Мой старый товарищ, с которым мы учились в адъюнктуре, Игорь Котов, был воспитанным интеллигентным офицером. Блондин, голубые глаза, такт, выдержка, вежливое отношение к собеседнику, особенно, к женщине – это лишь часть его положительных свойств и особенностей, которые вызывали к нему глубокое уважение сослуживцев и всех товарищей. Мы с ним готовились вместе к экзаменам, и, помимо этого, я часто обращался к нему за разъяснениями каких-либо вопросов. И всегда он с серьёзным видом и с большой ответственностью принимался растолковывать темы, в которых был компетентен. Но была в его биографии и тёмная страница, опять же связанная с отношением к женщине. Об этом он признался своим товарищам-непограничникам (и это очень важно!), спустя несколько лет после случившегося.

А было это во время его учебы на педагогическом или пограничном факультете академии. И был там такой порядок: для однообразия при формировании парадных коробок, да и для повседневной жизни весь личный состав одевали в военную форму одежды по цвету рода войск. Поэтому пограничники, представители частей МВД, КГБ и других специальных формирований носили форму мотострелковых (красный кант и околыш) и танковых (цвет черный) войск.

Жил Игорёк с семьёй у сестры, незамужней девушки, в Текстильщиках. Каждое утро, следуя на учёбу в академию, они вместе с женой Татьяной добирались на метро до станции «Пушкинская». Здесь их дороги расходились: он дворами, через Палашевский рынок, шел на свой факультет, а Татьяна шла на Страстной бульвар в свою больницу, где работала ординатором пульмонологического отделения.

И вот однажды, солнечным летним утром они вошли в метро и отправились привычным маршрутом в тесноте московского подземного транспорта. Народу в вагоне, как всегда, было очень много. Современных кондиционеров тогда ещё не было и в салоне стояла затхлая духота. Мало того, что их разъединил людской поток, так ещё заставил выбираться поодиночке в разные двери вагона. Из салона вагона они вышли взмокшие от жары и духоты и стали поправлять на себе измятую и влажную от пота одежду. Все, кому доводилось пользоваться метро в утренние часы, могут представить себе трудности такого передвижения. Они были привычны всем, и все были готовы их терпеть и преодолевать.

Но в этот раз к «штатным» трудностям добавились новые. А именно: когда Игорёк с женой подходили к эскалатору на подъём, их догнала какая-то женщина средних лет, в цветастом платье, в летней шляпке с сумочкой в руке. Ничего не объясняя, женщина со всего размаха ударила ладонью по спине Татьяну и бросилась к подходящему поезду на посадку. Шлепок по влажному, прилипшему к телу, платью жены был таким неожиданным, звонким и таким болезненным, что Татьяна растерялась и расплакалась навзрыд. Игорь, видя плачущую жену и убегающую женщину, не знал, что ему делать. В конце концов, он пустился в погоню за женщиной, пытаясь выяснить причину её агрессивного поведения.

На ходу та успела что-то прокричать про хамство москвичей, порванный чулок и жён офицеров. Ещё только догадываясь, что могло произойти в толчее вагона, Игорь на бегу кричал:

– Женщина, остановитесь, пожалуйста! Объясните, за что вы ударили мою жену? Ну, постойте, в конце концов!

Убегающая скандалистка вбежала в вагон подошедшего поезда и из-за его переполненности не могла проникнуть вглубь салона. Она стояла с краю, испуганно, во все глаза, смотрела в рассерженное лицо майора, который пытался добиться правды и в очередной раз повторял:

– Объясните, пожалуйста, за что вы ударили мою жену? Выйдите, я хочу с вами поговорить!

Так они стояли напротив друг друга секунды-минуты (в эти мгновения время замерло для них обоих) и не решались что-то предпринять. Да, и трудно было что-то сделать в этой суете среди людей. И только после того, как по вагону было объявлено: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция метро “Баррикадная”», Игорь коротко размахнулся и ударил по лицу обидчицу его жены. С её головы слетела шляпка и упала ей под ноги. Двери закрылись и поезд продолжил путь по заданному маршруту. А Игорь пошел успокаивать свою жену, это безобидное сокровище, которое в вагонной суете умудрилось причинить вред случайной попутчице.

Когда Игорь рассказывал эту историю, у слушавших его товарищей-непограничников возникали смешанные чувства и ассоциации. Все говорили примерно следующее:

– Да, Игорёк, представляем, какую почву для разговоров на целый день ты дал пассажирам всего вагона. Сколько тем для обсуждений ты им подарил! Ну, как же так? На глазах у всех советский офицер бьёт по лицу беззащитную женщину. А в пересказе третьих лиц эта история обретёт такие подробности, что их нужно читать только в уголовной хронике.

Игорь моргал своими светлыми ресницами, краснел и соглашался:

– Да, картина, конечно, выглядела очень безобразной. Я поступил не очень красиво! Со стороны выглядел свиньёй. Что меня успокаивало, так это то, что я был в красной фуражке.

Товарищи-непограничники привстали от удивления:

– Не поняли! Причём тут цвет фуражки, товарищ майор?

– Понимаете, в зелёной фуражке пограничника я не мог бы ударить женщину ни при каких обстоятельствах. – Так Игорь твердо заявил о своём жизненном кредо.

После этого товарищи-непограничники, все как один, возмутились:

– А вот тут ты точно поступаешь, действительно как свинья, Игорёк! Выходит, летчикам, мотострелкам и танкистам ты разрешаешь бить женщину, а пограничникам – не сметь? Хорош гусь, нечего сказать!

– Мы, пограничники, очень болезненно переживаем всё, что связано с нашей формой и нашими традициями. Вы уж меня простите!

Возмущенные до глубины души, товарищи-непограничники решительно осудили действия своего товарища, но ещё больше – его слова о корпоративной этике (хотя в то время слов таких ещё не знали) и тайно позавидовали его такой профессиональной гордости.

Ну, надо же, какие капризные погранцы-гордецы!

Пусть не обижаются. Это мы из доброй зависти.