Кружевоплетение и прочие работы с волокнистым сырьем

Одним из самых распространенных промыслов по обработке волокнистых материалов было всем известное понаслышке или по изделиям кружевоплетение. Дело это очень нехитрое: в большой бубен, мягкий валик, утвержденный на легких козлах, с наколотым на него бумажным рисунком будущего кружева, вкалывались в точках переплетения ниток булавки и на них развешивались коклюшки, палочки с шишечками на концах и намотанными нитками. Перебирай себе коклюшки, перевивая нитки, и все – дело нехитрое. Садились за бубен с 7 лет. Плели кружева и крючком, без рисунка, руководствуясь традицией и фантазиями. В начале ХХ века по стране считали кружевниц до 100 тысяч душ, а их заработок определялся в 3,5 миллионов руб., оборот же кружевного товара в 1912 году достигал 4727 845 рублей; однако считалось, что эта официальная цифра много ниже действительного оборота. А в 80-х годах XIX века число кружевниц определялось в 32,5 тысяч человек с выработкой на 1,5 миллиона и годовым оборотом в два с лишним миллиона рублей, так что промысел быстро развивался. Разница между выработкой и торговым оборотом связана с тем, что, как и все крестьянские промыслы, кружевное дело было в руках скупщиков, и кружевницы получали много меньше того, что потом было выручено при продаже их изделий. В знаменитой своими кружевами вятской слободе Кукарка кружевницы в 80-х годах продавали скупщицам кружева от 5 копеек до 1 рубля за аршин. Заработок мастерицы здесь простирался от 1 до 3 рублей в месяц, а торговки-разносчицы, снабжавшие кружевниц в долг нитками и скупавшие кружева, получали большие барыши. В Московском промысловом районе в начале ХХ века опытные кружевницы, работавшие дорогие крупные кружева, за шесть зимних месяцев (промысел шел параллельно земледельческому хозяйству и на лето прерывался) зарабатывали 60–80 рублей, а большинство мастериц, делавших ходовой, шаблонный материал на рынок, получали 10–20 рублей в зиму. Земства и отдельные частные лица из помещиц создавали учебные мастерские и артели, и мастерицы, работавшие при учебных мастерских, получали за сезон 40–60 рублей.

Вообще, роль помещиц в кружевном промысле была важной. Знаменитые вологодские кружева ведут свое начало от одной из местных помещиц, Засецкой, муж которой, вернувшись из заграничных походов в 1815 году, привез жене в подарок из-за границы хорошие кружева. Дама была предприимчивой, и в усадьбе устроила кружевную мастерскую, посадив туда своих крепостных девок. Кружева из этой мастерской шли на продажу, дело было выгодным, и вскоре в помещичьих усадьбах, а затем в государственной и удельной деревне промысел получил широкое развитие. В Московской губернии он возник в начале XIX века в Подольском уезде в селах Васюнине и Лыкове Вороновской волости. Основательницей его считалась Марья Маркотина, дворовая помещика Н. Г. Челищева. Будучи сенной девушкой (горничной) и вращаясь в барских покоях, она видела привозные кружева и около 1820 года стала выводить такие же узоры, срисовывая орнамент даже с ситцев. Промысел быстро развивался. В 1880 г. в Подольском уезде он был отмечен в 42 селениях, а на рубеже веков – уже более чем в 130 населенных пунктах. Кружевоплетением здесь занималось более 4000 человек. В Серпуховском уезде Московской губернии в одной только Алексеевской волости в 1898 году кружевом занимались приблизительно 680 вязей в 32 селениях.

Всем памятна миловидная «Кружевница», написанная московским художником В. А. Тропининым. По отзыву дореволюционной исследовательницы женских промыслов С. А. Давыдовой, они, действительно, были и «приветливы», и «веселы». Правда, Давыдова отмечала, что вставали они в 4–5 часов утра и работали по 19 часов в сутки, получая за час работы всего лишь одну копейку. Мерное кружево, т. е. длинная лента, использовавшаяся для обшивки краев одежды, полотенец, косынок и пр. (вот почему оно «кружево»: им «окружали» изделия!), изготовлялось шириной от половины до трех с половиной вершков. В день, в зависимости от сложности узора, плетея могла вывязать 4–8 вершков, аршин и даже 2–3 аршина мерного кружева. Средний дневной заработок при условии использования фабричных хлопчатобумажных ниток составлял 19 копеек; работа с шелком ценилась немного дороже. Так что в год в 70–80-х годах XIX века кружевница зарабатывала от 30 до 50 рублей. А работа десятилетней девочки ценилась еще ниже – 10 копеек в день.

В Озерном крае особенно развит был кружевной промысел в уездном городишке Новгородской губернии Белозерске. До 80-х годов главным центром был сам уездный город. Потом ремесло пошло и в деревни. В Уральском районе промыслом занимались в основном крестьянки, реже горожанки, преимущественно в Вятской и Пермской губерниях. В Вятской губернии промысел особенно был развит в Яранском уезде, концентрируясь в упомянутой слободе Кукарка, состоящей почти целиком из бывших удельных крестьян, землей наделенных в очень ограниченном количестве. Здесь, кроме вязей, белошвеек и пр., насчитывалось до 500 кружевниц, выручавших чистой прибыли более 4000 рублей в год, а в губернии всех мастериц было около 700, с суммарным заработком в 35–38 тысяч рублей. Кружевами занимались также в близлежащих деревнях: в Смоленцовой Кукарской волости (до 300 кружевниц) и в Жерногородской Ильинской волости (до 240 кружевниц). Промысел возник, вероятно, еще в XVIII веке. В былое время кружева делались исключительно для личного употребления, но с увеличением населения и экономическим упадком бедные слобожанки стали работать для более состоятельных, и так развился промысел. В Московском промыслово-ремесленном районе кружевной промысел имелся в Московской, Ярославской, Тверской, Калужской и Нижегородской губерниях. В 1880 году в Подольском и Серпуховском уездах кружевниц было 959 человек, в 1900 году – 3455 человек, а в 1912 году – более 4000. В Ярославской губернии кружевным промыслом славились города Романово-Борисоглебск и Ростов. В Калужской и Нижегородской губерниях кружевной промысел был развит довольно широко, хотя и не так, как в Рязанской и особенно Вологодской и Орловской губерниях. В Нижегородской губернии в 1912 году считалось 2,5 тысячи кружевниц, а в Калужской – более 1 тысячи. Центром плетения нижегородских кружев был г. Балахна, и в 1883 году здесь имелось 1970 кружевниц. Промысел стал проникать и в окрестные селения, где крестьянки начали заниматься им как выгодным делом. В селениях было от 1800 до 2500 мастериц. Кружева преимущественно делались из черного шелка, реже из кремового и белого: черного кружева было 70 %, кремового – 20 %, белого – 10 %. Из катушечной хлопчатобумажной нити и льна плелось бельевое кружево и накомодники, из белых кружев делались дамские кофточки, спрос на которые появился только в начале 1900-х годов. Заработок, однако, в 1910-х годах стал понижаться, т. к. упали цены: косынка, стоившая в 1910 году 17 рублей, в 1913 году продавалась по 12 рублей. Славились кружевницы Елецкого, Болховского и особенно Мценского уездов Орловской губернии. В 1880 году в Мценском уезде насчитывалось почти 5000 кружевниц, но крестьянок из них было только 186. Кружева продавались от 3 копеек до 5 рублей за аршин, платки и косынки ценились от 3 до 25 и даже 50 рублей. В год из Мценска вывозилось кружев на 20 тысяч рублей. В Пензенской губернии центром кружевного производства был Моршанский уезд, в Тамбовской более развит был промысел в Лебедянском, а особенно в Шацком уезде.

В начале ХХ века существенную роль в поддержании кружевного и других ремесел играли частные школы-мастерские, открывавшиеся местными либерально настроенными помещицами. В результате этой деятельности в Михайловском, Скопинском, Рязанском и Данковском уездах Рязанской губернии, особенно в г. Михайлов и в окрестных селениях, было до 5000 кружевниц, причем в Скопинском уезде около 1800. Параллельно было развито вышивание по полотну: в Михайловском уезде Рязанской губернии, Лебедянском – Тамбовской губернии, а более всего в Шацком.

Помимо простого кружевоплетения из бумажной или шелковой нити, в довольно широких масштабах существовало изготовление кружев из золотой и серебряной нити. Точнее, их делали из прядева (мишуры), тонкой шелковой или бумажной нити, плотно обвитой тончайшей золотой или серебряной проволокой. Производство и проволоки, и нити, являлось самостоятельным промыслом. Золото-серебряное кружево изготовлялось при Царицыной палате еще в середине XVII века. А как промысел золото-серебряное кружевоплетение стало распространяться среди крестьянства, сначала в Подмосковье, на рубеже XVIII–XIX веков. Разумеется, и заказчиками, и поставщиками материала были крупные скупщики, в основном из купечества. Наиболее прославленным в таком кружевоплетении был Звенигородский уезд. Считается, что зачинателем его была московская мещанка Фекла Марковна, поселившаяся в деревне Марушкино Перхушковской волости в 1812 году. В 1820-х годах золото-серебряным кружевоплетением начали заниматься в деревне Постниково, а затем оно распространилось и на другие селения, а также на Подольский уезд. Но, разумеется, говорить о широком распространении такого специфического промысла говорить не стоит.

Значительно шире были распространены позументный и аграмантный промыслы. В первом случае это ткачество галунов и позумента, узких плотных лент из белой или оранжевой пряжи и серебряной или золотой тонкой нити. Изделия использовались в богослужебном облачении, форменной одежде, обивке гробов; много их уходило на Кавказ и в Казань для украшения национальных горских и татарских одежд. Но самостоятельных хозяев здесь было мало: дорогим было и сырье, и оборудование (150–200 рублей). Мастера из крестьянства работали по заказам крупных хозяев, полностью завися от них. Аграмант – узкое узорчатое плетение из тонкого цветного или одноцветного шнура или из толстой нити. Им обшивали одежду, отделывали драпировки и мебель. Материалом были шелк, шерсть, реже металлическая нить. Естественно, что производство такого исключительного товара сосредотачивалось, прежде всего, вблизи крупных городов и столиц с их богатым населением, носившим модную одежду. Так, в Подмосковье это ремесло было сосредоточено в Подольском, Звенигородским и Дмитровском уездах. В Дмитровском уезде в начале ХХ в. только в мастерских работало 104 мастера, да при них свыше 1140 подмастерьев и учеников. И еще более двух тысяч человек работали позумент и аграмант на дому. Самые крупные позументные мастерские в селениях Татищево, Поддубки, Власково, Скриплево, Митькино и Ярово, в каждом по одной мастерской, имели от 10 до 30 человек. В Бирлово и Торговцево было по 3 мастерских, а в Непейно – даже 11. Были в уезде и 7 аграмантных мастерских. Наконец, в уезде, в основном в Татищево, имелось и 12 мастерских по изготовлению бахромы. Но в основном этот товар выпускался уже на крупных ткацких фабриках.

Следует отметить изготовление крестьянских кушаков. Промысел этот являлся массовым, но данных об объемах производства и заработках нет. Кушаки были двух типов: широкие тканые, одноцветные или полосатые, с бахромой на концах, и узкие «покромки», тканые или плетеные, с кистями. Вероятнее всего, это было домашнее производство, особенно плетение покромок. Но немало качественных ярких кушаков шло и на рынок. Помимо крестьянок, им занимались насельницы девичьих монастырей, изготовлявшие покромки с благожелательными надписями. Крестьянки, работая кушаки, нередко копировали эти надписи, но по неграмотности искажали, просто изображая буквы церковно-славянского начертания.

Повсеместно существовал веревочный промысел, но для продажи на рынок им занимались лишь в некоторых районах. Так, в Черноземной области в начале ХХ века на рынок вили веревки только в Ряжском и Скопинском уездах Рязанской губернии. В некоторых местностях изготовляли веревочные пеньковые лапти, чуни, или шептуны, поставлявшиеся в Донецкий бассейн на шахты и металлургические заводы. Оборудование для кустарного изготовления веревок самое простое: деревянная крестовина и тяжелые «салазки» из тонких бревешек, медленно тянувшиеся за скрученной веревкой; зато места требовалось очень много, так что веревочники занимали большую часть улицы. Широко было поставлено веревочное производство в некоторых городах, например в Ржеве. Известный в прошлом бытописатель С. В. Максимов в статье «Попасть впросак» подробно описал ржевский кустарный веревочный промысел. Но здесь им занимались горожане, скупавшие пеньку у окрестных крестьян.

Естественно, что в районах развитого рыболовства по берегам рек, озер и морей требовалось очень много сетного полотна для ставных сетей, неводов, бредней и мереж. Плетение сети довольно несложно, а инструмент изготовляется плетельщиком собственноручно: это тонкая деревянная планка шириной по размеру будущей ячеи, и узкая, деревянная же «игла» в виде планки, заостренной на одном конце, вырезанном в виде рамки; в нее вматывается нитка. Плетение сетей, например, было распространено в Рязанском, Касимовском и Егорьевском уездах Рязанской губернии – вдоль рыбной тогда Оки, в поволжских уездах и т. д.

К описанным промыслам можно присовокупить плетение шляп из соломы. Оно могло появиться в массовом количестве только во второй половине XIX века и только вблизи крупных городов, вместе с развитием летней дачной жизни горожан. Наиболее развит этот промысел оказался в Олонецкой губернии. В начале ХХ века здесь им занимались около 2000 душ, и только Петербургу они давали около 17 тысяч шляп, да еще разного плетения около полутора миллионов аршин; это преимущественно были «плетеи» для городских шляпниц, шивших в мастерских модные шляпки. Как и многие ремесла, это дело возникло случайно и благодаря крестьянской сметливости. В 1867 году в избе крестьянина Соколова д. Гамар-Горы ночевал финн-пастух. Утром хозяин обнаружил оставленную им рваную шляпу. Он внимательно рассмотрел ее, понял приемы работы, обучил свою жену, и через два года деревня сбывала массу шляп. Продавались они по 15–30 копеек за штуку.