Глава 15

Каким образом должно наставлять тех, которые удерживаются от злых дел по страху наказаний, как, напротив, – тех, которые ожесточены во зле до того, что на них и наказания не действуют.

Наставление 13

Иначе должно наставлять удерживающихся от злых дел по страху наказаний, а иначе – ожесточенных во зле, на которых и наказания не действуют. Тем, которые руководятся одним страхом наказаний, полезно и необходимо разъяснять, что ни благам временным не следует придавать большого значения, потому что этими благами, как сами они видят, наслаждаются и нечестивые, ни бедствий настоящих не должно страшиться, как бы испытаний невыносимых, потому что эти бедствия, как небезызвестно им самим, составляют здесь, на земле, по преимуществу удел людей добродетельных. И если они поистине желают избавиться от бедствий и наказаний, то пусть страшатся вечных мучений, но не пребывают навсегда в этом страхе, а изгоняют его любовью, возрастая и утверждаясь в ней силой благодати. Ибо и Писание так говорит: совершенна любы вон изгоняет страх (1 Ин. 4,18); ив другом месте: не прилете бо духа работы паки в боязнь, но прилете духа сыноположения, о Немже вопием: Авва Отче (Рим. 8,15); и еще: идеже Дух Господень, ту свобода (2 Кор. 3, 17).

Посему, кто воздерживается от злых дел только страхом, у того нет свободы, ибо если бы он не боялся наказания, то, без сомнения, творил бы зло. Итак, связанный рабским страхом не ведает благодатной свободы. Мы должны любить и творить добро потому, что оно добро, а не по страху наказания. Кто же руководится страхом, тот хочет только удалить от себя предмет страха, чтобы ему тем беспрепятственнее и дерзновеннее предаваться влечению постыдных страстей своих. Ясно, как свет Божий, что он не прав пред Богом и грешит пред Ним в душе своей.

Как же далее должно поучать тех, которые закоснели во зле и не исправляются даже страхом наказания? Их настоит надобность обличать тем сильнее, чем больше их ожесточение; но обличать так, чтобы изображение жалкого их состояния, внушая им страх, не повергло их в то же время в отчаяние. Лучше всего, представляя им грозные суды Божии, вместе с тем входить с ними в размышление об их положении, утверждая в бесконечном милосердии Божием к грешникам кающимся. Итак, пусть выслушают они со вниманием, не на них ли исполняются слова Премудрого: Аще биеши безумнаго посреде сонмища срамляя его, не отъимеши безумия его? (Притч. 27, 22). Не на них ли пророк жалуется Господу: бил еси их, и не поболеша, сокрушил еси их, и не восхотеша прияти наказания: ожесточиша лица своя паче камене и не хотеша обратитися? (Иер. 5, 3). Не потому ли Сам Господь говорит чрез пророка: И людие не обратишася, дондеже язвени быша, и Господа не взыскаша? (Ис. 9, 13). Не к ним ли можно отнести и следующие пророческие слова: Врачевахом Вавилона, и неизцеле?((Иер. 51,9). Вавилон врачевали и старались исцелить его, но он не вразумлялся; ожесточенный во зле, он слышит слова обличения, переносит удары вразумления и обуздания, но не перестает идти по своим путям гибельным и не обращается на путь спасения. Пусть послушают они, как укоряет Господь народ Израильский, отведенный в плен, но не оставивший неправд своих: се, быша мне дом Израилев смешани еси с медию, и железом, и со оловом чистым и со свинцем, среде пещи… смешено суть (in scoriam – как изгарь) (Иез. 22, 18). Как бы так говорит Господь: «Я хотел очистить их (израильтян) огнем посылаемых на них бедствий и ожидал, что они сделаются сребром и златом, но в пещи испытаний они стали медью, оловом, железом, свинцом: ибо и среди бедствий они не обратились к добродетели и не отстали от своих пороков, но еще более и в несчастий предались им, с которыми, так сказать, сроднились!». Медь при ударе в нее издает звук громче сравнительно с другими металлами; посему и тот, кто, будучи поражен бедствиями, начинает роптать, становится в пещи испытания медью. Олово, искусственно отделанное, представляется на вид подобным серебру; посему и тот, кто в несчастий не оставляет своего притворства и лукавства, является в горниле оловом. Железом вооружается злоумышляющий на жизнь ближнего; посему не оставляющий своей злобы и во время испытания своего превращается в железо. Свинец отличается особенною тяжестью, посему и обремененный тяжестью грехов до того, что и пещь испытания не может очистить и освободить его от земных пожеланий и увлечений, уподобляется свинцу. Много, много поднято было забот и трудов ради него (Иерусалима); но и огонь не очистил его от ржавчины(Иез. 24, 12). И нам ниспосылается в различных видах испытаний очистительный огонь, чтобы уврачевать и исцелить нас от ржавчины греховных недугов; но и этот спасительный огонь не уничтожает в нас той ржавчины, которая проникла все существо наше, когда и под ударами бедствий мы упорствуем и не хотим расстаться со своей порочной жизнью и по телу, и по душе. Так, верны слова пророка: еси непослушни ходящий строптиво: медь и железо, еси растлени суть. Оскуде мех от огня, истле олово: всуе ковач сребро кует, лукавства бо их не истаяша. Сребро отриновено нарцыте их, яко Господь отверже их (Иер. 6, 28–30). Затем, после строгости обличения и угроз наказания, надлежит обратиться к ним с кротостью и любовью убеждения в несомненной надежде на помилование под условием искреннего раскаяния и покаяния; ибо нередко те, на которых не действуют строгие меры, поддаются в исправлении кроткому увещанию, подобно тому как многих больных, не получающих облегчения от сильных лекарств, часто исцеляет умеренная теплота воды, и на многие раны, неизлечимые никакими хирургическими сечениями, благодетельно действуют припарки елея. И твердость алмаза не поддается острию железа, а между тем размягчается мало-помалу кровью козлей .