Книга: Русские крестьянские ремесла и промыслы
Назад: Мебельное дело
Дальше: Бондарное дело

Столярное дело

После мебели на втором месте стояло производство рам и дверей. Средний заработок столяра-рамочника составлял до 46 рублей в год.
В группу столярных изделий входит и изготовление сундуков, причем самым крупным районом для всей России был Муромский уезд Владимирской губернии. Здесь этим промыслом в 1910 году было занято более 400 кустарей, производивших в год более 50 тысяч сундуков. Промысел постоянно расширялся. Мальчики начинали работать в 12–15 лет, женщины в работах не участвовали. Наемных рабочих не использовали, промысел был семейный. Производство было специализированным: одни сундучники делали «белье», другие покупали его, красили и оковывали, снабжали приборами; редкие кустари соединяли в своих руках обе операции. Много сундуков, обитых железом, с особым «морозным» орнаментом, напоминавшим зимние узоры на оконном стекле по черному фону, изготовлялось на Урале, в районе Нижнего Тагила. Старинные сундуки разного размера, от небольших плоских, с покатой крышкой укладок-подголовников, окованных узорным железом и снабженных секретными замками с «музыкой» (в них в дороге везли деньги и документы, во время сна подкладывая под голову) до огромных крестьянских сундуков под приданое невест (вообще, каждый член купеческой, мещанской и крестьянской семьи имел собственный сундук, заменявший платяной шкаф) были самой популярной крестьянской мебелью. Но русские сундуки, поставленные один на другой, по размеру, сужающейся кверху горкой, можно было увидеть и в юртах азиатских кочевников, и в саклях кавказских горцев, и даже в Персии и Турции. Делались затейливые сундуки с потайными отделениями, с ящичками для мелочей, с вделанными изнутри в крышку зеркалами (перед таким открытым сундуком наряжались девушки и молодухи на гулянье), расписанные яркими розанами, украшенные просечным и полосовым железом, на низеньких ножках. Чрезвычайно популярной разновидностью дорожных сундучков были погребцы с отделениями для тарелок, чайных чашек и блюдец, ножей, ложек и вилок, сахарницы, уксусницы и солонки, штофика с вином и даже для маленького складного самовара; их чаще всего обивали шкурой нерпы, а иногда украшали живописью и лакировали. Такой погребец был обычной принадлежностью дворянского и купеческого обихода: поездки на лошадях ведь были долгими, и в дороге всегда требовалось перекусить. Впрочем, и обычные сундуки находили свое место в дворянских особняках. Делались и небольшие сундучки для солдат, а матросские сундучки были строго определенного размера, на ножках, для устойчивости слегка сужавшиеся (корабль ведь качает, и вода в кубрик может попасть), обшитые прокрашенной парусиной и с плетеными из веревки ручками; рисовавшийся изнутри на крышке любимый корабль владелец заказывал уже сам. Загляденье, а не сундучки! Изделия мастерами продавались скупщикам, через которых они поступали на ярмарки.
В Черноземной области столярный промысел заключался в изготовлении сундуков, простой мебели, оконных рам, ящиков для гармоний, большей частью на заказ для удовлетворения местных потребностей. В Приуральском районе, к которому статистики относили уже описанную Вятскую губернию, в большом количестве изготовлялись и другие изделия: кросна (ткацкие станы), челноки и берда к ним, веретена и т. д. А в Екатеринбургском и Кунгурском уездах, например, в значительном количестве выделывались колодки для сапожных мастерских.
А вот в Поволжье столярный промысел был развит сравнительно слабо, и если в Вятской губернии в 1910-х годах начитывали до 10 тысяч столяров, а в Московской – 12 500, то в Казанской их было всего 2218, Самарская губерния насчитывала лишь около 500 столяров, Саратовская – 210, Симбирская – 517. Считалось, что общее количество столяров-кустарей в России было не менее 50 тысяч, а число фабричных рабочих столярных предприятий (все тех же крестьян-отходников) – всего 18 тысяч. В Казанской губернии на 2 с лишним тысячи кустарей было всего 426 фабричных столяров, а в Саратовской – 38. Производилась кустарями главным образом простая мебель, причем наибольшее ее количество вырабатывалось в Казанском уезде, а также в Кузнецком уезде Саратовской губернии. В Бугульминском уезде Самарской и в Хвалынском Саратовской губерний изготовляли главным образом сундуки. Производство оконных рам было развито в Сызранском уезде Симбирской губернии и в с. Жаловка Карсунского уезда, откуда изделия доходили до Кавказа, Дона, Оренбурга и Сибири. В д. Новые Ключи Мамадышского уезда и нескольких селениях Казанского уезда изготовляли дубовый паркет. В нескольких селениях Казанского и Царевококшайского уездов занимались распиливанием досок и изготовлением тарных ящиков для свечей, мыла, стекла и стеклянной посуды, сбывая их в Казань по 12–13 рублей за тысячу.
Столярный промысел отличался огромным разнообразием, связанным и с наличием или отсутствием материала, и со спросом на те или иные изделия, и с местными традициями. Например, в Казанской губернии существовало производство трубок и чубуков, преимущественно в селениях с чувашским и марийским населением. Промысел этот был лишь в шести уездах, в отдельных деревнях. Обильно украшенных, характерных для инородческого населения трубок изготовлялось около 800 тысяч штук в год на сумму до 300 тысяч руб. Промысел был семейный, вся работа велась в жилой избе. Работали мастера и летом, и зимой, в свободное время. При занятии хозяйством кустарь успевал сделать 10 трубок с чубуками в день, а работая от базара до базара, в продолжение недели иногда успевал изготовить их до 100 штук. На трубки шел исключительно клен, на чубуки – липовый молодняк. На сотню трубок требовалось материала копеек на 60–70, сотня трубок без чубуков продавалась от 1,5 рублей, с чубуками от 1,8 до 2 рублей, чубуки отдельно шли от 50 копеек сотня, поштучно на копейку, иногда на две. Возникновение промысла относили к 60-м годам; еще на рубеже XIX–XX века трубки продавались по 5–6 рублей за сотню, и этим делом было занято большое количество рук. С падением спроса и цен количество кустарей сократилось вполовину, спрос же стал уменьшаться с переходом молодежи от курения трубок к папиросам.
Только в Вятской губернии, в Слободском и Вятском уездах, существовал т. н. каповый промысел: изготовление различных мелочей из капокорня, болезненного нароста на корневище березы, достигающего иногда огромных размеров и напоминающего на срезе карельскую березу. Появился он примерно в 20-х годах XIX века в г. Слободском, а первым мастером был столяр Василий Макаров. Однажды к Макаровым заехал управляющий заводом и показал деревянную табакерку заграничного изготовления, с крышкой на шарнирах. Заинтересовавшись ею, Макаровы попросили оставить ее. Они решили, что для мелких шарниров требуется прочный материал, и решили испробовать кап, который хотя до того и был известен, но употреблялся очень редко при выработке простых поделок. Первые изделия Макаровых оказались очень красивыми и получили большой спрос. Уже на первой Российской мануфактурной выставке 1829 года в Петербурге Макаровы получили за свои изделия премию в 500 рублей и серебряную медаль. Постепенно промысел распространился по губернии. По переписи 1909 года в Вятском уезде насчитали 117 мастеров-каповщиков. Средний их заработок был 1 рубль в день, понижаясь до 90 копеек. Считая продолжительность рабочего года в девять месяцев, когда нет полевых работ, а за исключением праздников и воскресений семь месяцев, или 210 дней, чистый годовой заработок каповщика оставлял 190–200 рублей. В конце XIX – начале ХХ века мастера сбывали свои изделия в магазины Вятки и в кустарный земский склад, но большей частью предпочитали сдавать в мастерскую Кушева, у которого для скупки был даже назначен специальный день. Сам Кушев сбывал изделия в большие города России, в Австрию, Германию, Францию и Англию, где у него были специальные агенты.
Существовало и довольно развитое игрушечное производство, главным образом сосредоточенное в Московской губернии, значительно менее в Нижегородской и Владимирской. Более всего изготовлялось игрушек в Сергиевом Посаде с его слободами и в пяти селениях разных волостей Дмитровского уезда, где работало до 2000 кустарей, производивших изделий на 500 тысяч руб. В отдельных местностях Московской губернии число игрушечников не превышало 200, а годовое производство – 30 тысяч рублей. В 80–90-х годах игрушечников было не более 500 дворов, а в 1910-х годах их было уже свыше 5600 дворов. В 80-х годах кустари вырабатывали изделий на 300–400 тысяч рублей, в 1910-х годах – более чем на миллион. Возникновение промысла в Сергиевом Посаде очень давнее, и легенда связывала его даже с преподобным Сергием Радонежским, который якобы делал деревянные игрушки и дарил их детишкам. Но более основательной представляется следующая версия. В конце XVIII века жители Посада, бывшего тогда большим селом, занимались только земледелием. Глухонемой пастух Татыга вырезал из дерева большую игрушку вершков в 8–10 и принес ее в лавку некоего Ерофеева, торговавшего близ монастыря кушаками, рукавицами и пр. Ерофееву кукла понравилась, он купил ее за 7 гривен ассигнациями и выставил для украшения лавки. Но через несколько дней к нему явился покупатель и дал за куклу хорошие деньги. Ерофеев стал заказывать Татыге новые игрушки и вскоре глухонемой начал принимать к себе учеников. В самом Посаде в начале ХХ века было более 13 тысяч дворов, занятых выработкой игрушек на сумму 500 тысяч рублей. Посадские игрушки издавна продавались в магазинах Москвы, Петербурга, Киева, Харькова, Одессы, Варшавы и даже в Лондоне, Вене, Париже, в Америке и Турции. Этому способствовало земство. В 1890 году была открыта земская школа игрушки. Курс в мастерской был трехлетний, постоянно работали в ней 15–17 взрослых мастеров и 10 учеников. Первые игрушки учебной мастерской появились на рынках Европы в 1906 году, и заграничный оборот составлял 11 730 рублей, а в 1910 году он уже достиг 49 тысяч рублей, вообще же мастерская вырабатывала игрушек на 80 тысяч рублей. Четверть изделий были женские, из папье-маше. В селениях вокруг Дмитрова было занято производством игрушек около 270 дворов с годовой выручкой в 100 тысяч рублей. За ними следовали селения Звенигородского уезда (Еремеевская, Перхушковская и Якунинская волости). Здесь более 100 дворов изготовляли бирюльки, шашки и пр., зарабатывая в год около 60 тысяч руб. В деревне Богородское Александровского уезда производство игрушек было отчасти связано с сергиевопосадским. Здесь жило 92 семейства, из которых только три не участвовали в промысле; работой был занят 241 человек. Это были игрушки грубой работы, шедшие на окраску в Сергиев Посад, и т. н. белый товар, так и пускавшийся в продажу. Здесь делались и затейливые игрушки с движением: взвод марширующих солдат, работающие в кузнице медведь и мужик и пр. Как и в других промыслах, в игрушечном деле огромна была роль скупщиков: «Понесет, например, мастер в лавку к скупщику свою дневную работу – четыре троечных запряжки, а там за них дадут по два фунта керосина и постного масла и четыре фунта круп; между тем, если бы деревенские цены равнялись посадским, то он при этой же величине работы и покупки имел бы еще лишних 22 копейки». Производились незамысловатые деревянные игрушки и в других местностях России. Так, среди вятских столяров существовала довольно большая группа малолетних кустарей, вырабатывавших громадное количество разнообразных игрушек, преимущественно игрушечную мебель. Масса ее заготавливалась к своеобразному вятскому детскому игрушечному празднику «свистуше», или «свистунье», на четвертой неделе по Пасхе. Это чаще всего были дети столяров, присматривавшиеся к мастерству отцов; у них изделия бывали и затейливее, и чище сделанные. Множество игрушечников работало в Нижегородской губернии, где в начале ХХ века даже сформировались самостоятельные местные школы – городецкая, федосеевская и др., изготавливавшие в основном игрушки-каталки: запряженных в сани или телеги лошадок, мельнички с вращавшимися при движении крыльями, колесные пароходы и т. п.
Упомянув о роли земств в развитии народных ремесел, в частности игрушечного дела, нужно отметить и большую роль интеллигенции. Именно в районе Сергиева Посада, в имении мецената С. И. Мамонтова, известном нынче музейном Абрамцеве, профессиональным художником С. В. Малютиным в 1900 году была выполнена по образцу японских игрушек первая «матрешка» – складная точеная кукла, расписанная русской девкой. Матрешка быстро завоевала признание среди сергиевопосадских игрушечников.
Среди столярных работ большое место занимала выделка самопрялок. В Вятской губернии промысел возник в Шурминском и Буйском заводах Уржумского уезда и на бывшей Никольской фабрике Вятского уезда. Вырабатывались здесь прялки двух систем, резко различающиеся по конструкции. Примерно в 20-х годах XIX века на Шурминский завод Мосоловых было переведено несколько семейств горнозаводских крестьян из внутренней России. Одним из них была привезена самопрялка. Машинист завода М. П. Сипачев увидел самопрялку, пригляделся, оценил и, хотя не был токарем, а много деталей здесь токарных, сделал самопрялку, вскоре проданную за большую цену. Успех побудил его перейти к постоянному промыслу, устроив себе токарный станок. В другом месте бывший крепостной крестьянин при Никольской фабрике, плотник Н. Тюриков, женился на дочери солдата, служившего в Гельсингфорсе (Хельсинки) и женившегося на шведке, от которой и родилась дочь. По окончании срока службы солдат с женой вернулся на родину. Когда подросла дочь солдата, Тюриков женился на ней и взял к себе стариков – родителей жены. Однажды теща рассказала ему, что на ее родине прядут не руками, а на самопрялке. Тюриков сделал самопрялку без всякого образца, только по рассказам. Эти два типа самопрялок сохранялись без изменений десятки лет. В начале ХХ века промысел сильно падал, и мало самопрялочников работало круглый год, а в основном летом работали поденщиками в земледелии или уходили на пристани. В прежние времена некоторые мастера держали наемных рабочих, в начале ХХ века их заменяли учениками 14–15 лет, которых держали три года. За содержание учеников на первом году с родителей брали семь пудов муки. Средняя стоимость самопрялки составляла 30–65 копеек, а колебания были от 30 копеек до 1 рубля. Весь материал обходился шурминским мастерам в 35–40 копеек, елабужским в 30–50 копеек, а вятским в 90 копеек – 1 рубль; учитываются при этом только металлические части, дерево же заготовляли сами. На местном рынке белые прялки продавались по 1–1,5 рубля, лакированные доходили до 3 рублей. Средний мастер в неделю делал три штуки лакированных самопрялок и одну белую, точеных белых – пять, простых – шесть штук. Поденный заработок колебался от 40 копеек до 1 рубля, в среднем не выше 60–70 копеек. Продолжительность рабочего сезона составляла шесть-восемь месяцев, и за исключением праздничных и воскресных дней рабочих дней было не более 150, в продолжение которых вырабатывалось самопрялок примерно на 200 рублей. Промыслом занимались с осени до весны, а летом – только во время, свободное от полевых работ. Самое горячее время промысловых работ было от Покрова до Масленой.
Выделка самопрялок велась и в Черноземной области. Здесь существовало также два вида: русская и голландка, но, в сущности, русская самопрялка есть шведская, а голландская – английская. Промысел здесь был сосредоточен в Калужской и Курской губерниях. Центром был Старооскольский уезд, несравненно меньше делалось самопрялок в Новооскольском, Курском, Щигровском, Белгородском и Судженском уездах. В значительных размерах производство шло в Нижнедевицком уезде Воронежской губернии, где самопрялочников было до 200 дворов. В Тамбовской губернии, в Козловском уезде в трех деревнях было около 30 домохозяев-самопрялочников. Промысел был занесен сюда в 60-х годах XIX века.
Многие заезжие иностранцы XVIII–XIX веков отмечали музыкальность русского народа. Естественно, что в нем имели хождение и музыкальные инструменты, от простейших пастушеских жалеек и рожков до сложных в изготовлении скрипок. Во второй половине XIX века изготовление музыкальных инструментов из единичного и любительского превратилось в промысел. Производство струнных музыкальных инструментов шло в Козьмодемьянском, Чебоксарском и Цивильском уездах Казанской губернии. Мастер делал в год до 100 инструментов, сбывавшихся через скупщиков или в городские магазины. Готовые изделия сдавались по цене от 1 до 10 рублей и дороже, а искусный мастер мог смастерить скрипку стоимостью в 50 рублей. Годовой заработок был различен и непостоянен – до 100 и даже 200 рублей. Производство музыкальных инструментов распространено было также в Вятской, Тульской, Новгородской, Московской и Нижегородской губерниях. Так, в Звенигородском уезде занимались выделкой гитар, балалаек и скрипок, а главную роль играло производство гармоний. Примечательно, что производители инструментов, как правило, сами не умели играть и не могли надлежащим образом оценить качество изделий, но то, что их инструменты продавались через магазины, и нередко по высокой цене, говорит о многом: о музыкальном чутье.
Плотник обходился преимущественно топором. Столяру этого было мало, так что столярное ремесло требовало не только специальных навыков, но и затрат на обзаведение. Кроме топорика, нужны были и пилы: обычная широкая пила-ножовка, да еще и узкая ножовка-выкружка, и лучковая пила в простеньком деревянном станке с распоркой и струной, растягивавшей узкое полотно. Нужны были долота разной ширины, а еще и стамески, хотя и похожие на долота, но предназначенные не долбить, а резать дерево. Да не просто одна-две стамески, а стамески плоские, разной ширины, да стамески полукруглые, тоже разного размера, да еще хорошо бы иметь и клюкарзу, хитрую изогнутую стамеску, напоминающую обрезанную металлическую ложку. Ну, и, естественно, для всего этого инструмента для долбления нужен деревянный молоток – киянка. Коловорот с несколькими разного размера перками (перовыми сверлами), чтобы сверлить отверстия, нужен. Для строгания плоскостей нужен рубанок, а хорошо бы еще и шерхебель для грубого строгания, да и без фуганка для подгонки кромок и плоскостей не обойдешься. Да не всё же и плоскости в дорогой мебели, так что для фигурного строгания нужны разные калевки, а для вогнутых поверхностей – галтели. Да и узкие пазы и четверти нужно выбирать, шпунты строгать и для этого свой инструмент требуется: хитро устроенные шпунтубель, пазник да отборник. А для чистовой обработки плоскостей нужна цикля. Чтобы прямые углы отмечать, требуется большой наугольник, или винкель, а для косых углов – малка. И, чтобы пилить эти косые углы, требуется особая направляющая – донце. Для проведения параллелей требуется рейсмус, а для кривых – циркуль да воробка. Без молотка не обойдешься, но нужны и клещи, да желательны плоскогубцы да круглогубцы. Без склейки досок не обойдешься, а для этого требуются широкие жомы, да и струбцины нужны тоже. Инструмент точить надо? Надо. Значит, нужно хорошее точило с ножным приводом. Ну и, в завершение всего, требуется столяру хороший верстак с двумя тисками для зажима обрабатываемого дерева. Вот сколько всего нужно! Тут для обзаведения хотя бы рублей 20–30, а подай, не греши! А каковы со всего этого заработки, мы уже видели.

 

Рис. 39. Соха

 

Рис. 40. Косуля

 

Рис. 41. Деревянный плуг

 

Рис. 42. Пилы

 

Рис. 43. Стамески

 

Рис. 44.
1) бурав;
2) перовое сверло (перка);
3) коловорот

 

Рис. 45. Рубанок

 

Рис. 46. Фуганок

 

Рис. 47. Галтель

 

Рис. 48. Отборник

 

Рис. 49. Шпунтубель

 

Рис. 50. Калевка

 

Рис. 51. Малка

 

Рис. 52. Донце

 

Рис. 53. Рейсмуc

 

Рис. 54. Воробка

 

Рис. 55. Струбцина

 

Рис. 56. Гнутая (венская) мебель

 

Рис. 57. Сундук

 

Рис. 58. Погребец

 

Рис. 59. Укладка

 

Рис. 60. Самопрялка
Назад: Мебельное дело
Дальше: Бондарное дело