И

Клевета

О треокаянный хулитель, клеветник, злонравный осуждатель! Какой муки ты достоин даже за одно душевное убийство. А о трех убийствах какой ты дашь ответ, какому подпадешь суду, какой подвергнешься казни?

Люди Израилевы некогда роптали в пустыне на Бога и Моисея, и за это попустил на них Бог ядовитых змей. В другом же переводе пишется так: послал Господь на народ ядовитых змеев (Чист. 21, 6). Поскольку неблагодарные израильтяне согрешили роптанием, хульно клеветали на Бога, оскорбляли Моисея и Ааарона, несправедливо порицали их в беседах друг с другом и осуждали святых лиц, наказал их Господь ядовитыми змеями, и даже не просто змеями, но змеями огненными: послал Господь ядовитых (огненных) змеев. Что же думаете вы, осуждающие, порицающие, хулящие, клевещущие? Не будете ли вы преданы во аде змеям огненным, дабы пожирали вас вовеки? (1)

* * *

Кому еще уподоблю я сей род осуждающих и хулящих? Уподоблю его самому дьяволу, а язык его хульный уподоблю геенне огненной. Дьяволу подобен осуждающий ближнего, ибо и святой апостол Павел в Послании к Тимофею, наставляя мужей и жен добрым нравам, говорит: Равно и жены их должны быть честны, не клеветницы (1 Тим. 3,11). Слово не клеветницы в греческом языке пишется «не дьявольские», следовательно, апостол говорит, что женам подобает быть честными, не дьявольскими. Видите, что хульно клеветать на ближнего – значит тоже, что дьявольствовать, ибо клеветник и дьявол – одно и то же.

Тому же учит и святой Златоуст, говоря: «Усердствующий в оклеветании служит дьяволу и сам является демоном смущающим».

Слышите ли это вы, клеветники, хулители, сквернители? Слышите ли, что осуждающие ближнего из людей превращаются в демонов? А что такое их язык? Это сама геенна огненная. Послушаем, что говорит святой Иаков: Язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны (Иак. 3,6). Круг жизни нашей – это временная жизнь каждого человека, произошедшая из небытия в бытие и снова идущая к небытию. Катится она как вращающееся колесо, то поднимаясь на высоту, то опускаясь книзу, то возносясь к благополучию и благоденствию, то ниспадая в злоключения и страдания, то направляя путь свой к добродетели, то изменяя его в развращение. Круг этот, если попадет в огонь, уничтожается, а огонь языка совсем сжигает, ибо к кому прикоснется огонь злого языка, того все начинают считать за ничтожество. Язык, огонь которого воспаляет круг жизни нашей, сам воспаляется геенной, а геенна – это грех клеветы, хуления и осуждения, ибо грех этот поистине подобен геенне (1).

Конец мира

Святой Иоанн Богослов говорит так: Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время (1 Ин. 2,18).

По чему молено узнать близкий конец этого видимого мира? По тому, что умножились антихристы (1).

Красота

Не уязвляйся сердцем красотой лица тленной плоти, ибо это трава, тень и гной: иссохла трава, и цвет ее опал. Только одна Божественная любовь пребывает вовеки. Не видимыми красотами уязвляй сердце, но к Творцу видимого и невидимого ум и душу свою возводи (3).

* * *

Избегай воззрения с вожделением на чужую красоту, а также и бесстыдного прикосновения, лобзания и осязания, как смертоносного яда, дабы не впасть в греховную глубину погибели и не остаться в сети дьявола; преткнувшись же в том, без скорби и тяжести никогда потом не пребудешь (3).

* * *

Не прельщайся красотой и станом и прекрасным лицом, ибо все это легко сокрушаемо и исчезаемо. Помни о том, что красота претворяется в гной и после обуревания похотью бывает скорбь и тяжесть, и никогда не прельстишься, и никакой красотой плоти и похотью греховной объят не будешь (3).

* * *

Не прилепляйся там, где нет вечного, и утешения не ищи там, где все превратно, ибо многие, бессловесно уязвлявшиеся красотой лица и прельстившиеся плотской похотью, многий соблазн и претыкание многим составив, жизнь свою бедственно окончили, бесу были подручниками и ради кратковременной сладости лишились вечной жизни.

Богу единому будь порабощен и имей свое сердце уязвленным Его добротой и Божественной любовью, и не прельстишься вовеки, но пребудешь выше всех прельщений, в мире и всегдашнем покое будешь обретаться, примешь же и получишь благую часть, которая не отнимется от тебя вовеки (см. Лк. 10,42) (3).

* * *

Перестань самовольно желать плотского детского играния, дабы потом не оставить его не по своей воле с большей тяжестью. Да не прельщает тебя доброта и красота лица тленной плоти, ибо истлевает и изменяется и погибает вскоре. Не случается видеть состарившегося благолепным, ибо нет красоты, не истлевающей во гробе, и не на долгое время эта красота пребывает. Ибо всякая плотская красота – это тень, всякое благолепие – роса утренняя, всякая плоть – трава, всякая слава человеческая, как цвет в поле: иссушается трава, и цвет ее отпадает (см. Иак. 1,10–11); только одно слово Господне и Божественная Его любовь пребывают вовеки (3).

Кратковременность

Имеет мир свои копья, которыми ранит тех, которых побеждает. Копья его – это похоть плоти, похоть очей и гордость житейская (1 Ин. 2, 16). Сильны эти копья; мало кто остается не раненным и не побежденным ими, ибо каждый, – по апостолу, – искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1,14). Всякий ранится ими, ибо рана, причиняемая ими, кажется сначала не болезненной, но сладкой, не страшной, но желанной, и ее не боятся, но даже ищут. Потому-то всякий и ранится такими страстями, не зная, что эта рана потом смертельно заболит и после временной сладости наполнит вечной горечью и желчью, уморив душевной смертью.

Однако же для ищущего спасения раны эти легко исцелимы. Если человек иногда случайно и бывает ранен, он тотчас и исцелится, если иногда и упадет, тотчас и встает, на нем сбываются слова св. Давида: когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его (Пс. 36, 24). Какое же врачевство может легко исцелить эти раны, причиняемые вышеуказанными страстными копьями мира? Поистине та мысль об этих страстях, что они суетны и кратковременны, ибо временно все то, что услаждает, а после себя оставляет вечную горечь. Не будет неуместным вспомнить здесь одну из древнейших греческих историй.

Некий царь мисийских стран, по имени Телефос, сын Геркулеса от нимфы Авги, вел войну с Ахиллесом, вождем греческого войска. Причина же войны была следующая. Когда Ахиллес шел с греческой силой на Трою, то он хотел идти через мисийскую землю, ибо через нее лежал его путь, тогда Телефос не хотел пустить его через свою землю, начал с ним сражаться и в сражении был ранен копьем Ахиллеса, но не до смерти. Рана эта была мучительная и неисцелима, призывалось множество искуснейших врачей, и лечилась она многими лекарствами, но никак не могла быть исцелена.

Отчаиваясь в своей жизни, Телефос послал в капища своих богов за волшебством, ища извещения, будет ли он жив, или умрет от той раны, и получил такой ответ: «Рана не исцелится, и Телефос не выздоровеет, если с того самого копья, которым он был ранен, не будет соскоблена ржавчина с железа и не будет приложена к ране». Телефос, услышав это, тотчас послал к Ахиллесу, примирился с ним и просил его, чтобы он прислал ржавчины от своего копья. Получив ее, он сделал из нее мазь, приложил к ране и тотчас получил исцеление и здоровье.

Правда это или нет, пусть вера в это останется при греческих историках, мы же заимствуем отсюда такой пример. Если ты, раб Господень, получил случайно в борьбе жизни твоей какую-то греховную рану от мирских пристрастий, тотчас имей перед очами ржавчину от тех пристрастий, то есть размысли о кратковременной и скоропреходящей суете, и слушай слова апостола, говорящего грехолюбивым миролюбцам: Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас (Иак. 5, 2–3). Нося в уме эту ржавчину и прикладывая ее, как мазь, к сердечной ране, ты тотчас исцелишься, тотчас освободишься от греховной страсти (1).

Крест

Крест, смерть – вот слава Сына, ибо это корень, начало и мать Его прославления. Бесчестие порождает честь, Крест рождает славу, и славу не только для Самого Господа, но и нам, Его рабам, сынам Восточной Церкви. Его вольными страданиями прославляемся и мы (1).

* * *

Взирающий мысленными очами на мертвость Господа Иисуса, висящего на Кресте мертвым и преклонившим главу, пусть помыслит: не ради ли меня умер Господь мой? Когда же он помыслит об этом, не скажет ли ему внутренний его человек – совесть: «Если Господь твой умер за тебя, почему ты живешь для греха? Почему истощаешь в грехах жизнь свою? Почему не умертвишь своих греховных вожделений? Не пора ли остановиться тебе, пожившему в прошедшее время в нечистоте и похотях? Не достаточно ли для тебя твоих прошедших злых дел, которыми ты прогневлял и тяжко опечаливал Владыку твоего, Создателя твоего, Возлюбившего тебя, Благодетеля твоего?»

Здесь тотчас же уязвляется сердце от мертвости Господней – как бы стрелой, уязвляется язвой, убивающей в нем грех, умерщвляющей в нем греховные действия и творящей человека недейственным для зла. Не этой ли стрелой был устрелен и уязвлен апостол, который говорит: Я сораспялся Христу, и уже не я живу (Гал. 2, 19–20). Я, говорит он, уже не жив, а мертв, умер для мира, чтобы быть живым для Бога.

Взирающий на язвы Господа Иисуса, на Кресте висящего, окровавленного, взирающий на ребра Его, пронзенные, источающие воду и Кровь, пусть помыслит: ради меня Господь мой уязвлен, окровавлен, чтобы оживить, исцелить, омыть, очистить меня, уязвленного грехами и умершего душой, и чтобы даровать мне жизнь вечную. Когда же помыслит об этом, не скажет ли ему внутренний человек его – совесть: «Если ради тебя поднял на Себя все это Господь твой, то почему же ты лежишь в лености и нерадении, как мертвый, бездейственный и спящий во гробе? Почему ты не воспрянешь, не встанешь, не возьмешься за дело добродетельной жизни? Почему не явишь себя живым и исполняющим заповеди Его? Почему не потрудишься по силе твоей, чтобы угодить Ему и явить себя благодарным Ему за поднятые за тебя язвы? Встань, спящий и воскресни из мертвых (Еф. 5,14)».

Здесь тотчас же уязвляется сердце язвой любви животворной, оживляющей и восставляющей человека на делание заповедей Господних ради любви Его, и человек живет уже не для себя, а для Христа, или, лучше сказать, живет Самим Христом, имея Его в себе, как свою собственную душу. Не этой ли стрелой был устрелен и уязвлен сказавший: и уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2,20)?

Когда кто-либо из истинных богословов взирает на Господа своего, распятого на Кресте, не помыслит ли о любви Его, столь великой, что, любя нас, Он положил за нас Свою душу? Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). А Он положил Свою душу не за друзей, а за рабов Своих, будучи Господом; Бог – за людей, Безгрешный – за грешных. Когда помыслит он об этом, не уязвится ли сердце его сладкой язвой любви? Не исполнится ли он сладости духовной в сердце своем? Не усладит ли всех своих полынных горестей, бед и печалей? Если случатся какие-либо гонения, озлобления, не скажет ли он в себе: если Господь столь возлюбил меня, грешного, недостойного и непотребного, что положил за меня Свою душу, не должен ли и я претерпеть то малое ради любви Его? Этой стрелой любви был устрелен и уязвлен святой апостол Павел, который говорит: все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас (Рим. 8, 37), – то есть все это претерпел ради любви Господней (2).

* * *

Святой крест – это прежде всего знамение христианской православной веры. У нечестивых, не верующих в Господа нашего Иисуса Христа, креста не увидишь. Крест там, где вера, и там вера, где крест. Одни православные христиане украшаются крестом, крестом ограждаются и о кресте хвалятся вместе с апостолом, который говорит: А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа (Гал. 6,14) (2).

* * *

Крест также является знамением любви и мученического страдальчества, принимаемого ради любви к любимому. Не крестом ли наяву показал Бог любовь Свою к человеческому роду? Евангелие говорит: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3,16). На что же Он отдал Его? На смерть крестную. Святая Церковь воспевает в ирмосах: «Положил еси к нам твердую любовь, Господи, Единородного бо Твоего Сына за ны на смерть дал еси». И Сын Божий умер за нас на Кресте ради любви к нам. Нет больше любви, как не только любить, но и умереть за любимых (2).

* * *

Крест есть как бы скипетр – знак царства, Царства Небесного, ибо через крест, через страдания приобретается Небесное Царство, как и Христу надлежало пострадать и войти в славу Свою (Лк. 24, 26), согласно словам апостола: если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8,17) (2).

* * *

Крест – великое благо, спасительное оружие, непреоборимый щит, противный супостату дьяволу! Враждуя с ним, ты носишь крест, не просто знаменуясь им, но и испытывая крестные страдания. Ибо наша брань уже не против крови, чтобы питаться неправедными прибытками, и плоти, чтобы угождать ей сладострастием, но против духов злобы поднебесной (Еф. 6,12), которые всегда готовы уязвить пяты наши, чтобы опрокинуть богопротивной злобой корабль нашего жительства (2).

Крещение

Сказал ему Иисус: пойди на купальню Силоам и умойся (Ин. 9,11).

Силоамская купель, по словам толкователей, для верующего человека является прообразом то святого Крещения, то слез покаяния, то истечения из ребер Христовых Крови и воды. Силоамом является святое Крещение, в нем и омывается болото первородного греха, и просвещается душевная слепота. Слезы покаяния тоже являются Силоамом, в котором очищаются грехи, совершенные после Крещения, согласно словам святого Златоуста: «Согрешил ты, поплакал и омыл грех». Потому-то и святой Иоанн Лествичник называет слезы покаяния крещением более сильным, чем даже первое, таинственное Крещение. Наконец, Силоамом является и источник, проистекший из ребер Христовых, согласно словам святого Андрея Критского, который так воспевает в Великом каноне: «Силоамом да будет ми купель, кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия: яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса» (1).

* * *

Крещение – это омовение первородного греха, а у взрослых и произвольного (3).

* * *

Какую благодать Божию получаем мы в Крещении?

Очищение от прародительского греха и прощение остальных грехов, совершенных до Крещения, ибо после Крещения человек становится сыном Божиим и наследником благодати (3).

Кротость

Молчаливая кротость подобна той тихой Силоамской воде, которая течет без шума, без звука, как говорит Исаия: воды Силоама, текущие тихо (Ис. 8, 6). При тех тихих водах был помазан на царство царь Соломон, и были те воды знамением тихого и кроткого его царствования, ибо он своей кротостью и тишиной ни в ком не возбудил гнева против себя. Кроткий и тихий муж, не подающий повода для гнева, не только не зажигает огня вражды, но и зажженный погасит, согласно словам Златоуста: «Нет ничего сильнее кротости». Как вода погашает загоревшийся огонь, так и слово, сказанное с кротостью, погашает душу, горящую гневом сильнее огненной печи (1).

* * *

Терпеливый и кроткий человек гораздо сильнее, чем сильный борец и храбрый воин, ибо он побеждает без оружия, одолевает без брани (2).

* * *

В Божественном Писании агнец является образом кротости, смирения, незлобия, ибо это животное по естеству своему кроткое, смирное, незлобивое, никому не противящееся. Все другие животные обнаруживают свой гнев, ярость, сопротивление: одни бодают и убивают рогами, другие кусают зубами и пожирают чужую плоть, третьи бьют и попирают ногами, иные терзают когтями. Одно только агнчее естество не имеет в себе ничего такого: не раздражается, не свирепеет яростью, не противится обижающему его. Потому-то пророк Исаия уподобил этому животному Господа нашего, Который должен был прийти на вольную страсть. Как овца, – говорит он о Нем, – веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис. 53, 7).

Все эти упомянутые добродетели: кротость, смирение и незлобие – можно считать за единое, ибо кротость ходит вместе со смирением, как говорит Господь: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). А незлобие не отстает от них и, как дружественное им, обретает вместе с ними благодать у Господа, приближаясь к Нему, как сказал и Давид от лица Самого Господа: Незлобивые и праведные объединились со мною (Пс. 24, 21). Однако каждая из этих добродетелей имеет особое истолкование своей силы.

Кротостью обозначается удержание гнева, укрощение ярости. Кротким называется тот, кто, будучи кем-либо опечален и имея возможность отомстить, не мстит, не гневается и, оскорбляемый, не оскорбляет. Смирение – это искренне сознание своего ничтожества, презрение самого себя. Смиренным называется тот, кто, зная свою немощь, греховность и непотребство, не превозносится в своем уме, считает себя ниже всех, и хотя бы он преуспел в какой-либо добродетели, однако, исполненный страха Божия, называет себя рабом непотребным. Незлобием называется или чистая совесть, неповинная ни в каком зле, или сердечная простота, украшенная праведностью, или незлопамятство, невоздаяние злом за зло…

Если хочешь одолеть своих врагов без брани, победить без оружия, укротить без труда, будь кроток сам, и ты одолеешь, победишь, укротишь других. Если не веришь мне, посмотри вместе со мной в книгу, именуемую Апокалипсис, и из нее убедишься.

Смотрю в эту книгу и вижу плачущим святого Иоанна Богослова. О чем ты плачешь, возлюбленный ученик Христов? Не подобает ли тебе, скорее, радоваться, сподобившись столь многих откровений? Видишь Престол Божий и Самого Бога, сидящего на нем, держащего в деснице Своей книгу неведомых Своих Божиих тайн, запечатленную семью печатями. Я плачу, говорит, о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу. В это время один из пречестнейших двадцати четырех старцев, сидящих окрест Престола Божия, сказал ему: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее (Откр. 5, 4–5).

Я же, услышав эти слова: вот лев, – смотрю, каков сей лев, и вижу вместе со святым Богословом посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный… И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем… И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своей искупил нас Богу (Откр. 5, 6–9).

Удивительно здесь то, что сказано: вот лев, – а узрели мы не льва, но агнца: имя льва, а образ агнца, и затем, образ агнца, а сила льва. Неудивительно, что побеждает кого-либо лев, ибо он царь зверей, сильный, грозный, похищающий и рыкающий, страшный не только для зверей, но и для людей. Но какая сила у агнца? Какая гроза? Что он похищает и каково его оружие? Кто его боится, как и кого он может победить? Но чтобы яснее уразуметь силу, крепость и храбрость Агнца, пойдем вместе со святым Иоанном Богословом на песок морской и посмотрим на его ратование, посмотрим, с какими супостатами и как он ведет борьбу?

И стал я на песке морском, – говорит апостол, – и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами. И в другом месте: Увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога. И далее: Они будут вести брань (Откр. 13, 1, И; 17, 14). Смотрю: против кого хотят они воздвигнуть брань? И слышу голос Ангела, говорящего Богослову: Они будут вести брань с Агнцем. Опять удивляюсь: столько столь страшных зверей вооружается против одного Агнца! Разве не одолеет его каждый из меньших зверей? Волк один гонит тысячу овец, а против апокалипсического Агнца столько зверей собирается!

Разве может одолеть их Агнец? Извещает Ангел, что одолеет. Агнец, – говорит он, – победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей (Откр. 17, 14). Как же победил тех зверей Агнец? Богослов говорит, что Он их живыми бросил в озеро огненное (Откр. 19, 20).

Обращаюсь к кротости: кротость имеет образ агнца, а силу льва. Кто оказался достойным принять книгу тайн Божиих с печатями дарований? Тихий Агнец. Кто оказался достойным восхваления от небесных жителей? Незлобивый Агнец. Кто имеет силу побеждать страшных и лютых тех зверей, из моря, из земли и из бездны исходящих? Кроткий Агнец: Агнец победит их.

Агнец, которого видел Иоанн Богослов, был образом кротости и тихости Самого Агнца Божия, берущего на Себя грех мира (Ин. 1,29), Христа Спасителя нашего. Какого добра не сделала Его кротость и тихость? Каких достоинств не удостоилась? Каких зверей лютых не победила? Пусть это видит каждый в Божественном Писании (2).

* * *

Говоря так об агнчей кротости святителя Христова, я вспоминаю заповедь блаженства, изреченную в Евангелии устами Христовыми: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (Мф. 5,5), – и тотчас же является у меня жалость к кротким. Ибо, думается мне, они пожалованы Христом не так, как прочие: нищим дано Царство Небесное, плачущим вечное утешение, алчущим и жаждущим бесконечное насыщение, милостивым помилование, чистым созерцание Бога, миротворцам усыновление Господом Богом, гонимым также Царство Небесное, а всем прочим достойным великая награда на небе, – кротким же только земля: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. То есть Христос как бы говорит: вы, нищие, идите на небо; вы, плачущие, идите и утешьтесь в раю; вы, алчущие и жаждущие, идите в рай и насыщайтесь райскими сладостями; вам, милостивые, уготована милость Божия на Страшном Суде; вы, чистые сердцем, идите и созерцайте Бога; вы, миротворцы, будьте сынами Божиими; вы, бедные изгнанники, идите также в Царство Небесное, а вы, кроткие, останьтесь здесь, наследуйте землю, и будете на ней блаженными: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю!

О Господи Милостивый! Все Твои рабы у Тебя счастливы, все ублажены на небе. Одни только кроткие несчастны, одни только они пололованы от Тебя земным блаженством. Но разве сравнимо земное блаженство с блаженством небесным!? Пололуй, Господи, его и кротким! Помилуй их и возьми на небо, в блаженство горнее! Скажи: блаженны кроткие, ибо и их есть Царство Небесное!

Но Господь наш не изменит Своего святого слова, написанного в Евангелии, ради моего непотребного моления. А толкователи Божественного Писания не велят кротким малодушествовать, говоря, что земля, которую Господь уготовал в наследие кротким, не земная земля, а небесная, то есть что Господь назвал землей кротких само Небесное Царство. Так, например, святой Феофилакт говорит: «Некоторые думают, что здесь разумеется земля мысленная, то есть небесная, что земля, которую наследуют кроткие, есть Царство Небесное, и это действительно так». Точно так же объясняют эти слова и прочие учители.

У меня же опять является жалость – к небу: не бесчестно ли для неба то, что оно названо землей? Небо – престол Божий, а земля – подножие. Небо – естества нетленного, а земля – вся грязь и тлен. Небо – пресветло, а земля – темна. Небо населено Ангелами, а земля людьми. На небо не дойдет никакая скверна, а земля исполнена всяких скверн. Для чего же небо столь обесчещено, когда названо землей? Разве может сравниться подножие с престолом, тлен с нетлением, темная вещь со светлой, люди с Ангелами, скверное с нескверным?

Но так как эти слова изречены устами Самого Господа, то для неба не может быть бесчестия, ибо сказал их Тот, Кто силен сделать землю небом и небо землей.

Создавший все видимое и невидимое волен и Свое подножие сделать престолом, и тление пременить в нетление, и тьму в свет, и человека в Ангела, и скверное в нескверное, как Всемогущий. Он нарек небо землей кротких, землей обетованной, кипящей медом вечной сладости и млеком вечного насыщения, о которой пророчески упомянул и царь Давид, сказав: Верю, что увижу блага Господни на земле живых (Пс. 26, 13), – то есть, по пониманию толкователей Божественного Писания, на небе.

Ибо земля эта, на которой мы временно живем, не земля живых, а земля умирающих. Земля же живых – небо, где нет смерти и царствует вечная жизнь, где любящим Бога уготованы все неизреченные блага. Будь же ты, небо, землей кротких, а вы, кроткие, наследуйте небо как бы землю: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю (2).

* * *

Тихим, нетщеславным и кротким со всеми бывай, тогда явишься истинным подражателем Христу и учеником без порока (3).

* * *

Смиренный и кроткий всегда мирен, гордый же и величавый всегда мятежен и смущен. Господь будет руководить кротких в суждении, научит кротких путям Своим, – говорит пророк (Пс. 24, 9). Гордых расточает Господь мыслию сердца, смиренных же и единомышленных вселяет в дом Своей благодати. Будь благопокорлив, да уподобишься Ангелам, не гордись и над малым кем, чтобы и самому не быть отринутым от Бога. Не возвышайся ничем, дабы, спустившись потом книзу, не потерпеть всякие беды. Ибо падет гордый и сокрушится, и не будет восставляющего его, говорит пророк (см. Иер. 8, 4). Не входи в великое и дивное, что выше тебя (Пс. 130, 1), дабы, от Бога устранившись, не остаться в сетях ловкого врага (3).

* * *

Да будет в тебе вместе кротость с похвалой и смирение с достоинством (3).

Кумир

Вы [иконоборцы] мудрствуете, что мы, православные, нашим поклонением иконам преступаем заповедь Божию, ибо написано в десяти заповедях Господних: Не делай себе кумира и никакого изображения (Втор. 5, 8). Слышим… слышим, лобзаем с верой и любовью, исповедуем и храним десять заповедей Господних; вы же прельщаетесь, не понимая ни Писания, ни силы Божией (Мф. 22, 29). Прежде всего я отвечу следующее. Мы не создаем кумиров или идолов и не почитаем их, ибо одно есть образ, а иное кумир, как я уже сказал об этом. Потом я отвечу еще и так: для чего Моисей, уже получив заповеди Господни, между которыми была и эта: Не делай себе кумира и никакого изображения, почему, говорю, уже зная об этой заповеди Господней, тем не менее сделал изображение Херувимов при ковчеге

Господнем, сделал медного змия и вознес его на древо, чтобы прообразовать распятого Иисуса? Отвечайте же, хорошо или скверно поступил Моисей, который, зная заповедь Господню: Не делай себе кумира и никакого изображения, – сделал, однако, изображения двух Херувимов и образ Христов, то есть змия, вознесенного на древо? Если скверно поступил Моисей, свидетельствуйте о зле, если же хорошо, то почему укоряете нас, творящих то же?

Далее я скажу следующее. Заповедь Господня: Не делай себе кумира и никакого изображения, – относится не к иконам, но имеет в виду идолов. Всемогущий Бог знал, что евреи имели большую склонность к идолопоклонству, ибо они смешались с язычниками, научились их делам, служили их истуканам, сотворили в Хориве тельца, поклонились истуканам и славу Божию обменяли на подобие тельца, поедающего траву. Что же делает Всемогущий Бог, видя эту великую склонность евреев к идолопоклонству: Он дает через Моисея десять заповедей, которые начинаются так: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов перед лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в водах ниже земли, не поклоняйся им и не служи им (Втор. 5, 6–9).

Теперь я призываю в свидетели вас самих, хотя и злых. Разве мы не исполняем эту заповедь Божию? Разве имеем мы богов иных, кроме Того Бога, Который вывел людей израильских из рабства египетского, а нас от рабства дьявольского? Разве делаем мы себе кумиров вместо богов, которым воздавали бы такую же достойную честь, как и Самому Богу, когда храним у себя и почитаем те иконы, которые, как я сказал, не идолы, которых мы не считаем за богов, которым не поклоняемся отдельно от их первообразов и не воздаем им Божеской почести? (2)