Глава 19
Неизвестность

Временно отстранён от занятий. Не отчислен, но и не допущен к занятиям… Эта неопределённость выбивала из состояния равновесия больше всего. За полгода я уже привык к ежедневным тренировкам и парам, а теперь должен был торчать дома. Нет, я не позволю себе сломаться и падать духом. Если мне нельзя в академию, буду тренироваться самостоятельно. А задания можно взять у Серафимова. Если меня восстановят, я запарюсь навёрстывать упущенное.

— Сень, ты идёшь? — послышался из коридора недовольный голос Родиона.

— Куда?

— Ой, извини, я не хотел, — послышался смущённый голос из коридора, а минутой позже в дверном проёме показалось лицо Серафимова с виноватой физиономией. — Ты как?

— Нормально. Сейчас пойду на пробежку, потом поищу зал, где можно потренироваться, а после обеда загляну в кафешку и почитаю исторические справки экспедиций к Новой Земле.

Родион кивнул сам себе, явно удовлетворённый моим ответом, что-то пробормотал себе под нос и умчался в академию, потому как до начала пар оставалось всего минут десять. Я же решил не отступать от озвученного плана и отправился на пробежку. Правда, уже через десять минут вернулся домой, потому как мороз стоял такой, что даже Платонов не выгонит в такую погоду бегать на улице. Переоделся в выходную одежду, тренировочный костюм забросил в сумку и отправился искать тренажёрный зал. Там же и побегаю на дорожках.

К счастью, искать долго не пришлось, подходящий зал отыскался на улице академика Книповича в десяти минутах ходьбы от нашей квартиры. Странно, что я раньше здесь никогда не проходил, хотя, и нужды особой не было. Местечко оказалось очень уютным и атмосферным. Несмотря на раннее время, здесь было несколько девушек и парней, поэтому позаниматься в одиночестве не удалось.

Тренировку таланта пришлось отложить, да и засекать время неудобно — во время дуэли часы вышли из строя, а починить их не было никакой возможности. Попытался починить их сам, но наделал ещё большей беды. Может, хоть Кеша сможет вдохнуть в них жизнь?

Уже после обеда забежал домой, чтобы принять в душ, перекусил на скорую руку и отправился в кафешку. Специально старался не засиживаться дома, чтобы смена обстановки позволяла отвлечься от переживаний. К огромному удивлению встретил несколько наших ребят из академии. У них уже закончились пары, поэтому они решили сходить в кафе и отдохнуть после напряжённой учебной недели.

— Арс, вот так встреча! — Аверин пожал мне руку и подсел ближе. — Не помешаю?

— Нет, конечно! Как дела в академии?

— Гронский уехал в Москву, Платонов лютует — заставил нас проходить зимнюю полосу препятствий в комбинезонах. Ощущения незабываемые!

— Сень, я бы на твоём месте оглядывался и не гулял после захода солнца, — произнёс Родион, плюхнувшись на стул рядом.

— Это ещё почему?

— Скажем так, парни в академии разделились на два лагеря: одни тебе завидуют или от души радуются на счёт твоего успеха у Кошельниковой, а вот другие люто ненавидят из-за того, что Ирина Валерьевна ушла.

— Да и пусть! — высказал своё мнение Аверин. — Всё равно она слабая в части преподавания. Тут не нужно быть провидцем, чтобы понять — все упражнения для неё разрабатывал Платонов, его почерк легко узнаётся.

— Не скажи, она помогла мне раскрыть талант. После занятий с ней я смог пробить невидимый барьер и продвинулся дальше.

— О, как! — спохватился Родион и завертел головой вокруг в поисках подходящей цели. — Танюха! Арская! Может, замутим? Чижов говорит, что это помогает раскрыть талант. Давай поможем друг другу?

— Отвали, Серафимов! — послышалось из-за соседнего столика.

— Родь, ну, ты вечно всё исковеркаешь и опошлишь.

— Здарова, бойцы! — Гаранин приземлился к нам за столик, а последнее пустующее место занял Кирсанов. — Готовы к следующему этапу турнира?

— Нет, ребят, давайте без меня. И так хватило неприятностей после дуэли с Колмыкиным. К тому же, сейчас в Москве решается моя дальнейшая судьба, не хватало ещё и усугубить ситуацию участием в подпольном турнире.

— Арс, ты с ума сошёл? Мы тщательно подбирали время, чтобы провести полуфинал, а ты включаешь заднюю? И потом, обратной дороги уже нет, твоё имя вписано в число участников. Если нас накроют, достанется всем.

— Ты понимаешь, что если наш подпольный турнир накроют, я точно вылечу?

— Не один ты в зоне риска! — заметил Гаранин. — Для меня любой залёт может быть последним, но я всё равно здесь и иду до конца. Арс, с твоей стороны это несправедливо. Конечно, никто тебя не заставляет драться с Кисловым, ты можешь сняться с турнира, но ты представляешь как это будет выглядеть? И потом, мы уже провели три этапа, в которых было куда больше поединков, и всё прошло отлично. Схема отработанная, и проблем не будет. Соглашайся!

— Ладно, убедили!

Я понимал, что ждать денег от Владимира Михайловича мне не стоит, а потому придётся рассчитывать только на свои силы. Именно поэтому я должен рискнуть, хоть с каждым разом степень риска возрастала, и каждые девять тысяч давались всё труднее. Да и вопрос уже был не в деньгах, а в престиже. Чтобы сохранить лицо, нужно выходить на арену и сражаться. Даже если бой закончится поражением, это не так ударит по репутации, как отказ от поединка.

Очередной этап турнира уже по традиции прошёл в субботу. Гаранин арендовал загородный охотничий домик, где мы оставили свои вещи, а поединки проводили в лесу на расчищенной от снега площадке. Для меня это было заметной проблемой, потому как умеющий управлять стихиями Кислов мог особо не заморачиваться и использовать снег в своих целях. Мои требования сменить арену Гаранин отклонил, но попросил Платона не пользоваться преимуществом. Мне от этого совсем не стало легче, потому как я прекрасно понимал — Кислов будет жульничать, а слово дворянина для него ничего не значит.

Пока шёл первый поединок, в котором уник Дубовой раскатывал своего противника, я строил планы на предстоящий бой.

— А теперь перед вами вторая пара полуфиналистов! — прозвучал голос Гаранина. — Арсений Чижов и Платон Кислов! Встречаем их аплодисментами!

Зрители ответили бурными аплодисментами, но я всё равно слышал пробивающийся через овации свист и улюлюканье. Похоже, кого-то из нас недолюбливали. Хотя, не стоит исключать вариант, что негатив предназначался нам обоим.

— Начали!

Кислов старался как можно скорее обеспечить себе преимущество и доказать, что он сильнее, а я оказался в полуфинале совершенно случайно. Фирменным взмахом руки Платон направил в меня огненную волну, в точности так же, как пару дней назад поступил Колмыкин. Интересно, Кислов видел запись этого боя в сети, или нет? В любом случае, повторяться нельзя, иначе поймает на той же стратегии. Именно поэтому я не торопился сближаться. Хочется стихийнику пошвыряться в меня огнём? Пусть практикуется в таланте, а заодно расходует силы. Мне торопиться особо некуда. Единственное, что я сделал — замедлил время, чтобы вовремя уходить от атак. Беготня по арене длилась уже минуты две, но Кислов не показывал усталости.

— Ты собираешься драться, или мы так и пробегаем все три раунда? — насмехался парень.

— Так подойди, чего же ты боишься?

Платон ухмыльнулся и направился прямиком ко мне. Я понимал, что у него есть козырь в рукаве, а потому осторожничал. Вот оно! В паре шагов от меня Кислов активировал огненную ауру и прыгнул на меня в надежде взять в захват. Если бы ему удалось навязать мне контактную борьбу, я бы точно проиграл с многочисленными ожогами. К счастью, я вовремя разгадал его план и ушёл в перекат, а потом замедлил время и успел провести удачную связку, пробив парню в корпус.

— Раунд! — объявил Гаранин, давая нам обоим минуту на передышку.

— Невероятно, такое впечатление, что Кислов просто неутомимый! — бормотал у меня над ухом Серафимов, а я пытался понять в чём заключается секрет противника. Не мог же он выжечь всю энергию в первом раунде и оставаться таким спокойным? Конечно, парень может блефовать, но я в это ни за что не поверю.

— Уля! — я перевёл взгляд на трибуны, где за спиной Кислова сидела Ульяна Ершова. Сейчас девочка-уник закрыла глаза от напряжения и шевелила губами, совсем так, как во время использования таланта на парах. Она же ходячая заправочная станция для талантов! Вот почему Кислов расходует свои силы, не переживая о последствиях.

— Что ты сказал? — удивился Серафимов.

— Родя, как хочешь, но ты должен отвлечь Ершову. Ты ведь хочешь, чтобы Кислов проиграл? Если выиграю, призовые делим пополам. Уловил?

— А что я сделаю?

— Это уже твоя забота. Всё, минута вышла мне пора!

Вышел на середину ринга, посмотрел в довольные глаза Платона и сделал пять шагов назад, как и подобает по правилам.

— Начали! — скомандовал Гаранин.

В этот раз Кислов не стал изобретать велосипед, а решил действовать грубо, но эффективно. Активировав талант, он поднял кучу снега вокруг арены, спрессовал его в плотные ледышки и направил в меня. Я едва успел откатить время назад, чтобы избежать столкновения с ледяной лавиной. Его намерения понятны: нет противника — нет боя, но это слишком.

Мои часы показывали, что я откатил время на пятнадцать секунд назад, именно сейчас Кислов должен начать реализацию своего дерзкого плана. У меня оставалось лишь несколько секунд на размышления, и я не придумал ничего лучше, как стать рядом с трибунами. Осмелится ли Платон ударить сразу по трём десяткам студентов? Здесь сидят Аверин, Погодин и другие влиятельные дворяне. Не думаю, что Платону простят такую выходку.

— Кислов, предупреждение! — закричал Гаранин. — Использовать условия за пределами арены запрещено. Хочешь сделать ледышку — формируй её своими силами!

— Пусть так! — сдался парень и позволил ледышкам рухнуть на землю.

В этот момент я услышал за спиной странный диалог:

— Улечка, мне нужно тебе кое-что сказать… — запинался Родион.

— Серафимов, отстань, я занята.

— Ты не понимаешь, это не может подождать…

— Тс-с!

— Уля, я тебя люблю!

Я на мгновение даже позабыл о поединке и повернулся на трибуны, чтобы увидеть как Родион зажимает Ершову и целует её в губы. Девушка оцепенела от удивления, а потом завалилась вместе с Серафимовым за спину. Бинго! Что же, Родя честно отработал свои деньги.

— Обернись! — закричали мне с трибуны.

Я уже догадывался, что ничего хорошего меня не ждёт, а потом замедлил время, насколько мне позволяли силы и прыгнул в сторону. Как оказалось, не зря — огненная волна пронеслась мимо и ударила в защитный амулет, который выставил перед собой Аверин.

— Кислов, ты идиот? — заорал Пётр, когда огонь рассеялся. — Ещё одна такая выходка, и я сам спущусь на арену, чтобы надрать тебе задницу!

Возмущённые голоса поддержали Аверина, поэтому Платон не стал встревать в конфликт. Теперь, когда он потратил массу энергии на создание ледышек и огненную волну, а Ульяна была занята, отбиваясь от Родиона, Кислову оставалось надеяться только на рукопашку.

— Давай сразимся! — закричал парень, окутывая пламенем крепко сжатые кулаки. А почему только кулаки? На всё тело таланта уже не хватает?

— Давно пора! — я решительно шагнул навстречу к Платону.

Первый его хук промелькнул у меня над головой. Я нырнул под рукой и мгновенно перенёс вес тела на другую ногу, чтобы уйти от встречного удара. Сейчас кулаки Кислова оставляли после себя огненные следы, словно кому-то захотелось быстро помахать бенгальским огнём, рисуя причудливые узоры. Правда, мне сейчас было не до развлечений. Один такой удар сулил не только рассечение, но и глубокий ожог. К счастью, у меня ещё оставалось немного энергии, и я замедлил время, насколько это было возможно.

Что там Ирина Валерьевна говорила на счёт эмоций? Положительные гораздо сильнее? Готов поспорить, потому как гнев из-за манипуляций Платона буквально переполнял меня и усиливал эффект от таланта. Сейчас Кислов двигался как в замедленной съёмке, а я без проблем уходил от его ударов. Кстати, пора бы дать достойный ответ. Уклонился от очередного хука с правой, заблокировал удар левой и ответил хлёстким ударом в челюсть. Пока противник прикрылся от бокового удара, провёл апперкот. Голова Платона закинулась назад, и он на какое-то время потерял концентрацию. Прямой удар с ноги в солнечное сплетение!

Грамотный рукопашник не позволил бы поймать себя на такой ошибке, но Кислов слишком полагался на свой талант и хитрость с бесконечными силами. С тем же Никитским такой трюк мне не провернуть, но в этом бою всё было иначе. Всего три чётких выверенных удара, когда Платон не может подстраховаться талантом, и противник бит.

— Победа Чижова нокаутом во втором раунде! — произнёс Гаранин.

Друзья бросились поздравлять меня, а я схватился за обожжённое плечо. В месте удара рукав спортивного костюма сгорел дотла, а искорки мерцали по бокам ткани, расползаясь дальше по ткани. Зашить такое невозможно, только выбросить. Всё-таки блок пылающего кулака не прошёл даром.

— Сень, у тебя одежда дымит! — заметил Серафимов. На лице Родиона красовался отчётливый след от пощечины, но парень особо не расстраивался. — Кстати, с тебя четыре пятьсот, я справился с твоим заданием!

— Без проблем!

Как только получил у Гаранина призовые, рассчитался с Родионом. Я совершенно не чувствовал укоров совести — всё было сделано честно. Кислов мухлевал, а я спутал его планы, заставив драться честно. А то, что он сам растратил силы — его проблема и наука на будущее.

На следующий день я не находил себе места. Завтра из Москвы должен был вернуться Гронский и озвучить решение императора по дуэли. От этого напрямую зависела моя дальнейшая судьба. Утром я собирался в академию вместе с Родионом и порывался выйти пораньше.

— Да погоди ты! — вспылил Серафимов, не выдержав моей прыти. — Какой смысл спешить в академию, если занятия начинаются в девять? Дай спокойно допить чай и дочитать новости.

— А что пишут?

— Ничего интересного! Говорят, в Карском море потопили два грузовых корабля. При этом корабли сопровождения уцелели, а виновника найти не удалось из-за сильного тумана.

— А ты говоришь, что ничего интересного! Там на десятки миллионов добра затонуло, в наших водах корабли топят, а тебе не интересно. Это же по нашей части!

— Пока мы закончим учёбу, без нас разберутся, — отмахнулся Серафимов и сделал последний глоток из чашки. — Всё, утренние традиции соблюдены, можем идти!

До академии добрались быстрым шагом минут за пять, но у входа меня ждало разочарование.

— Чижов, а тебе чего? — удивился охранник. — Распоряжения на твой счёт не поступало. Ты до сих пор временно отстранён.

— Как? Разве Гронский не вернулся из Москвы?

— Вернулся, буквально сегодня утром приехал в академию прямиком с дороги, чтобы отдохнуть и провести занятия по развитию таланта.

— А что на счёт меня?

— Распоряжений нет! — развёл руками охранник.

Мне не оставалось ничего другого, как торчать у входа. Хотя, через несколько минут я всё-таки отказался от этой идеи и отошёл дальше, потому как в академию подтягивались остальные студенты и косились на меня.

Плевать! Если понадобится, буду торчать тут весь день, пока Гронский не соизволит дать мне ответ. Если отчислен, пусть так и скажет, а если восстановлен, зачем тянуть время? День выдался прохладным, поэтому пришлось ходить кругами, чтобы не замёрзнуть. Часа через три махнул рукой и отправился домой. Какой толк торчать на морозе, если до тебя никому нет дела?

— Арсюш, а что это ты так рано сегодня? — забеспокоилась Нина Кузьминична, когда я возвращался домой.

— Неприятности в академии.

— Так, ну-ка, рассказывай! — потребовала женщина. — Заходи на пирог и рассказывай что приключилось! А то я испекла такой большой, а куда мне одной его есть? Вот думала вас с Родиком угостить.

— Спасибо! Честно говоря, проголодался.

— О, ты такого пирога с черникой в жизни не пробовал! Мой руки, и садись за стол!

Умеет Кузьминична выведать секреты. Пока я уплетал вкусный пирог и отогревался горячим чаем, поведал ей о своих проблемах. Конечно, в подробности не вдавался, но суть передал.

— Всё наладится! — заверила меня женщина. — Мне кажется, ректор тянет, чтобы ты немного понервничал и был более покладистым, понимаешь? Такой воспитательный момент. Ты ведь волнуешься? По тебе вижу, что волнуешься, места себе не находишь. А завтра он тебя простит и восстановит. И ты в следующий раз дважды подумаешь, прежде чем встревать в какие-нибудь неприятности.

— В ваших словах есть здравый смысл, Нина Кузьминична. Надеюсь, так оно и есть.

Родион вернулся из академии буквально через пару часов после того, как я поднялся наверх и с удовольствием расправился со своей порцией пирога, который завернула с собой хозяйка квартиры.

— Никаких новостей от Гронского?

— Неа! — отозвался Серафимов. — Я его вообще не видел сегодня, но говорят, что занятие он всё-таки провёл.

— Ничего, пойду завтра. Буду ходить каждый день, пока он не соизволит озвучить решение.

— Сень, только не горячись, ладно? Так можно дров наломать, что точно отчислят.

— Я спокоен! Меня обещали поставить в известность первым, но Гронский за весь день не нашел ни минуты, чтобы сообщить мне результат, мог бы хоть через тебя передать!

Я поднялся из-за стола, накинул плащ и направился на улицу.

— Ты куда?

— Подышу свежим воздухом!

Настроение было пробраться в академию, ворваться в кабинет ректора и высказать всё, что я думаю о его желании поиграть на нервах, но я успокаивал себя тем, что у Гронского наверняка есть причины не торопиться с выводами. Может, он ждёт отмашки императора, или занят более важными делами? Тот же Колмыкин на деле оказался ещё тем негодяем, работающим против академии. Стоп! Может, он подозревает в чём-то подобном и меня? Это он зря! За всё время я не давал повода усомниться в моей порядочности.

Зимний морозный воздух действительно помог мне прийти в себя. Сделал небольшой круг по району, прошёлся к академии, а затем направился на смотровую площадку, с которой открывался отличный вид на академию. Там я едва ли не нос к носу столкнулся со странным типом, который при моём приближении поспешил убраться. Интересно, куда это он так смотрел и почему поспешил уйти?

Подошёл ближе к краю смотровой площадки и заметил отличный вид на академию. Вот и думай теперь что хотел этот тип — просто полюбоваться видом ночного города, укутанного снегом, или рассматривал территорию академии с безопасного расстояния? При случае нужно непременно рассказать Гронскому или Платонову.

Когда я вернулся домой, Родион уже спал. Тихонько переоделся и лёг в свою кровать, поставив будильник на семь часов утра. Завтра я решил заглянуть в академию пораньше, чтобы наверняка застать Гронского у входа.

Пока Родя спал, я перекусил на скорую руку, переоделся и умчался в академию. Гронский явился ровно в восемь, несмотря на то, что до начала занятий оставался ещё час.

— Арсений! Хорошо, что ты здесь, нужно поговорить! — произнёс ректор и отошёл в сторону, чтобы наш разговор не могли подслушать.

— Хотите меня обрадовать, Борис Ефимович?

— Признаться, я до сих пор в размышлениях. Император внимательно выслушал мой отчёт и предоставил право лично принимать решение в этой ситуации, но у меня есть подозрение, что он желает сохранить тебя в академии.

— А чего хотите вы, господин ректор?

Гронский набрал воздуха в грудь и внимательно посмотрел на меня.

— А я хочу, чтобы мне дали спокойно работать. Чтобы мои преподаватели не уходили по нелепым причинам и не затевали болезненных ударов по репутации академии. Я хочу, чтобы наша академия выпускала отличных специалистов и славилась на всю страну. Что на счёт тебя, я принял решение. Оставайся! Ты — тёмная лошадка, которая оказывается в центре событий и переворачивает даже самую большую неприятность нам на пользу. Уже ради этого стоит терпеть твои выходки. До начала занятий меньше часа, но я думаю, ты успеешь вернуться домой за учебными принадлежности и успеть к первой паре. Надеюсь, я не пожалею об этом решении.