Глава 8
Итак, премии.
Сладкое, прекрасное слово. Оно означало деньги. Большие деньги. А кто не любит лишние деньги? Правильно. Все любят. Адвокат участвует в деле. Выигрывает его. Клиент платит деньги. Фирма получает свой мешок купюр, а адвокату отстегивают процент. К чему я это?
К тому, что мне их не видать, как собственного носа.
«Александр Рахманов. Отдел pro bono».
Слова Игнатова всё ещё стояли у меня в голове, пока я спускался на шестьдесят третий этаж. Бесплатные дела. Дьявол. Если и есть места похуже в подобных фирмах, то мне они неизвестны.
Немного походил в поисках нужного места. Отдел, куда меня назначили, находился едва ли не в самом центре этажа, что только лишний раз подтвердило мои догадки. Здесь к подобным делам относились так же, как и в моей прошлой жизни. Помещение без окон. Жёстко.
Даже нужная дверь нашлась не сразу. Кто-то, явно считающий себя очень остроумным, прилепил на дверное полотно листок бумаги с надписью: «Desine sperare qui hic intras».
«Оставь надежду всяк сюда входящий». Мило, ничего не скажешь.
Постучал. Ничего. Постучал ещё раз. Открыли мне после четвёртого стука.
— Чего надо? — высунулась наружу взъерошенная и явно недовольная девушка лет двадцати пяти или, может быть, чуть-чуть старше.
— Здрасьте. Меня к вам на распределении направили. Александр Рахманов.
Девчонка нахмурилась, а затем её лицо прояснилось.
— А! Точно! Сегодня же новичков распределяли. Ты из стажеров, да?
— Да.
— Мда. Не повезло тебе, конечно. Ну заходи.
Ну я и зашёл. Едва оказался внутри, как тут же поморщился. В нос ударил запах табака. Не сильный, но достаточный, чтобы его заметить. Вон и пара пепельниц с окурками стояла на одном из столов. А вообще, не так уж и плохо. Четыре стола, из которых заняты были два. Несколько шкафов для бумаг, папок и прочего. В целом обычная обстановка…
…если не считать царящего вокруг бардака. Бумаги лежали чуть ли не повсюду. Распечатки, ксерокопии, оригиналы документов. Всё это была перемешано и раскидано… да повсюду оно валялось. Папки громоздились одна на другой, едва ли не создавая баррикады на столах, вперемешку с ручками, пустыми стаканчиками от кофе и прочим.
— Так чем ты так прогневал Игнатьича?
— Чего?
— За что тебя сюда прислали, говорю? — пояснила она, усевшись в кресло. Достала из лежащей на столе пачки тонкую сигарету и закурила.
А я рассмотрел её получше. Невысокая. Сантиметров на десять ниже меня. Сто семьдесят, наверное, или даже чуть ниже. Худая. Не стройная, а именно худая. Каре каштановых волос. Круглые очки на носу. Вообще, при взгляде на неё создавалось впечатление этакой студенточки-зубрилки.
— А здесь разве можно курить? — поинтересовался я.
— А кто мне запретит? — пожала она плечами и затянулась. — Начальство сюда заходит только по большим праздникам. А в центре здания вентиляция такая, что отсюда ничего не уходит. И ты не ответил на мой вопрос.
— Да нечего мне на него отвечать, — хмыкнул. — Я сегодня вообще впервые сюда пришёл… чего ты ржёшь?
Она от смеха даже сигаретным дымом подавилась.
— Ой, не могу. Бедняжечка. Ты, наверное, думал, что попадёшь в лучшую фирму в городе, а тебя послали в отстойник, откуда не возвращаются.
И давай дальше ржать.
Мда-а-а. Видать, всё даже хуже, чем я думал вначале.
— Да, я уже заметил, — показал ей листок, который всё ещё держал в руке, но она только махнула рукой.
— Да забей. На правду не обижаются. Я их по три штуки в неделю с двери срываю.
— Всё так плохо?
— Ну точно хуже, чем ты мог бы себе нафантазировать.
— Я много чего могу себе нафантазировать, — отозвался, осматривая лежащие на столе папки.
— Ты в курсе, чем вообще…
— Да, — перебил я её, подходя ближе и садясь в кресло за один из столов. — Бесплатные дела. Хорошо выглядит для репутации.
Скрытые за прозрачными стёклами очков карие глаза с удивлением уставились на меня.
— Надо же. И что? Никаких нежных мечтаний?
Посмотрел на неё. Улыбнулся.
— Я в курсе, куда пришёл. Так что давай, рассказывай, что тут у вас.
— Хм-м-м… с чего бы начать.
— Например, с того, как тебя зовут? — предложил я, так и не найдя глазами ни таблички с именем, ни бейджика.
— О, забыла. Меня зовут Марина Скворцова. Младший адвокат. А моего коллегу, который сейчас на больничном, Данил Савин. На знакомство не рассчитывай. Он уже третий месяц там чилит. Кстати, забыла спросить. Где ты учишься?
— Нигде, — честно ответил я. — Но если повезёт, то планирую поступить в следующем году.
И снова удивлённый взгляд.
— Стой. Хочешь сказать, что у тебя вообще никакого представления о работе нет⁈
— Этого я не говорил, — покачал головой. — Поэтому и прошу рассказать мне, что у вас тут за дела.
— Ладно. Прости уж, но вряд ли ты тут надолго задержишься. Ты не обижайся, но двух новичков, которые сюда попали, уволили меньше чем за полгода, так что… А, ладно. В общем, дела такие…
Все оказалось даже хуже, чем я думал. Фирма берёт себе бесплатные дела, выгодные с точки зрения репутации. Мол, посмотрите на нас, мы хорошие. Вот, людям забесплатно помогаем. Мы молодцы!
И на первый взгляд всё действительно выглядело именно так. Да только стоит углубиться в бумаги, как правда выползает на поверхность. Да, все дела подобного рода действительно фирма выигрывала. Только это были такие себе победы. Как рассказала Марина, ей даже не давали ресурсов для полноценной работы. В основном всё кончалось тем, что один из старших сотрудников фирмы заключал сделку между истцом и ответчиком.
То есть у нас имелась выраженная и показная «бурная деятельность», за которой следовало мировое соглашение, более или менее устраивающее обе стороны. Удивился ли я? Да нет. С чего вдруг? В прошлом и сам часто становился свидетелем подобного. Да и сделки, разного рода мировые и досудебные решения, как правило, шли всем на пользу. Если бы каждый судебный иск действительно доходил до зала суда, то на их рассмотрение не хватило бы всего времени мира.
Другое дело, что порой сделка остаётся единственно возможным вариантом. Особенно если выиграть процесс законным путём невозможно. Бывали у меня и такие случаи.
Здесь же… здесь всё немного иначе. Как я и сказал, показуха ради репутации. Марина показала мне бумаги. Им даже ресурсов на эти дела практически не давали. Ну за исключением несчастных жертв типа меня.
— Так что такие вот дела, — развела Маринка руками. — Сам видишь. Жаль, что ты сюда попал, но есть и свои плюсы. Платят неплохо, как я уже говорила, начальство сюда только по праздникам заходит. Плюс работы немного. Мы подобные дела, дай бог, если раз в месяц берём. Остальное время чуть ли не в потолок плюём. Данька потому и валяется дома, что работы сейчас почти нет.
— Почти?
— Что?
— Сейчас что-то есть? — уточнил я.
— А, да. Есть одно дело.
— Можно посмотреть?
Услышав мой вопрос, Марина рассмеялась.
— Да, счас. Разбежался. — Она встала со стула, пошла к одному из заваленных бумагами столов. — Этим делом занимаюсь я. А ты, как и полагается хорошему помощнику, будешь заниматься этим!
И хлопнула по куче бумаг, которые лежали в беспорядке.
— Это наши материалы по предыдущему делу… ну пяти делам, если быть точным. Их должен был разобрать Даня, но сам понимаешь…
— Он на больничном, — понял я. — Знала, значит, что вам дадут новичка, так?
— Конечно! — От неё прямо хлынула волна торжества. Естественно. Ведь теперь с этой нудятиной разбираться будет не она. — А поскольку у меня та-а-а-ак много дел, то этим придётся заняться тебе. Всё рассортировать, разобрать. Подписанные подготовить к сдаче в архив. Остальные распределить по делам и мне на подпись. Потом тоже в архив потащишь. Плюс там где-то три ходатайства и документы о двух досудебных соглашениях. Их тоже надо оформить и подготовить к сдаче.
Твою мать. Как вы вообще тут работаете⁈ Да увидь я такую картину в прошлом…
…ничего бы не сделал. Если уж по-честному, то я в подобный отдел почти не заходил. У меня и своей работы выше крыши. Да так, что для неё четырнадцатичасового рабочего дня не хватало. При том, что работал я порой семь дней в неделю.
Видимо, приняв мои молчаливые размышления за покорность судьбе, Марина взяла сумку и пошла на выход.
— Всё. Я пошла. У меня важные дела, — не моргнув и глазом соврала она.
— Дела?
— Ну да. Новый маникюр сам себя не сделает. Всё, развлекайся. Приду проверю…
И дверь за ней закрылась, оставив меня в гордом одиночестве с главным врагом любого офисного служащего. Бумажной работой.
* * *
Ладно. Хоть кормили здесь вкусно.
В фирме было целых две столовых для персонала. Одна для старшего. Вторая для младшего. В первую, естественно, ход мне был закрыт. А вот вторая располагалась на шестьдесят третьем. И несмотря на то что она предназначалась для младшего персонала, выглядело всё так, словно зашёл в хороший ресторан средней руки. Да и выбор блюд был отличный.
Прошло уже семь с половиной часов, за которые я едва справился с третью того, что Марина на меня свалила. И ладно бы проблема была только в объёме. Если с обычной сортировкой бумаг по делам и категориям я справился довольно быстро, то вот с неподписанными бумагами было сложнее. В силу отсутствия опыта работы с местной документацией я просто банально не знал принципов правильного оформления.
А человек, который должен был меня этому обучать, свалил по своим делам.
Я зло ткнул вилкой в кусок котлеты. Нет, сама котлетка была прекрасная и вкусная. А вот к своему «начальству» тёплых эмоций я не испытывал от слова совсем. Видел я таких. Минимально выполненная работа, достаточная для того, чтобы «сдать норму», и всё. А дальше хоть трава не расти.
И это меня злило. Я привык хорошо выполнять свою работу. Если ты не стараешься за то дело, которое выбрал, то какой смысл? Зачем вообще работать, если ты не получаешь от своего труда удовлетворение?
Я отправил в рот кусок котлетки и прожевал его. Пока жевал, думал. Много думал, на самом деле. И подумал бы ещё, если бы меня не прервали. Я почувствовал его даже раньше, чем этот чел заговорил. Научился уже выделять именно те эмоции, что были направлены именно на меня. Как если кто-то светит на тебя солнечным зайчиком в ясный день.
Едва я повернул голову, как заметил высокого блондина, остановившегося у моего стола… На вид чуть больше двадцати. Дорогой костюм. И морда с надменным выражением и мерзковатыми такими тонкими усиками.
— Чего тебе? — спросил я.
— Да вот, интересно, — с брезгливостью в голосе произнёс он, глядя на меня сверху вниз. — Я думал, что здесь серьёзная фирма. А оказалось, что сюда берут вообще кого угодно. Даже тех, кто слово «юриспруденция» вряд ли по слогам произнести сможет.
— Ну тебя же сюда как-то взяли, — хмыкнул я и продолжил есть.
О, как полыхнул. Явно разозлился, когда его выпад не достиг цели.
— Какие мы остроумные. С другой стороны, что тебе, убогому, остаётся?
— Вкусная котлетка? — предположил я, показав ему кусочек на вилке и отправил его в рот с абсолютно спокойным выражением на лице.
— Да ты хоть знаешь, кто я?
— Ага, — кивнул я спокойно. — Ты Евгений Розен. Четвёртый сын барона Розена.
На его лице появилась улыбка, которая, очевидно, появляется каждый раз, когда поминают его распрекрасного папашу и всю его семейку. Эмоции так и сочились ощущением собственного превосходства.
— Ты забыл добавить «достопочтенный», — подсказал он мне.
— Я бы заменил на «надменный кусок говна, который портит мне обед», — всё с таким же ледяным спокойствием произнёс я, чем вызвал такую вспышку ярости, что даже на душе приятно стало.
— Ты зарываешься…
— А ты мешаешь мне есть. Так что говори, что хотел. Вижу же, что не просто так к моему столику припёрся.
Бац — и ярость сменяется злым недовольством. Будто он только что сам вспомнил, зачем пришёл ко мне.
— Тебе лучше пойти и самому уволиться, — приказным тоном заявил Евгений и качнул башкой в сторону выхода из кафетерия. — И лучше прямо сейчас. Чтобы не позорить фирму своей простолюдинской рожей.
О, стоп! Он это серьёзно? Я даже посмотрел на него и прислушался к эмоциональному отклику, чтобы убедиться, что мне не послышалось. Не. Он реально это сказал.
Я быстро огляделся. Всё же горлопанил этот придурок знатно, и нас явно слышали за соседними столиками. Да. Точно слышали. Несколько человек бросали в нашу сторону недовольные взгляды. Причём недовольство это было направлено совсем не на меня.
— Всё сказал? — поинтересовался я у него.
— Я…
— Херня, — отрезал я. — Иди выпендривайся в другое место. То, что тебя взяли сюда из-за фамилии, вообще ничего не значит. А раз уж тебя взяли сюда вместе со мной, значит, ты ничем не лучше меня.
Парень аж пятнами от злости покрылся. А в эмоциях растерянность. Уж не знаю, чего он ожидал, но явно не такого. Сразу видно, что подобное сравнение больно ударило по его гордости. А вот люди за соседними столиками, наоборот, испытывали довольное злорадство.
— Ты пожалеешь, — не придумал он ничего лучше.
— Я жалею только о том, что ты мне обед своей рожей испортил.
После чего встал и направился к выходу, ощущая направленный мне в спину злобный взгляд.
Отнес поднос и спокойно ушёл из кафетерия. Папки сами себя не разберут, так что этот разговор я попросту выкинул из головы. Дальнейшее время пронеслось относительно быстро. Ещё шесть часов беспрерывной работы с короткими перерывами на то, чтобы выпить пару чашек кофе. Марина так и не вернулась, а я всё ещё сидел в помещении её… точнее, уже нашего отдела, разбирая бумаги. Я бы сделал даже больше, если бы не разыгравшееся любопытство. Да, я покопался в бумагах Скворцовой. Хотел узнать, над каким именно делом она сейчас «работает».
Любопытство удовлетворил.
Я как раз просматривал материалы по этому делу, когда дверь открылась.
— Чёрт, так это правда, — недовольно бросил Лазарев, поморщившись от всё ещё не исчезнувшего из воздуха запаха сигарет и закрыв за собой дверь. — Тебя действительно закинули сюда.
— Я так понимаю, ты ожидал чего-то другого? — спросил я, откладывая в сторону папку.
— Конечно! Ты должен был попасть в мой отдел!
Лазарев скривился.
Выражение у него было такое, будто он ищет, куда бы плюнуть от отвращения. И по-прежнему не чувствовал его эмоций. Но эмоции Розена я ощущал. А ведь он тоже аристократ. Странно…
— Так, — между тем продолжил Роман, — я договорюсь, чтобы тебя перевели…
— А вот этого делать не стоит, — перебил его и поймал на себе удивлённый взгляд.
— Не стоит? — воскликнул он. — Ты хоть понимаешь, куда попал? Это выгребная яма! Считай, карьерная могила. Отсюда не выбираются! Что? Чего ты лыбишься?
— Даже не знаю, — честно признался. — Может быть потому, что удивлён тому, как ты обо мне беспокоишься?
— Не придуривайся, — тут же осадил он меня. — Я тебя предупреждал, что собираюсь выиграть. И тот факт, что ты застрял тут, нисколько мне не помогает…
— Нет, — покачал головой. — Тут ты ошибаешься. И поэтому я тебе говорю, что не стоит этого делать. Взгляни.
Я передал ему папку, и тот нехотя взял её и принялся читать.
— Дохлый номер, — высказал он своё мнение после пары минут ознакомления с документами. — В лучшем случае будет сделка и мизерная компенсация. И, зная Штейнберга, я тебе могу сразу сказать, что она будет о-о-очень мизерной.
— Он настолько жадный? — специально сказал то, на что Лазарев рассмеялся.
— Издеваешься? — Роман положил папку на один из столов и сел в кресло. — Скорее уж он себе ногу отгрызёт, чем отдаст хотя бы часть из своих денег. У его семьи сейчас… ну, финансовые трудности, скажем так. В начале года одна из двух его фирм прогорела. Так что на большую компенсацию можно не рассчитывать. Он будет давить так, как только сможет, чтобы снизить её. Род не самый известный, но кое-какое влияние у них имеется.
— То есть лучший исход — это мизерная выплата и закрытая папка.
— Это в лучшем случае, — кивнул Роман. — Я же говорю. Гиблое дело.
— Тогда как оно попало сюда? — из чистого любопытства спросил я, чем вызвал удивленный взгляд.
— В смысле «как»? Их распределяют случайно между фирмами, которые с такими делами работают. Если нет конфликта интересов с уже имеющимися клиентами, то фирма берёт дело…
— А дальше будь что будет, — закончил я за него.
— Ну можно и так сказать, — уклончиво ответил он. — Как правило, мы просто добиваемся удобного для нас соглашения, и всё. Так что не заморачивайся. Пусть Скворцова попросит у него немного денег, получит мировую и… что?
Я сидел, улыбался и смотрел на него.
— Ты точно уверен, что он настолько жадный, насколько ты сказал?
Лазарев покачал головой, будто я спросил какую-то глупость.
— Говорю же, у него сейчас проблемы и… — На его лице неожиданно появилась улыбка, практически полностью копирующая мою собственную. — Сколько, говоришь, там квартир?
— Я не говорил. Но раз уж ты спросил, то девяносто шесть.
— Значит, узнал уже.
— Мне было любопытно, — хмыкнул я. — Вопрос в другом…
— Ресурсов на это вам никто не даст, — тут же сказал Лазарев, но я только махнул рукой.
— Да не нужны они мне. Тут в другом проблема. Мой начальник не хочет этим заниматься. В принципе, ей плевать на то, как завершится это дело, если оно завершится. А сам я в нём ничего решать не могу. Сам же знаешь.
— Тогда уговори её.
— Только это и остаётся.
— Кстати, что случилось в кафетерии сегодня? Я слышал, ты поцапался с сынком Розена.
— Да какое там… Так, обменялись любезностями с одним придурком.
— Я бы на твоём месте был поосторожнее, — предупредил меня Лазарев. — Саша, Евгений один из тех…
Он запнулся, словно хотел сказать то, к чему привык, а затем резко передумал, пытаясь подобрать другое «определение». И нет, его эмоции я по-прежнему не читал. Это и по лицу было видно.
— Да ладно, — бросил я ему. — Говори уж то, что собирался. Розен — это одна из ваших беговых собачек. Точно такая же, как и я.
— Ну ты сам сказал. И да. Тут ты прав. Будь с ним поосторожнее. Тот факт, что тебя сюда засунули, уже явный признак того, что мои «коллеги» играют не совсем честно. Так что не стоит ждать, будто на этом всё и закончится.
— Так говоришь, как будто ожидал чего-то другого, — не удержался я от смешка, и Лазарев улыбнулся.
— Туше. Действительно не ожидал. Знаешь, на самом деле, я даже немного удивлён тому, как легко ты воспринял факт нашей небольшой игры.
— А чего мне из-за него париться? — пожал я плечами. — Ну есть и есть. Суть дела такова. Ты поставил на меня, потому что хочешь добиться победы. Я же играю в эту игру потому, что ты мой шанс пробиться наверх. Всё честно.
— Я бы на твоём месте забыл бы про это слово. О честной игре речи и не идёт.
— А я фигурально.
— Так что? — Лазарев кивнул на папку. — Сделаешь это? Я предупреждаю: ресурсов тебе на это дело никто не даст.
В ответ на это я только устало махнул рукой.
— Да понял я. Говорю же. Тут, скорее, проблема в том, чтобы уговорить Скворцову. Как ты заметил, моя руководительница не особо горит желанием тратить на это дело больше сил, чем необходимо. Без неё я один чёрт ничего не смогу. Пока, по крайней мере.
В целом на этом разговор и закончился. Лазарев ещё раз попросил быть осторожнее и повежливее. Я же сказал, что прогибаться ни перед кем не собираюсь, чем оставил его весьма недовольным. Вообще уходил он с каким-то странным выражением на лице, которое я так и не понял.
Сам я ещё посидел минут десять, после чего решил плюнуть и пошёл собираться. Рабочий день закончился ещё четыре часа назад, а мне предстояло ещё до дома добираться.
В одном Лазареву я не соврал. То, что я попал сюда… ну, это не золотой билет, конечно, но очень и очень хороший шанс. Просто он, привыкший к совсем другому уровню, да и вообще к другой жизни, этого не понял. Осталось убедить в моей правоте Марину.
