Глава 9
Оказалось, это не так просто, как я рассчитывал. На следующий день Марина на работу просто не пришла. Признаюсь, в этот момент я немного обалдел.
С другой стороны, потратил время, чтобы закончить данную мне работу. И то хлеб с маслом. Зато к концу второго дня работы все порученные мне документы оказались разобраны, оформлены, заполнены и лежали красивыми стопочками на столах. Я даже узнал правила работы с местными ходатайствами. Как оказалось, ничего сложного там не было. Здешние бюрократические обороты не особенно отличались от тех, к которым я привык. Просто формулировки несколько иные.
Марина пришла на работу только на следующий день. И сделала это уже после полудня. Плюс ко всему, похоже, что вчера кто-то очень хорошо так погулял. Налицо все признаки похмелья и весело проведенной ночи.
— О! Ты всё ещё здесь сидишь⁈ — хмуро удивилась она, когда увидела меня за столом.
— Это вообще-то моя работа.
— Да я в курсе. Давай, пожалуйста, не так громко. У меня голова болит… — Она словно только в этот момент заметила изменения, которые произошли в её офисе. Бумаги лежали ровными стопками. Пол больше не устилали папки. Чёрт, да я даже пепельницы её выкинул. Они меня бесили.
Но куда сильнее её внимание привлекли именно те бумаги, что лежали на её столе аккуратными стопками.
— Только не говори, что ты всё это уже сделал, — едва ли не простонала она. — Тут же работы на неделю минимум было.
— Ага. А я управился за три дня. Кстати, об этом. Я хотел поговорить с тобой, — указал ей на лежащую передо мной на столе папку.
Марина вяло прошла по кабинету, кинула сумку на стол, с видимым удовольствием плюхнулась прямо в кресло и растеклась по нему медузой.
— Что это?
— Это дело, на которым вроде как ты сейчас должна работать, — пояснил я, чем вызвал явное недовольство на её лице и в эмоциональном фоне.
— Не помню, чтобы я говорила тебе копаться в этих бумагах, — пробурчала Марина, достала из сумки бутылку с холодной водой и приложила ко лбу.
— Ты не говорила и обратного, — парировал я. — Я хочу участвовать в этом деле.
— Да нафига? Там будет сделка. Я договорюсь, и кто-нибудь из ребят с шестьдесят пятого выбьет мировую. Дадим клиенту немного денег и закроем его. А следующее только недели через две получим, а до того можно отдыхать…
Марина прикрыла глаза, наслаждаясь божественной прохладой приложенной ко лбу бутылки. Даже не нужно было читать её эмоции, чтобы понять: девке сейчас плохо. Даже представить боюсь, сколько она вчера выпила, раз сейчас выглядит так паршиво. Принюхался. Перегаром вроде бы не пахло, что странно. Сам я бухать не любитель. Так, могу пропустить пару стаканов виски или выпить пару бутылок пива, чтобы расслабиться, но на этом всё. Мне, как говорится, нравился именно вкус. А вот тот факт, что алкоголь превращал мозги в кашу, наоборот, был омерзителен.
— Если так часто отдыхать, то мозги скиснут, — ответил я ей.
Встал из-за стола, захватив папку и подошел к ней, и оперевшись рукой на стол наклонился.
— Одевайся, — безапелляционно произнес я ей. — Мы едем к клиенту.
— К какому ещё клиенту? Ты охренел? — Она попыталась отмахнутся, но попытка вышла вялая.
— К тому, с которым ты должна была работать, — отчётливо повторил я. — К тому самому клиенту, на которого тебе было наплевать настолько, что ты даже не стала с ней встречаться.
— Саша, не хочу я никуда ехать! Дело решенное, я же сказала…
— А я сказал, что мне плевать на твои решения. Вставай и пошли!
— Да пошёл ты! — огрызнулась она и попробовала оттолкнуть меня. — Я твой начальник! И я сказала, что мы никуда не поедем! Плевать я хотела на это дело, у меня голова болит!
Так. Глубокий вдох. Выдох. Вот повезло же мне. Эта дура вообще работать не хочет. Ей тупо плевать на то, чем она занимается. Я кучу таких людей видел. Им лишь бы положенное время отсидеть, зарплату получить и чтобы лишней работы не накинули. Бесит.
— Окей, — выдохнул я. — Выбирай. Либо ты сейчас берёшь свои шмотки и мы едем к нашему клиенту, либо я иду к Игнатову и сообщаю, что ты прогуливаешь работу и ходишь сюда-отсюда когда захочешь. Мне тебе напомнить, что за это будет по правилам и уставу фирмы? И не надо делать такое лицо. Их я тоже прочитал, пока сидел тут в одиночестве.
Скрытые за стёклами очков карие глаза расширились и уставились прямо на меня.
— Ты охренел⁈ — воскликнула она. — Шантажировать меня вздумал⁈ Да я…
— Нихрена ты не сделаешь, — отмахнулся я от её слов. — И не надо так зло на меня смотреть. Тебе прекрасно известно, что маленькие вольности сходят тебе с рук только потому, что всем плевать на отдел «pro bono». Вот только если я сейчас устрою тут бучу, как думаешь, повезёт тебе в таком случае?
Не повезёт. Уж я-то это знал. Пришлось, правда, попросить Лазарева достать мне её личное дело. А что? В его же интересах, чтобы я не вылетел отсюда со свистом, а показал себя. Так что очень и очень хорошо знал, что у неё есть уже три официальных предупреждения. Получит четвёртое — и снизят зарплату. А если верить уставу фирмы, то пятое может стать для неё последним.
— Так что? Идёшь?
В этот момент я подумал, что она бросится на меня. Столько злости во взгляде и эмоциях, что просто жуть.
Но вместо этого она зло схватила свою сумку.
— Ладно, придурок. Поехали…
* * *
Барон Григорий Алексеевич фон Штайнберг. Глава рода Штайнбергов. Наполовину немцы. Наполовину русские. Довольно старый род, бывший одно время весьма влиятельным. Да только то время давным-давно прошло. Сейчас они влачили весьма жалкое существование, пытаясь балансировать на грани показного богатства и банкротства, которое к ним подкрадывалось с упрямством идущего за раненым лосем волка.
И наше дело было связанно именно со Штайнбергами. Точнее, не с ними напрямую, а с жилищной компанией, которой они единолично владели.
Вот смотрел я на бумаги и пытался понять. Всего пятьдесят лет назад они были одним из богатейших баронских родов в Империи. А сейчас у них в загашнике имелась всего одна жилищная компания, контролирующая жилой квартал на окраине города, и небольшая сеть магазинов где-то в Москве и Твери. Всё. Как? Как они умудрились всё просрать?
С другой стороны, вопрос риторический. Не так уж сильно меня это волновало.
Мы с Мариной сидели на заднем сиденье такси. Машина отвезла нас через весь город в небольшой спальный район. Совсем не в тот, который, к слову, принадлежал Штайнбергам, а другой. Муниципальный. Он предоставлял временное жильё малоимущим семьям.
А, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.
И, глядя в окна на небольшие трёхэтажные старые панельные дома, я вдруг преисполнился чувством благодарности к Лазареву. Да, пусть у нас с ним имелось двустороннее соглашение, но это всё равно был не повод давать мне квартиру в одном из «своих» кварталов.
Там всё было чистое, новое и ухоженное. С хорошо продуманной инфраструктурой. Особенно мне понравилась сеть небольших кофеен, которые находились на первом этаже почти каждого жилого дома. Кайф. Вышел, зашёл, взял стакан вкусного и, что главное, недорогого и свежего кофе и помчал на работу. Есть у меня подозрение, что эти заведения, как и все остальное в том районе, так же принадлежали Лазаревым. Звучало это более чем логично.
К чему я это? К тому, что нет ничего лучше для понимания ситуации, чем контрасты. Старые и грязные стены с осыпавшейся штукатуркой. Давно не мытые улицы между домами. Вместо приятных, кафешек и булочных, как у нас с сестрой в районе, здесь пара подвальных магазинов, работающих двадцать четыре на семь.
И ведь таких районов вокруг столицы полно. Сейчас эту ситуацию пытались исправить, расселяя подобные районы и предоставляя их жителям новое жильё. Хорошее начинание, если так подумать. Но что делать тем, для кого эта дыра и стала тем самым «новым жильём»?
Машина остановилась рядом с одним из домов. Он выглядел не лучше и не хуже остальных. Точно такой же обветшалый и грязный, как и другие. Мы выбрались наружу, и я попросил водителя подождать нас, подкрепив обещания купюрой в сто рублей. Дороговато, конечно, но мне совсем не улыбалось потом отсюда пешком уходить.
— Господи, ну и дыра, — выдала своё ценное замечание Марина, оглядываясь по сторонам.
— Рад, что ты заметила, — сухо произнёс я, глазами найдя номер дома и убедившись, что это именно тот, который нам нужен. — Пошли, нам сюда.
Мы зашли в подъезд и поднялись на третий этаж по годами не видевшей мокрой тряпке лестнице. Запахи затхлости, сырости и чего-то явно подтухшего тоже не доставляли удовольствия. Мимо нас спустилась пара мужиков, от которых так несло перегаром, что поставь рядом с ними растение в горшке — и оно сдохнет уже минут через пять. Проходя мимо, пьяницы похабно облапали глазами Марину, отчего та быстро спряталась у меня за спиной.
Похоже, что она не так уж и часто имела дело с этой «стороной» столицы. Это тебе не маникюр в салонах центра делать. Тут его сделают в лучшем случае кривыми ножницами. Если вообще пальцы не сломают.
Нужная нам квартира находилась в самом конце коридора. Подойдя, я постучал. Затем постучал ещё раз. Из комнаты слышался детский плач.
— Слушай, ты уверен, что это хорошая идея? — нервно спросила Марина, оглянувшись назад, видимо, в поисках потенциальных грабителей и насильников.
— Уверен, — отрезал я. — Ты хоть виделась со своей клиенткой?
— Я с ней по телефону разговаривала, — как-то неуверенно ответила Марина.
— Угу. Зуб даю, что этот разговор не продлился больше двух минут.
Короткая реплика заставила её покраснеть, а эмоции сразу же выдали.
— Да что ты вообще…
Её тираду прервал щелчок дверного замка. За ним ещё один. И ещё два. Дверь со скрипом приоткрылась, и наружу через узкий проём выглянула женщина лет тридцати пяти.
— Да? — неуверенно спросила она, буквально излучая настороженность, подозрительность и даже тревогу.
— Здравствуйте, — поздоровался я, натянув на лицо самую дружелюбную и располагающую к себе улыбку, на какую только был способен. — Я Александр Рахманов. А это Марина Скворцова. Мы из фирмы «Лазарев и Райновский». Я звонил вам по поводу встречи этим утром.
В её эмоциях появилась то, что больше всего подходило бы под определение «облегчение».
— Д… да. Да! Я вас помню.
— Можно мы зайдем?
— Да, конечно.
Он отошла, открывая дверь шире и пропуская нас внутрь.
Всё оказалось даже хуже, чем я предполагал. Однокомнатная квартира с крошечной кухней и такой же маленькой ванной. Сколько здесь? Метров двадцать пять квадратных? Да, наверное, даже поменьше будет. И в этом вот жилище жила наша клиентка вместе с тремя детьми.
— Проходите, пожалуйста. Если хотите, я могу налить чаю.
— Да нет, — нервно брякнула Марина. — Мы как-нибудь обой…
— Спасибо, Светлана, мы с удовольствием выпьем, — перебил я её, схватив за локоть.
Но раньше, чем мы смогли пройти на кухню, из комнаты выбежали двое детей. Мальчишка и девочка лет семи. Любопытные мальцы тут же загалдели, уставившись на нас, а за их спинами пряталась совсем уж мелкая девчушка лет четырёх или трёх. От всех троих разило любопытством напополам с лёгкой опаской. Но любопытство оказалось куда сильнее.
Правда, долго галдеть им не дали. Мать быстро спровадила детей обратно в комнату, а сама отвела нас на кухню, где мы и устроились за поцарапанным деревянным столом. Несчастный предмет мебели повидал уже много на своём веку, как и скрипящие от малейшего движения стулья.
— Если честно, то я даже не ожидала, что вы и правда приедете, — произнесла Света, ставя перед нами чашки с крепким чёрным чаем.
— Это мы должны извиниться, — сказал я, с благодарностью беря чашку в руки. — На нас свалилось так много работы, что мы смогли вырваться только сейчас.
При этом я посмотрел на Марину, и та покраснела так, что даже кончики ушей стали алыми.
— Итак, Света. Расскажите нам свою историю еще раз, пожалуйста. То, как вы её видите…
Рассказ получился печальным. Мать-одиночка, воспитывающая троих детей. Муж погиб в результате несчастного случая на вахте. Компания, в которой он работал, признала свою вину и в качестве компенсации обеспечила Светлану жильём, приобретя ей новую квартиру…
…в жилом комплексе Штайнберга.
На первый взгляд, всё выглядело настолько хорошо, насколько только могло. Конечно же, это не могло вернуть ей любимого супруга, но полученное жилье хотя бы гарантировало, что женщина и её дети не останутся без крыши над головой. Плюсом она всё ещё получала пусть и небольшие, но всё-таки деньги, предназначавшиеся её мужу. Всё это вкупе давало с трудом оправившейся от потери вдове надежду на хоть какое-то будущее для неё и её детей.
До тех пор, пока Штайнберг не начал выселять людей из принадлежащих ему домов без нормального объяснения причины. Дома являлись частной собственностью и принадлежали его фирме, плюс его аристократический титул. Всё это вкупе с довольно-таки хитро составленным договором позволило в довольно короткие сроки выкинуть на мороз практически всех его жителей.
На первый взгляд всё это выглядело абсолютно противозаконно. Да только вот я смотрел контракты. Тот, кто их составлял, сделал свою работу на отлично. Нет, честно. Работа мастерская. Живущие там люди именно что снимали жильё. Да, контракты подписывались на очень долгий срок. В случае Светы, например, этот срок составлял пятнадцать лет, а сумма аренды оплачивалась компанией, где работал её муж. Но несколько пунктов оставляли за бароном и его компанией право на преждевременный разрыв контракта с арендаторами. Естественно, по этому договору он обязался предоставить им жильё в другом месте, да вот только качество и условия этого жилья не были указаны.
В итоге мать и её троих детей из хорошего и благоустроенного района просто выкинули в этот гадюшник. Без какой-либо приемлемой компенсации и помощи. Светлана пыталась возражать, но продлилось это недолго. Просто в какой-то момент к ней пришли люди. И не говоря, кто они и откуда, доходчиво пояснили, что может случится в том случае, если она продолжит создавать проблемы.
И нет. Ничего противозаконного. Просто они так запугали её возможными судебными тяжбами, что практически убили в Светлане любую надежду на положительный исход её дела.
— Я обратилась в фирму, где работал мой муж, но они ничего не смогли сделать, — грустно закончила свой рассказ Света. — Лишь предложили подать иск в муниципальный суд. Я так и сделала. Думала, что это что-то изменит, но…
Она всхлипнула. Невысказанные слова застряли в горле у женщины, но я и так знал, что именно она собиралась сказать. С момента подачи иска прошло почти шесть с половиной месяцев. Им никто так и не стал заниматься. Учитывая баронский титул Штайнберга, оно и неудивительно. Обычные государственные служащие просто не захотели с ним связываться. Себе дороже может оказаться.
К счастью или нет, но в итоге это дело попало в нашу фирму.
И я этот случай упускать не собирался.
— Света, теперь этим делом занимаемся мы. Марина — прекрасный адвокат. И я обещаю вам, что она справится. Так ведь, Марина?
Указанный мною «прекрасный адвокат» уставилась на меня грустными глазами и кивнула. Рассказ нашей клиентки тронул её. Особенно в тот момент, когда Света заговорила про детей и о том, как тяжело ей здесь приходится. В эмоциях моей коллеги плескались одновременно печаль, возмущение и чувство острого сострадания.
А ещё жгучая вина.
Мы ещё немного поговорили, обсуждая ситуацию. Под конец, когда мы уже собирались уходить, я сделал то, чего никогда не позволял себе в прошлой жизни.
— Не переживайте, — сказал я ей. — Мы не просто добьёмся для вас положительного исхода. Вы получите компенсацию. Справедливую.
Неправильно давать людям надежду, когда не можешь её гарантировать. Но мне хотелось поддержать её.
— Я даже не знаю, как вас благодарить, — пробормотала Светлана, провожая нас.
— Мы ещё пока ничего не сделали, — вежливо отметил я, но она покачала головой.
— Вы первые за шесть месяцев, кто вообще решился помочь мне. Уже за одно это я вам благодарна.
— Света, я обещаю, что мы сделаем всё, чтобы помочь вам, — пообещал я. — Даже не сомневайтесь в этом.
Да, давать своим клиентам надежду — это большая ошибка. Но только не в том случае, когда ты уверен в себе и своей победе.
Мы с Мариной вышли наружу и спустились обратно на первый этаж. Пока шли, я не без удовольствия отметил изменившиеся эмоции своей напарницы. Её больше не переполняло раздражение от того, что я испортил ей день, который она планировала провести «на расслабоне». Нет. Теперь внутри неё горела злость.
То, что мне нужно. Уж я-то знаю, как подобные встречи могут влиять на человека. Всегда проще относится к работе, когда за твоими знаниями о клиенте стоит лишь написанное на бумагах имя и голос в телефонной трубке. А вот личная встреча быстро превращает абстракцию в живого человека.
— Ну как? Проняло? — спросил я её.
— Я даже не знала, в каком положении она находится, — шмыгнула та носом.
— Теперь знаешь. Ты вообще раньше встречалась со своими клиентами?
— Нет, — не без труда призналась она мне. — Очень редко. В основном ограничивалась телефонными разговорами. Говорю же, мы практически не занимались этими делами. Обычно я договаривалась с… с кем-0нибудь постарше, чтобы они заключили мировую от имени фирмы, и всё.
Ну хоть честно ответила. Уже хорошо.
— Как по-твоему, что бы в таком случае ждало эту женщину, сделай ты так снова? — задал я следующий вопрос.
— Наверное, небольшая компенсация, — пожала она плечами, достала из сумки пачку сигарет и закурила.
— Небольшая — это ты преувеличила. Уверен, что ей бы выбили минимум, а она, находясь в подобном положении, даже не стала бы возражать. А как только дело бы закрыли мировой, то Света лишилась бы любой возможности сделать что-то ещё. Подобное дело обратной силы не имеет. Всё. Баста, как говорится.
— И? Что ты предлагаешь? — спросила она, затянувшись сигаретой.
Ответ на этот вопрос у меня уже имелся. Я залез в рюкзак и достал оттуда несколько листов бумаги. Протянул ей.
— Вот что.
— Что это. — Марина взяла бумаги и начала их просматривать. — Саша, ты чего⁈ Нам никто не даст…
— Пока ты хернёй два дня страдала, я просмотрел все материалы, которые есть в открытом доступе по этому дому. В нём на момент выселения жили еще девяносто шесть семей. Всех их расселили в такие вот дешманские и поганые клоповники.
— Это групповой иск! — воскликнула она. — Нам никто не даст на это ресурсов!
— Они нам и не нужны, — огорошил я её.
— В каком смысле? Да ты хоть представляешь, сколько это работы⁈ Мы утонем в бумагах ещё месяцев на шесть и…
Вдох. Медленный и терпеливый выдох. У неё что, совсем нет фантазии?
— Поехали обратно, — кивнул я в сторону все ещё ожидающего нас такси. — По дороге всё объясню.
Мы сели в машину. И я ей объяснил. Примерно минут за пять выдал ей то, до чего она сама должна была догадаться без моей помощи. И догадалась бы, если бы тратила время и силы на своих клиентов, а не на ноготочки и гулянки.
Обратно в фирму мы возвращались в полнейшей тишине. Марина тихо сидела и смотрела в окно, поджав губы. Я тоже не был особенно настроен на разговор. Не потому, что у меня настроение было плохое. Я хотел заняться работой. И, как только мы добрались до своего отдела, принялись копаться в документах. Пару раз ходили в кафетерий, обсуждая план будущих действий. Сошлись на том, что нужна будет личная встреча с бароном Штайнбергом и его собственным адвокатом. Но это было понятно и так. В итоге просидели до позднего вечера, обзванивая людей…
…и вот именно здесь мы натолкнулись на железную стену. Не обойдёшь, не перелезешь, как говорится.
— Да что за хрень⁈ — не выдержав воскликнула Марина, со злостью бросая на стол трубку телефона. — Я же всё им объяснила! Почему никто не хочет участвовать!
— Потому что они боятся, — ответил я ей. — Вспомни Свету. К ней приходили люди. Уверен, что и с другими было точно так же. Это простые люди, Марин. Никто не хочет идти против аристократа и перечить ему, рискуя собственным положением. Как по-твоему, сколько из них смогут нанять себе нормального адвоката для того, чтобы защититься от его нападок? И это я только о законной стороне говорю.
— Вот ведь урод, — прошипела Маринка, и я согласно кивнул.
— Урод. Но мы с этим ничего пока сделать не можем. Ладно. Иди домой. Завтра продолжим.
— А ты?
— Я, — широко зевнул, — ещё немного посижу и тоже пойду.
— Ладно. Тогда завтра в восемь. Здесь!
— Готов поспорить, ты ещё никогда на работу так рано не приходила…
— Ой, да заткнись ты, — бросила она, взяв куртку, и пошла на выход. Но у самой двери повернулась ко мне. — Саша.
— Чего?
— Не стану говорить тебе спасибо, но…
— Да понял я, — махнул ей рукой. — Всё, иди отсыпайся. Завтра тяжёлый день будет.
Кивнув на прощанье, Марина вышла, оставив меня одного.
Ладно. Признаю. Мой план потихоньку начинал трещать по швам. Я рассчитывал на то, что, собрав достаточно людей для группового иска, могу напугать Штейнберга и заставить его пойти на нормальное соглашение. Сейчас же, после того как на наше с Мариной предложение согласились лишь восемь человек из более чем девяти десятков, я уже не был так уверен.
Никто не любит проблемы. А когда проблем становится много, их вообще стараются избегать, как огня. Групповой иск в такой ситуации проще довести до суда. Специально сверился со статистикой. Да только вот мне нужно было набрать такую массу людей, чтобы Штайнберг решил, будто игра не стоит свеч.
А это у нас не вышло. И? Что тогда делать?
Просидев с этой мыслью минут пятнадцать, глянул на часы. Уже половина одиннадцатого вечера. Не думаю, что сегодня уже смогу придумать что-то стоящее. Да и мозги больше набитую в голову вату напоминали.
Приняв решение, собрал вещи и, закрыв кабинет, благо Марина добавила мой электронный пропуск в базу замка, пошёл на выход. Не хватало ещё засидеться, чтобы метро закрыли.
Вышел из здания и пошёл по улице в сторону ближайшей станции.
Опять. Ощущение того, что кто-то пристально на меня смотрит. Острое чувство чужого внимания. Людей вокруг было немного. Уже поздно, и вечерний час пик уже давно прошёл.
А вот тревожное ощущение всё не проходило. Даже, наоборот, стало сильнее.
Мне навстречу шёл мужик. На вид лет тридцать пять или немного больше. Крепкий и широкоплечий. На миг наши глаза встретились, и он тут же отвёл взгляд в сторону, продолжая при этом идти прямо на меня…
Ну нахер! Я резко свернул в первый же боковой переулок и быстро побежал по нему. Может, я ошибся?
Угу, как же. За спиной послышался топот ног. На бегу оглянулся. Тот самый мужик. С ним еще один. Кто они такие? Неужто Даумов? Всё ещё не может смириться с мыслью, что проиграл?
Ладно. Всё это мысли не о том. Я резко свернул налево, в ещё один переулок, и рванул по нему. Станция метро была совсем близко, а рядом с ней всегда дежурит полиция. Нужно добраться до неё и…
Знаете это ощущение, когда с разбега влетаешь мордой в стену? Вот и я не знал. До этого момента. Удар оказался такой силы, что меня аж назад отбросило, а перед глазами потемнело. Было вдвойне обидно, потому что никакой стены на моём пути и вовсе не было. Там был всё тот же переулок…
…с размазанным кровавым следом, висящим прямо на невидимой плоской поверхности. Примерно на уровне моего разбитого носа. Вот ведь сучья магия!
Прежде чем я успел очухаться и подняться на ноги, чей-то ботинок прилетел мне под рёбра.
— Фух, добегался, недоносок, — немного запыхавшись, произнёс пнувший меня мужик. — Долго мы тебя искали.
— Сейчас мы тебе объясним, что бывает, если умыкнуть деньги нашего босса, — сказал второй, подходя ближе и хватая меня за воротник пиджака.
Оба здоровые, как шкафы. Одного я даже узнал. Точно из громил Даумова. Его я запомнил хорошо. Именно он гнался за нами с Виктором ночью после клуба. И его же я видел недалеко от своего старого дома совсем недавно. Попытка вырваться привела лишь к тому, что я получил кулаком прямо в солнечное сплетение и едва не задохнулся.
— Слышь сюда, паря, — сказал тот, что держал меня, прижимая к стене. — Ты сейчас пойдёшь с нами. Мы немного проедемся. Наш босс хочет поговорить с тобой. Понял меня? А не то мы с братками быстро…
Узнавать, что же такое он со своими «братками» сделает, я не стал. Со всей силы впечатал ему коленом по яйцам. Заодно насладился выражением чудовищных и болезненных мук, исказивших его поганую морду. Приятно? Конечно, приятно! Мне, по крайней мере.
Не став терять время, добавил. Ударил локтём его в горло, услышав приятный слуху гортанный хрип.
— Ах ты сука! — взревел второй и кинулся на меня.
Правда, до цели не добрался. Я толкнул к нему его же стонущего дружка. А когда тот запнулся, от всей души врезал ногой в левое колено. Удар получился на радость хороший. Настолько, что коленная чашечка с мерзким и влажным щелчком вылетела из сустава. Полный боли крик оказался приятным дополнением.
Что, уроды⁈ Решили, что я вам лёгкая добыча⁈ Разбежались!
Я со всей силы врезал ублюдку по лицу. А затем ещ раз, чувствуя, как кожу срывает с костяшек. Зато его челюсти сейчас было куда хуже. Добавил ещё ботинком по зубам, когда он упал на землю. Для закрепления результата, так сказать. Не ожидали, да? Небось привыкли, что можете запугать любого?
Правая нога вспыхнула болью. Зазнался. Не ожидал. Второй амбал успел очнуться и достал откуда-то нож. Полоснул меня лезвием по бедру так, что нога загорелась пламенем от боли, а штанина быстро начала пропитываться кровью.
Гад расплылся в кровожадной улыбке и попытался ткнуть меня ножом в живот, но получил брошенным за лямку рюкзаком в лицо.
Дерьмо, они что, серьёзно? Реально меня убить собрались⁈ Вон, уже второй кое-как поднялся на ноги и, хромая, пошёл на меня. Морда вся в крови. Во рту части зубов не хватает. А на лице такое выражение, что ничего хорошего мне явно не светит. Здоровяк сунул руку себе под куртку и достал нож.
Они реально хотят меня убить! Я чувствовал по волнам эмоций, что расходились в стороны. Чистая и незамутнённая жажда крови. Сейчас им плевать на последствия. Я ощущал их эмоции так ярко, словно они были мои собственные… да они и были такие же! Я хотел жить и умирать не собирался! Уж лучше пусть эти говнюки сдохнут, чем я!
— Лучше бы ты нас послушал, мелкий ушлёпок, — сипло выдавил тот, которому я разбил лицо, подходя ко мне с одной стороны.
— Да, засранец, — хрипло выдавил второй, держась за промежность. — Я тебя лично прирежу!
— Себя прирежь, говна кусок, — зло бросил я, пытаясь придумать, что делать.
Мужик улыбнулся. Сделал шаг ко мне…
…а затем сам воткнул нож себе в горло.
