По обеим американским континентам, в прошлом и настоящем, на севере, в центре и на юге, люди исследовали человеческое погружение в мир, изучали связи между вещами, которые мы видели и как живые, и как неживые. Такие взгляды часто обозначаются термином «анимизм» и проходят через бо́льшую часть магической традиции Америки.

Американский континент представляет собой самую протяженную сушу с севера на юг на Земле, которая простирается от Северного полярного круга на Аляске и Канаде до субантарктических условий на юге (см. рис. 8.9 – карты, показывающие топографию и места, упомянутые в тексте). Этот широтный диапазон означает, что здесь представлена бо́льшая часть мировой экологии: от северных ледяных щитов до тропических лесов Центральной и Южной Америки. Большие горные цепи, протянувшиеся вдоль большей части западного побережья, увеличивают это разнообразие, причем как Скалистые горы, так и Анды демонстрируют большое разнообразие флоры и фауны: там есть и влажные леса, и высокие луга. Западные горы также означают, что многие из крупнейших рек широко протекают с запада на восток, включая Амазонку на юге и Миссисипи на севере – это два крупнейших речных бассейна на Земле. Северная Америка также обладает горной цепью вдоль большей части восточного побережья, охватывающей центральные равнины, которые простираются между пастбищами и пустыней. Растения и животные Южной Америки все еще несут на себе влияние происхождения в пределах великого континента Гондвана, включавшего также Антарктиду, Индию и Австралию.

На природное разнообразие экосистем в Северной и Южной Америке оказали влияние действия человека в течение, по меньшей мере, 15 000 лет – сжигание, расчистка, посадки и охота. Наиболее вероятно, что люди посещали Северную Америку с территории современной Восточной Сибири, которая была населена минимум с 21 000 лет до н. э. с распределением красиво сделанных каменных орудий в форме листьев, покрывавших Северо-Восточную Сибирь, Аляску и Западную Канаду 15 000 лет назад (см. табл. 8.2 для обзора хронологии). Оледенения, порождающие периоды более низкого уровня моря, создавали сухопутный мост через Берингово море, так называемую Берингию, по крайней мере, четыре раза за последние 60 000 лет, и это привело к переселению целого ряда видов животных из Азии в Америку. Люди вполне могли прийти как часть одного из этих процессов.

Рисунок 8.9. Карта, показывающая топографию Северной и Южной Америки и места, упомянутые в тексте.

В ранние периоды охота была важна и одновременно опасна, поскольку велась на крупных животных, непривычных для людей. Охота, главным образом на бизонов, стала еще более смертоносной для животных после XVII века, когда туземцы познакомились с лошадью и ружьем европейцев. В этом промежутке растительная пища имела решающее значение, и говорят, что сегодня в мире выращивается около 40 % растительных культур, включая картофель, сладкий картофель, бобы, помидоры, кукурузу, перец чили, перец и шоколад, которые зародились в Северной и Южной Америке.

Таблица 8.2

Общая хронология Северной и Южной Америки от заселения до колонизации

После того как континент был заселен, после первых переселений и роста числа жителей движение продолжалось внутри страны. Большое разнообразие языков в Северной и Южной Америке указывает как на локальную дифференциацию, так и на сложные перемещения. Например, в Калифорнии насчитывается восемнадцать языковых семейств (по сравнению с четырьмя в Европе) и около семидесяти четырех языков. Образовались различные центры культурного притяжения, объединявшие народы с разными языками, часто вокруг создания ранних государств или империй. Различные группы были объединены в то, что стало королевством Инка в Андах, и различные государства Центральной Америки – от ольмеков до ацтеков – заставили различные группы объединиться. Возможно, менее насильственные конгломерации произошли в группах пуэбло на юго-западе Соединенных Штатов и народов Миссисипи – и это лишь некоторые из них. Влияние тогда перемещалось то в одну сторону, то в другую, так что связи из Центральной Америки, начиная с ольмеков, ощущались на юго-западе в бассейне Миссисипи с центральноамериканскими трубками и каменной резьбой, доходя на север до Великих озер. Удивительные открытия все еще совершаются здесь: например, открытие курганов так называемой группы Марахоара, построенных для культивирования и ритуальной деятельности с 800 по 1400-е годы н. э. около устья Амазонки, группы, неизвестной в устных историях или легендах до начала археологии. Было возможно внешнее влияние со стороны тихоокеанских островитян 2000 лет назад, которые плыли от острова Пасхи к чилийскому побережью. Более определенные свидетельства скандинавских связей с Гренландией вплоть до западного канадского побережья существуют с конца X века. Но именно в постколумбовскую эпоху после 1492 года произошли массовые разрушения, захват земель и гибель местного населения. Эти столкновения были глубоко идеологическими, а также физическими, с глобальными последствиями вплоть до настоящего времени.

На протяжении многих тысячелетий, вероятно, бо́льшая часть человеческой жизни на этом огромном континенте была кочевой. Около 3000 лет назад крупные центры поселения возникли в низменностях Мексики, на американском юго-западе и в районе Миссисипи. Начиная с 1200 года до н. э. как вдоль Миссисипи, так и в районе Мексики, населенном ольмеками, встречаются большие и тщательно структурированные участки. Самый впечатляющий ранний пример такого места в Северной Америке – культура Поверти-Пойнт в долине Миссисипи, хотя само строительство кургана насчитывает более 6000 лет. Ядро культуры Поверти-Пойнт занимало площадь около 200 гектаров, на которой доминировали шесть концентрически построенных хребтов с домами на них, а также пять курганов (рис. 8.10). Люди питались в том числе рыбой, олениной и орехами, так что оседлость в этом случае предшествовала полному земледелию.

Строительство в культуре Поверти-Пойнт началось около 1600 года до н. э. и опиралось на более древние традиции строительства курганов. Курган В и хребты, на которых строились дома, были построены примерно через 200 лет после основания этого места, а затем в болоте с трудом был возведен курган А. Это действие показывает интерес местных жителей к основным веществам, таким как земля и вода (рис. 8.10). Для постройки кургана был тщательно подобран осадок, который, как можно подумать, материализовал мифы о его происхождении. Еще одна поразительная особенность места – огромное количество камня для изготовления орудий труда, привезенного в долину Миссисипи, где не было своих источников добычи камня. Некоторые камни приходили с расстояния 500 км, а многие – с расстояния 1000 км, обработанные как утилитарными, так и неутилитарными предметами. Эти объемы превышали любую функциональную потребность, поэтому мы можем сделать предположение о паломничестве – люди путешествовали по священным местам и привозили обратно такие материалы, как прекрасный камень, перья и артефакты, связанные с этими местами. Строительство в культуре Поверти-Пойнт представляло собой огромную работу по созданию сложного культового центра, который был способен разместить людей и позволял им взаимодействовать с космологией.

В то же время, всего за 1000 лет до н. э., люди построили комплекс в регионе ольмеков в Мексике – ступенчатая пирамида в Ла-Вента может быть отголоском местных эродированных вулканов, причем участок тщательно выровнен так, что площадь, идущая от пирамиды, ориентирована на север (появление ольмеков датируется 1200—400 годами до н. э.). Большие базальтовые резные головы, площадки для игры в мяч, храмы и природные места, такие как пещеры и болота, связывались воедино в священный ландшафт. Также был обнаружен возможный сценарий, который, наряду со сложной художественной иконографией, усиливает сложный комплекс верований. У ольмеков были боги, но их лучше рассматривать как собрание тенденций или сил, а не как четко определенные божества (ниже мы увидим аналогичную ситуацию с более поздними ацтеками). Жрецы могли быть посредниками между небесными, земными и подземными мирами и использовать сложные церемонии, чтобы помочь им. Большие участки были окружены ольмекскими деревнями, жизнь в которых поддерживалась с помощью сельского хозяйства, основанного на выращивании кукурузы, бобов и тыквы, которое сложилось в результате многих тысячелетий экспериментов. В то время как ольмеки дали значительное вдохновение для более поздних народов майя, существует мало признаков влияния на миссисипские общества, которые, по-видимому, перемещались под влиянием собственных исторических импульсов.

Рисунок 8.10. На участке Поверти-Пойнт показаны основные памятники и особенности.

Мезоамериканское влияние более очевидно на юго-западе США (нынешние национальные разделения не помогают). Здесь обнаружили большое количество поселений, возникших от 1800 лет назад, а также впечатляющие ритуальные сооружения, известные как кивы. 1200 лет назад были построены некоторые крупные объекты, например каньон Чако, достигший пика 200 лет спустя, со сложной архитектурой, основанной на круглых конструкциях. Так называемые Великие дома сравнивались с дворцами и совершенно отличались по организации и замыслу от более поздних пуэбло в той же области, хотя и те и другие имели широко религиозное назначение. Большой комплекс в Пакиме процветал между 1200 и 1450 годами н. э. в современной Мексике и демонстрировал сложную символику, сочетающую элементы земли и воды, с множеством каналов между земляными насыпями. Пернатые змеи в искусстве демонстрируют влияние Мезоамерики, как и площадки для игры в мяч, но встречаются и местные особенности, в том числе ритуальное убийство 300 алых ара, которых, вероятно, разводили для жертвоприношения вместе с кустарниковыми индюками. Космологические идеи не существовали просто как мысли в головах людей, а становились реальными, кровавыми и активными через процесс воспитания и убийства, усиленного поразительными образами.

Значительные усилия были приложены для исследования более поздних миссисипских стоянок, не в последнюю очередь крупного центра в Кахокии на так называемом американском дне, вблизи того места, где Миссури встречается с Миссисипи (рис. 8.11). Здесь курган монахов – это самое большое сооружение в Древней Северной Америке, уступающее по объему только самым большим пирамидам майя и Египта или гробнице Первого императора в Китае. В Кахокии поразительные астрономические выравнивания, как и отношения с землей и водой, потому что место было построено вокруг ряда озер. О драматических церемониях и жертвоприношениях свидетельствуют отложения предметов и людей на полу заброшенных домов, а также ямы с телами молодых женщин, которые вряд ли умерли вместе по естественным причинам. Кахокия была колониальной страной с похожими участками, найденными далеко на севере на Миссисипи, и эта сеть участков развивала внутреннюю торговлю.

Сама Кахокия была образована в результате так называемого «большого взрыва» около 1050 года н. э., когда территория внезапно расширилась с тысячи до 10–15 тысяч жителей. Почему это произошло, неизвестно. Кахокия просуществовала век на пике расцвета, а еще через сто лет была полностью заброшена и забыта. Вполне вероятно, что там существовала иерархическая социальная организация с интенсивным сельским хозяйством вокруг участка. Оно включало поля кукурузы, тыквы и бобов. Много продуктов должно было там храниться, чтобы поддержать несельскохозяйственную часть населения. Кахокия – короткий, драматический и таинственный эпизод, однако ее быстрый расцвет и упадок отдались эхом в других местах.

Северная часть американского континента, по крайней мере от современной Мексики до Великих озер, была пересечена религиозными связями в течение последних 3000 лет или более. Люди совершали духовные путешествия, перемещали многие значимые объекты, из которых в действительности сохранились только нетленные элементы. Время от времени в течение этого длительного периода в промежутках между соединениями кристаллизовались необычные центры с сочетаниями курганов, погребений и воды. Многие такие постройки людьми организовывались относительно движения небесных тел и смены времен года.

Огромные физические усилия уходили на застройку ландшафта, а в отсутствие вьючных животных всю работу выполняли люди. Многие из этих общин были эгалитарными (равноправными), некоторые состояли из охотников и собирателей. То есть во многих случаях работа велась на основе убеждения и веры, а не принуждения. Такие места, как Кахокия, были исследованы давно, однако ошеломляющая природа других достопримечательностей была оценена только недавно, как и совокупность обнаруженных явлений. Места и связи в разных местах и в разные времена отличаются друг от друга, но все же их можно сравнивать между собой. Тщательное сооружение курганов с использованием материала, отобранного из местного ландшафта, напоминает нам о курганах Евразии, которые мы видели в главе 5. Люди и здесь тщательно и материально запечатлевали ландшафты, в процессе чего на первый план выдвигались важные человеческие взаимосвязи с материалами, особенно с различными формами земли в Кахокии.

Рисунок 8.11. Основные особенности и расположение построек в Кахокии.

Территорию современной Мексики незадолго до европейского колониализма населяли люди, ныне известные как ацтеки. Испанцы въехали в долину Мехико в 1519 году и были поражены порядком и сложностью мира, который увидели, особенно в столице королевства ацтеков Теночтитлане. За суровым порядком ацтекского мира лежало великое переплетение ритуальных, эстетических и военных практик. Ацтеки были последними из ряда великих государств в Центральной Америке, начиная с ольмеков (1500—400 годы до н. э.), чья каменная скульптура, монументальная архитектура, обряды кровопускания и мезоамериканская игра в мяч обладали сильным ритуальным подтекстом. Ацтекам непосредственно предшествовали толтеки (900—1168 годы н. э.). У толтеков ацтеки черпали культурное вдохновение и в некоторой степени превосходство в государственном управлении и искусстве.

Ацтеки, возможно, были кочевым народом, который прибыл в долину Мехико с севера в XII веке н. э. и поселился вокруг озера Тескоко, где они основали столицу Теночтитлан в 1325 году н. э. Этот город стал самым крупным среди городов‐государств в долине, которые первоначально были автономными, начиная с XIV века, а затем находились под властью ацтеков. К 1519 году, когда испанцы прибыли в долину, ее население, вероятно, составляло миллион человек, и вполне вероятно, сам Теночтитлан насчитывал 200 000 жителей (Севилья, в те годы самый большой город в Испании, насчитывала всего около 70 000). Город был построен на естественном, искусственным образом сильно расширенном острове. Там царил сложный космологический порядок: три дамбы вели от берега к острову, по трем сторонам света, и город был разделен на четыре части процессионными путями, ведущими от главного храма. Далее город делился на двадцать округов или приходов (называемых кальпуллис, производных от термина на языке науатль – языке ацтеков). В каждом кальпулли были храм, дом священника, дом воина и так называемый «дом молодежи» для воспитания юношей и девушек. Каждый кальпулли содержал местную рабочую силу для поддержания улиц и каналов прихода, люди поклонялись богам в местных храмах, а также устраиивали более масштабные обряды в центральных храмах города.

В центре величия Теночтитлана находился главный храм, длина одной его стороны составляла около 500 метров. К храму относилось более восьмидесяти сооружений, в которых жили боги, а также служившие им мужчины и женщины. Примерно в 60 метрах от центра возвышалась Великая пирамида, на вершине которой находились храмы-близнецы бога войны Уицилопочтли и бога дождя Тлалока. За этим участком находился главный дворец правителя, тлатоани («Тот, кто говорит»), со зданиями, окруженными садами и бассейнами. Во дворце хранились сокровища, привезенные в город в качестве дани или военной добычи со всей империи ацтеков. Священная космология, материализовавшаяся в этом городе, нашла отражение в более скромных формах в небольших городах. Именно она придавала связность верованиям и действиям по всей долине Мехико и за ее пределами.

Частично проблема понимания верований и практик ацтеков возникла под влиянием одного документа – «Общая история о делах Новой Испании», который был составлен францисканским монахом по имени Бернадино де Саагун в XVI веке. Эта работа (иногда известная как «Флорентийский кодекс», по его наиболее хорошо сохранившейся копии – цифровой версии, которая сейчас доступна в сети) была составлена примерно через тридцать лет после завоевания ацтеков. Саагуну помогали представители общей с ацтеками этноязыковой общности науа, которые приняли христианство. Текст был написан на науатльском и испанском языках, также существовало более 2000 иллюстраций художников среди науа. «Общая история» дает замечательное описание ацтекской космологии, культуры, общества и естественной истории, хотя все это рассматривается в основном через призму Европы.

Захватчиков, как известно, впечатлили многие увиденные детали. Берналь Диас, пехотинец из армии Кортеса, писал: «Эти огромные города, пирамиды и здания, поднимающиеся из воды, казались волшебным видением из сказки об Амадисе. Действительно, некоторые из наших солдат вопрошали, не было ли все это сном», – и в конце пронзительно добавлял: «Но сегодня все, что я видел тогда, свергнуто и разрушено; ничего не осталось».

Государство ацтеков действительно похоже на сновидение, но сновидение это жесткое, требовательное, дезориентирующее. Многим из нас сейчас трудно представить, каково было бы жить в таком театральном государстве, где церемония и представление, часто требующие участия зрителей, были нормой. Человеческое тело, живое или мертвое, находилось в центре церемониальных событий. Кровопускание, восходящее к ольмекам или более ранним предшественникам ацтеков, было обычным делом – люди резали себе язык, уши или бедра обсидиановыми лезвиями или магическими шипами, чтобы снабжать богов человеческой кровью, которой те жаждали. Большие запасы крови получали в результате огромного количества человеческих жертвоприношений, обычно от военнопленных, в центральных храмах Теночтитлана. Служители несли чаши с кровью к главным статуям божеств в городе и мазали им губы.

Вопрос о том, как люди связаны с космологическими силами, был решающим в мире ацтеков. Силы Земли и мира духов пронизывали друг друга, отзывались эхом между человеческим и священным мирами, с животными и людьми в человеческом мире, найденными в более могущественных деталях в священном царстве. И в «Общей истории», и в ацтекских текстах встречаются имена богов, таких как Чихуакоатль («Женщина-змея/Мать Земли»), Уицилопочтли («Бог Солнца/войны») и Тлалок («Бог дождя»). Существовали ли боги в четко определенной форме, был ли у ацтеков фиксированный пантеон, сегодня сложно сказать, и мы скорее должны больше размышлять об этом мире в терминах священных сил, связанных качеств и пучков взаимодействия, комплектов возможностей, обозначенных скоплениями имен. Изображения богов показывают явную избыточность их атрибутов. Уицилопочтли ассоциировался с колибри и иногда изображался именно так. Когда он принимал человеческий облик, на его голове был шлем с сине-зелеными перьями колибри. Лицо Уицилопочтли было черным или полосатым, и он держал в руке синюю змею Сюкоатль (рис. 8.12). Ксиукоатль, известный как бирюзовый или огненный змей, сам по себе является общим элементом ацтекской иконографии и, когда его держал Уицилопочтли, принимал форму копьеметателя, или атлатля, с копьями Уицилопочтли в виде молний. Королевская диадема ацтекских правителей, сделанная из бирюзы, была хвостом Ксиукоатля, и в одной впечатляющей церемонии бумажная версия Ксиукоатля в танце спускалась вниз по главным пирамидам с факелами, чтобы представить его огонь.

Уицилопочтли также несет зеркало и щит, украшенные орлиными перьями (орел указал, где должен быть расположен Теночтитлан, в истории, связанной с его основанием). В главном храме статуя Уицилопочтли была завернута в хлопчатобумажную ткань и украшена золотом, драгоценными камнями. К этой каменной фигуре часто относились как к богу, а не как к его изображению. Во время главных церемоний Уицилопочтли в декабре из амаранта и меда делали его маленькие фигурки, которые позже разбивали и съедали участники церемонии. Существует также сложный класс существ, известных как иксиптлы, двойники или представления богов в виде людей, статуй или хлебов, которые рассматривались как активные, пользующиеся некоторыми силами божеств. Человеческие аватары богов приносились в жертву в конце ритуалов. Размывание границ между различными классами сущностей, такими как боги, каменные статуи, люди или растительная материя, является ярким примером непрерывности Вселенной между вещами, которые мы могли бы считать неодушевленными, живыми, включая людей, и божественными. Значительная часть интеллектуальной жизни ацтеков состояла в том, что они следовали за сходствами и трансформациями по всему миру, выискивали новые связи или значения, которые могли бы принести пользу или предотвратить опасность. Божественные силы существовали в мире людей, а также в отдельных, но связанных измерениях.

Рисунок 8.12. Уицилопочтли, бог Солнца или войны, изображен в верхней середине этой страницы. Из «Бурбонского кодекса».

Предсказание будущего, как и для многих народов, было важным, хотя и трудоемким. Ацтеки, как и другие центральноамериканские народы, в частности майя, разработали сложный календарь с четкими циклами времени, которые переплетались таким же образом, как и в Китае времен государства Шан. С одной стороны был солнечный календарь, сюитль, состоящий из восемнадцати «месяцев», каждый из которых состоял из двадцати дней и заканчивался пятью неблагоприятными днями. Это связано с ритуальным календарем, тональпоалли, который состоял из двадцати знаков в фиксированной последовательности, связанных с числами от одного до тринадцати и дававшим имена, такие как «Одна ящерица» или «Двенадцать смертей», отдельным дням. Это послужило основой для «священной книги дней», тоналаматля, которая использовалась для предсказаний. Еще более усложняло дело то, что каждый день имя и число возглавлялись определенным божеством. Одним из результатов такой сложной системы было другое понимание причины и следствия: событие, происходящее в период, предшествующий другому, необязательно рассматривалось как причина того, что последовало. Два календаря завершили свои перестановки в течение 52‐летнего цикла, известного как Связка лет. Дни с одним и тем же названием, повторяющиеся через большие промежутки времени, имели сходные характеры и последствия, создавали эхо сходства в течение длительных периодов времени. Переход от одной Связки лет к другой был опасным и пороговым временем.

Жрецы проводили предсказания, например о рождении ребенка. Они хотели сообщить что-то о том, как сложится дальнейшая жизнь, но было также много других специалистов по ритуалам (часто называемых «колдунами» согласно «Общей истории» – это, возможно, христианский уклон, поскольку есть все признаки, что такие колдуны были официально санкционированы). Некоторые из них были целителями, а другие предсказывали будущее или обеспечивали защиту от различных форм колдовства. Для предсказаний или гаданий обычно использовались зеркала, часто из полированного обсидиана. Чаши с водой также использовались, поскольку специалист пытался различить элементы будущего на поверхности, которую он созерцал. У зеркал долгая история на территории Мезоамерики, их ранние формы изготавливались из полированного железного пирита. Железные или обсидиановые зеркала ассоциировались с Солнцем, обладали связями с Уицилопочтли. Имя божества Тескатлипока означает «Дымящееся зеркало», и на изображениях одна его нога заменяется зеркалом, а другая располагается на затылке. Обсидиановое зеркало было метафорой власти и правления, с обсидиановыми и полированными золотыми зеркалами, найденными в Великом храме в Теночтитлане. Ацтекское обсидиановое зеркало стало частью оборудования, которое применялось елизаветинским магом Джоном Ди для предсказания будущего и установления связи с ангелами, как мы увидим в следующей главе, то есть связи между двумя мирами магии.

Многообразие магии, разработанной ацтеками, было частью долгой мезоамериканской истории. Интеллектуальный мир ацтеков не был основан на абстрактной теории или на общих положениях о том, как устроен мир. Вместо этого мы сталкиваемся с крайне материальным миром, сосредоточенным на человеческом теле. Боль занимает здесь центральное место во многих переживаниях – невозможно представить, каково, например, протянуть веревку с маленькими обсидиановыми лезвиями через отверстие в языке – это глубоко чуждо многим из нас, ведь наши тела защищают от всех форм боли. Интенсивные физические ощущения запечатлевали в теле реальность опыта вместе с его эмоциональными и интеллектуальными измерениями, делали участие и магию частью этой реальности.

Кровавое падение Теночтитлана в 1521 году под натиском солдат Кортеса было ранним эпизодом массовой гибели и переселения по всему континенту. Однако эти процессы не уничтожили местные культуры, а вызвали вместо этого массовые преобразования. Люди стали принимать новые формы веры, такие как христианство, через призму старых, так что пресуществление богов и людей в форме хлеба, который нужно преломить, нашло случайное, но мощное эхо в хлебе и вине католической мессы.

Многие люди на обоих американских континентах живут в мире, где все очеловечено. Анимизм в Америке наиболее известен среди людей, которые охотятся и собирают, но в какой-то степени встречается и среди всего населения на континенте. Для многих амазонских племен, например, все вещи являются человеческими. Многочисленные мифологии утверждают более раннее состояние, когда все было человеческим, включая артефакты, ручьи, скалы и т. д. Через различные процессы отчуждения вещи стали выглядеть по-другому, принимали различные внешние формы. Это не стирало внутреннюю человечность – важен был не человек как вид, а человечество как состояние. Более того, если все вещи попадают в социальную сферу человеческого мира, то не может быть никакого различия между культурой (как продуктом людей) и природой (как действием нечеловеческих сил). Все есть одновременно природа и культура. Тапир или ягуар считают свое тело менее важным, чем человеческое ядро его существа. Для тапира его водоем полон маниокового пива, а упавшее дерево – его дом; для ягуара кровь – маниоковое пиво и так далее. И, наоборот, агрессивный человек, хороший в охоте, но более сомнительный по отношению к спокойствию деревни, проявляет родство с ягуаром. Западный взгляд рассматривает телесные различия как принципиальные, тогда как для многих амазонских народов форма тела маскирует внутреннее сходство во всем мире.

Следует отметить, в качестве отступления, что в западных взглядах люди рассматриваются как животные, эволюционировавшие от обезьян (действительно, наша субстанция рассматривается как состоящая из атомов и молекул, общих с другими вещами, включая и те, которые не считаются живыми). Однако у нас также есть душа или ум, отличающие нас в моральном и интеллектуальном смысле от всех других животных. Великий французский антрополог Клод Леви-Стросс рассказывал такую забавную историю: в первые годы испанского колониализма в Америке миссионеры задавались вопросом, есть ли у индейцев душа и, следовательно, являются ли они полностью людьми. Индейцы, напротив, топили захваченных европейцев и оставляли их тела гнить, чтобы посмотреть, такие ли они, как их собственные тела. Возможно, у европейцев были другие, менее тленные тела, и это указывало на то, что те были духами. Для любой из сторон внешние проявления могут быть иллюзорными.

Во всех частях континента ставились философские вопросы. Племена оджибве, живущие к западу от Великих озер, на границе между современными США и Канадой, рассматривали все вещи как личностей, которые могут также появляться в различных обличьях животных, как метеорологические явления, такие как гром или ветер, как небесные тела – например, Солнце, и даже в виде материальных объектов, таких как камни, которые мы без колебаний рассматривали бы как неодушевленные. Самыми могущественными из нечеловеческих личностей являются Солнце, Четыре ветра, Громовая птица, принимающая форму грома или ястреба, и так называемые Повелители всех видов животных, воплощающие в утонченной и вечной форме качества, проявляющиеся в отдельных животных. Из людей только шаман может превратиться из человека в животное и вернуться обратно, и даже для них это чреватый опасностями процесс. Нечеловеческие личности обозначаются термином родства «дедушка». Деды могут помогать людям, действовать как своего рода духовный наставник или защитник; чтобы человек обладал силой, ему нужна такая дедовская помощь. Правильного духовного наставника девочки или мальчики находили себе в период полового созревания, когда занимались поиском видения через уединение, пост и молитву. Поиски видения широко практиковались на равнинах, принимая различные формы в различных группах.

Когда человек умирает, его тело перестает работать и затем разлагается, но его внутренний дух перевоплощается в животное или еще чаще в птицу. Тела воспринимаются как одежда, а одежда может дать силу людям – одежда шамана помогает сделать их магическими. И, наоборот, люди также придают силу одежде, движениям тела, оживляющим одежду. В языках Южной Америки и коренных народов Карибского бассейна существуют связи между словами, которые относятся к одежде и телу. В обоих случаях одежда или тело могут скрывать внутреннюю сущность, отличную от внешнего облика, но в обоих случаях одежда и тело могут давать возможности. Например, человек в теле ягуара будет способен двигаться так же быстро и яростно, как любой ягуар. В меньшей степени это может быть справедливо и для человека, одетого, как ягуар.

Такие способы бытия многим из нас кажутся чуждыми, но, может, они не такие уж и странные. Мы ведь даем нашим питомцам имена, считаем их членами семьи и думаем, что у них есть своя личность. В более ограниченном смысле такие вещи, как автомобили, могут быть названы и известны через их личности, как и вещи, с которыми мы очень хорошо знакомы, такие как инструменты ремесленника, которые, хотя и не названы, можно понимать как имеющие индивидуальные характеры. Сказки и другие выдумки, в которых фигурируют животные, считаются неправдой, но тем не менее оказываются полезными в работе над деталями того, что значит быть человеком. Действительно, различные животные регулярно воплощают человеческие черты, так что лиса хитра, свинья жадна, а собака верна. Важные выдумки словно «обернуты» вокруг животных и помогают нам понять не их, а самих себя, что не так уж далеко от точки зрения народа оджибва.

Неодушевленные предметы представляют для нас еще больший вызов. В языке оджибва кодируется различие между одушевленными и неодушевленными вещами. Антрополог Ирвинг Хэллоуэлл, работавший с народом оджибва, живущим у реки Беренс в канадской провинции Манитоба, записал следующий вопрос и ответ: «Однажды я спросил одного старика: „Все ли камни, которые мы здесь видим, живые?“ Он долго размышлял, а потом ответил: „Есть и такие“. Этот вдумчивый ответ произвел на меня неизгладимое впечатление». Камни грамматически одушевлены в языке оджибва, как и в других алгонкинских языках, и Хэллоуэлл очень хотел разобраться почему. В западном мировоззрении мы пришли к категоризации вещей на основе их сущностных и инвариантных свойств. Вселенную можно разделить на вещи, которые являются живыми, и вещи, которые не являются живыми, хотя и с некоторыми пограничными случаями, немного сложными для решения, такими как вирусы. Классификации оджибва имеют другую основу, проистекающую из опыта. Некоторые камни, как известно, двигались: Хэллоуэлл повторяет историю о камне, который катился за человеческим «владельцем» и имел отметину, похожую на рот. Он мог двигаться таким образом, что имитировал речь. Такой камень явно был живым, в то время как другие могли и не быть живыми, или, по крайней мере, никто никогда не видел, чтобы те двигались. Требовалось повышенное внимание, чтобы отделить одушевленные вещи от неживых – это нельзя было определить на основе общих классификационных принципов. Термин оджибва, наиболее близкий к «живому» или «одушевленному» – bema.diziwa.d, – можно перевести как «продолжающийся в состоянии жизни». По-видимому, такое состояние может прекратиться, или, наоборот, вещи, которые никогда не считались живыми, могут оказаться таковыми.

Этот факт может показаться странным для чужаков, но представители народа оджибва уделяли меньше внимания классификации и были наблюдательны, что также, очевидно, важно в других человеческих традициях. Движущиеся камни являются частью мира, который активен, растет и меняется. Опять же, западному мышлению было бы трудно допустить, что камни движутся, однако мы действительно признаем движение во всех объектах на атомном уровне, пусть большинство из нас не имеет прямого опыта движения атомов, и мы также понимаем, что континенты движутся из-за сил циркуляции земной коры. В промежутках между этими очень маленькими и очень большими движениями мы все признаем, что камни разрушаются под воздействием воды и ветра, меняют свою форму и, возможно, положение под воздействием таких сил. Для западных людей очень важно понятие природы. Для многих в мире, включая коренных американцев, это не так. Туземцы не думают, что могут знать заранее о способностях вещей. Только находясь с ними и действуя согласованно, они узнают об этих способностях. Нам может быть трудно принять подобное, но такой взгляд тоже кажется вполне разумной позицией.

Существует ли мир вне нас, на расстоянии от людей, или он существует внутри нас и мы внутри него? Это большой и важный вопрос, поставленный практикой и философией коренных американцев, которые в своем ответе обычно подчеркивают переплетенную природу людей и мира. Переплетение принимает много форм: чтобы получить некоторое представление об этом разнообразии, давайте шире посмотрим на Америку и на некоторые из историй коренных американцев.

Вдоль западного побережья Канады и США, от границы между Аляской и Британской Колумбией до северной оконечности Калифорнии, встречаются группы людей, которые употребляют дикую пищу. Для них особенно важен лосось. Эти люди живут в длинных домах, исследуют сложные космологии и практикуют специфическое драматическое искусство. Эти культурные формы начали складываться около 2500 года до н. э. на основе данных заболоченных участков в устье реки Фрейзер, где сохранилось ткачество и плетение корзин, имеющие некоторое сходство с более поздними формами. Примерно с 800 года до н. э. обнаруживаются первые признаки так называемого формлайн-арта (то есть искусства, основанного на непрерывных плавных линиях, которые определяют формы вещей и также обеспечивают элементы их внутреннего убранства). Участок у озера Озетт в штате Вашингтон был покрыт оползнем около 1500 года н. э., сохранил четыре дощатых дома и около 50 000 предметов, некоторые из которых использовали мотивы, найденные в более позднем искусстве колониального периода.

Первый контакт с европейцами произошел, когда в 1778 году корабли капитана Джеймса Кука «Дискавери» и «Резолюшн» пробыли месяц в проливе Нутка. Они направлялись на поиски северо-западного прохода между Тихим океаном и Атлантикой. Общества, с которыми сталкивались Кук и его команда, были клановыми и родословными, живущими в больших домах в оседлых деревнях. По оценкам, в конце XVIII века вдоль этого 1500‐километрового побережья проживало 200 000 человек, говорящих примерно на 45 различных языках в 13 отдельных языковых семьях. К 1900 году это население сократилось примерно до 40 000 человек, главным образом из-за европейских болезней, – это была наглядная причина депопуляции континента, где сокращение на 80 и более процентов было чудовищно распространенным явлением. Каждый клан или род имел собственный комплект унаследованных изображений, известных как гербы (они сравнивались с геральдическими знаками), найденных на масках, шкатулках, ритуальных шестах (иногда известных как тотемные столбы для посторонних), плащах и других предметах. Гербы были подсказками для историй о происхождении клана, а в долгие зимы устраивались танцы духов, чтобы соединиться с силами, важными для клана. Танцы часто возглавлялись шаманами и включали рассказы, песни, и споры в традициях, которые в конечном счете могли быть прослежены до самых сибирских корней американских народов. На важных предметах, таких как доски с картинками, были нарисованы фигуры животных и более абстрактные формы, которые помогали пробуждать и вызывать духовные силы. Некоторые предметы были настолько мощными, что их ритуально уничтожали в конце каждой церемонии. Зимние церемонии были частью годового цикла, включавшего Первую церемонию лосося, проводимую для того, чтобы массы лосося мигрировали из моря и вверх по местным рекам каждую весну. Немаловажное значение имели и состязательные потлачи, то есть подношения даров, где люди уничтожали большое количество материального, чтобы подчеркнуть богатство. Потлачи были особенно важны после того, как торговля мехами с европейцами (направленная как на китайский, так и на европейский рынки) принесла новые богатства.

У шаманов был свой комплект атрибутики, и среди некоторых групп, таких как тлинкиты, он достиг очень высокого уровня сложности и включал в себя барабаны, трещотки, слоновую кость, костяные амулеты и, самое главное, маски, воплощавшие духов, включая сухопутную выдру, медведя и дьявольскую рыбу. Шаман в маске не просто напоминал духа. Шаманы становились этими духами, разделяли его силу. Они могли напрямую общаться с духами животных и побуждать их заниматься проблемами в мире людей. Они также могли при определенных обстоятельствах исцелять больных, а также обнаруживать и изгонять ведьм, вызывавших различные несчастья. Южные группы народов, таких как салиши, обладали влиянием во внутренних регионах и подвергались духовным исканиям. Обычные люди могли вызывать духов‐хранителей с целью помощи себе или более широкой группе, дополнять действия шаманов.

Вдоль побережья ворон был особенно могущественным и влиятельным духом, одним из многих героев культуры обманщиков, найденных в Северной Америке, включавших койота на равнинах и фигуру под названием Нанабозо (у этого имени множество вариаций) в таких группах, как народы оджибва, жившие вокруг Великих озер. Такие фигуры, возможно, помогли в создании мира и людей, но они также непредсказуемы и трудны, легко скучают, поэтому нуждаются в веселье, одобрении и озорстве.

Шкатулка, показанная на рис. 8.13, является превосходным примером формлайн-арта, ее оформление сочетает абстрактное и образное. Сверху мы видим две руки с выпрямленными пальцами, окрашенными в красный цвет, и с глазами на ладонях. Между этими руками находится изображение Куугин Джаад, Женщины-мыши, традиционного проводника для людей, перемещающихся из своего мира в мир духов. Центральный верхний элемент представляет комбинацию лиц и черт лица. Прямо над Женщиной-мышью и внутри ее панели находится опущенный вниз рот с синими зубами. На панели выше – нос, состоящий из двух расплющенных ноздрей, но на каждом конце ноздрей – синий глаз с черным зрачком. Над ноздрями, окаймленные оранжевой линией с голубой закраской, расположены двойные глаза, которые могут принадлежать носу ниже. Между каждым из двойных глаз есть маленькая оранжевая точка над оранжевой каймой с красной штриховкой, так что точка может представлять маленький нос, а красная штриховка – схематичный рот. Над главными ноздрями находится еще одна большая оранжевая точка, которую можно было увидеть как еще один нос. Слева и справа от этой панели – два лица в профиль, с опущенными вниз ртами и большим глазом с черным зрачком, увенчанным, возможно, ухом. И выше, и ниже этих лиц профиля находится то, что было истолковано как рыбьи головы. Как вы понимаете, все это могло указывать на нечто гораздо большее.

Образцы хайда, как и все образцы с северо-западного побережья, требуют тщательного изучения, открывают множество возможных комбинаций, в конечном счете неисчерпаемых. Хорошо, когда можно приглядеться, но пристальный взгляд никогда не даст окончательного ответа. Возможные комбинации мотивов означают, что один и тот же элемент может вносить вклад в разные фигуры, поэтому две разные вещи могут населять одно и то же пространство. Существует также игра с размерами – самый большой центральный нос имеет намек на трехмерность, даже если он изображен на плоской поверхности. Такая пространственная игра гораздо более выражена на трехмерном объекте, таком как маска, где часто кажется, что мастер задумал дизайн (например, лицо) в двух измерениях, чтобы превратить его в три. Если физического мастерства этих произведений и было недостаточно, то они также происходили из большой философской игривости и ловкости. Зритель противопоставляется обманчивости видимостей, процессам трансформации, которые являются константой, а также двусмысленности мира. Зритель противопоставляется и парадоксальному существованию множества истин в одной точке времени и пространства. Если мы, как посторонние, можем начать ценить такую игру, парадокс и глубину, то насколько больше может увидеть группа, которая знает, как смотреть, понимает истории этих мифов с рождения и способна сопоставить каламбурную природу слов с природой образов.

Рисунок 8.13. Резная и расписная шкатулка хайда из Музея Питта Риверса в Оксфорде. Это гнутая деревянная шкатулка, сделанная из цельного куска красного кедра, который сначала пропарили и согнули в форму. Затем добавили основание и крышку. Ее размеры – чуть более метра в длину и около 70 см в высоту. Шкатулка использовалась для хранения регалий потлача для клана и была наполнена до 1874 года. Она поступила в музей в 1884 году вместе с оригинальной коллекцией генерала Питта Риверса. Шкатулка была предметом изучения группы хайда, которая посещала музей. Более подробно об этом визите см. здесь: https://www.prm.ox.ac.uk/haidabox.

Многие элементы этих культур были утрачены, но, к счастью, многое также сохранилось, чтобы быть восстановленным, например благодаря работе великого мастера хайды Билла Рида, выставленной во многих музеях по всему миру. Несмотря на то что они очень далеки во времени, пространстве и по ощущениям, здесь есть отголоски двусмысленности, избыточности и трансформаций, обнаруживаемых в кельтском или скифском искусстве, которые мы видели в главах пятой и шестой. Все эти искусства представляют в конкретной форме другие способы мышления.

Во многих областях по всему континенту наблюдались творческие преобразования, причем космология занимала центральное место во встречах с новым. По всему району Великих озер начиная с конца XVII века французские торговцы начали встречаться с различными алгонкинскими народами. Французы интересовались бобровыми шкурами для продажи в Европе, где из них делали головные уборы. Французы привезли с собой обычный для торговцев колониальных товаров набор: бусы, медные чайники или зеркала. Многие такие предметы, случалось, резонировали с местными ценностями. Важным аспектом взросления было выполнение духовного поиска для возвращения важных предметов, которые затем носились на одежде, чтобы проявить силы, полученные в поисках. Для местных жителей была важна окраска. Красный, белый, сине-зеленый и черный во многом перекликаются. Красный цвет имел подтекст антиобщественных действий, насилия и войны. Сине-зеленый – разума, знаний и обширных форм бытия. Черный свидетельствовал об отсутствии познания и одушевленности. Предметы с особыми тонами, такие как белые морские раковины, темные иглы дикобраза для изготовления изделий из бисера, кристаллы, породы, самородная медь или полудрагоценные камни были связаны с существами под водой или землей (например, пантера, дракон или рогатая змея), которые являлись духами-покровителями различных медицинских обществ. Ценности, связанные с местными предметами, были распространены и на европейские предметы торговли. Там, где французы мыслили в терминах финансовой выгоды, местные жители интересовались ценностями, связывая их с главными силами космоса. Они были несколько озадачены тем, что французы с удовольствием расставались с такими духовно заряженными предметами в обмен на что-то относительно тривиальное вроде бобровых шкур. Эти обмены, основанные на несоизмеримых системах ценностей, были основой для ряда прагматических обменов между коренными американцами и европейцами и прекратились в начале XIX века, когда европейцы начали присваивать себе их родную землю в больших масштабах.

Африка и Америка не имели никакой исторической связи на протяжении большей части своей длительной истории, но за последние несколько столетий они стали драматически связаны через массовое движение выходцев из Западной Африки в качестве рабов на территории Бразилии, Карибского бассейна и США. По очевидным причинам неясно, сколько людей было насильственно перемещено, но с XVI века это вполне могло быть и 10 миллионов человек. Такие крупномасштабные связи привели к тому, что африканские верования и обычаи проникли в Америку, причем религия и магические верования стали заметными. В Центральной и Южной Америке западноафриканские традиции слились с католицизмом, преобладающей формой христианства. Можно было бы обсудить многие религиозные движения: кандомбле в его вариативных формах по всей Бразилии, где смешиваются западноафриканские божества и христианские святые, или кубинскую сантерию, которая объединяет йорубу и христианские фигуры или верования, в результате чего бог грома Шанго становится Святой Варварой или Орунмила, бог прорицания, обретает форму Святого Франциска. Единственное влияние из Восточной Африки – это растафарианство, получившее название с того момента, как в ноябре 1930 года Рас («Принц») Тафари был коронован как император Эфиопии Хайле Селассие. Восшествие на престол черного короля породило желание символического, тысячелетнего возвращения в эфиопский рай.

Самым известным, или даже печально известным движением, является вуду (на латинице это название пишется по-разному), обнаруженное преимущественно на Гаити, где существовала особенно порочная плантационная экономика, вызывающая сопротивление людей. Вуду, происходящее из Бенина, способствовало активизации этого сопротивления и в 1804 году дало начало первому независимому черному государству в Америке, что само по себе является примечательной историей. Вуду подчеркивает отношения между живыми и умершими предками, а также рядом местных духов и божеств. Жизнь и смерть рассматриваются как цикл, ведущий к целостному взгляду на человека в мире. Одержимость духом, жертвоприношение животных, музыка и танец – все это выдающиеся черты культуры вуду. Вуду помогло развиться традиции целителей, интересующихся бедными людьми, не имеющими доступа к западной медицине. Самый печально известный и пародируемый аспект вуду – зомби, или живые мертвецы. Зомби – люди, чьи души были украдены колдовством и существующие на полпути между жизнью и смертью. Хотя зомби и боятся, но еще больший страх приходит от того, чтобы стать одним из них. У вуду есть пугающие аспекты, как и у всех систем верований, но важно то, что это движение дало надежду бедной массе людей в таких обществах, как Гаити, где доминирует богатое меньшинство. Надежда, а не страх – важная черта культуры вуду.

Один из наиболее спорных аспектов магии в Америке – использование неродными группами местных форм магии. Быстрый поиск в интернете приведет вас к курсам по североамериканскому шаманизму, магии майя и многому другому. Заплатив деньги и пройдя курс, студент может получить диплом с той или иной формой бумажной квалификации в магии по выбору. Неудивительно, что туземные группы крайне недовольны такими злоупотреблениями, поскольку те игнорируют большинство культурных контекстов, в которых развивалась эта магия, и позволяют чужакам зарабатывать деньги на культурной и интеллектуальной собственности, не принадлежащей им.

Одним из самых обсуждаемых случаев является творчество влиятельного писателя XX века Карлоса Кастанеды, который считал себя проповедником учения толтеков. Это утверждение вызывало множество дискуссий. Я читал книги Кастанеды, как и многие миллионы людей. Они меня привлекли, заинтриговали, озадачили и в конечном счете не убедили. Предложение Кастанеды выглядело весьма соблазнительным: окно в нагваль (произносится как на’вал), то есть знание, скрытое от внешнего мира до его писаний. Кастанеда был аспирантом по антропологии в Калифорнийском университете. Он утверждал, что во время выездной работы на юго-западе США был учеником мага якки Дона Хуана Матуса. Дон Хуан имел доступ к параллельной вселенной «необычной реальности», в которой можно было понять многие тайны нашего собственного мира и достичь невозможных подвигов, таких как полет. Доступ к другой вселенной получали путем приема пейота, дурмана обыкновенного или галлюциногенных грибов, через различные формы физических лишений или медитации. Интеллектуальный, аналитический подход к миру должен был быть оставлен в пользу более непосредственного и физического способа бытия. Для западной аудитории работа Кастанеды была отголоском книги Олдоса Хаксли «Двери восприятия», в которой Хаксли рассказывал о собственном опыте употребления пейота. Название книги Хаксли было взято, в свою очередь, из стихотворения Уильяма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть – бесконечным» (из поэмы «Бракосочетание Рая и Ада»). Джим Моррисон прочитал Хаксли и в честь его книги назвал свою рок-группу «The Doors». Эти музыканты выпускали свои первые композиции в Лос-Анджелесе, и там же в то же время Кастанеда работал над докторской диссертацией.

Тех, кто в 60‐х и 70‐х годах XX века искал трансцендентный опыт, Кастанеда обеспечил фундаментом традиционного магического знания, которое казалось чрезвычайно соблазнительным. У его работы было много и других достоинств. Карлос Кастанеда был харизматичным, но проблемным учеником, автором простой, но убедительной прозы о серии изменяющих жизнь опытов с не менее харизматичным учителем – носителем языка, который опирался на формы знания с глубокими культурными корнями и использовал примеры, которые означали, что это знание непосредственно говорит о текущих проблемах. В границах США, нации, которая, как считалось, находилась на переднем крае современности, жили люди и традиции с совершенно иной логикой, чем общепринятая.

Существует много тайн, окружавших как личность Карлоса Кастанеды, так и его встречи с народом яки. В книгах Кастанеды никогда не используются термины яки, и никто никогда не мог подтвердить существование Дона Хуана. Многие из мудрейших высказываний Дона Хуана имеют значительное сходство с афоризмами других мыслителей, в том числе таких фигур, как Фрейд и Витгенштейн. С другой стороны, нагуализм действительно существует по всей Центральной Америке и в США как система верований, которая в основном связана с тем фактом, что у каждого человека есть животный аналог и что некоторые люди, правильно применив свои силы, могут превращаться в животных. Эти верования, вероятно, уходят корнями в миры ацтеков и, возможно, толтеков. Отношение к Кастанеде варьируется от тех, кто говорит, что он получил все знания о народе яки из библиотеки Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и использовал воображение для создания книг, до тех, кто считает, что у него был какой-то личный опыт, который затем был значительно приукрашен в письменной форме, чтобы вписаться в современные формы трансцендентализма и наркокультуры того времени. Например, Кастанеда, вероятно, читал Хаксли.

Для туземцев Кастанеда является еще одним примером неправильного использования того, что они считают своими идеями, в данном случае еще и с солидной прибылью: книги Кастанеды продаются в огромных количествах. Многие видят в трудах Кастанеды смесь идей буддизма и различных мистических традиций, а также обобщенную местную магию от американского юго-запада до Мексики. Без Дона Хуана как центральной и опорной фигуры «учения» не существовало бы того авторитета и силы, которым это обладало и продолжает обладать. Если бы Кастанеда написал эти размышления как свои собственные, мы, вероятно, не обсуждали бы их сейчас. Для аборигенов формальное колониальное присвоение, может, и закончено, однако по-прежнему продолжаются различного рода заимствования из их культуры, которые приносят крупные суммы денег неносителям этой культуры. Магия аборигенов находится в центре такого выгодного повторного использования другими.

В Америке сложились сильные магические традиции, но они также находились под влиянием внешних традиций – в древние времена из Сибири, а в последние века из Африки и Европы. Несмотря на множество вариаций, ядром всех американских верований было единство со Вселенной, ее созидательными и разрушительными силами. Совершенно иной акцент на связи человека с миром можно найти в аборигенной Австралии, поскольку Австралия является континентом, который тоже испытал внешнее влияние, а также развил очень сильную, отдельную и самобытную культурную траекторию, уходящую в прошлое на 60 000 лет.