Отречение от мира

Поскольку Господь наш Иисус Христос после сильного и многими делами подкрепленного доказательства всем говорит: если кто приходит ко Мне (Лк. 14, 26), отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16, 24); и еще: Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14,33), – то думаю, что повеление это простирается на многие вещи, которых отчуждение необходимо. Ибо прежде всего отрицаемся диавола и плотских страстей мы, отрекшиеся от скрытных постыдных дел (2 Кор. 4, 2), телесного сродства, человеческой дружбы и навыков жизни, противоборствующих точности евангельского спасения. И, что еще необходимее, отрицается самого себя совлекшийся ветхого человека с делами его (Кол. 3, 9), истлевающего в обольстительных похотях (Еф. 4,22), отрицается и всех пристрастий к миру, которые могут препятствовать цели благочестия. Такой человек будет почитать истинными родителями породивших его благовествованием о Христе Иисусе, а братьями – принявших того же Духа сыноположения, на всякое же имущество станет смотреть как на чужое, каково оно и действительно. Одним словом, тот, кому Христа ради мир распят, и он для мира (Гал. 6,14), может ли быть рабом «частей» мира, если Господь наш Иисус Христос доводит до крайней степени ненавидение души и самоотвержение, когда говорит: если кто хочет идти за Мною, отвергнисъ себя, и возьми крест свой, и потом присовокупляет: и следуй за Мною (Мф. 16,24); и еще; если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк. 14,26)? Поэтому совершенное отречение состоит в том, чтобы преуспеть в беспристрастии даже и к самой жизни и иметь себе приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя (2 Кор. 1, 9). Начинается же оно отчуждением внешнего, как-то; имения, суетной славы, привычек жизни, пристрастия к неполезному, как показали нам святые ученики Господни, Иаков и Иоанн, оставившие отца своего Заведея и сам корабль, доставлявший все средства к жизни; также и Матфей, восставший с мытницы и последовавший за Господом, не только оставив выгоды своего промысла, но и презрев опасности, какие должны были постигнуть его и его домашних от начальства за оставление некончеными счетов по сбору пошлин; а Павлу весь мир распят, и он для мира (Гал.6,14).

Таким образом, объятый сильным вожделением последовать

Христу не может уже обращать внимания ни на что, касающееся этой жизни; ни на любовь к родителям и домашним, как скоро она противна повелениям Господа (ибо тогда имеет место это изречение: если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и прочее), ни на страх человеческий, так, чтобы ради него оставить что-нибудь полезное, в каковом бесстрастии преуспели святые, говоря; должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5, 29), ни на злобный смех мирских людей, так, чтобы поражаться их осмеянием. А кто хочет точнее и яснее узнать, какая сила сопряжена с вожделением последовать Господу, тот пусть вспомнит, что апостол в назидание наше повествует о себе и говорит: Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, поучению фарисей, по ревности – гонитель Церкви Божией, по правде законной – непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3, 4–8). Ибо, если апостол (скажу нечто смелое, впрочем, справедливое), если он самому презренному и нечистому в теле, что всего более спешим удалить от себя, уподобил Богом данные некогда законные преимущества, как служащие препятствием к уведению Христа, к оправданию в Нем, к сообразованию себя со смертью Его, что после этого сказать об узаконениях человеческих?..

…что уму, развлекаемому разными заботами, невозможно преуспеть в желаемом, Господь подтвердил, сказав: Никто не может служить двум господам; и еще: Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6,24). Потому надо нам избрать одно, небесное сокровище, чтобы в нем было сердце наше. Ибо сказано: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (21). А если оставим себе какое-нибудь земное имущество и тленное богатство, то, поскольку ум будет зарыт здесь, как в некоторой тине, душа, по необходимости, не увидит Бога и не подвигнется к вожделению небесных красот и уготованных нам по обетованиям благ, обладания которыми достигнуть нам невозможно, если неразвлекаемая и сильная любовь не ведет к исканию их и не облегчает нужного ради них труда.

Потому отречение от мира, как видно из сказанного, есть разрешение уз этой вещественной и временной жизни, свобода от человеческих обязательств, делающая нас более способными начать путь к Богу. Это беспрепятственный случай к приобретению и употреблению того, что многоценно больше золота и многоценного камня (Пс. 18, И), и, короче сказать, переселение человеческого сердца в жительство небесное, чтобы можно было говорить: наше же жительство – на небесах (Флп. 3, 20), – а что еще важнее, это начало уподобления Христу, Который, будучи богат, обнищал ради нас (2 Кор. 8, 9). И если не преуспеем в нем, нельзя нам приступить к жизни по Евангелию Христову. Ибо сокрушение сердца, смирение ума, освобождение души от гнева, скорби, забот, короче, от пагубных страстей могут ли иметь место при богатстве, житейских попечениях, пристрастии и привычке к другим? Вообще же кому можно не иметь попечения даже о самом необходимом, как-то о пище и одежде, того убедит ли какая причина окружить себя, как терниями, лукавыми попечениями о богатстве, препятствующими плодоношению семени, какое посеяно Земледелателем душ наших, если Сам Господь говорит: Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода (Мк. 4,18–19; ср. Лк.8,14)? (5)