Экспозиционная терапия

Как и в случае с другими страхами, человек, испытывающий сугрофобию, чувствует, как она полностью им завладевает. Страх представляет собой цепочку нейронных связей, которая при воздействии на нее запускает каскад мыслей, эмоций и поведенческих реакций.

В когнитивной поведенческой терапии обычно сначала устанавливают, что явилось причиной страха – скажем, змеи или рассерженные люди, – а затем просят пациента проследить, как страх влияет на его поведение.

Метод отслеживания страха, применяющийся в когнитивной поведенческой терапии, на удивление прост – вы просто заполняете опросный лист, – но при этом эффективен. Отвечая на ряд типовых вопросов, вы вписываете свои соображения в пропуски: «Этот опыт вызвал у меня ощущение ____________. Он автоматически спровоцировал мысль о __________. Альтернативная реакция _____________». Механизм действия заключается в том, что мозг перестраивается, образуя новые нейронные связи, и триггерная ситуация уже вызывает не автоматическую, а альтернативную реакцию.

Непроизвольные реакции отмечены целым рядом общих заблуждений. У меня есть такой опросный лист, и даже список распространенных нервных расстройств, прилагаемый к нему, свидетельствует о том, что они типичны для поведения одураченного. Там есть предостережение о том, что следует избегать «эмоционального мышления», и приводится пример такого когнитивного искажения: «Я чувствую себя полным идиотом, значит, на самом деле так и есть». Также там говорится о необходимости воздерживаться от ошибочного навешивания ярлыков, ведь вместо того, чтобы сказать: «Я ошибся», мы говорим себе: «Я – неудачник».

Прямым следствием автоматических мыслей и эмоций являются предсказуемые поведенческие реакции, которые возникают интуитивно в повседневных житейских ситуациях. Если я боюсь змей (а это на самом деле так), то, естественно, я буду ограничивать маршруты путешествий, какими бы привлекательными мне ни казались некоторые из них, или отказываться от пеших походов в одиночестве. Я не смотрела боевик «Змеиный полет». Когда в интернете мне попадаются видео о том, как кто-то обнаруживает в ванной змею, проползшую туда по канализационным трубам, я думаю, что я бы после такого никогда не воспользовалась этой ванной.

Мысли, автоматически возникающие у одураченного, – Я идиот! О чем я только думал? Какое неловкое положение! – могут спровоцировать реакцию избегания, которая приводит к тому, что пропадает желание искреннего и открытого общения.

Подобная тактика избегания естественна, но это не означает, что здесь ничего нельзя поделать. Победить страх можно, не избегая его, а намеренно подвергая себя ему, – важно ясно представлять опасность и понимать, что можно предпринять. Если я не могу заставить себя войти в гараж, надо, чтобы кто-то пошел со мной и проверил. Смотреть видео со змеями; трогать их, если есть такая возможность. Признаться себе в том, что меня дурачили, и не бояться говорить об этом с другими, не держать это в себе. Есть ли другой способ объяснить произошедшее? Так ли тяжелы последствия, как я себе представляла?

Порой, оказавшись в дураках, мы действительно можем себе навредить. Это может иметь серьезные материальные и социальные последствия и принести ощутимые потери для того, кто стал жертвой обмана. Однако зачастую сам факт того, что вы оказались в дураках, не стоит серьезных переживаний. Он существует лишь в ваших ощущениях, и эти ощущения не должны брать верх над тем, что действительно имеет значение.

Единственно возможное понимание

На заключительной лекции по договорному праву для первокурсников я обращаюсь к ним с напутственной речью.

Я говорю им: вы большие молодцы, и ваш успех очень важен для меня. Каждый год я надеюсь поговорить с ними о самом главном, о том, что в ощущениях, которые я испытываю как преподаватель, заложена идея любви в значении всеобщего милосердия.

В основе моей напутственной речи лежит совет, ненароком данный мне, когда я сама еще была студенткой. По условиям магистерской программы, чтобы получать стипендию, я должна была работать ассистентом преподавателя. Меня назначили ассистентом моего научного руководителя Джона, который вел курс по суждениям и принятию решений на бакалавриате. В аудитории, где он читал лекции, не было окон, а по обе стороны находились тяжелые двойные двери с широкими ручками-штангами для аварийного открывания. Студенты время от времени выходили из аудитории по разным надобностям, и каждый раз это отвлекало и мешало работать. Двери громко скрипели, когда их открывали, с треском возвращались в исходное положение и захлопывались с оглушительным грохотом. Один студент почти каждый день в середине занятия выходил из аудитории за водой или еще за чем-нибудь, и каждый раз его выход сопровождался громом хлопающих дверей. Однажды после занятия я посетовала на это Джону, мне казалось, что непозволительно так бесцеремонно себя вести и не считаться с другими. Мне было интересно узнать, как он относится к таким проблемным студентам.

Джон – человек трезвомыслящий, рациональный и не склонный к сантиментам. Он был для меня настоящим научным руководителем во всех смыслах этого слова, поэтому я была несколько удивлена, услышав, что для него не существует такого критерия оценки и что в своем отношении к студентам он руководствуется принципом «безусловного положительного отношения» (англ. unconditional positive regard).

Как бы то ни было, но теперь и я, общаясь со студентами, стараюсь придерживаться этого принципа.

Безусловное положительное отношение – философская концепция психотерапии, разработанная Карлом Роджерсом, который по праву считается самой влиятельной фигурой в клинической психологии ХХ века. В основе этой концепции – заботливое и уважительное отношение к другому человеку, независимо от того, какие решения он принимает и какие поступки совершает, – суть не в принятии поведения человека, а в принятии его как личности. Это действенная помощь людям на пути к самоактуализации.

Как Джон и я, мой отец до выхода на пенсию тоже занимался преподавательской деятельностью. Почти тридцать лет он учил третьеклассников, и ему это хорошо удавалось. В конце каждого учебного года он обычно проводил церемонию награждения, своего рода вручение Оскара за разные успехи. Для каждого ученика он делал две похвальные грамоты: одну – серьезную, другую – шутливого содержания. Ученик наряду с грамотой за «Лучший научный эксперимент» мог получить грамоту «Брыкающийся мустанг» за то, что часто не мог усидеть на месте. Ученик, получивший награду за то, что прочел больше всех книг, мог быть также отмечен как «Самый громкий игрок в кикбол». Я помню, как в детстве, наблюдая за тем, как отец вручает награды (нам с сестрой иногда позволяли присутствовать на этой церемонии, и мы «помогали» – похищали конфеты из мешка с призами), я чувствовала, как должно быть приятно и детям, и их родителям, что их отмечают и поощряют. Безусловное положительное отношение в действии.

Недавно перечитывая Роджерса, я была поражена, как он безапелляционно отрицает страх оказаться одураченным:

Тот тип заботы, к которому стремится клиентоцентрированный терапевт, – это доверительная забота, когда клиенты воспринимаются и принимаются такими, как они говорят о себе; в сознании терапевта нет затаившегося подозрения, что на самом деле они – другие. Такое отношение – это не проявление глупости со стороны терапевта; такое отношение, скорее всего, приведет к доверию…

Возможно, такая позиция не поможет мне в продуктовом магазине или в общении с ипотечным брокером, однако, когда я преподаю, консультирую, сотрудничаю и, само собой, исполняю родительские обязанности, идеи доверительной заботы, безусловного положительного отношения могут послужить веским аргументом в пользу того, чтобы пересмотреть отношение к себе как к неудачнику.

Безусловно, вступая в отношения, мы не всегда сильно рискуем, и не всегда цель этих отношений – любовь или тесная дружба. Но я всерьез верю в то, что человеческие отношения, какими бы мимолетными они ни были, – это в большинстве своем поиск понимания и отклика. Стремление к безусловному положительному отношению – это способ определить для себя цель, которая может казаться слишком неясной и эфемерной, ее трудно сформулировать. Если вам доводилось проходить курс медитации с инструктором, как в онлайн-приложениях, то вы знаете, что в конце курса часто задают вопрос: «Можете ли вы перенести установку на любовь и милосердие на другие стороны вашей жизни?» Могу ли я? Надеюсь, что могу.