Некоторые из наиболее сложных вопросов современной физики касаются чувствительности или, возможно, даже сознания материи. Что такое материя и чем она отличается от таких вещей, как дух или разум, – вопросы, которые решаются многими специалистами, и ответы у каждого свои. Ньютон дал классическое описание материи, которое легло в основу зарождающегося представления о механистической Вселенной. В своем трактате «Оптика» Ньютон утверждал, что материя состоит из «цельных, массивных, твердых, непроницаемых и подвижных частиц», немного похожих на пляжную гальку. В XX веке вера в то, что материя состоит из дискретного набора вещей, таких как атомы, взаимодействующие друг с другом, пошатнулась. Философ Филип Клейтон даже написал: «Теория относительности в космологии и дополнительный тезис в квантовой физике предполагают, что основная реальность – это своего рода гибрид „материя-энергия“», и действительно, «эта реальность больше похожа на энергию, чем на материю». Этот акцент на энергии делает реальность более похожей на море, чем на гальку. Энергии текут в разные стороны Вселенной в соответствии с нашим пониманием относительности, термодинамики и квантового мира. В самом крупном масштабе, в масштабе целой Вселенной, общая теория относительности Эйнштейна давала более динамичную картину, чем ньютоновская. Свойства пространства и времени, бывшие прежде инертными, Эйнштейн объединил в пространство‐время, которое также считалось непрерывным с гравитационными полями, в результате чего пространство искривляется массой, а время проходит медленнее всего там, где сила тяжести наибольшая. Такой взгляд превратил пустоту пространства в ряд волнообразных полей, в которых движение тел происходило не только в пространстве и времени, но и таким образом, что движение формировало само пространство и время.

Большинство анимистов ответили бы: «Мы говорили вам, что так и есть». Для анимистов Вселенная всегда активна и энергична, часто непрерывна и вмещает энергии человеческого тела, соединяет человеческое и нечеловеческое в формах взаимного влияния. Многие группы не делают различия между тем, что западные люди считают живым, и тем, что они считают инертным. Такие связи были разорваны на пару столетий механистической концепцией, в результате чего разница между грубой материей и человеческим духом предстала как контраст между материей и энергией. По мере того как материя получает новую энергию, в западной традиции может возникнуть более непрерывная Вселенная. Новая энергетика приближает западную традицию к гуманизированной Вселенной, которая встречается во многих других культурах.

Такая интеллектуальная «перестройка» на Западе вновь поднимает один из самых больших вопросов: проблему сознания, особенно в связи с тем, что мозг работает через потоки энергии между нейронами. Является ли сознание странным украшением в одной неясной части Вселенной, которую мы называем Землей, или же более фундаментальным свойством Вселенной? Маловероятно, что сознание является эпифеноменом, то есть побочным явлением, и, хотя в настоящее время физика не имеет объяснения сознания, это проблема, которую нельзя игнорировать. Проблема сознания вошла в современную физику отчасти благодаря загадкам квантовой механики. Когда люди наблюдают квантовые явления, акт наблюдения субатомных частиц, по-видимому, действительно изменяет измеренный результат. Это явление было описано как субъективизация космоса. Хотя физики резко расходятся во мнениях о том, как и почему наблюдатели влияют на эти самые основные физические явления, тем не менее существует общее согласие, что это влияние происходит и может быть обнаружено. В еще более спорном случае запутанных частиц, где два запутанных фотона имеют противоположные спиновые свойства, изменение в одном спине вызовет изменение в другом, которое происходит быстрее, чем скорость света может перемещаться между ними. Это приводит к тому, что некоторые говорят: они осознают друг друга. Использовать термин «сознание» здесь крайне непросто. Возможно, так сложилось из-за отсутствия какого-либо другого подходящего термина, хотя идея о сознании материи была бы легко принята в рамках любого анимистического мировоззрения. По крайней мере, отношения между сознанием и основными строительными блоками материи разрушают прямой механистический взгляд и подчеркивают вместо этого потоки влияния между тем, что мы считаем живым и инертным.

Мы привыкли к мысли, что экология работает как система сетей или тканей. Питательные вещества перемещаются через экосистемы: растения собирают химические вещества из воздуха, почвы и воды, те затем передаются животным, поедающим растения, которые затем поднимаются по цепочке плотоядных, которые, когда они умирают, возвращают химические вещества в почву, чтобы те снова были поглощены растениями. Изотопы углерода или водорода остаются неизменными на протяжении этого процесса, даже если они включены в тела, столь же радикально отличающиеся, как трава или лев. А что, если бы мы рассматривали каждую форму материи, живую или неживую, как часть сети ощущений? С такой точки зрения каждый элемент Вселенной познается по-своему: от камней, почвы или воды до различных живых существ, включая людей. Можем ли мы теперь думать о циклах чувствительности? Чувствительность – широкое свойство Вселенной, и все ее аспекты имеют собственные формы познания. В этом случае восприятие других вещей не рассматривалось бы как обедненная форма человеческого знания.

Формы познания не развиваются и не осуществляются изолированно – трава чувствительна только по отношению к почве, воде, которую она черпает, или к тем, кто может ее съесть. Трава вырастает до формы и размера, на которые влияют все сети отношений, которыми она опутана. Это еще более верно по отношению к людям. Человеческая чувствительность никогда не может быть изолированным явлением, она растет через все наши отношения с другими вещами, живыми или неживыми. Человеческое знание приходит не через какое-то абстрактное состояние, как это могло быть, если бы наше тело плавало в резервуаре для сенсорной депривации, а через наше полное и активное участие в мире. Когда мы участвуем в мире, он соответственно участвует в нас, аналогично химическим веществам, которые протекают через наши тела, когда мы едим и выделяем вещества.

Мы не знаем всего, на что способно человеческое тело. В различных культурных контекстах люди учатся удивительным навыкам, будь то игра на скрипке или обучение выслеживанию добычи по следам, которые она оставляет, когда перемещается по ландшафту. Когда возникнут новые потребности, тела научатся еще более невиданным навыкам. Отчасти это объясняется тем, что человеческие тела могут делать много всего в зависимости от физического и культурного миров, с которыми связаны. Наши тела, в свою очередь, распространяются на многие другие человеческие тела и на все другие сущности, с которыми мы находимся в контакте. Люди разумны не сами по себе, а благодаря работе с миром, которая помогает развивать формы человеческого мастерства. Плотники работают с деревом, и их мастерство оттачивается деревом так же, как и оно обтачивается их руками. Это верно для гончаров и глины или поваров и ингредиентов блюд, которые они готовят. Если все наши партнеры сами по себе разумны, то есть глина разумна в такой же степени, что и виды продуктов питания, тогда мы несем ответственность за то, чтобы помочь им процветать в ответ на то, как они помогают нам. Требуется гораздо больше мыслительных ресурсов, чтобы продумать циклы чувств в мире и то, как люди создают, но также и разрушают подобные циклы. Мы еще не знаем, что глина, дерево или различные растения и животные могут чувствовать или помнить, и мы можем узнать это, только поставив вопрос об их разумности. Многие фундаментальные качества человека и Вселенной все еще находятся за пределами нашего понимания.

Достигая умозрительных граней современной западной традиции, мы стираем различия между материей и энергией, бесчувственной материей и познающими формами жизни, развиваем в процессе модель взаимосвязанного мира мысли, чувств и ответственности. Вполне возможно, что эта эрозия по краям науки может в конечном итоге дестабилизировать центральные принципы научной парадигмы, сделав ее более магической. Один коренной американец как-то сказал мне: «То, что вы называете энергией, я называю духами». Этот простой, но глубокий акт перевода позволяет приспособиться к тому, что кажется принципиально разными взглядами на мир. Если энергия и духи похожи, но известны под разными именами, возможно, что самые крупные объекты Вселенной, такие как солнца и планеты, вместе с самыми маленькими, такими как субатомные частицы, пронизаны сознанием и ощущениями, то есть качествами, которые мы легко приписываем всему живому. В настоящее время мы не можем по-настоящему понять, что значит для материи быть разумной, но возможно, мы сможем научиться действовать таким образом, чтобы относиться с уважением к этой вероятности. Соотношение уважения и ответственности лежит в основе многих магических мировоззрений, является основой для любой магии XXI века. Мы разделили магию, религию и науку как нити в тройной спирали: они связанные, но различимые. Вполне возможно, что при рассмотрении современных вопросов энергии, чувственности и анимизма различия между этими тремя основными ориентациями человека на мир постепенно станут менее важными и это приведет к более целостному физическому, духовному и моральному восприятию мира.