Глава 20

Каким образом должно наставлять упорных и непреклонных, как – легкомысленных и непостоянных.

Наставление 18

Иначе должно наставлять упорных и непреклонных, а иначе – легкомысленных и непостоянных. Тем надобно напоминать, что они слишком много о себе думают и потому пренебрегают советами других; а сих вразумлять, чтобы они были повнимательнее к себе и сколько-нибудь дорожили своими мнениями, не предаваясь легкомыслию и непостоянству. Ибо если бы и те и другие вели себя иначе, то одни всегда уважали бы советы других, а другие не были бы так переменчивы в своих мыслях и действиях. Первым из них апостол Павел заповедует: не бывайте мудри о себе (Рим. 12, 16), а последним: да не бываем ктому младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения (Еф. 4, 14). А премудрый Соломон об одних говорит: устне мудрых (высокомудрствующих о себе) снедят путий своих (дел своих) плоды и своего нечестия насытятся, а о других: сердца же безумных не тверда (сами на себя не похожи – cor dissimile) (Притч. 1,31; 15, 7; ср.: Ис. 3, 10). И действительно, сердце премудрых всегда одинаково и само себе равно (sibimet ipsi semper est simile), и если убеждения их правильны, то они никогда не собьются с пути правого; а сердце безумных переменчиво и неустойчиво (dissimile est), так что они, постоянно изменяясь, никогда не могут на чем-нибудь остановиться. И так как пороки большей частью одни от других происходят, зарождаясь от одних и производя другие, то духовным врачам надобно с особенной заботливостью обращать внимание на то, что они, врачуя греховные недуги, тогда только могут с надлежащим успехом исцелять от них своих больных, когда с корнем вырвут эти пороки в самом источнике их. Упрямое же упорство происходит от самонадеянности и гордости, а безрассудное непостоянство – от легкомыслия и неосновательности.

Итак, закосневшим в упорстве и непреклонности надобно внушать, чтобы они познали и сознали свой недуг надменности и высокомерия, стараясь препобедить себя; иначе, считая для себя унизительным подчиниться даже правильным советам и убеждениям других, они останутся пленниками и рабами гордости. Можно указать им для поучительного назидания на пример Спасителя, Который, будучи по существу един со Отцом, говорил, однако же, о Себе: снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца (Ин. 6, 38), и, как Сын Человеческий, явил Собой нам пример подчинения воли Своей. И, чтобы расположить нас к этому, Он и на Страшном Суде суд Свой приписывает Отцу, говоря: Не могу Аз о себе творити ничесоже, но, якоже слышу, су жду, и суд Мой праведен есть, яко не ищу воли Моея, но воли пославшаго Мя Отца (Ин. 5,30). Как же после сего человеку отказаться от подчинения воли своей воле другого, когда Богочеловек, пришедши в мир явить славу Свою, свидетельствует, что Он ничего не может творить Сам от Себя, и суд Свой приписывает Отцу?

Напротив, легкомысленных и непостоянных нужно располагать к установлению себя в правилах твердости и постоянства: ибо плоды (следствия) непостоянства сами собой уничтожаются, когда корень их – самое легкомыслие – исторгается из сердца; и всякое здание тогда только бывает прочно, когда твердо его основание. Если же сердце не твердо, то и мысли непостоянны. Вот что апостол Павел говорит о себе на этот раз в Послании к коринфянам: еда что убо легкотою деях? Или яже совещаваю, по плоти совещаваю, да будет у мене еже ей, ей и еже ни, ни (так что у меня то да, да, то нет, нет)? (2 Кор. 1, 17). Он как бы так говорит, свидетельствуя о себе, что он чужд такого состояния: «Я не влаюсь ветром непостоянства, потому что не поддаюсь и не предаюсь легкомыслию».

Глава 21

Каким образом должно наставлять невоздержных и как – воздержных.

Наставление 19

Иначе должно наставлять невоздержных, иначе – воздержных. Невоздержные предаются излишеству в словах, легкомыслию в делах и роскоши в жизни; а воздержные не всегда бывают свободны от раздражительной нетерпеливости, нередко же и гордости. Ибо если бы невоздержные не вдавались в многословие, то язык евангельского богача, который пировал и веселяся на вся дни светло, не был бы опаляем огнем адским, и несчастный богач не напрасно взывал к Аврааму: Отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, яко стражду во пламени сем (Лк. 16,19, 24). Этими словами евангелист, конечно, указывает на то, что упоминаемый богач среди ежедневного пиршества своего чаще всего грешил языком и, весь сгорая во пламени, просил поэтому более всего, чтобы ему прохладили язык. Далее, что невоздержание сопровождается легкомыслием в делах, об этом свидетельствует Писание, когда говорит о народе Израильском: И седоша людиеясти и пити и восташа играти (Исх. 32, 6; 1 Кор. 10, 7). А что невоздержание влечет и к роскоши в жизни, то это можно видеть из того, что, когда чрево расширяется и плоть тучнеет, тогда и все страсти плотоугодия (aculei libidinis) более и более разжигаются. За то подвергся проклятию и древний змий райский – искуситель первых человеков, что возбудил в них хитростью и лукавством чувство пожелания к запрещенному плоду и чрез то связал первородным грехом и все потомство их. Ему сказано Самим Богом: яко сотворил еси сие, проклят ты… на персех твоих и чреве ходити будети (Быт. 3, 14); то есть как бы так: ты будешь иметь власть над людьми, возбуждая в них нечистые помыслы ума и похоти чрева. И пророк Иеремия прикровенно говорит: и прииде Навузардан, раб царя Вавилонска, архимаги́р (princeps cocorum или coquorum – кухмейстер, то есть начальник над поварами), во Иерусалим, и сожже храм Господень и дом царев, и вся до́мы Иерусалима, и… стену Иерусалимлю о́крест разори (Иер. 52, 12–14; ср.: 4 Цар. 25, 8-12). У заведующего кухней и распоряжающегося поварами главная забота – чрево, для которого все искусство поварское истощает он, чтобы только доставить ему удовольствие в пресыщении. Стены же Иерусалима – это добродетели души, стремящейся к горнему и пренебесному миру. И потому-то сказано, что архимагир всю красу Иерусалима сожигает и стены его разрушает, ибо когда чрево от пресыщения расширяется и плоть от невоздержания тучнеет, то добродетели души от роскоши и изнеженности мало-помалу ослабевают и наконец вовсе подавляются пороками.

А что касается до воздержных, то, если бы нетерпеливость не возмущала иногда души их, апостол Петр, сказав: подадите в вере вашей добродетель, в добродетели же разум, в разуме же воздержание, не прибавил бы тут же: в воздержании же терпение (2 Пет. 1, 5–6). Апостол предвидит в воздержных недостаток терпения, и потому дает им наставление соединять с воздержанием терпение. Равным образом, если бы к мыслям воздержных не приражалась нередко и гордость, то и апостол Павел не сказал бы: неядый ядущаго да не осуждает (Рим. 14, 3). И тот же апостол, уничижая правила надмевающихся добродетелью своего воздержания, присовокупляет к тому: яже суть словоубо имуща премудрости (все это имеет только вид мудрости) в самовольней службе и смиреномудрии (in superstitione et humilitate) и непощадении тела, не в чести коей, к сытости плоти (и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти) (Кол. 2, 23). Здесь можно заметить, что в этом истолковании великий учитель придает мнимой святости их, то есть суеверию (superstitioni), только вид смирения (humilitatis); потому что когда плоть более надлежащего умерщвляется чрез воздержание, то смиренномудрие выставляется на вид с внешней стороны, а внутри под этим смирением может тем глубже гнездиться высокомерная гордость. И если бы разум не надмевался иногда добродетелью воздержания, то гордый фарисей не поставлял бы лощения своего в числе как бы особенных заслуг, не говорил бы: пощуся двакраты в субботу (Лк. 18, 12).

Итак, и невоздержные, и воздержные пусть будут внимательны к тому, чему они готовы подвергнуться. Пусть первые блюдут, чтобы чрез свое невоздержание не пристраститься к излишеству в словах, к легкомыслию в делах и к пагубной роскоши в жизни, чтобы чрез порабощение чревоугодию не поработить себя и другим порокам. Пусть не забывают, что при каждом удовлетворении прихотливым своим пожеланиям в них, так сказать, каждый раз повторяется падение прародителей, виной которого было невоздержание. Последние же пусть наблюдают за собой зорко и постоянно, чтобы, избегая телесного невоздержания, не допускали зарождаться в себе другим порокам пагубнейшим, которые как бы из самой добродетели воздержания вырождаются, чтобы, умерщвляя плоть, не предавались раздражению душевного нетерпения и вспыльчивости гнева; чтобы, охраняя себя и от этого недуга, всегда памятовали, что, подавляя в себе нетерпение и гнев, они иногда могут дать в душе своей место новой гостье – гордому самодовольству. Иначе и самая победа над плотью не будет уже иметь цены добродетели, если дух препобеждается раздражительной нетерпеливостью гнева и гордостью, и все благо воздержания плотского не принесет пользы, если дух не предохранит себя от душевных пороков. Поэтому Бог чрез пророка Исаию говорит иудеям, жаловавшимся, что Он не внемлет их пощению: Во дни бо пощений ваших, – говорит им, – обретаете воли ваша, и вся подручная ваша томите, и вслед за тем: аще в судех и сва́рех поститеся и биете пястьми смиреннаго, векую Мне поститеся? (Пс. 58, 3–4). Здесь под волею (voluntas) надобно разуметь именно самолюбивое довольство гордости, а под пястью (pugnus – кулак) – гнев. Таким образом, тщетно плоть свою изнуряют и измождают чрез воздержание те, которые, предаваясь беспорядочным движениям души своей, погрязают в пороках духовных. Пусть же воздержные постоянно хранят без всякого послабления свое воздержание и не считают его пред очами Сокровенного Судии высокой добродетелью, чтобы, полагаясь на ее самостоятельность без других добродетелей, не впасть в обольщение и гордость. Не таковаго (бо) поста Аз избрах, глаголет Господь: но… раздробляй алчущим хлеб твой и нищыя безкровныя введи в дом твой, и прочее и прочее (Пс. 58, 6–7).

И в самом деле, стоит размыслить, как мала сама по себе добродетель телесного воздержания, если она получает цену только в соединении с другими добродетелями. Посему-то пророк Иоиль говорит: освятите пост (Иоил. 2,15), так как освятить пост и значит – показать воздержание плоти, достойное Бога, то есть в соединении с другими добрыми делами. Да будет же известно воздержным, что воздержание тогда только благоугодно Богу, когда они раздают неимущим то, в чем отказывают себе; в противном случае – пусть выслушают относящееся к ним следующее обличение Господне: аще постм́стеся или плачево́пльствисте в пяти́нах или седминах (месяца), и се, седмьдесят лет, постом ли пости́стеся Ми? и аще ясте или пиете, не вы ли сами ясте и пиете?(Згсх. 7, 5–6). И действительно, не Богу, а себе постится всякий, если то, в чем отказывает чреву своему в известное время, не раздает нуждающимся, а бережет для удовлетворения тому же чреву в другое время.

Таким образом, чтобы невоздержные не расслабляли и не расстраивали себя и телесно, и душевно жадностью к обжорству и пьянству, а воздержные не гордились удручением плоти, надобно напоминать им слова Самого Спасителя, первым: Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими, против чего присовокупляется здесь и спасительная угроза, и найдет на вы внезапу день той: яко сеть бо приидет на вся живущыя на лицы всея земли (Лк. 21, 34–35); а последним: не входящее во уста сквернит человека: но исходящее изо уст, то сквернит человека (Мф. 15, 11). Пусть внемлют одни из них одним словам Писания: Брашна чреву, и чрево брашном: Бог же и сие и сия упразднит. Тело же не блужению, но Господеви, и Господь телу (1 Кор. 6, 13). И в другом месте: благообразно да ходим, не козлогласовании и пиянствы («поп in comessationibus et ebrietatibus» (не в пиршествах и в пьянстве)) (Рим. 13,13). И еще: Брашно же нас не поставляет пред Богом: ниже бо аще ямы, избыточествуем: ниже аще не ямы, лишаемся (1 Кор. 8, 8). А другие – другим: Вся убо чиста чистым: оскверненым же и неверным ничтоже чисто (Тит. 1, 15). Пусть внемлют и невоздержные тому, что о них сказано: имже Бог чрево, и слава в студе их (Флп. 3, 19); пусть внемлют и воздержные тому, что написано и о них: отступят нецыи от веры… возбраняя женитися и заповедуя удалятися от брашен, яже Бог сотвори в снедение со благодарением верным и познавшым истину (1 Тим. 4, 1–3). Пусть внемлют и те, и те, что к кому из них относится, – одни: добро неясти мяс, нижепити вина, ни о немже брат твой претыкается или соблазняется или изнемогает (Рим. 14, 21); другие же: не пий одной воды, но мало вина приемли, стомаха ради твоего и частых твоих недугов (1 Тим. 5, 23). Тогда и невоздержные отвыкнут мало-помалу от непомерного пристрастия своего к пище плотской, и воздержные не станут презирать и отвергать ее сотворенной Богом.