Четыре дня в декабре

Утро было пасмурное и холодное, но пока ехали в Спас-Чекряк, распогодилось и лучи яркого, но уже холодного солнца осветили все вокруг.

«Найдем ли сегодня батюшку Георгия?» – думал я, глядя на проплывающие по обе стороны дороги, лежащие в зимней спячке окрестные поля и луга. Ехали мы туда с настоятелем Знаменской церкви в Орле о. Игорем Гапоненком на его вездеходном газике.

В Болхове заехали к внучке о. Георгия Е. Н. Потаповой и, хоть пробыли у нее недолго, к месту раскопок приехали, когда там работа кипела вовсю. Шел уже третий день наших поисков, но пока безрезультатно.

В первый день, приступив к раскопкам, решили поначалу памятник не сносить, а выкопать яму рядом с могилой и на двухметровой глубине сделать сбоку подкоп. Раскопали, подкоп сделали, но захоронения не нашли. Тогда памятник с оградой убрали и могилу раскопали полностью, но могила оказалась пустой.

Людей в тот день приехало в Спас-Чекряк видимо-невидимо, все ждали торжественного открытия святых мощей, но этого не произошло. Растерялись не только миряне, но и священники. У всех на лицах возник недоуменный вопрос. Сколько лет ездили сюда на могилу к святому угоднику, а она оказалась пустой! Кто-то из священников сказал, что меня ищет владыка Паисий, и, когда я к нему подошел, он с тревогой меня спросил: «Как же так, Николай, почему не нашли?» Вопрос этот был задан мне неспроста и по существу. За неделю до раскопок мне было поручено выехать в Спас-Чекряк, чтобы расспросить старых жителей и еще раз уточнить месторасположение могилы. Владыка словно предчувствовал, и, когда я вернулся, он прежде всего меня спросил: «Может ли так случиться, что могилу мы раскопаем, а отца Георгия там не найдем?»

«Вполне может быть, – ответил я. – Ведь могилу два раза ровняли с землей, да к тому же, когда ломали церковь, тут вокруг была гора мусора и щебенки. Отмечала место захоронения веточкой жившая в Спас-Чекряке батюшкина воспитанница, но она могла и ошибиться».

Начали вести раскопки вокруг могилы и наверняка бы копали до самой темноты, энтузиазма и решимости было у всех хоть отбавляй, но тут вдруг поломался экскаватор, и владыка Паисий благословил всех разъезжаться по домам.

Нелегко было смириться с тем, что произошло, но на то, видно, была Божья воля! На другой день по моей просьбе на место раскопок районные власти из Болхова доставили свидетеля тех далеких лет девяностолетнего Алексея Николаевича Янсона. В день смерти отца Георгия ему, как активному члену комсомольской ячейки, было поручено присутствовать на похоронах и слушать, что будут говорить в своих проповедях священники. Ведь проводить батюшку Георгия в последний путь приехало большое количество епископов и священников, и власти боялись, что они будут вести антисоветскую пропаганду. А еще он был единственный из всех свидетелей, который утверждал, что памятник стоит не на том месте. В его воспоминаниях, записанных мною еще два года назад, в отличие от других очевидцев, все было по-иному. Он утверждал, что гроб с телом отца Георгия не обносили вокруг церкви, а вынесли и тут же похоронили недалеко от входа в церковь. И хоть многие священники с сомнением отнеслись к его словам, копать все же начали, где он указал. И, конечно же, ничего не нашли. Умышленно он нас сбивал и путал или сам за давностью лет забыл – Бог ему судья. Мы же после короткого совещания стали копать от этого места вдоль фундамента к алтарю короткие, но глубокие траншеи, и часа через полтора наткнулись на захоронение.

В тот день людей в Спас-Чекряке было не так много, как в первый день, и все замерли, когда ковш экскаватора зацепил и частично сорвал верхнюю крышку гроба. «Батюшку Георгия нашли», – крикнул кто-то радостно. И тотчас же несколько человек спрыгнули в яму и стали расчищать гроб. Но вскоре радость сменилась недоумением и грустью. Всем стало ясно, что это не батюшка Егор. Во-первых, гроб был не из досок, а выдолблен из толстого кругляка. Такие домовины делали на Руси еще в допетровские времена, но между тем было видно, что сам покойный был похоронен лет 70–80 назад.

Сохранилась частично обувь и даже покрывало, которым покойник был накрыт. Сразу же возникло множество вопросов. Кого еще, кроме священника, могли похоронить около церкви, а то, что он не священник, было ясно из того, что был он в мирской одежде и на нем не было креста. Кладбища здесь никогда не было, а церковь построили только в 1903 году. Все взоры были обращены ко мне, но я и сам был в недоумении.

О том, что тут рядом с каменной церковью было еще две могилы, я слышал от бывшего учителя местной школы И. П. Миронова, но тогда почему-то значения этому не придал. Но помнил, что в одной из могил похоронен был псаломщик Гурнов Едесей Васильевич, а в другой местный помещик Покровский, имя и отчество которого я не помнил. За что заслужили они такой чести – быть похороненными рядом с церковью – и почему не в обычном гробу, а в домовине, я мог только предположить. О псаломщике Гурнове я знал из метрических книг, которые частично сохранились в архиве, что проработал он с батюшкой Георгием более двадцати лет. Был крестным отцом его сына Тихона. Но после 1916 года его имя в церковных книгах уже не упоминалось. Может быть, он преставился в этот год, а может быть, предчувствуя приближающую смуту, впал в юродство и сам изготовил себе такой гроб. Уже дома, когда я заинтересовался семьей Гурнова, увидел я и некую параллель с батюшкой Георгием. В тот год, когда батюшка приехал в Спас-Чекряк, родился у Едесея Васильевича сын, которого он по чистой случайности назвал Георгием. После окончания Орловской духовной семинарии он тоже стал священником и прослужил в Спас-Чекряке почти двадцать лет. В книге памяти политических репрессий на Орловщине «Реквием» о нем сказано так: Гурнов Георгий Едесьевич, 1885 года рождения, уроженец и житель с. Чекряка Болховского района Орловской области, священник. Арестован в 1933 году. Осужден на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Назад он уже больше не вернулся. А о местном помещике Покровском мне было известно только, что он значительно помог батюшке Георгию средствами и материалами при строительстве каменной церкви. И, быть может, этим заслужил себе место у ее стен.

В тот день наши поиски так и не увенчались успехом. В третьем часу дня опять поломался экскаватор, и священники поехали в Болхов, чтобы посоветоваться с главой администрации Н. А. Краличевым, как им действовать дальше. Вслед за ними разъехались и все остальные.

И вот наступил третий день. Мы только приехали, и сразу стали собираться местные жители. Тут многие люди начали потихоньку роптать.

«Вот уж сколько земли перекопали, а батюшку Егора так и не нашли, – говорили они. – А может быть, красноармейцы или чекисты его выкопали давно, как это случилось в Болховском мужском монастыре. А в годы войны здесь хозяйствовали немцы. И они тоже могли могилу разрыть. Ведь ходили же слухи, что батюшку Егора похоронили с большим золотым крестом. Как тут не польститься».

В тот день решено было работать до темноты, но вышло все иначе. Еще не было и 11 часов дня, как порвался резиновый масляный шланг у экскаватора. Но эту поломку сумели еще кое-как устранить. Однако примерно через час вышла из строя в двигателе какая-то шестеренка, за которой нужно было ехать в Болхов. В это время приехал архиепископ Паисий с епархиальным секретарем о. Иоанном Троицким, и после короткого совещания было решено раскопки отложить до завтра. В тот день я решил домой не уезжать и пошел искать себе ночлег, а когда вернулся, увидел, что уехали не все. В одной из траншей копали землю лопатами двое, как мне показалось, молодых парней, а на поляне стояла их зеленая «Нива».

«Бог в помощь», – сказал я им. Так мы и познакомились. Надо сказать, что я хоть и не видел их до сей поры, но слышал о них немало. Это они устроили здесь купальню и отремонтировали святой колодец. Бывшая учительница местной школы Мария Александровна Думчева мне о них рассказывала: «Бывало, приедут на машине ни свет ни заря и стучат молотками, пока не стемнеет». Да и местные жители их хвалили. Слышал я также, что подтолкнуло ребят к этому случившееся в семье Игоря Тишина горе, и попросил его об этом рассказать. Тут и поведал мне Игорь свой печальный, но со счастливым концом рассказ.

Впервые он попал в Спас-Чекряк около двух лет назад после того, как в семью пришла беда. Случился у его старшей дочери Светы гнойный аппендицит. Болховские врачи сами делать операцию не решились и вызвали орловскую бригаду. В реанимации Орловской детской больницы, куда поместили девочку, врач им с женой сказал, что положение Светы серьезное. Что делать, Игорь не знал. И тут ему пришла мысль сходить в церковь и заказать молебен о здравии дочери. Но настоятель Христорождественской церкви о. Василий посоветовал вместе с ним съездить в Спас-Чекряк и отслужить молебен на святом колодце. Так они и поступили. А святую воду Игорь на следующий день привез в Орел.

Дочь уже к этому времени три дня лежала под капельницей. Есть ей ничего было нельзя, и пила она только святую воду. Пять дней Света пролежала в реанимации, а на шестой день перевели в изолятор и уже разрешили ухаживать за ней жене. А еще через день поместили в общую палату. Пролежала Света в больнице две недели, и ее выписали. Врачам было удивительно, что она так быстро поправилась.

А потом излечилась от рака и дядина жена Юлия Павловна. Жила она в Москве и заболела еще пострашнее, чем Света. Рак груди не шутка. Сделали ей операцию, а раковые корни поползли дальше. Тут уж врачи руками развели. Приехала она к ним в деревню уже не иначе как с родными попрощаться. Тут Игорь и посоветовал ей съездить в Спас-Чекряк на святой колодец. Облилась она на колодце водой и мысленно обратилась к батюшке Георгию, как он подсказал, и уже к вечеру опухоль и краснота стали спадать.

После этого ездила она в Спас-Чекряк еще несколько раз, пока совсем не излечилась. А излечившись сама, привезла сюда и своего зятя. У него после автомобильной аварии долго не заживала нога. Почти год ходил с металлическим стержнем в ноге, да вдобавок еще мучили сильные боли. В общем, приехал он на святой колодец и не пожалел, что проделал дальний путь. Боль сразу же прекратилась, а вскоре и кость срослась.

Тут и пришла Игорю мысль сделать в Спас-Чекряке колодец с купальней, что он и осуществил со своим другом Олегом.

Выслушал я эти дивные истории и в свою очередь о своих чудесах рассказал. Ведь я тоже в некотором роде был причастен к святому колодцу. Летом этого года я был в селе Андросово, там, где родился батюшка Егор.

Село это находится за Железногорском и теперь относится к Курской области, но прежде оно входило в состав Орловской губернии. Места там прекрасные, и есть тоже святой колодец, устроенный еще в начале XVII века. В вышедшей незадолго до революции книге «Описание церквей, приходов и монастырей Орловской епархии» о нем сказано, что лет 300 тому назад явилась на ключевом источнике в лесу икона Казанской Божией Матери. Случилось это как раз в последнее воскресенье перед ее летним праздником. Но в том месте, где она явилась, была низина, и жители села перенесли ее на другой источник, который находился на возвышенности и был ближе к селу. Но на следующий день икона вновь оказалась на прежнем месте. После этого ее еще дважды переносили, но она снова возвращалась назад. Тогда люди расчистили источник и устроили колодец там, где она явилась. А вскоре по всей округе пошел слух, что вода в том колодце имеет чудотворную силу, и толпы паломников и богомольцев потянулись туда.

Годы воинствующего атеизма не обошли святой колодец стороной. Многие жители в селе еще помнят, как его разоряли. Особенно поусердствовали в этом скотник Филипп Власов и лесник Леонид Сотников. В то время Сотников строил дом и дубовые бревна перевез к себе на двор. И как ни просил его отец отвезти их назад, он его не послушал. А вскоре поехал он в лес и не вернулся. Стали его искать и на третий день нашли убитым. Только похоронили, как нагрянула другая беда. Как это произошло, люди рассказывают по-разному, но только случился внезапный пожар, и его дом сгорел дотла. Скотник Филипп в том же году преставился. Пил с мужиками около магазина и вдруг схватился за грудь, присел и больше не встал.

В конце 1980-х годов в селе Андросово открыли храм, а вслед за ним восстановили и святой колодец. А история, которая предшествовала этому событию, оказалась почти такой, как и здесь, в Спас-Чекряке. Также началась с болезни и исцеления. Заболели у одной девицы, жившей в Белгороде, глаза, так что она и белого света не видела. К каким только докторам ни возили ее – и все без толку. И тут вдруг приснилась ее отцу Ивану сама Пресвятая Богородица и повелела поехать с сыновьями в село Андросово и восстановить там святой колодец. Сам он был из тех мест. Послушался он Царицу Небесную и как только восстановил колодец, болезнь у его дочери тут же прошла.

Но на этом сходство не кончается, и дальше идет все, как в Спас-Чекряке.

Заболела местная жительница Анна Ивановна Ташкина непонятной болезнью. Стала сохнуть и дошла уже до того, хоть в гроб клади. Уже и смертное себе приготовила. И тут вдруг пришел к ней приезжий из Белгорода мастер, что восстановил святой колодец, и посоветовал ходить по утрам на святой колодец и обливаться святой водой. Стала она так делать и действительно скоро поправилась. А потом уж и сама одному молодому человеку, больному ногами, совет дала. И тот послушался, и тоже вылечился. Но самое большое чудо ждало меня впереди. Очень уж по душе пришелся мне святой колодец в Андросово, и, уезжая оттуда, всю дорогу думал я, как бы и в Спас-Чекряке такой устроить.

Сразу же по приезде домой начал я искать мастеров. А первым делом написал письмо о. Иоанну Крестьянкину в Псковско-Печерский мужской монастырь и попросил его помолиться. Он-то ведь и к этому колодцу, какой есть, как говорится, свою руку приложил. В прежнем дубовый сруб совсем сгнил, и только благодаря его молитвам поставила Мария Кузьминична с мужем бетонное кольцо и тем спасла его от окончательного загрязнения.

Отправил я письмо, и еще ответ ко мне не пришел, как дошел до меня слух, что колодец в Спас-Чекряке кто-то уже восстановил, а кто – неизвестно. Пошел я в епархию, чтобы узнать, а там об этом и не слышали. Ну, думаю, раз в епархии не знают, то, видно, слух этот ложный. А когда этим летом в конце августа приехал туда, то своим глазам не поверил. Вижу, стоит новый колодец и, главное, точно такой, как и в селе Андросово, а рядом с ним купальня, которая показалась мне необычайной красоты. Как было тут не удивиться и не возблагодарить Бога и мастеров за такие дела.

К вечеру ребята уехали, и я пошел к Думчевым, а когда уж совсем стемнело, вышел на улицу. Темная, почти непроницаемая ночь нависла над местностью.

А вокруг ни одного огонька. Да и откуда им тут взяться? Один только и остался жилой дом Думчевых от прежнего села, да еще в стороне стоит двухэтажная школа с потухшими окнами. Постояв у порога, я снова пошел на место раскопок. «Найдем завтра мы батюшку Георгия или нет?» – с тревогой думал я, осторожно ступая между траншеями. Стояла необычайная тишина, и трудно передать мне то чувство, какое я испытывал. Какое-то внутреннее благоговение и вместе с тем напряжение возникало у меня оттого, что где-то тут рядом, в двух метрах, у меня под ногами лежит батюшка Георгий. А в том, что он здесь, я не сомневался.

Сегодня я слышал, как местные жители говорили: «Мол, батюшка не хочет отсюда уходить». А может, и вправду зря мы все это затеяли? Осиротеют эти места без него. Но были и другие мысли. Ведь мы, выходит, поклонялись пустой могиле, а он, может быть, где-нибудь в стороне под мусором лежит. Теперь уж искать надо до конца, пока всю поляну не перекопаем. Декабрьский озноб пробирал меня до костей, но я все не уходил. Мысли уносили меня то в будущее, то в прошлое…

«А какой, интересно, он будет лежать в гробу?» – думал я. Ведь гроб-то опустили в могилу почти на половину наполненную водой. Его внучка Е. Н. Потапова мне рассказывала: «В первый день воду из могилы вычерпали, но когда пришли хоронить, она из-за обилия родников в этих местах наполнилась вновь».

Время тогда было тревожное, да власти торопили, так гроб туда и опустили. «А все-таки мы мало о батюшке знаем, – думал я. – А самого главного, пожалуй, совсем не знаем. Например, в чем причина его отъезда из родного села Андросово. Ведь там он вначале учителем, а потом и директором земской школы был, и вдруг разом все бросил и стал священником. И поехал-то в приход не богатый и многолюдный. И вот что интересно. В то время все прихожане считали, что он не жилец, так задыхался и кровью кашлял. Об этом и С. А. Нилусу хозяин постоялого двора говорил. Но батюшка здесь 43 года прожил и умер не от туберкулеза. Значит, он тут, в Спас-Чекряке, вылечился. И дано ли ему было на переезд Божье указание еще в Андросово, или он сам дал Богу обет здесь, в Спас-Чекряке, нам так и не известно.

А еще вот что странно. Батюшка Егор 73 года прожил и столько уже в земле пролежал. И кто, как не Бог, разделил это время на равные отрезки». И тут я увидел некую параллель с другими святым и подумал: «А ведь и преподобный Серафим Саровский тоже на этом свете 73 года прожил, а потом почти столько же в земле лежал, пока его не прославили. Мне давно уже казалось, что между ними существует какая-то связь, которую я пока не понимаю. Это чувствовали, по-видимому, его воспитанницы, которые незадолго до революции всем говорили: «У преподобного Серафима в Дивеево тоже вначале был приют, а потом возник женский монастырь. Так и у нас будет». И кто знает, думал я, слушая размеренный ход часов, – если у Бога такой замысел, то так оно и будет».

Так с этими мыслями я и заснул, а когда проснулся, то по доносившемуся шуму от экскаватора понял, что работа уже идет вовсю. Я быстро оделся и вышел на улицу. Накануне глава администрации Болховского района Н. А. Краличев обещал прислать сюда второй экскаватор и слово свое сдержал. Два экскаватора рыли на поляне землю.

Надо отметить, что в эти дни все руководители, все службы, да и все православные люди, принявшие в этом деле участие, оказались на высоте. Многие из них молились, просили у Бога помощи, а некоторые даже встали на особую молитву и строгий пост. Нашлись и те, которые написали письма в известные монастыри России с просьбами о молитвенной помощи.

Все предыдущие три дня приезжал в Спас-Чекряк архиепископ Паисий: благословил, переживал, молился. Вместе с епархиальным секретарем о. Иоанном Троицким приехал он и в этот раз.

И вот после нескольких часов безуспешной работы по совету священников было решено вернуться на прежнее место и копать там, где раньше находилась могила. Начали с того, что самым тщательным образом установили по фотографиям месторасположение церкви, а затем определили и расчистили фундамент вдоль всего алтаря. И работа закипела вновь.

В одиннадцатом часу дня из Орла приехала съемочная группа с ОГТРКа вместе с редактором программы «Благовест» Ольгой Ивановной Патенковой. «Я просто не могла остаться в Орле, – сказала она. – Сердце сюда так и тянуло. К тому же сегодня день Георгия Великомученика, и я чувствую, что здесь что-то значительное произойдет». И предчувствие не обмануло ее. В середине дня вдруг выглянуло солнце и осветило окрестные места. И от убогости и запущенности, которые царили тут вокруг, показалось оно необычайным и ярким.

В это время мы с Евгенией Мастепановой пошли на кладбище к бывшей воспитаннице приюта Надежде Дмитриевне Дивногорской. Это она веточками отмечала место батюшкиной могилы, когда ее сносили, а в остальные годы ухаживала за ней и чистила святой колодец. Странная и интересная была у нее судьба. Вскоре после смерти отца Георгия все его родственники были арестованы, и могила у него была без ограды и креста. И тогда Надежда Дивногорская стала собирать деньги. Была она сиротой, своих доходов почти не имела и собирала в основном те копеечки, что клали паломники батюшке на могилку или бросали в святой колодец.

В те годы тяжело жилось людям, особенно в сельской местности. Деньги в колхозах почти не платили, и поэтому собирала она нужную сумму несколько лет. И хоть сама жила в большой нужде, но все же поставила отцу Георгию кованую ограду и крест.

После смерти о. Георгия прожила Надежда Дмитриевна в Спас-Чекряке почти 30 лет и тихо скончалась. А так как была она сирота, то и у нее вначале, как и батюшки, был на могилке лишь земляной бугорок. В начале 1980-х годов приехали в Спас-Чекряк паломники из Болхова и поставили отцу Георгию мраморный памятник и новую ограду, а прежнюю вместе с крестом бросили на поляне. Тут-то и вспомнили вдруг учителя местной школы про Дивногорскую и поставили ей на могилку ту ограду и крест.

Пробыли мы на могилке совсем недолго, а когда возвращались, зашли на святой колодец и встретили там кинооператора Андрея и шофера с ОГТРКа. Они снимали купальню и окрестные места. Я даже не успел еще попить святой воды, как прибежала Ольга Ивановна и сказала ребятам, что захоронение нашли.

Вслед за ними на место раскопок поспешили и мы, и подошли вовремя. Я заглянул вниз и увидел торчавшие сбоку доски. Отец Владимир, Олег с Игорем и несколько человек из МЧС осторожно очищали с них слежавшиеся комья глины.

Гроб оказался обложен дубовым настилом, и ребятам пришлось приложить немало сил для того, чтобы вначале обкопать этот дубовый саркофаг, а потом его и разобрать. Все люди, стоявшие наверху, с замиранием сердца следили за их работой. Медленно и осторожно расчистили ребята и сам гроб. Он оказался почти черного цвета, а к верхней его крышке был прибит большой деревянный восьмиконечный крест. Тут же измерили и записали его размеры. Длина гроба оказалась 2 м 20 см; высота – 60 см; ширина у изголовья – 80 см, а у ног – 40 см. Нашли батюшку всего в 2-х метрах от его прежней могилы. И нам остается только гадать, ошиблась ли его духовная дочь, когда веточками обозначала могилу, или же умышленно отнесла ее чуть в сторону, опасаясь, что батюшку выкопают богоборцы и увезут. Ибо такие факты были тогда известны. Внутри гроб, как мы и предполагали, был набит землей, но тем не менее, когда открыли крышку, мы отчетливо увидели темное коленкоровое Евангелие и вставленный в руку батюшки кипарисовый крест. Олег с Игорем и ребята из МЧС начали осторожно расчищать кисточками землю, и вскоре стал постепенно вырисовываться остов усопшего, одетого в священническую одежду. Вначале расчистили плечи и голову, и тут мы увидели митру. Оказывается, батюшка Георгий был митрофорный, но никто из нас этого не знал. Хорошо сохранились волосы головы и бороды, а также много нетленной плоти. Когда ребята из МЧС попытались немного приподнять батюшкину голову, то раздался характерный для плоти треск.

Все вещи, которые находили в гробу, включая также остатки покрывала и куски от обшивки гроба, передавали наверх, где их фиксировали на видео- и фотопленку и тщательно рассортировывали. Руководили работами наверху – о. Иоанн Троицкий, а внизу – о. Владимир Герченов. Несмотря на то, что был декабрь, холода из нас никто не чувствовал. Из могилы явным образом шло тепло, растворенное тонким благовонием.

Позже, когда о. Владимир проявил высокочувствительную цветную пленку и отпечатал фотоснимки, то на них хорошо было видно, как от гроба отходят вверх разного размера светлые шары, а у изголовья струится яркий свет. Одна из таких фотографий была напечатана в 12-м номере «Орловских епархиальных ведомостей» за 2000 год.

В 3-м часу дня начали поднимать по частям батюшкины святые останки, стараясь сохранить их прежний порядок, и укладывать на железный лист. Сначала подняли голову, потом кисти рук и ребра, затем позвоночник, таз и кости ног.

Наконец, когда работа была закончена, четыре священника подняли батюшкины мощи и с пением «Трисвятого» понесли в машину. Я не знаю, что испытывал в тот момент каждый из нас, но меня лично охватил вдруг такой благоговейный и восторженный трепет, что я растерялся и не знал, что делать. Думаю, что такое состояние в тот миг было у многих, в том числе и у епархиального секретаря о. Иоанна Троицкого. Он вдруг в каком-то блаженном восторге достал из машины церковные календари и стал всем дарить, каждому подписывая. Мне он написал: «Дорогому Николаю Николаевичу в память о дне обретения святых мощей священноисповедника Георгия Коссова. С благодарностью за его великий труд. С любовью о Господе».

А у владыки Паисия в это время брали с телевидения интервью, и, как только закончили, все мы двинулись в Болхов.

Бережно, с любовью и благоговением, батюшкины святые мощи были доставлены в Болховский Спасо-Преображенский собор. Произошло это в двухтысячном году, в день памяти освящения церкви св. Георгия Победоносца в Киеве. Когда батюшку Георгия вносили в храм, на соборной башне часы отсчитывали 16 часов. В соборе в это время начиналась торжественная воскресная служба. И батюшка на нее минута в минуту успел.

Святые мощи его поставили вначале перед открытыми Царскими вратами и, пропев молитвенное славословие, внесли в алтарь.

В нашей Орловско-Липецкой епархии кроме отца Георгия Коссова в 2000 году были прославлены еще пять человек, но обретение святых мощей случилось за 211 лет впервые. И это немаловажный и отрадный для всех нас факт, подлинный смысл которого мы осознаем лишь спустя некоторое время.

И в заключение этого я, как непосредственный участник всех событий, связанных с обретением и освидетельствованием его святых мощей, хочу заверить, что я верю и исповедую, что это, вне всякого сомнения, св. мощи о. Георгия Коссова. А еще благодарю Бога за то, что мне довелось поучаствовать в таком великом деле и по мере своих сил поспособствовать и послужить как прославлению, так и обретению святых мощей этого славного Божьего Угодника!