Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Во всей общине сестра Анна, или матушка, как называли ее все больные и молоденькие сестры, пользовалась особенной любовью и уважением.
Это была невысокая, плотная пожилая женщина. Белый чепец обрамлял ее спокойное, добродушное лицо с ясными, как у ребенка, голубыми глазами. Грудь ее была украшена орденами и медалями, полученными в разное время за особые заслуги. Она отличалась спокойным характером и была истинной сестрой милосердия, потому что милосердие и сострадание являлись врожденными чертами ее характера.
Перевязывая раны больным, присутствуя при различных операциях, гуляя в часы досуга по дорожкам сада общины или ласково беседуя с молодыми сестрами, сестра Анна оставалась одинаково спокойной и ясной.
С этой же спокойной лаской она утешала солдат во время войны и ободряла несчастного, у которого отнимали руку или ногу. Она совершала величайшие подвиги самоотвержения, нимало не заботясь о собственной безопасности.
Усталая до изнеможения, сестра Анна находила в себе силы ласково улыбаться и утешать больных, и нередко изнуренный страдалец, все силы которого унес тяжелый недуг, ободрялся при виде ласкового лица матушки.
– Бог не без милости! Поправишься! – говорила она ему со своей спокойной улыбкой, поправляя у него постель или отирая пот с его изможденного лица. – Надо молиться и надеяться!..
И несчастный начинал надеяться, упорно боролся с тяжелой болезнью…
– Матушка! Ангел-хранитель! – нередко шептал кто-нибудь из больных, припадая губами к руке сестры Анны. И в этом поцелуе выливалась вся благодарность несчастного, все его уважение к матушке.
Она писала умирающим последние письма, выслушивала их последние пожелания. Она принимала их последний вздох, закрывала глаза и, посмотрев некоторое время на холодное застывшее лицо, тихонько смахивала с глаз слезы и шла к другим. Она присутствовала при мучительной агонии, при тихой смерти, похожей на сон. И всем старалась помочь, всех утешить и подкрепить.
Ее собственное здоровье, ее силы не страдали от этого постоянного труда. Давно похоронив свою личную жизнь, она жила для людей. Больных она называла своими детьми. Она вела их дела, заботилась, хлопотала о них, как мать. Шумный, суетный мир не знал ничего об этой скромной героине. И все ордена, украшавшие ее грудь, были слишком малой наградой за ее труды!
Только однажды сестра Анна была смущена. К ней явилась молоденькая девушка с просьбой принять ее в сестры милосердия.
– Помогите мне, матушка, – говорила девушка, – попросите за меня. Для вас все сделают, все!
– Деточка моя! Ведь это трудно для вас… Подумайте… Зачем вы хотите идти в сестры? Вы так молоды!
Сестра Анна немного знала эту молоденькую девушку-сироту.
– Я очень несчастна, матушка… – говорила девушка. – Умоляю вас, помогите мне. Мне хочется чем-нибудь быть полезной. Я ничего не боюсь, я готова на все!
Сестра Анна взглянула на молодое грустное лицо белокурой девушки, в ее ясные глаза, в которых стояли слезы, тихо кивнула головой.
Вправе ли была она согласиться? Не должна ли она была отговорить девушку? Не сляжет ли она сама от волнения при виде всех этих страданий? Достаточно ли у нее сил и любви к людям?
Но согласие было дано. Сестра Анна пошла хлопотать, решившись положиться на волю Божию. Она сама будет поддерживать девушку, ободрять ее и помогать ей.
Прошел месяц. Девушка стала сестрой милосердия. Сестра Анна была для нее лучшим другом, нежной матерью. Она старалась внушить ей свое спокойствие, свою ревность, учила обращаться с больными, облегчать их страдания.
Но эта молоденькая сестра Ольга сильно заботила сестру Анну. Она не знала отдыха. Она работала больше и усерднее всех, плакала над больными, забывала все на свете, желая облегчить их страдания. Она страшно похудела и осунулась.
– Так нельзя! – журила ее сестра Анна. – Вы должны подумать о себе. Если у вас не будет сил, вы не будете в состоянии помочь больным.
– Ничего, матушка, я молода и сильна. Посмотрите на них, – говорила девушка, – у меня сердце кровью обливается при виде таких страданий.
И она снова бежала к своим больным, которых не оставляла ни на минуту…
Прошло еще немного времени, и сестра Анна сидела у изголовья больной сестры Ольги. Ухаживая за тифозными больными, Ольга заразилась и слегла в постель. Сестра Анна горько упрекала себя за то, что согласилась на просьбу девушки, что по ее милости она поступила сюда и теперь умирает. Всегда спокойное, ясное лицо матушки было тревожно.
Больная, словно угадав ее мысли, очнувшись от жара, слабо проговорила:
– Нет, матушка, не печальтесь! Вы не виноваты! Господь судил так. Лучше умереть так, как я умираю… в труде, чем жить пустой, позорной жизнью. Я рада… счастлива…
Она откинулась на подушки и заметалась.
– Спасибо, матушка, мне хорошо, – были ее последние слова.
Сестра Анна встала, перекрестилась и долго смотрела на усопшую. Как прекрасно было это молодое лицо, спокойно встретившее смерть. Молодое тело умерло, но душа улетела туда, где нет ни печали, ни воздыхания!
Сестру Ольгу осыпали цветами, схоронили и на могиле ее поставили простой деревянный крест!
Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих! (Ин. 15, 13).
Кормчий. 1894
Шел последний летний месяц 1892 года.
Продолжительная засуха сказывалась на всем: много добра сгорело в полях и лугах; скот был тощий, понурый; люди выглядели изнуренными… Не радовало лето крутецких крестьян!
А тут еще, как бы в довершение невзгоды, заглянула к ним в селение страшная гостья – холера. Дело было так.
Питавшаяся Христовым именем, тетка Анна ходила в соседний город, случайно попала на похороны умершего от холеры мещанина Голубева, получила там шерстяной платок, а с ним и болезнь. Кое-как добрела до своей родной хаты и свалилась. Пробовали пользовать ее домашними средствами, но нет, – ничего не помогло: упадок сил, рвота не останавливалась.
– За священником бы, – простонала больная. – Не упустите меня!
На дворе стояла ночь. В деревне уже погасили огни и легли спать.
– Как быть? Что делать? – так говорил растерявшийся в беде муж Анны, старик Адриан. – Кто поедет для нас, горемычных! Разве к Тимофею сходить?! Он знает, какова бедность, авось потрудится съездить за священником.
Сказано – сделано.
Крепким сном спал работящий мужик Тимофей, когда дедушка Адриан пришел просить его.
– Тимофей, а Тимофей, выглянь-ка! – стуча в окно, звал его Адриан.
Долго не было ответа. Но вот растворилась ставенька, и из нее показалась голова Тимофея.
– Ты что, дядя Адриан? – спросил он. – Или случилось что?
– Будь родным отцом, сделай божеское дело, съезди за священником! У меня старуха-то очень занемогла… Ради Бога! Жалко упустить ее без покаяния-то, заставь за себя Богу молиться!
Тимофей слыл за человека доброго; хоть и плоха у него кормилица-лошадка, не отказал он.
– Как же, надо исполнить христианский долг! – заключил он и скоро выехал с покосившегося двора на старой телеге.
Лошадка была сморенная и тихо шла. Начинало светать.
– Ты куда это, Тимофей? – спросил его попавшийся на пути знакомый мужик Петр Акимов. – Или надумал в город разгуляться? Кажется, время теперь на работу собираться…
– Ишь, что сказал! Я и в добрую-то пору не гулял, а где уж теперь в плохой год.
– За каким же делом тебе понадобилось туда?
– Видишь, к священнику еду. У дяди-то нашего, Адриана, старуха-то новую хворь захватила в городе да и слегла.
– А как же ныне работать? Страда – время дорогое…
– Как не дорогое, Петр Акимович, да оно не наше – Божие! Не все на себя тратить, надо и Бога помнить, и другому человеку в нужде помощь сделать. А то какие мы будем христиане, если любви-то Христовой в нас не будет? Положим, я не пойду, другой не пойдет, а хворь-то не ждет. Ну, помилуй Бог, без покаяния помрет – на ком грех-то будет? Работа не уйдет.
– А без тебя разве не управились бы? Ты, кажется, не родной Адриановым-то?!
– Если пришли – значит, не управились! Когда просят, грех отвращаться и разбирать, родня это или нет. Да и дело это святое, читал нам на днях батюшка. Любить надо человека не на речах, а делом, то есть обессилел – поддержать следует, занемог – послужить, забылся – образумить. Ну, пошла! – начал понукать тошую лошадку Тимофей. – Прощай, Петр Акимыч.
Лошадка затрусила, а Тимофей стал мало-помалу тревожиться, как бы ему не запоздать со священником к тетке Анне.
«Ну как помрет, как тогда быть? – размышлял он и успокаивал себя одним христианским упованием: – Господь милосерд, может продлить жизнь больной!»
И не тщетна была надежда этого крестьянина: когда он вернулся в деревню со священником, тетка Анна хоть и неподвижно лежала, однако в ней еще теплилась жизнь, Господь хранил ее от челюстей смерти. Священник успел напутствовать больную.
Тимофей перекрестился от радости, что Бог привел ему оказать святую услугу беспомощному существу в последние минуты его жизни, и сияющий обратно повез своего батюшку…
Вот она – истинно русская, христианская душа.
Кормчий. 1894
Войти с помощью соц. сетей: