Глава 14

Знает или предполагает? Старичок непростой, крученый, может и знать о том, какая диковинка после недавнего землетрясения на белый свет выбралась. Но тут спешить с вопросами ни в коем случае не надо, а особенно с наводящими. Всему свое время.

— Может, и так, — кивнул я. — И вообще давайте мы от бога к людям перейдем. Ножи да копья с рунами — это жрецов оружие? Тех, что испокон века по подземельям сидят?

— Кто тебе такую чушь сказал? — захохотал Поревин. — Делать им больше нечего, как только в горах отираться бесперечь. Они в городах живут. Там хорошо, там удобно, электричество есть, горячей воды хоть залейся, еды в достатке. Иные, знаешь ли, вообще высоко сидят и далеко глядят. Одного сам недавно видел в Первоуральске, когда в собес ездил. Не самого, ясное дело, чего ему там делать? Плакат на стене висел, вот на нем. Стоит, стало быть, этот хитрован в обнимку с каким-то строителем, зубы скалит, и еще надпись внизу: «Построим и будем жить!». Мол, голосуйте за меня, вон я какой!

— Иди ты! — изумилась Метельская. — Кажись, я знаю, о ком ты говоришь! Да нет, не может быть!

— Это Россия, детка, — хмыкнул я. — Прости за банальность, но у нас может быть даже то, чего быть в принципе не может.

— Вот-вот. А ты, коли не веришь, при случае этому чертушке грудь заголи да глянь, есть там татуировка или нет, — с ехидцей посоветовал ей старик. — Если нет — вру. Но уж коли найдется там нарисованный кругляш навроде шестеренки, с перекрестьем внутри да четырьмя ромбиками — так моя правда.

— Что за кругляш? — мигом перехватил инициативу я. — Это какой-то их культовый знак? Чтобы своего от чужого отличить?

— Вообще этот символ у манси луну обозначает, — охотно ответил дед. — Но на тело свое его только слуги Куль-Отыра наносят, все остальные такого под страхом смерти делать не станут. Нельзя. Темный знак, беду может в дом привести. Манси вообще очень серьезно к подобным вещам относятся, в отличие от нас. Видал я в городе несколько девах, у них все тело разрисовано, причем такое середь этой живописи встречается, что даже меня проняло. Одна теперь не то что родить не сможет, а и до тридцати годов не доживет, сгорит от хвори. Вот чем эта дурында думала, когда такие руны на себя доброй волей накладывала? Пусть не наши, пусть северян, но все же! А манси — нет. Эти помнят, что рисунок, нанесенный на кожу человека, может всю судьбу ему поменять. И посмертие тоже, что еще важнее.

— Если о каждом дураке печалиться, то жизни на себя не хватит, — отмахнулся я. — Выходит, что у каждого жреца такая татуировка есть вот здесь?

И я ткнул себя в правую сторону груди.

— Чутка пониже, — качнул головой Геннадий Мефодьевич. — А размером она вот, в пол-ладони. Даже поменьше, пожалуй что.

Уже не зря его спасали. Полезная информация. Нужная.

— Вот мы и на тракте, — с довольным видом сообщила нам Светлана, влившись в довольно плотный поток движения, который обнаружился на трассе. — Теперь все, по прямой в город.

— Ты ж говорила, что мы не туда едем? — недовольно пробубнил с заднего сиденья колдун. — Соврала, стало быть?

— Не имею такой привычки, — усмехнулась оперативница. — По крайней мере, в мелочах точно не вру. Машину нам сменить надо, Геннадий Мефодьевич. Ну и захватить кое-что.

— То же самое хотел предложить, — произнес я. — Только чутка попозже. Голем, конечно, не гений шпионажа, но хрен знает, вдруг он на твой «кашкай» «маячок» все же приладил?

— Не думаю, — поморщилась женщина. — Делать ему больше нечего. Номера — да, срисовать мог.

— Даже наверняка так и есть, — кивнул я. — Тоже тема остроактуальная. Завтра он в городе наверняка нарисуется, сразу начнет их пробивать и на тебя выйдет.

— А чего завтра? — удивилась Светлана и глянула на часы. — Я так думаю, к ночи уже в Екатеринбурге будет.

— Две запаски, может, у него с собой и есть, но я-то все четыре колеса пробил.

— И что? Связь в Дидино имеется, там вышка неподалеку стоит, интернетом и телефоном он наверняка пользоваться умеет, денег, надо думать, с собой достаточно, а мужички у нас хваткие, свой интерес сроду не упустят. Однако тройную цену с него стрясут, не меньше. Так что часиков через шесть он в городе точно нарисуется. Некуда ему больше ехать.

— А еще через полчаса он у твоих дверей, — в тон ей продолжил я, уже понимая, что моя спутница вряд ли была бы так спокойна, случись все так, как сказано.

— Не у моих, — подтвердила мои предположения Метельская. — Это разъездная тачка, я на ней передвигаюсь в случаях вроде нынешнего. У меня приятель года два назад Богу душу отдал, свалился с моста по пьяному делу, от него квартира и машина остались. Квартиру какая-то троюродная сестра к рукам прибрала и сразу продала, а про тачку она просто не знала, Леха ее по доверенности водил. Я так подумала — чего добру пропадать? Да и ситуации разные бывают, сам знаешь. Так что пусть хоть обпробивается, толку от того ноль. А вот тебя, сокол ясный, найти куда проще.

— Лихо, — оценил подход к делу я, а после помрачнел. — Ну да, об этом тоже думал. Не факт, что он свяжет Дидино со мной, но с учетом потерянного следа я для него самая очевидная ниточка. Так что да, следующим шагом станет обзвон гостиниц. Час-полтора, и вот он в «Высоцком».

— Потому что? — уточнила Светлана.

— Надо оттуда валить, — кивнул я. — Вопрос — куда? Просто будь я один, то и проблем никаких, нырнул в город и ищи-свищи. Но у меня-то с собой целый табор. Да еще экипировка, еда, прочий скарб. Разве что в мишаниной хате ночь пересидеть? Завтра-то все одно в путь.

— Вы про меня не забыли? — уточнил сзади колдун. — Мне тоже надо куда-то притулиться. И желательно в такое место, где три раза в день кормить станут.

— Сказала же — без крыши над головой не останешься, — успокоила его Метельская. — И ты, Макс, не переживай. Мы, уральцы, люди гостеприимные, сами на улице спать будем, а гостя в тепле-покое уложим. Такой у нас норов.

— Все, понял. Ты же мне про дачу свою еще по дороге туда говорила!

— Молодец, возьми с полки пирожок, — засмеялась оперативница.

— Кстати, я бы перекусил, — сообщил нам Поревин. — Вы молодые, вам все едино, когда брюхо набивать, а я человек старый, у меня распорядок дня есть.

— Извини, но пока придется тебе поголодать, — огорчила его Метельская. — Время у нас, конечно, есть, но его не так много, как хотелось бы. Потому сначала дело, а потом еда, сон и что угодно. К слову, о деле — расскажи-ка нам, Геннадий Мефодьевич, в каком месте лучше будет под землю лезть? Так, чтобы, как ящерице, сквозь камни не просачиваться и на завалы не натыкаться через шаг?

— Ты все о капище? — недовольно проворчал колдун. — Вот же настырная! Ну не знаю я, что тебе сказать. Есть оно, подтверждаю. А где именно — понятия не имею.

— Не верю, — мотнула головой оперативница, и светлые пряди ее волос мотнулись из стороны в сторону. — Темнишь, старый!

— Что ж ты как клещ-то? — возмутился Геннадий Мефодьевич. — Впилась и тянешь кровь, тянешь. Сказано — точно не знаю. Разное слышал.

— А от кого слышали? — вступил я в разговор. — От людей? Или от нелюди?

— И от тех, и от других, однако. Кто говорит, что на вершине Лысой горы, кто — что в отрогах Кульсугадыташа, а один меня убеждал, что сам видел, как в грозовую ночь шаманы били поклоны идолу Куль-Отыра на Юрактау.

— Юрактау? — вздернула брови вверх Света. — Это же вообще Башкирия! Что богам манси делать на лесном шихане?

— А что такое шихан? — уточнил я.

— Одиночная гора, — пояснила женщина. — Хотя у нас иногда так и просто вершины гор называют. Или даже большие холмы.

— Ясно, — кивнул я. — А что до Башкирии, думаю — ерунда. Это очень старое капище, на нем требы клали еще в те время, когда бог был в силе. То есть — часто. И что, каждый раз в такую даль таскаться?

— Про то и речь, — одобрила ход моих мыслей Метельская. — Нет, где-то поближе нужно искать.

— А что на этот счет вам говорил Мискув? — повернулся я к колдуну. — Наверняка у него было какое-то свое, отличное от других, мнение.

Я помню, с каким уважением он произносил имя старого шамана, и сейчас мне показалось верным его ввернуть в разговор.

— Умеешь подмечать нужное, — отметил Поревин. — Слышь, девка? Чем бегать, как подорванной, взяла бы да на парня внимания побольше обратила. Вон глянь — красив да умен, два угодья в нем. Какого тебе еще надо?

— Не поняла! — возмутилась Светлана. — Ты чего несешь?

— Правду, — меленько захихикал колдун. — Тебе годков столько, что ты и по старым уложениям, и по новым давно перестарок. Ни мужа, ни детишек, один пистолет с тобой постелю делит. А тут вон тебе какой шанс выпал. В Москву уехать же можешь! Там тебе и театры, и ресторации разные, и салоны. Может, даже самого Якубовича повидаешь! Леонида Аркадьевича.

Мне показалось или Метельская тихонько зарычала?

— Мы свои дела сами решим, — мягко произнес я. — Так что с Мискувом? Его мнение какое на этот счет было?

— Ладно, — прокряхтел Геннадий Мефодьевич. — Будь по-вашему, скажу как есть. Мыслю я, что капище где-то в самом сердце Уфалеев находится. Может, на Курме, может, на Зюраткуле, может, вовсе на Малом Таганае. Нечего ему у башкир делать, понятное дело. Да и у пермяков, где-нибудь на Тельпосизе, тоже. Там свои боги, не хуже и не лучше наших. Так что посередке оно, в наших краях, только путь все одно не укажу. Не из упрямства. Просто не знаю его, вот и все. Тут вам с кое-кем другим надо разговоры вести.

— С кем? — в один голос спросили мы со Светланой.

— С тем, кто в горах живет, — пожал плечами старик. — Им-то виднее, чем мне.

— А если конкретнее? — шумно выдохнув, как видно для того, чтобы сбросить подкатывающее раздражение, осведомилась у него Метельская. — Что за «пойди туда — не знаю куда»?

— Тут твоя неправда, девка, и тебе то самой ведомо, — попенял ей колдун. — Куда идти — скажу. И дружку, паря, кстати, вчера тот же самый совет дал.

— К слову — а с каких это таких щедрот? — задала вопрос Светлана, на мой взгляд, несвоевременный и неуместный. Сначала дело, потом сопутствующие моменты. — Нам нервы мотаешь, если бы не та образина, вообще послал бы куда подальше. А его вон приветил, даже пооткровенничал.

— Так должок у меня перед ним имелся, — охотно отозвался колдун, — с давних времен. Он меня от одной напасти избавил, понимаешь, чем очень выручил. А я свои долги всегда плачу, такой у меня характер. Жаль, конечно, что его убили, хороший был мужик. Правильный.

Вроде мы с Мишаней почти ровесники, но по градации нашего спутника он проходит как «мужик», а я больше чем на «парю» не тяну. Пустячок, но обидный.

— А ты запомни — еще раз перебьешь, вообще ничего не узнаешь, — сообщил Светлане Поревин. — Не люблю торопыг да невеж.

— Молчу-молчу, — кивнула Метельская.

— То-то же. — Старик огладил бороду. — На Аракульский Шихан вам надо ехать, там есть спуск под землю. Такой, который для вас самое то.

— Это ж бог весть где! — ахнула Светлана. — Не Башкирия, конечно, но езды часа четыре, кабы не больше, да там еще пешком сколько шкандыбать!

— Зато спуск хороший, — возразил ей старик. — Опять же, народу шатается мало, не то что у Красного камня или Вишневой. Еще, конечно, есть Азов-гора и Старик-камень, они поближе, и там тоже лазы имеются, но я бы не советовал. В Азов-горе девка-хозяйка с давних пор, никогда не знаешь, что ей в голову взбредет, однако. Может, одарит, а может, и погубит. Ну а Старика те же манси по сей день стороной огибают, там дух сильно могучего шамана с невесть каких времен хозяевает, он гостей не сильно любит. Тех, что вокруг бродят, как правило, не трогает, но остальных, которые надумают судьбу испытать под землей, не жалеет. Так что ехайте туда, куда советую. Авось и обойдется.

— Блин! — Светлана потыкала пальцем в экран смартфона, закрепленный на бортовой панели. — Ближний свет!

— Со стороны «Силача» заезжайте, — посоветовал нам Поревин. — Оно, конечно, вроде бы со стороны поселка и рыбзавода получше на шихан путь держать, поближе, но тогда вам по берегу озера придется идти, а тамошний дух — он чуткий и сильно злой. Может, не тронет, а может, и поймет, что вы не просто туристы. Хотя он вообще людей не сильно любит, особливо молодых девок, ему их губить в такую радость, что нет слов. А уж коли та брюнетка — так и вовсе!

— А чем ему брюнетки так насолили? — поняв, что без отвлеченных тем нам никак не обойтись, осведомился я.

— В сильно старые времена он из-за одной такой в озеро и угодил, — ответил колдун. — Очень она ему глянулась, понимаешь. Если девка крепкая, казистая, грудастая да бойкая, такая кого хочешь к себе притянет, будь ты хоть трижды дух бесплотный. Все бы ничего, да она, вишь, с одним охотником сошлась, что на берегу озера с родителем тогда проживал. Нелюдь не мы, она про то, что баба не пирог и ее в одиночку не съешь, не ведает, потому осерчал дух и велел охотнику девку ему оставить, а самому проваливать куда подальше. Парень оказался норовистым, послал его куда подальше, за то дух его мигом в камень обратил. И девке тем похвастался, когда та пришла, мол, вон какой я. И ты склонись передо мной, коли жить хочешь.

— Склонилась? — спросила Светлана. — Или нет?

— Знаешь же, что нет, — филином гукнул старик. — Камень обняла и плакать начала, духа проклиная, а тот со зла да бессилья ее ручьем сделал, который в озеро впадает. Оттуда и названье пошло — Ара-Куль, Слеза-озеро. Ну или Озеро слез, тоже красиво. Собственно, потому в нем и вода такая прозрачная, настолько, что даже вдали от берега видно камешки, что на дне лежат.

— В общем, все умерли, — подытожил я. — А кто тогда самого его в воду отправил?

— Родитель охотника, — пояснил колдун. — Он из шаманского рода был, заманил паскудника в ловушку, после в мешок засадил, в котором камни, отколотые от сына, лежали, да в воду бросил, в самый центр. Дух по сей день очень недоволен тем, что из горного стал водным, ругается, кулаками машет, потому в центре озера всегда стоит рябь, даже в самый безветренный день. Ну и девки чернявые то и дело пропадают. Туристки.

— Тебе бы, старый, книжки писать в жанре «хоррор», — рассмеялась Светлана. — Большие деньги мог бы поднимать.

— Может, и так, — не стал с ней спорить Мефодьич. — Только вот мамаши деревенские дочерей, с той поры как у них кровя бабьи идти начинают, к воде летом особо не подпускают, особенно если те черной масти. И пляж купальный устроили не с той стороны, где дома и отель стоят, а с другой, где шихан начинается, однако. А там ведь концы немалые, в иных местах не по берегу, а через лес идти надо. Не скажешь, почему так?

— Предположу, что там у духа власти над людьми нет, — произнес я.

— Верно, — кивнул колдун. — Аккурат над пляжем Дикарь-камень навис, а неподалеку в озеро ручей впадает. Защищают людей парень да девка, даже после смерти. Себя не сберегли, а о других заботятся. Может, конечно, это и сказки, но со стороны рыбзавода что ни год, а кто-то тонет, как правило, туристы, которых по темноте с пьяных глаз в озеро тянет. А с той — никогда. И лаз там хороший, правда, сразу на глубину уводит. Как найти — расскажу, там, если не знаешь, ввек его не сыщешь. Про то только знающие люди ведают, а таких почти и не осталось. Ну и нечисть лесная.

— За это спасибо, — приложил руку к груди я, — а дальше-то нам куда? Ну вот спустились, и?

— Да хоть куда, — как ни в чем не бывало ответил колдун. — Я бы восточнее брал, в сторону Егозы и Сугомака, там старые рудники есть, что еще Демидовы выбирали, да и в целом пещер хватает. Если что — всяко на свет белый выберетесь, однако. И город от них недалеко, Кыштым. Цивилизация!

— А в чем тогда смысл вообще под землю лезть? — резонно заметила Светлана. — Проще сразу в Кыштым рвануть. У меня там знакомая живет.

— Если судьба вам до капища Куль-Отыра дойти, так вас еще до Сугомака кто надо в подземельях встретит и приветит, — пояснил колдун. — Уж поверьте. А если нет… То либо у знакомой твоей почаевничаете, либо вообще света белого более не увидите. Там — не тут. Там, под горами, другой мир, уж простите старого за слова громкие. Чем быстрее это поймете, тем больше шансов на то, что живыми вернетесь, однако.

— А может, с нами? — предложила ему Метельская. — Геннадий Мефодьевич, а? Компанией-то и батьку веселее бить.

— Я свое под камнями отбродил, — сразу же отказался старик. — Будет. Годы мои не те, нервы опять же… Мне бы вот поесть чего. Лучше — жидкого да горяченького. Поджелудочная у меня барахлит, робяты. Возраст, мать его ети. А силы нет, забрала Синюшка ее и не отдает, как ни просил. Вот, только хлебовом да травками и спасаюсь.

Светлана глянула на него с жалостью, вздохнула, а километров через двадцать направила машину к небольшому зданию со стеклянными окнами, на котором красовалась вывеска с забавным поваром в колпаке и надписью «10 км».

— Ладно, — ответила она на мой невысказанный вопрос. — Чего тут ехать-то осталось? Пусть поест. Да и нам не помешает подзаправиться, дела на сегодня еще не кончились.

Выбор блюд в кафе оказался более чем достойный, а цены, скажем прямо, после московских казались ну очень низкими. У нас на какой-нибудь Минке за одного отдашь больше, чем я тут за троих заплатил. И не факт, что тебе там подадут вот такую солянку и вот такие огромные и вкуснющие котлеты. Про жареные пирожки я уж и не говорю.

— Куда вы все спешите? — возмутился колдун, когда мы со Светкой прикончили свои порции и уставились на него, неторопливо хлебавшего деревянной ложкой, которую он достал из кармана, куриный бульон с гренками. — Трапеза спешки не любит. Идите лучше вон, воздухом подышите, коли поснидали. Нечего на меня глазеть, однако.

В принципе в его предложении имелся смысл, нам было что с оперативницей обсудить.

— Веришь ему? — это был первый вопрос, который я ей задал, только выйдя из здания.

— Странно прозвучит, но верю, — ответила Метельская, садясь на скамейку, стоявшую рядом с кафе, и доставая из сумочки пачку сигарет. — Что уставился? Да, иногда могу подымить под настроение. Сейчас оно есть.

— Дело твое, — плюхнулся я рядом с ней. — Возвращаясь к нашим баранам — ну вот не понимаю эти все его: «Вас там встретят и приветят». Кто, когда, как? Конкретика где? Ее нет. Мы, условно говоря, имеем точку входа и гипотетическую точку выхода, при этом ни малейших намеков на основную цель у нас нет. Вот, предположим, мы спустились вниз. Темнота, камни вокруг, пахнет сыростью, светят фонарики. И что дальше? Куда идти? Тупо прямо, забирая восточнее?

— Нет, так все верно, все правильно, — пыхнув дымком и глядя на солнце, клонящееся к закату, согласилась со мной спутница. — Точка А, точка Б… Все должно быть разумно, прагматично, рационально. Но вот какая штука, Максим: тут не Москва. Нет-нет, я понимаю, что мы тебя все этим уже задрали, но в данном случае реальность именно такова. У нас тут все работает немного по-другому, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. — Но железный принцип, гласящий, что у любого пути есть конечная точка, называющаяся «результат», одинаково работает везде.

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнула Светлана, туша сигарету о край урны, стоящей рядом с лавочкой. — Ладно. Покажу на практике, это более действенно. Пошли-ка.

Она поднялась на ноги, подтянула джинсы, забавно зацепив ременные петельки пальчиками рук, а после двинулась в проход, находящийся между зданиями кафе и автосервиса, туда, где о чем-то неумолчно шумели высоченные сосны. Они почти вплотную подступали к дороге, надо было лишь вскарабкаться на невысокий горбочек.

Шагов через десять я перестал слышать дорогу, а еще шагов через двадцать, после того как споткнулся о совершенно невидимый под травой пенек и поднялся с земли, понял, что Светки тоже рядом нет. Только-только видел ее спину перед собой — и нету.

— Чего за шутки? — возмутился я, повертев головой. — Свет, не смешно.

Тишина, только гул в вершинах сосен — мерный, монотонный, однообразный, успокаивающий. И сами они словно с конвейера сошли — все одинаковые. Нет, понятно, что деревья такими и должны быть, но у нас в лесах хоть какое-то различие во флоре найти можно — одна березка кривая, другая косая, третья рядом с елкой растет. А тут, блин…

Кстати, я ведь в таком лесу, как этот, ни разу толком и не бывал. Горы, пустыни — это да. А вот тайга…

Впрочем, «тайга» — не слишком верное слово. Я знаю, что многие здесь называют то, что я сейчас созерцаю вокруг, «краснолесьем». И видит Бог, это очень верное наименование, вон какие красноватые стволы у сосен, а ветки у некоторых вообще чуть ли не оранжевые.

А чуть севернее в ходу название «парма». Оно не настолько художественно, как «краснолесье», но звучит куда мрачнее. Как булыжник в воду упал — «парма».

Я еще немного повертелся на месте, подумал о том, что еще раз орать «Светка, вернись, я все прощу» будет выглядеть смешно и глупо, да и пошел обратно к кафе.

Вернее, мне показалось, что к кафе. Показалось, потому что ни через тридцать шагов, ни через пятьдесят я его не увидел.

Выходит, шел не туда.

— Ладно, — произнес я вслух. — Не получается так, попробуем по-другому.

Увы и ах, но и верный смартфон на помощь мне не пришел. По карте, которую я видел на экране, было совершенно непонятно, куда именно мне следует направляться. Дорога была слишком рядом, где-то под боком, настолько, что только руку протяни.

Но в каком направлении? То есть надо или разворачиваться и идти обратно, или двигать вперед, чтобы в какой-то момент карта указала мне на неверность направления.

Если, конечно, к тому моменту смартфон еще будет ловить сеть, что не факт, судя по шкале. Или вообще не сядет.

Давно я себя не ощущал таким дураком.

И еще этот гул в вершинах деревьев, тот, который поначалу мне показался чуть ли не романтичным. Сейчас он стал как будто более громким, и никакого спокойствия в нем не присутствовало, скорее, была смутная угроза. Непонятная, невнятная, но весьма ощутимая.

— Не туда, — услышал я голос Метельской, а после увидел и ее саму. Она стояла в нескольких шагах от меня, прислонившись к сосне, и жевала травинку. — Если пойдешь вот так, то, если повезет, часиков через пять выйдешь к Чусовскому тракту. Или не выйдешь.

— А может и такое случиться? Что не выйду?

— Здесь — вряд ли. Город близко, сколько ни мыкайся, либо на окраины Екатеринбурга придешь, в Образцово, например, либо в Карасьеозерский. Ну или к тракту, а там уж по нему. А вот надумай я тебя поучить как раз на Чусовском — варианты уже имелись бы. С той стороны Патрушихинское болото имеется, место сильно гиблое.

— Поучить, значит, — повторил я ее слова.

— На науку не обижаются, Макс, — Светлана еле заметно усмехнулась. — Еще раз — тут не Москва. И не центральная Россия, которая обжита так, что ваши лешие в ней ютятся по углам и буханке черного хлеба радуются. Мефодьич в машине все правильно сказал — у нас не так, как у вас, понимаешь? У нас тут все как раньше. Наши лесные хозяева, как и два века назад, и три, и десять тут не приглядывают за лесом. Они здесь властвуют. Это их дом. Это их мир! И человек в него не входит, его сюда пускают, причем не за пакет с едой. И не всякого, кого впустили, после выпустят обратно. Ты вот, кстати, местному хозяину точно не глянулся.

— Почему?

— Не знаю, — развела руки в стороны женщина. — Но раз он тебе пенек под ноги сразу подсунул, а после меня укрыл, то это так. И помотал бы он тебя по своим владениям ох как хорошо! Да?

Последний вопрос она задала не мне, а кому-то другому, запрокинув голову вверх.

И, клянусь, в давящем на слух гуле деревьев я услышал невнятное «да».

— А это — лес. — Метельская обвела пространство вокруг себя рукой. — То, что для нас привычно, обычно, понятно. Что же ты хочешь от гор? Более того — от мира под ними, того, в котором человеку совсем уж не место. Так что — да, если колдун говорит, что нам там дадут подсказку, если сочтут это нужным, то так случится. Равно как и то, что мы, возможно, вообще оттуда не выберемся. Но о всяких там «надо четко представлять» и «нужна полная ясность» — забудь. Доступный максимум ясности — карты спелеологов с ориентирами, благо их в сети полно, да кое-какие устройства, способные определить местонахождение в пространстве. Да и то, думаю, только на первых порах это все пригодится, а потом… Потом все станет куда яснее. Или не станет.

— Звучит оптимистично, — вздохнул я. — А за науку — спасибо. Кажется, мне удалось понять, что именно ты хотела мне показать.

— Надеюсь, — Светлана хлопнула меня по плечу. — Ладно, пошли.

И она повернула в ту сторону, которую я в качестве направления движения даже не рассматривал.

Наевшийся колдун, усевшись в машину, сначала начал клевать носом, а после и вовсе задремал, даже похрапывать принялся.

— Значит, так, — деловито сказала мне Метельская, глянув на наручные часы, причем экран их находился у нее в районе запястья, — сейчас я тебя выброшу у гостиницы, ясно?

— Предельно, — кивнул я. — Что дальше?

— Собираешь вещи, на это тебе полчаса. Потом вызываешь такси и едешь на нем до гостиницы «Каменка». Запомни, а лучше запиши. Это не сильно близко от центра, за Косулино, так что как раз к вечеру там и окажешься, что нам на руку. Само собой, поглядывай — «пасут» вас, нет. Хотя если этого не случится, я очень удивлюсь.

— Я тоже. Что дальше?

— После со всем барахлом и сопровождающими пешочком дойдешь до заправки, которая там рядом, где усядетесь в кафе «Дубрава» и будете ждать моего звонка.

— А дед? — Я мотнул подбородком в направлении колдуна, который посвистывал носом на заднем сиденье.

— Он со мной поедет. Тебе со своим бы табором управиться, куда еще его-то? Да не переживай, никуда я не денусь.

— Ничего такого и не думал, — с искренним изумлением глянул на нее я. — Сдается мне, у тебя интереса под Уфалеями не меньше, чем у меня, и не в одних пропавших туристах тут дело. А раз наши цели совпадают, так какой смысл тебе меня кидать? Но если тебе интересно, то я очень рад, что наши дорожки переплелись, пусть даже и при не сильно веселых обстоятельствах.

— Взаимно, — одарила меня улыбкой Светлана. — Все, скоро на месте будем. Еще раз — времени у тебя полчаса, не больше. Наверняка персонал заряжен на твой счет.

— Ну, тут не в лесу, тут я и сам не дурак, — усмехнулся я.

Через двадцать минут я выбрался из «кашкая», проводил его взглядом и направился в отель, на ходу набирая номер Ровнина.