Сказание о святом Петре Праведном, который прежде был мытарем

Б Африканской земле жил мытарь, именем Петр, человек безжалостный, не помогший на своем веку ни одному несчастному. В нем не было памяти о смертном часе, он не ходил в церковь Божию и уклонял слух свой от просящих милостыню. Но Человеколюбец Бог, не хотящий смерти грешника и промышляющий о спасении всех, простер благость Свою и на Петра-мытаря и спас его.

Однажды нищие и убогие, сидя на улице, стали славить семьи милостивых и молить за них Бога, а немилостивых укоряли. Договорились они и до Петра-мытаря и спрашивали друг друга, получил ли кто когда-нибудь из дома Петра какую-нибудь милостыню. Оказалось, что ни разу ни над кем не сжалился мытарь. Тогда поднялся один убогий и сказал:

– Что вы дадите мне? Я выпрошу у него подаяние.

И побились между собой об заклад.

Нищий отправился к дому Петра и стал поджидать его на улице, и когда тот прошел мимо, ведя за собой осла, нагруженного хлебами, которые он вез к своему царю, нищий поклонился ему и начал с громким воплем просить милостыню. Петр, не найдя под рукой камня, схватил хлеб и швырнул его в лицо нищему. Нищий подхватил хлеб и рассказал товарищам, что принял хлеб из рук Петра и прославил Бога за милостыню мытаря.

Через два дня разболелся Петр и был близок к смерти. И явилось ему видение: он стоит на Последнем суде, и все дела его возлагают на весы. С одной стороны весов – страшные и смрадные эфиопы, а с другой – мужи светлые и благолепные. Эфиопы, собравши все дела злые, сотворенные Петром от юности во всю жизнь, клали их на весы, а светлые юноши не могли найти ничего доброго, чтобы положить на другую чашу, и стояли уныло, говоря друг другу:

– Нам нет здесь части.

Тогда один из них отвечал:

– Нет у нас ничего, кроме того хлеба, который дал на днях Петр Христу, и то невольно.

И они положили этот хлеб на весы, и чашка с хлебом перетянула. Тогда светлые отроки сказали Петру:

– Иди, Петр убогий, и приложи новый груз к этому хлебу, чтоб не ввели тебя враги в муку.

Очнулся Петр и стал размышлять о том, что видел, и понял, что это была совершенная истина. И обнажились пред ним все грехи его – и те, которые он уже забыл, и те, которые клали эфиопы на чашу весов. Он сказал себе:

– Если один хлеб, который я бросил в лицо убогому, спас меня от бесов, то какую пользу оказывает милостыня, творимая с кротостью и усердием.

И с того дня стал Петр великим милостивцем и не стал жалеть себя.

Однажды шел он на свою мытницу и встретился ему корабельщик, еле прикрытый лохмотьями, потерявший все свое имущество при потоплении корабля. Припав к ногам мытаря, несчастный просил у него одежды, чтобы прикрыть наготу своего тела.

И Петр, сняв с себя верхнюю, дорогую и прекрасную, одежду, отдал ему. А корабельщик, стыдясь ходить в такой прекрасной одежде, поручил ее продать одному купцу. Случилось, что Петр, возвращаясь домой, увидел ту одежду выставленною на рынке на продажу, и это обидело его. Придя домой, он от печали не коснулся пищи, но, затворившись у себя, с плачем и рыданием размышлял:

– Не принял Бог моей милостыни, недостоин я, чтоб нищий сохранил мой дар на память обо мне.

В этой скорби он уснул. И вот видит он Кого-то прекрасного, сияющего ярче солнца, с крестом на голове, одетого в одежду, поданную корабельщику, и слышит мытарь голос:

– Что плачешь, брат Петр?

– Как не плакать, Владыко мой, когда убогие продают на рынках то, что я даю им от сокровищ, врученных мне Тобою!

Тогда Явившийся сказал ему:

– Узнаешь ли ты одежду, которая на Мне?

– Узнаю, Владыко, – отвечал мытарь. – Это моя одежда, я ею покрыл нагого.

– Не скорби же: когда ты дал ее нищему, Я принял ее и ношу, как ты видишь, хваля твое благое произволение за то, что ты одел Меня, изнемогавшего от стужи.

Воспрянув от сна, мытарь удивлялся и ублажал в сердце своем участь убогих и сказал себе:

– Если с убогими Христос, жив Бог мой, не умру я, пока не стану, как они.

И тогда раздал он все богатство свое нищим, отпустил рабов на волю, и оставив одного только раба, сказал ему:

– Я поведаю тебе тайну, которую ты должен сохранить; если же ты не исполнишь моего завета, я продам тебя в далекую страну.

Раб ответил Петру, что исполнит в точности все.

– Так слушай же, – сказал мытарь, – мы пойдем в Иерусалим поклониться святому гробу Господню; там продай меня в рабство какому-нибудь христианину, вырученную за меня цену раздай нищим, а потом сам иди на свободу.

Удивился раб такому странному намерению господина своего и отказывался исполнить его волю, говоря:

– Пойти с тобой в Иерусалим я должен как твой раб, но продать тебя, господина своего, мне невозможно.

– Тогда я продам тебя, как сказал, если не будет по-моему.

Итак, пошли они в Иерусалим.

Совершив поклонение святым местам, Петр сказал рабу:

– Теперь исполни волю мою – продай меня в рабство.

Видя непреклонное желание своего господина, скрепя сердце послушался раб: нашел он богобоязненного человека, ремеслом литейщика серебра, по имени Зоила, и предложил купить у него хорошего раба.

– Я очень стеснен, – отвечал тот, – мне нечем заплатить за него.

– Возьми взаймы у кого-нибудь и купи; он праведный человек, и ради него Господь благословит твои дела.

Поверив ему, занял Зоил у друга своего тридцать монет и на них купил у раба господина его, Петра, не зная тайны его. Получив деньги, раб отправился в Царьград, никому не говоря о том, что было, и раздал нищим деньги, полученные за господина своего.

Петр же стал работать на Зоила, неся непривычную службу: то он трудился в поварне, то вывозил сор из дома Зоила, то копал землю в винограднике и мучил тело свое всякой другой работой и при этом безмерно смирялся.

Видел Зоил, что ради Петра сошло на дом его Божие благословение, как на дом Потифаров ради Иосифа, и что умножается его богатство (см.: Быт. 39, 1–6). Полюбил он Петра и скорбел, видя его безграничное смирение.

Однажды он сказал ему:

– Брат Петр, я хочу освободить тебя, чтоб был ты мне, как брат.

Но Петр не хотел свободы и старался ему служить, как раб.

И часто ругались над ним другие рабы, и били его, и всячески оскорбляли, а он все молча терпел.

Однажды ночью видит Петр во сне Того солнцеобразного Мужа, Который явился ему в Африке; на нем была одежда, данная Петром корабельщику, а в руках у Него были тридцать сребреников. И сказал Он Петру:

– Не скорби, брат Петр! Я принял цену твою; терпи до той поры, пока все не откроется.

Прошло несколько времени. Из Африки во святые места пришли на поклонение торговцы серебра, и Зоил, господин Петра, позвал их к себе на обед.

Во время обеда гости, вглядываясь в Петра, стали говорить друг другу:

– Как похож этот раб на Петра-мытаря! Петр угадал их речи и старался укрыть свое лицо, чтобы они не признали его окончательно. Но гости, убедившись, что перед ними действительно мытарь, сказали Зоилу: – Мы откроем тебе странную вещь: знай, что в доме у тебя знатный человек, он служит тебе, как раб. Это – Петр, который был сильным вельможей в нашей стране. Мы возьмем его с собой на родину, наш царь огорчился его исчезновению и скорбит о нем.

Петр, стоя за дверьми, слышал эти слова; он положил на землю блюдо, которое было у него в руках, и побежал к воротам, чтобы скрыться совсем.

Привратник того двора был глухонемой от рождения, и только знаками его заставляли отпирать и затворять ворота.

Сильно спеша, Петр закричал немому:

– Тебе говорю, именем Господа нашего Иисуса Христа, отвори скорей ворота!

И немой ответил:

– Да, господин, отворю! – и он отпер ворота, а Петр вышел.

Немой пошел к своему господину и перед всеми заговорил, и все домашние дивились, слыша немого говорящим. Стали искать Петра и не могли найти его, а немой сказал:

– Не скрылся ли он совсем? Это – великий раб Божий. Когда он подошел к воротам, он произнес: «Тебе говорю, именем Господа Иисуса Христа, отвори!». И я видел пламя, исшедшее из его уст, оно коснулось уст моих, и я заговорил.

Услышав о таком чуде, все тотчас же бросились за Петром, но как ни искали, не могли найти его.

Тогда восплакали о нем великим плачем, что не знали в свое время, какой великий жил среди них раб Божий, – прославили Господа, у Которого много таких сокровенных праведников.

Петр же мытарь, избегая человеческой славы, скрывался в неизвестных местах и там преставился.

Русский паломник. 1897. № 38