Когда-то Валентин, будучи лейтенантом, служил во Львове. Об этом периоде его жизни можно говорить часами. Близость Запада, отголоски старины, запутанная и противоречивая история края, смешение кровей, красок, стилей – всё это давало Валентину не только благодатную почву для творческой деятельности, но и предпосылки для приключенческих историй. В одну из таких историй он попал в качестве должностного лица, поэтому рассказ о ней будет носить, по всей видимости, строгий, лаконичный характер.

Командировали его как-то во главе небольшой команды бойцов на львовский автобусный завод – легендарный ЛАЗ – за цветным металлом. Бронза, латунь, алюминий тогда, да и сейчас, часто использовались и используются для изготовления армейских сувениров – макетов самолетов, танков, орудий и т. д. Потом эти сувениры пылятся в кабинетах больших начальников, вручаются как переходящие призы или украшают чьи-то коллекции. Но сувениры-поделки делались, делаются и будут делаться ещё долго. Как народное творчество – это дело неискоренимо.

Так вот. Команда под началом лейтенанта прибыла на завод и несколько дней ударно трудилась, выполняя подсобные работы. По окончании трудовой недели команда загрузила заработанный металл и отправилась обратно в часть. Солдаты разобрали по вещмешкам тяжелые предметы, а лейтенант, чтобы не показаться белоручкой, взялся нести длинную алюминиевую трубу. Так они вошли в городской полупустой троллейбус. Солдаты сели на свободные места, а лейтенант со своей трубой встал спокойно на задней площадке троллейбуса.

На очередной остановке троллейбуса в салон ввалился пожилой дядька, деревенский хохол, с мешками, оклунками , сетками и сумками, от которых сразу пахну́ло свежей зеленью, копченостями и осенним садом. Разместив своё барахло на задней площадке, он отдышался, вытер пот со лба и схватился за алюминиевую трубу, которую вертикально держал лейтенант. Когда троллейбус тронулся, дядька стал любоваться городским пейзажем, а лейтенант, почувствовав внезапно навалившуюся ответственность, стал более устойчивым и крепким. Он не стал разочаровывать сельского жителя несовершенством конструкции городского транспорта. Взялся человек за поручень, пусть наслаждается комфортом.

Троллейбус проехал несколько остановок. Труба немного покачивалась, потому что покачивало и дядьку. Половина салона с интересом наблюдала за происходящим, а другая половина начинала давиться от хохота. Лейтенанту также было трудно адекватно реагировать на ситуацию: и смех, и чувство долга переполняли его. Дядька-хохол молча ехал по своим делам, сосредоточенно созерцая городские пейзажи, а лейтенант изо всех сил удерживал его вместе с трубою.

Так продолжалось до перекрестка, перед которым водитель троллейбуса резко затормозил у светофора. Пассажиров качнуло, подало вперед. Кто-то стал возмущаться, поправлять сумки, одежду на себе, а дядька с алюминиевой трубкой пролетел вдоль прохода и упал у кабины водителя. У всех, наблюдавших его перемещения, началась истерика. Лейтенант, оставшись без трубы, дал волю чувствам и вытирал слезы от смеха. В свою очередь, обалдевший деревенский пассажир, интуитивно догадываясь, что он порушил государственное имущество, социалистическую собственность, с которой в стране в ту пору было очень строго, рванулся вновь с алюминиевой трубою через весь салон в конец троллейбуса. С криками: «Десь оно було? Десь оно було?» он бегал вокруг лейтенанта и тыкал концом трубы в пол, пытаясь найти ячейку для стойки. Лицо его было сосредоточено, глаза вылезали из орбит, а чуб – из-под шапки. Казалось, он вот-вот найдет то, что ищет и водрузит трубу на место.

К счастью, следующая остановка была для военных конечной. Лейтенант, молча взяв у, опешившего вконец, дядьки трубу, вышел с солдатами из троллейбуса. Они ещё долго смотрели вслед уходящему троллейбусу, где на задней площадке внимательно осматривал пол их случайный попутчик. А пассажиры, оставшиеся в салоне, хохотали ещё несколько остановок. Входящие люди почему-то этот смех относили на свой счет, глупо озирались по сторонам и были в чём-то похожими на незадачливого сельчанина.