Третья книга
Расцвет
XIV и XV столетия можно охарактеризовать как расцвет аскетизма в жизни русских святых. Но и тогда старчество было мало известно. Немного позже, приблизительно во второй половине XVI столетия, начинается критическое время для русского аскетизма, продолжавшееся до середины XVIII столетия и выражавшееся в медленном распаде старорусского монастырского жития. За два столетия обмирщились скиты и монастыри, их религиозная жизнь соединилась с политической и хозяйственной жизнью государства. Московское государство растет пространственно, политически и экономически. Падение Константинополя (1453), который тогда был центром православного мира и в то же время святым образцом Православия для Древней Руси, принесло для Москвы, как тогда верили, исключительную религиозную значимость и возложило на плечи Московского государства большую ответственность. В духовном лике России показались новые черты.
Была построена собственная государственная философия, некое национально-религиозное мировоззрение. Оно было выражено кратко в трех словах, впервые высказанных монахом Филофеем; "Москва — третий Рим!" Русский народ есть избранный Божий народ, призванный послужить всему миру, чтобы принести ему истинное христианство — Православие. Хотя и не все держались этого убеждения, были многие, в особенности из монашества, как, например, Иосиф Волоколамский (он же Волоцкий), а также из церковной иерархии, которые старались это мировоззрение осуществить на деле.
Соединение религиозных и политических идеалов приводило к обмирщению монастырей. Строгий аскет не мог найти там покой и устранение от мира. Он убегал в новые "пустыни", искал спрятаться в сибирских лесах и на берегу Белого моря. Аскетизм удаляется от городов. Связи его с Москвой становятся случайными. В церковном календаре Русской Церкви мы находим из этого периода мало святых имен.
Отпадение староверов (раскол) в конце XVII столетия и церковные реформы Петра Великого в начале XVIII столетия причинили религиозной жизни еще более глубокие раны. Русский народ, который внутренне не одобрял этих перемен, ищет "Нового неба". После Петра Великого в России наступило классическое время богоискателей и паломников, сектантов, которые день и ночь, лето и зиму бродили по стране. Раскольнические скиты и "сектантские корабли" улавливали некоторых из них. Другие, однако, которые непоколебимо пребывали в православной вере, паломничали от монастыря к монастырю и искали в своем не вполне осознанном стремлении духовного вождя.
Православная Русь разделена на два слоя; наверху — застывшая в своих убеждениях церковная власть со своими духовными владыками, в какой-то степени поддерживаемая государством, внизу — глубоко верующий народ и отчасти аскетические монахи и епископы, бесчисленные противники западной культуры — любимые образы славянофилов и герои мессианских идей Достоевского. Только богослужение удерживает оба эти слоя вместе. Появляется реакция на обмирщение: народ обращается к началу своего религиозного прошлого, к сути православной аскетики — к познанию и опыту духовного богатства древних отцов. Старчество, сперва сосредоточившееся внутри монастырских стен, вышло из монастырских ворот в мир. Только в монастыре могло оно воспринять правильные религиозные идеи, которые могли послужить к руководству людей в миру. Исторически мы видим именно такое развитие старчества.
В XVIII столетии умалилось религиозное стремление к аскетической духовной жизни. Многие монастыри были почти пусты. Раскол и церковные реформы Петра Великого 1721 года были особенно неблагоприятны для монашеской жизни. В 1734 году был издан приказ царя, чтобы никто не смел постригаться в монахи, кроме овдовевшего духовенства и отслуживших солдат. Отход церковных и монастырских земель к государству при Екатерине II в 1764 г. был новым тяжелым ударом. Последствием этого было закрытие многих монастырей и дальнейшее снижение аскетической жизни. Только в 70-х и 80-х годах XVIII столетия мы замечаем новый расцвет монастырской жизни. Толчок к этому дал Гавриил, митрополит Новгородский и Петербургский († 1799), один из очень выдающихся иерархов Синодального периода в истории Русской Церкви. Во всех монастырях его епархии он ввел строго общежительные правила. В русском старчестве он нашел лучшую помощь. Это сперва были единичные строгие монахи, как старец Назарий из Саратовской пустыни (позже он был переведен в Валаамский монастырь) или старец Адриан в Коневском монастыре. Но главной его опорой была великая школа русского старчества, связанная с именем скромного старца Паисия Величковского.
Старец Паисий в одном из молдавских монастырей случайно нашел отрывок из творений Нила Сорского. Он понял глубину и остроту мыслей аскетических мудрецов, древних отцов Церкви, на которых Нил Сорский основал свои взгляды.
Ко времени старца Паисия — во второй четверти XVIII столетия — были почти позабыты многие из древних аскетов, как, например, Макарий Египетский, Нил Синайский, Ефрем Сирин. Всю свою жизнь посвятил старец Паисий восстановлению того, что грозило быть утраченным.
От старца Паисия произошло много скромных учеников и последователей, образовавших "школу" русских старцев в последней четверти XVIII и первой половине XIX столетия. Древо русского старчества, которое Нилом Сорским было посажено на почву русского благочестия, но со временем несколько завявшее, Паисием Величковским было сделано вновь свежим и зеленым. Более столетия росло это древо — мы имеем право сказать — до самой революции 1917 года, а далее, наполовину скрывшееся, но распространявшее свои ветви и приносящее всегда новые и все лучшие плоды христианской жизни.
