Глава 15
Фобии
Пуля попала под ноги майора и выбила высокий фонтанчик острых песчинок.
— Руки поднял! — зло рыкнул я.
— Ты чё творишь, придурок⁈ — испугано завопил фальцетом майор. Он побледнел, повернулся, но самообладания не потерял. — Это ж нападение на сотрудника при исполнении!
— Вот тебе, зайду с козырей, — я ловко перекинул кольт из правой руки в левую (признаться честно, такой фокус я специально тренировал), а правой полез во внутренний карман пиджака и достал документ.
— Читай, ослоголовый.
— Ничего не понятно, какой ещё посол? Ты пистолетик-то убери, и так уже, почитай, на срок себе заработал.
Один из сопровождавших его сержантов осторожно извлёк свой табельный пистолет, как ему показалось, незаметно, но я тут же сместился таком образом, чтобы майор оказался на линии огня, на случай если сержант захочет поиграть в ковбоя.
— А такой, — не отводя оружие, я убрал свой документ в карман (один из нескольких документов, я был директором прииска, у меня была адвокатская ксива и теперь дипломатический паспорт, причём самый настоящий). — Это означает, что не надо было переступать грань дозволенного и вести себя, как пидрила. Мне, кстати, такое слово граф один знакомый сказал. Так что «посол» означает, что у меня дипломатический иммунитет.
— Как ещё мунитет? — в недоумении морща покатый лоб, с тревогой спросил майор.
— Такой, что я вас тут всех положу, как рябчиков на охоте, а меня в ходе следствия по факту ваших убийств даже не арестуют, даже домашнего ареста не будет. Потому, что это требует согласия моего правителя и отзыва иммунитета. А я тем временем скажу, что это вы на меня напали и у меня будут, заметь, примерно штук двести свидетелей. Так что твоя дохлая шкура окажется не только не отмщённой, мне даже принесут извинения, а сделает это лично твой начальник.
— Не будет такого, — без уверенности в голосе выдал обескураженный майор.
— Дипломатический иммунитет — это когда я могу по роже тебе съездить при твоих подчинённых, а ты мне в ответ — не сможешь.
— Да понял я, понял, — сжал до скрипа зубы майор. — Ты тут самая большая шишка, а мы уже уходим.
— Извиняйся перед ним, — показал на китайца-рабочего, который успел встать и стоял столбом. — И кошелёк гони, компенсируй моральный ущерб!
— Что⁈
— То!
Майор, который всё ещё был под прицелом кольта, достал свой потрёпанный бумажник, подал мне, а я извлёк из него наличку, сложил пополам и передал китайцу. Сам бумажник бросил на землю.
— Теперь извиняйся.
Майор стоял в растерянности и нерешительности, поэтому я нацелил приопущенный было пистолет ему в грудь, в район сердца.
— Ты ходишь по охеренно тонкому льду, майор. И когда он проломится, то подо льдом тебя буду ждать я.
— Извините, пожалуйста, был не прав, погорячился, — в прострации безэмоционально произнёс майор.
— Извинения приняты. Уходи… те. И чтоб я вас тут больше не видел, потому что вариант пристрелить алчных бестолковых полицейских мне до сих пор кажется оптимальным.
И они ушли, а Танлу-Же, который вместе со тремя своими подручными всё это время держал в руках пистолеты, с шумом выдохнул.
— А ведь интересная мысль, точнее сказать, фраза, — ни к кому не обращаясь, пробормотал я. — Человек в критической ситуации может странные вещи говорить.
— Ох, Аркад Ий, а Вы не боитесь, что они Вам всё же предъявят нападение на сотрудника?
— При каких обстоятельствах? «Мы пришли на стройплощадку вымогать взятку у наивного адвоката и когда разочарованный отказом, я ударил китайца по жопе, подлый адвокат шмальнул в меня, но не попал и заставил извиняться»? Охрененная история, их начальник будет смеяться до слёз, подписывая приказы об увольнении по собственному или в связи со служебным несоответствием.
* * *
Проводив полицию и высказав вдогонку сдержанное пожелание больше не видеть их тут лучше всего никогда, отбыл и сам. В конце концов, мой путь изначально такой кавалерийской атаки и не предполагал.
Ездил я на автомобиле и сопровождал меня Джо, который теперь, ввиду опасности по отношению к китайцам в землях Вьюрковского, был одет в национальный татарский костюм синего цвета поверх белой рубахи.
Вообще-то татары, что для русских неочевидно, европеоиды, а не монголы, но некоторое генетическое влияние монгольские народы на них оказали, так что узкие глаза на добротно широком лице Джо можно было на это списать.
Для начала в машине набрал на мобилет Скарабейникову.
Он долго не брал трубку и по тону сразу же было понятно, что торговец очень занят.
— Прости, Аркадий, не могу сейчас говорить.
— Суперкороткий вопрос.
— От силы полминуты у меня.
— Ты слышал про такой макр «молния и радуга» и продаётся ли он у тебя? Знаешь, где можно прикупить?
— Да, про такой макр, как «молния и радуга», я, конечно, слышал, но в продаже нет и никогда не было. Ценности не представляет, но какие-то коллекционеры скупают их за любые деньги, так что он на рынке вообще не появляется.
— Скажи, как эксперт, а может он стоить тысячу?
— А что такое стоимость? — задал мне встречный вопрос торговец, явно недовольный тем, что я его отвлекал. — Стоимость — это то, сколько кто-то за товар готов заплатить. Покупают ли его за такую цену, ставить вопрос надо так. Наверное, покупают. Повторюсь, никогда не слышал про какие-то его свойства, которые делали бы его ценным, но всё же кто-то скупает. Надеюсь, что помог, мне бежать пора, дела не ждут.
— Пока.
Само собой, про цыган спрашивать не стал. Времени нет, да и очевидно, что такой осторожный человек, как он, с ними дел не имеет.
В задумчивости, тронулся в путь на Чёрный рынок.
…
— Справочная служба к Вашим услугам, господин хороший, — с щербатой улыбкой выдал мне пацанёнок и наверное для убедительности своих слов сплюнул на пол.
Это пацаны, которые раньше промышляли мелкими карманными кражами и попрошайничеством, не без моих подсказок организовали сравнительно честный бизнес по навигации внутри одного из самых странных мест вольного города — Чёрного рынка.
Меня до сих пор забавляет, что жители города прошлого были настолько креативными, что назвали его так. Быть может, они так отличали его от центрального рынка и от сезонных крестьянских ярмарок?
Он не был самым крупным или оборотистым в этой части мира, но определённо, если в городе, где и так закон соблюдался достаточно условно и формально, что-то уж совсем беспредельное продавалось и покупалось, то это здесь. И именно статус вольного города позволял сюда стекаться товарам, которые тут могли продаваться сравнительно открыто, а в империи только из-под полы и под угрозой уголовного преследования.
— Мне нужна лавка, где торгуют запрещённой литературой, — неожиданно для мелких «навигаторов» выдал я, и тут же оскалился, довольный произведённым эффектом.
Они достаточно долго молчали и лишь обменивались взглядами, пока, наконец, коренастый коротко остриженный парень не озвучил результат этого интеллектуального процесса.
— Мы знаем, наверное, шесть мест, где возможно может продаваться то, что Вам нужно. Эротические книжки, запрёщёнка, даже с картинками есть. Потом литература, продажа которой строго преследуется в империи, крамольные мыслишки всякие, но тут мы не сильны, правда, парни? Мы-то не по книгам жизнь учим.
— Давайте адреса и сначала проводите на тот, который найти сложнее всего.
— Мы повторимся, что не гарантируем, что там есть то, что Вы ищете. И… — он набрался храбрости, — мы хотели бы предоплату за все шесть точек без гарантии качества. То есть, чтобы Вы потом не приходили с претензиями.
— Без проблем, я согласен. По рублю за адрес?
Он кивнул, и мы с Джо начали свой букинистический вояж.
В первой точке и правда продавалась всякая шляпа порнографического содержания.
Вторая точка, которую мы уже искали сами, по криво нарисованной схеме, продавала книги про тайное разведение бойцовских собак и организацию подпольных боев, а также, внезапно, вполне научные книги по монстрологии, специфике охоты и слабых местах наиболее распространённых тварей Изнанки. Такую книгу я купил.
— Вам чего, милейший? — спросил меня лысеющий немолодой дядька в очках на третьей точке. Осмотревшись, я убедился, что никого, кроме меня (Джо каждый раз оставался снаружи) в лавке нет.
— Ищу и хочу приобрести… Книги и любые письменные материалы работы секретной службы, как его императорского величества, так и секретных служб других государств, — с полупоклоном спросил я.
Дядька резко побледнел и даже присел, цепко ухватившись за стул. Удерживая равновесие, он уселся на этот самый стул, достал из кармана платочек и промокнул себе лоб, который успел покрыться холодным потом.
— Помилуйте, господин хороший. Мне проблемы не нужны, — жалобно выдал он.
Я сцапал ещё один стул и сел напротив.
— Вы мне говорите это посреди рынка, где в открытую торгуют наркотиками, в дальнем и закрытом секторе — рабами, продают краденное, даже со следами крови, оружие, в том числе из запрещённых списков, запрещённые артефакты и части монстров, что разом нарушает ряд конвенций. А Вы мне говорите про проблемы и закон.
— Не про закон. И потом, так-то ерунда какая-то, наркотики, монстры. А Вы о совсем недетских вещах.
— Давайте я Вам поясню, — покопавшись, достал корочку адвоката и положил перед ним. Торговец осторожно коснулся её кончиком пальца.
— Я адвокат. Пишу кандидатскую диссертацию на тему работы секретной службы. И вот, тему мне утвердили, а материала категорически не хватает. Нет НИ-ЧЕ-ГО! Я подал запрос в правительство республики, они не против дать мне допуск, но они отвечают, что у нас в городе, дескать, нет секретной службы. А нет письменного материала, нет и кандидатской. Шиш!
— А Вы не могли попроще тему придумать для своей диссертации?
— Не мог. Не от меня зависело. Москва! — я показал на потолок лавки. — Но, я не спрашиваю у Вас Ваше имя и забуду адрес лавки. Не спрашиваю, откуда что берётся. Меня интересуют методические рекомендации, внутренние инструкции, методический материал и так далее. Особенно по поимке чужих шпионов и по разоблачению одержимых демонами.
— Это направление контрразведки, — вздохнул торговец.
— Откуда знаете такое умное слово?
— Я книги не только продаю, — без пафоса, но с небольшой дозой гордости, выдал он.
— Как мне купить, что Вы там читаете?
— Вообще-то у меня и правда ничего такого нет. Но, Вы говорите достаточно убедительно и правдоподобно.
— Говорю. К тому же Вы, как ни странно, ничего не нарушаете. Как юрист Вам говорю! Вы же не идёте против работы той или иной службы, просто продаёте книги, купленные с рук.
— Всё равно есть вещи, с которыми никто не связывается. И это будет дорого.
— Это уже серьёзный разговор. Сколько и что за товар?
— И Вы обещаете не спрашивать ничего, особенно у парня, который…
— Так что по цене?
— Приходите в эту лавку через час-полтора, ко мне придёт человек, у которого есть кое-что. Он закроется от Вас маской и сумеречным артефактом.
— Без проблем.
— Там и увидите и по цене, и по качеству.
— Я понял, буду через час. А пока продайте мне вот ту брошюру на немецком.
— Список рецептов Болонской школы травной магии? Это старый итальянский, даже скорее латынь с сильным влиянием германской школы. Она не имеет отношения к секретной службе, это невинные рецепты против прыщей, пищевого отправления и для приворота богатого жениха. К тому же идёт без перевода
— Пойдёт.
…
Чтобы скоротать этот час, наведался к Канцлеру.
— Герр Канцлер, моё почтение!
— Как там поживают документы молодого каганата? Что-то ещё нужно сделать? Бланки паспортов, указов и так далее? Вы помните, что производительность у меня невысокая, выдать тысячу бланков на-гора не смогу, так что подкупайте заранее.
— Понял Вас. Но сейчас вопрос не тривиальный.
— Не пугайте старого дядьку, у меня и от Ваших тривиальных сердечко шалит, особенно когда их суды под микроскопом рассматривают.
— Но всё же обошлось?
Он кивнул.
— Так что нужно изобразить?
— Есть старая книга, — показал ему купленную недавно потасканную брошюру.
— Так. И?
— Надо внести в неё изменения.
— Какие?
— Во-первых, убрать год издания и состарить.
— Ей и так двести пятьдесят лет!
— Ну, допустим.
— Продавать надумали?
— Нет, это на подарок. И второе, надо один из рецептов в середине поменять. Вы знаете итальянский?
— Пятьсот лет назад? Дайте-ка взглянуть… Сленг на смеси латыни и раннего немецкого. В целом у них там всё больше травы, да ингредиенты.
— Надо придумать рецепт вечной молодости.
— Решили над кем-то подшутить?
— Вроде того. Ингредиенты надо такие, чтобы были известны в той эпохе, но категорически не встречались сейчас. И два из них указать в виде кодового обозначения, то есть, чтобы было не понятно, что это, но ясно, что что-то жутко дорогое.
— Попахивает мошенничеством.
— Рецепт вшить в текст вместо существующего так, чтобы выглядело как родное. А к книженции докладную записку.
— Какую ещё записку?
— Сто двадцать лет назад при пересечении границы в районе Причерноморья Северного Кавказа подпоручик Штерн задержал стрёмного дворянина-бербера и тот на допросе под давлением психологических манипуляций, типа его обещали пристрелить как шпиона, сознался, что ему почти триста лет и якобы ссылался на эту книжечку. Книгу изъяли, о чем составили краткий рапорт и всё это вместе…
— Исчезло, а сейчас хранится у наследников подпоручика в шкатулке или ларце, когда уж. У меня есть отменный ларец такого размера и всего восемьдесят пять рублей стоит.
— Пусть будет ларец.
— Подделка под старину — это сложно.
— Вы осмечивайте, а я как обычно, согласен.
— Дороговато для шутки. Если только Вы мошенничество задумали, втюхать какому-то полубезумному старику рецепт вечной молодости на основе касторки и морфия. Впрочем, в детали я не лезу.
— За то и ценю.
— Задачу понял, сумму сразу не назову.
— Развлёк я Вас, герр Канцлер?
— Вы мне вообще скучать не даёте, Himmeldonnerwetter!
— Зер гут!
…
Погуляв по рядам Чёрного рынка и зайдя в ещё одну из предложенных пацанами точек, где мне предложили купить агитационную литературу анархистов, вернулся к лысеющему торговцу.
В зале никого не было. Я уже было разочаровался в людях, когда из подсобки выглянул продавец, поправил очки и жестом позвал к себе.
Там, отгородившись от меня поставленным на бок стеллажам и так, чтобы за его спиной была отчетливо видна полуоткрытая дверь, с намёком, что чуть какая опасность и парень в плаще сбежит, как Василий от полиции, был мой потенциальный продавец.
Он был закутан по самую макушку, голова в капюшоне, а лицо словно пребывало в дымке от действия какого-то дешёвого артефакта, вроде такого, которые применяют артисты.
— Ну, я Вас оставлю, — стрельнул глазками владелец лавки и вышел.
— Не называйте своего имени и не спрашивайте моего.
— Моё имя не секрет, я Аркадий, а Ваше, так и быть, не буду спрашивать. Уважаю Вашу склонность к конспирации.
— Откуда знаете это слово?
— Как говорит мой приятель, я слишком много читал дешёвых шпионских романов. От этого, наверное, мне и дали такую тему диссертации.
— Кто Ваш научный руководитель?
— Сперанский.
— Ого. Я о нём слышал.
— Я тоже. Врать не буду, попал к нему благодаря родственным связям и сам его ещё в глаза не видел, так что по внешности даже не спрашивайте.
— Богатые причуды… Какая у Вас тема диссертации? Формулировка? — подался вперёд парень в плаще, пытаясь подловить меня на лжи.
— Методологические основы работы секретной службы по противодействию чужеродному влиянию и выявлению враждебных субъектов, — без запинки выдал я.
Будешь ты ещё действующего юриста-судебника на нестройном ответе ловить, приятель.
— Оттого такой интерес к контрразведке?
— Я не очень себе хорошо представляю, что такое контрразведка. Такого в моих книгах не было.
— Зато в моих есть. Я интересуюсь Вашей тематикой, так что… Кое-чем могу поделиться.
— Показывайте.
В приглушенном свете лампы на торец стеллажа легла книга «Воронцов. 'Правоохранительные органы и разведывательная деятельность».
— Уже что-то, — вздохнул я. — Сколько?
— Вы разочарованы? — напряжённым голосом спросил таинственный парень.
— Ну блин, да, конечно. Приятель, это же сводная работа, чужой труд. Аналитику на чужой аналитике не строят. Нет, я его куплю, вопросов нет. Цена?
— Сто рублей.
— Беру. Наверное, издание для служебного пользования?
— Мне обещали, что Вы вопросов задавать не будете.
Я подал деньги и забрал тонкую в строгом переплёте книгу. Было видно, что её читали, но берегли, читали осторожно, с уважением к бумаге. По книге вообще многое можно сказать о её владельце. Особенно если книга есть, но её никогда не открывали.
— А есть что-то более скучное?
— Вы прямо так серьёзно относитесь к диссертации?
— Во-первых, список литературы и объем цитирования — это показатель, его надо «набрать». А во-вторых, на кого я произведу впечатление если просто перепишу Воронцова? Думаете, таким можно впечатлить Сперанского?
