столько времени, тем более, что все лето после восьмого класса. Самые сладкие денечки, когда уже все так заманчиво выросло на девичьем теле и все еще впереди по жизни. Много внимания от парней и мужчин и еще разных предложений, приличных и не очень, простых и закамуфлированных.
Впереди потеря невинности, много парней, много секса, потом исчезнет прошлая жизнь с концами, а мы встретимся снова уже в возрасте около тридцати лет, насколько я помню.
Только в этой реальности такого может и не случиться, впрочем, еще посмотрим, как произойдет встреча после каникул.
Наверняка она все же перейдет, как переходящее Красное знамя в руки парня постарше, повыше и покрасивее, почему-то я в этом уверен. Тем более, что ее лучшая подруга как раз с таким продолжает гулять. Пока я рядом постоянно, в таких случаях еще срабатывает магия моего взрослого ума, уверенности в себе и богатого жизненного опыта.
На расстоянии я окажусь всего-навсего ровесником невысокого роста и заочно начну сильно проигрывать в глазах самой Юлечки и особенно ее подруги.
К тому же я переезжаю жить в Ленинград, там у меня начнется совсем другая жизнь и мне самому окажется уже совсем некогда гулять с ней по нашему городу, взявшись за руки.
Хорошо еще, что девушка держит себя в установленных собой пределах того, что мне дозволяется и не требует от меня переходить через самим же мысленно поставленный барьер. Ниже пояса — ни-ни, только петтинг выше талии без перехода в так называемые развратные действия по отношению к заведомо несовершеннолетней.
Я конечно и сам несовершеннолетний, однако как это деяние будет звучать в устах следователя — узнавать не вообще собираюсь.
Будет ей хотя бы шестнадцать лет, тогда в принципе и жениться можно с разрешения соответствующих органов, если она как-то залетит или нас прихватят на горячем родители.
Ну это я так только мечтаю, что дождется меня подруга, причем даже не уверен, что смогу снова отбить ее. Если конечно, очень сильно захочу, а мне не подвернется в большом городе вариант поинтереснее.
Вот чего-чего, а женитьбы, даже такой ранней, я совсем не боюсь, опыт солидный имеется, так что это вполне возможный вариант на будущее. Одно только требуется — чтобы подруга меня дождалась.
Тем более, что я ей пока ничего про будущее поступление в ПТУ не сказал, чтобы не понижать свой статус в глазах девушки и ее предков. Это совсем ниже плинтуса будет выглядеть для ее родителей с высшим образованием и самой Юли.
У нее самой день рождения в июле, так что поприсутствовать на нем я не смогу, хотя в принципе прокатиться можно в город. Дарить пока ничего не собираюсь, не стану светить свои сильно выросшие денежные возможности.
С собой возьму пару бобин с моими фирменными записями и рублей сто пятьдесят наличными.
Помню хорошо, что как-то даже купил в свободной продаже в городе на Волге два комплекта французских духов в центральном магазине на главной площади, там на них спрос гораздо меньше, чем в том же Ленинграде.
Вдруг снова выкинут заграничный дефицит и мне повезет немного заработать между делом.
Может еще у кого-то в деревне магнитофон появился или с городскими меломанами познакомлюсь благодаря своему языку и умению поддержать любую беседу.
Тогда можно и крутой музыкой поделиться с народом.
Пока я посетил с корыстными намерениями и еще желая найти получше обувь для себя самого на лето наш обувной магазин на Ленинградской. А там с радостью узнал в одной из продавщиц ту самую блондинку, парню которой продал билеты с наценкой на румынский боевик про комиссара Миклована.
Радостно с ней поздоровался, увидел, что и она меня узнала, сразу заулыбалась и позвала с другого конца зала хорошенькую подружку послушать мой веселый треп.
— Света, родственник наш пришел! Тот самый, который билетами спекулирует в кинотеатре. Послушай, что он расскажет, язык то у него без костей!
Я пока разливаюсь соловьем про кондитерское училище около Балтийского:
— Там, вы представляете, одни девчонки учатся и все пирожные, приготовленные на занятиях, можно самим съедать! Как кот в сметане кататься буду!
— Ты же коммунизм хотел строить! — напомнила мне блондинка, которую зовут Наташа.
— И строить, и обязательно попасть в него! Это вот самое точное попадание! Мечты сбываются!
Посмешил девчонок и, как бы между делом предложил послушать очень крутую музыку из моих личных записей:
— Если у вас есть парни с бобинным мафоном! — понятно, что сами девчонки максимум кассетник могут иметь и использовать.
— Если и нету, сегодня же найдем! — отмахнулась чернявая подружка Света.
— Ты чего вообще к нам заглянул? — очень кстати спросила моя старая знакомая.
Тут я понизил голос и сказал, что ищу адидасовские кроссовки нашего производства на себя, любимого и готов заплатить любые деньги.
Слышал, что недавно в городе такие выбрасывали именно в обувном. Понятно, что долго они не пролежали.
Тут девчонки загадочно переглянулись между собой, а я сразу догадался, что информация о возможности решить мои насущные проблемы с обувью у них точно имеется.
— Это которые по двадцать шесть рублей продаются? Очень быстро разбирают, — вздохнула Света, более опытная в торговле, как я понял.
Да, есть такое дело. Наше государство, не понятно из каких побуждений, поставило на остродефицитные изделия цену в двадцать шесть рублей, хотя спекулянты лепят к ним сверху еще полторы сотни, насколько я знаю. Продавались бы они по сто двадцать шесть рублей, даже на целую сотню дороже, так же раскупались бы модниками Страны Советов. Иногда мне кажется, что ценообразование в советском государстве направлено именно на создание определенной коррупционной прослойки вокруг торговли и зарабатывания первых серьезных капиталов теневыми дельцами.
Ну, раз уж государство партийных чиновников и еще символически немного рабочих и крестьян само себя так не любит, от лишних денег для народа отказывается, чего уже мне требовать от себя что-то подобное?
Будем побеждать возникающие постоянно у меня соблазны сделать денег на ровном месте — просто поддаваясь им целиком и безостановочно!
— Мне они конкретно требуются. Заплачу, сколько нужно, — сказал я и посмотрел на девушек заговорщическим взглядом.
Я уже вижу, что девчонки стесняются брать с меня сколько положено, да еще не так хорошо меня знают. Все же я обычный подросток и вскоре после продажи требуемых кроссовок за мной следом могут появиться родители с гневными криками про спекулянтов, обманувших глупенького сына.
— Деньги есть, реально нужны кроссовки, — и я свечу полторы сотни рублей в руке. — Они мои, не родительские, я их сам сделал на улицах одного большого города.
— На чем это ты их, интересно, сделал? — задумчиво спрашивает Света, приглядываясь ко мне.
— На записях и еще в Ленинград ездил по делам пару месяцев, — уверенно отвечаю я, чтобы показать, что в теме торговли разбираюсь.
Девушки уходят посовещаться и вскоре говорят мне подойти к закрытию магазина.
— Есть у нас один знакомый, который хочет продать такие кроссовки, синего цвета с желтой подошвой за восемьдесят рублей. Мы проводим тебя к нему после работы, — негромко предлагает мне Света, и я молча киваю.
Потом все же говорю, оценив очень низкую цену:
— А можно две пары? Еще и моему приятелю. Если, конечно, найдется.
— Посмотрим. Какие размеры?
— Мне сорок второй и ему сорок третий, — говорю я и ухожу, пока девчонки не передумали со мной дело иметь, тем более, что к ним подошел покупатель.
У меня пока размер сорок первый, однако кроссовки эти славятся своей неубиваемостью, так что возьму на вырост.
Наверняка получится, что сами девушки припасли дефицит, только побаиваются еще меня, да и стесняются заражать те же двести рублей за пару, как матерые спекулянты выставляют цену на той же Ульянке.
Восемьдесят рублей — это реально по знакомству, могу папке подогнать своему. Или Стасу тому же за сто пятьдесят продать или Жеке. Да и просто кому угодно, хорошо, что девчонки из обувного еще не совсем потеряли совесть.
Или настоящих цен просто не знают на данный момент. Хотя — это вряд ли.
Зато я уже давно ее, эту совесть, не то, чтобы потерял еще в прошлой жизни, просто отлично понимаю, что спрос и предложение должны соответствовать друг другу. Если можно продать вещь за сто пятьдесят рублей, нет смысла продавать ее за сто двадцать. Продавать всем, кроме своих родных и приятелей, стану по той цене, которую могу получить по максимуму.
Хотя везде можно сделать исключение и просто подарить человеку необходимую ему вещь даже бесплатно.
Иногда — это возможно! И еще приятно ощутить себя человеком, не зацикленным на деньгах и итоговой прибыли.
После работы я встретил девушек около магазина в семь с небольшим часов вечера.
Мы прошли немного по улицам города и в одном из подъездов незнакомый парень, на которого они указали, передал мне пару коробок с кроссовками, а я ему сто шестьдесят рублей взамен.
Девушки уже ушли куда-то, однако я думаю, что скоро они вернутся, чтобы получить свои деньги. Да и квартира, скорее всего, откуда вынес коробки с кроссовками парень, принадлежит одной из них.
То есть, не принадлежит конечно по закону, не те еще времена, просто она там прописана.
Девушки-продавщицы заранее договорились со знакомым парнем, чтобы самим не оказаться замазанными в спекуляции с недостаточно хорошо знакомым человеком. Да еще школьником, пусть и очень умело прикидывающимся взрослым парнем.
Черт, отлично, что получается наладить сотрудничество с нужными девчонками! С их весьма скромной наценкой я еще в два раза смогу перепродать дефицитную обувь, поэтому я сразу же ухожу без лишних разговоров с парнем.
Они, конечно, находятся на самом низу пищевой цепочки, ведущей к дефициту. Просто смогли взять себе по одной паре, ну или по две с разрешения своего начальства и теперь достаточно выгодно, как они думают, перепродали их мне.
Я пока тороплюсь домой на примерку. Отца кроссовки не воодушевляют, он даже отказывается их мерить. Папа предпочитает носить туфли «Цебо» чешского производства, и просто не понимает, что особенного в такой обуви.
А я вот с удовольствием вылезаю из обычных потрепанных ботинок советского производства и прыгаю по комнате, правильно зашнуровав кроссовки.
Подошва хорошо пружинит от пола и на ногах обновки сидят отлично.
Все, теперь в фирменной футболке и кроссовках «Москва», как они официально называется, я уже похож на продвинутого достаточно по советским понятиям парня.
Еще бы мне фирменные джинсы и очки-капли, тогда я оказался бы вылитым самым настоящим московским мажором. Однако задачи совсем попасть в этот образ у меня нет.
Еще стоит помнить, что мощное впечатления я могу произвести не только на симпатичных девчонок, но и на решительных парней с тяжелыми кулаками. Поэтому так уж вызывающе сверкать по родному городу на Волге заграничными шмотками не стоит.
Ну если и сверкать, то только днем, лучше там вечером или ночью ни с кем не гулять по парку или набережной в ожидании приключений. Там народ гораздо проще живет, по своим законам и понятиям. Милицию совсем не так опасаются и за такую обувь быстро посшибают рога невысокому пареньку. Да и высокому тоже, особенно, если не местному жителю.
Взволнованный удачной покупкой, я собираюсь и завтра навестить снова обувной, попробую вложиться в материальные активы перед отъездом, пока есть возможность, если девчонки продают по очень умеренным ценам доступный им дефицит.
Видно, что Света эта черненькая, порешительнее такая девушка по сравнению с блондинкой Наташей. Наверно, дольше ее работает и больше в теме соображает, да и по характеру в лидерах.
Яркие такие девушки, да еще при дефиците работают, не жизнь — а полная малина у них в советском городе в такое время. Финансовая независимость от родителей или мужа точно подпортит характеры подругам со временем, простые работяги однозначно не потянут по жизни таких ярких и уже нормально прошаренных девушек, как бы не старались.
Попозже вечером захожу к Стасу уже в новых кроссовках.
— О, где взял? — сразу интересуется парень, он уже заработал на перепродаже тех самопальных двадцать пять рублей и снова не против повторить свое уголовно наказуемое деяние.
— Где взял, там уже нет, — усмехаюсь я.
— Как эти на ноге сидят? — приятель тоже забраковал самопал, когда сам походил в них по квартире половину дня.
— Отлично сидят. Качественная вещь, хватит на несколько лет носить, — расхваливаю я новую обувь. — Можешь, кстати примерить. Есть сорок третий размер в наличии.
И подаю ему коробку из хозяйственной сумки, глаза у приятеля расширяются при виде имеющегося у меня при себе комплекта из двух пар. Я уже такой матерый спекуль в его глазах, раз нашел выходы на обувной магазин.
После примерки Стас конечно оставил кроссовки себе, тут же попросив деньги у отца на покупку.
Стасу продаю кроссовки дешевле рыночной цены, за сто тридцать рублей всего, даю ему возможность еще заработать денег самому.
Правда уверенно думаю, что он сам фирму будет носить и в трудовой лагерь в них поедет точно. Нужно же произвести впечатление на повзрослевших одноклассниц.
На следующий день захожу поблагодарить девушек в обувной, однако сегодня не их смена работает.
В этот выходной они отдыхают, наверно тратят заработанные вчера деньги, телефонов и точных адресов я не знаю пока.
Ну да ладно, первое дело я с ними провернул, теперь всегда можно о чем-то общаться дальше.
За оставшиеся два дня получил в школе свой аттестат за восьмой класс, полюбовался на оценки и удовлетворительное поведение, вежливо попрощался с учителями и зашел еще в библиотеку. Нашел давно уже лежавшие у меня дома книги, полностью рассчитался по долгам и даже взгрустнул, оглядывая достаточно небольшое помещение.
— Сколько я здесь провел времени, Надежда Ивановна! Буду вас помнить всю жизнь и заходить иногда.
— Ты что, уходишь из школы? — удивляется библиотекарь.
Ей я честно рассказываю о том, что в школу не вернусь после каникул и сердечно прощаюсь на долгое время.
На следующий день прощаюсь душевно с Юлечкой, только в конце свидания рассказываю ей про отъезд надолго и вижу, что такая новость ей не нравится от слова совсем.
Только что нежно целовались, и вот уже губы плотно сжаты, а от выдающейся фигуры веет холодком обиженности.
Как я и ожидал, привыкла девчонка к моему постоянному нахождению рядом, а теперь впала в растерянность из-за того, что внезапно остается одна. Совсем одна и никто рядом не дышит восторженно на ушко!
Ничего не поделать, следующим утром я один с небольшим чемоданчиком качусь на поезд в Ленинград, где на Витебском вокзале у меня посадка в вагон угличского поезда.
Потом немного меньше суток пути, долгая остановка в Калязине на два с половиной часа для того, чтобы перецепить вагоны, и утром следующего дня я спускаюсь по ступенькам на платформу родного города.
Бабушка встречает меня на настоящей телеге с реальной лошадью, мое путешествие в детство продолжается.
