Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
О том, что батюшка Егор обладал чудотворными дарами, говорят многие факты. Много людей писали ему письма, прося у него молитвенной помощи или житейского совета. Так эти письма батюшка Егор даже не вскрывал, а брал в руки конверты и, не читая, писал сам или диктовал ответы. Он наперед знал, кто с чем к нему идет. Тех, кто действительно в нем нуждался, батюшка Егор принимал, а если видел, что человек пришел по-пустому, старался ограничиться коротким, но вежливым разговором.
«На все запросы, на всяк крик сердечного, давно наболевшего горя у отца Егора находилось слово привета, утешения, совета. В каждом его слове, в каждом совете чувствовалось такое знание человеческого сердца, такое проникновение в самую глубь народного быта, душевной жизни народа, что ни один подходивший, иногда приступавший к нему с глазами, красными от невысохших слез, не уходил от него с лицом непросветленным. Чувствовалось, что каждый получал от него именно то, которого жаждала и без отца Егора не находила, его скорбная, измученная душа», – писали об отце Егоре его духовные дети.
Множество свидетельств благодатной помощи о. Георгия собрано разными людьми. И количество их все растет. Это наглядно и убедительно свидетельствует, что он истинный угодник Божий!
История эта случилась в 1924 году. Родители мои Коскины Иосиф Семенович и Татьяна Васильевна жили в деревне Герасимова Болховского уезда. Приехал к нам как-то из деревни Кабановка колдун Федор. В то время наш край был известен колдунами и знахарями, но этот считался – особенный. Знающие люди говорили про него, что не наследственный он был, а природный. Остановился Федор у маминой тети. Начали к ним сходиться люди. Прибежала к нам мамина сестра Анна и стала звать нас, мол, пойдемте на знатного колдуна посмотрим. Мама убирала по дому и поэтому не пошла, но поглядеть на колдуна ей было все же охота. К вечеру убралась она и говорит отцу: «А не пойти ли нам, Иосиф, посмотреть на этого Федора? Люди говорят, что он очень знаменитый, только я им не верю». – «Я не пойду, – сказал отец. – А ты, как хочешь. Иди, если тебе охота».
Пришла она к тетке домой, а там народу полна изба, на лавках сидят, а колдун Федор им что-то рассказывает. Стала мама у дверей, слушает, как он несет всякую чушь, а сама улыбается. Это не понравилось колдуну, глянул он на нее и сказал: «Что-то ты, молодайка, очень уж веселая». А она: «Такой у меня характер». – «Характер твой можно и изменить». – «Не получится, муж менял, ничего не вышло». – «Ну, тогда я на твою улыбку накину узду», – пригрозил колдун. – «А я оберегусь!» – «Как?» – «В церковь пойду!» – «Это – пустое дело, – сказал Федор. – От попов толку нет. Они только дурят народ». – «Ну, тогда я к вам обращусь». Тут он смягчился и сказал: «Если ко мне, тогда другое дело».
Наступила ночь. Послал колдун людей на колодец за водой. Налили воду в большую чашку, стал он перед ней и давай кривляться. Смотрит мама на него, а сама думает: «И зачем я сюда пришла?» А на душе у нее нехорошо. Покосоротился Федор так с полчаса и сказал: «Ну вот, очистил водичку, всех бесов пословил. У меня их полные карманы». Начал он воду в бутылки наливать и раздавать людям. Кому для лечения, а кому для какой другой цели. Налил и матери воды. Взяла она ее и пошла домой. А по дороге ей плохо стало. «И на что мне нужна эта вода», – подумала она. Дошла до ракиток и под них бутылку с той водой забросила. Тут на нее такой страх напал, что нет мочи. Кинулась она со всех ног бежать домой, а за ней сзади топот. Прибежала домой, а отец спит давно. Легла на кровать, с головой укрылась и еще не успела заснуть, как на потолке грохот раздался. Проснулся отец, зажег лампу-шахтерку и полез на чердак. Посветил – никого там нет. Только легли – опять шум на потолке. То запищат, то будто бы крыльями захлопают. И так – до утра. А утром случилась первая беда. Пошла мать в хлев, а там две овцы мертвые валяются.
В прежние времена многие из наших мест ездили на отдаленный промысел. Земля наша в основном подзол и суглинок. Жили люди постоянно в нужде, вот и выезжали в разные места, чтобы подзаработать. Вскоре уехал и отец за длинным рублем. Поехал он в Карелию, на торфозаготовки. А через пять дней после его отъезда случилась новая беда. Стала мать запрягать лошадь, а та вдруг повалилась на бок и подохла. А потом вообще пошли одни напасти. Сперва телка околела, за ней свинья издохла. На Ильин день возвратился отец. Приехал злой и недовольный. Заработать ничего не удалось. В бригаде, куда он попал, одни пьяницы собрались, не работали, а только пили. Узнал отец, какой тут без него в хозяйстве разор произошел, и давай на мать ругаться: «Какая ты хозяйка!» Она сначала молчала, но потом тоже стала на него кричать: «Был бы ты хороший хозяин, не бежал бы из дома».
Но сколько ни бранись, от этого толку мало. Надо снова хозяйство заводить. Пошли по родным просить, кто чем поможет. Брат отца Иван Семенович помог купить в Болхове лошадь. Мамина сестра Анна Васильевна дала поросенка. С Божьей помощью завели телку. Вначале дело пошло хорошо, но так было недолго…
Начался сев озимых. Проводила мать отца в поле, и часа не прошло, видит, идет он назад весь в крови. Испугалась она и подумала, что с ним случилась беда. А это бык взбесился и лошади брюхо пропорол. Охнула мать, да и только. А через несколько дней и теленка не стало. Напоила она его водой и пошла в дом, вернулась, а теленок мертвый лежит. Тут уж стало ясно, что не само по себе это происходит. Прямо хоть бросай все и беги из дома, куда глаза глядят. Но добрые люди надоумили мать пойти в Спас-Чекряк к отцу Егору. Наша деревня Герасимова относилась к его приходу. Пошла она к батюшке Егору и рассказала про все свои беды. Выслушал он ее и сказал: «Уж теперь будете знать, как с колдунами знаться». А на другой день пришел батюшка Егор к нам домой, молебен отслужил и святой водой везде побрызгал. А под конец кусочки ладана в чистую тряпочку завернул и в разные щели засунул. «Ну, теперь обзаводитесь хозяйством. Все благополучно у вас будет».
С тех пор у нас все нормально стало. Богатства, правда, не нажили, но, слава Богу, хоть по миру не пошли.
Кондрашкина Мария Иосифовна,
поселок Пробуждение Болховского района
Заболела моя мама Василиса Владимировна женской болезнью. После вторых родов началось у нее сильное кровотечение. Несколько раз возил ее отец мой Никанор Афанасьевич в Болхов к врачам. Умолял, говорил: «Берите корову, лошадь. Все отдам, только вылечите».
Лечили ее врачи, но все без толку. Предложили операцию сделать, но она не согласилась. «Это смерть моя, – сказала она. – Лучше умру без операции». И стала готовиться к смерти. Жалко ей было детей. В первые роды родила она двойню, а потом еще меня. Так что было у нее нас трое. Нашила она платьев и рубах, наготовила всего и говорит мужу: «Вези меня к отцу Егору. Пусть он меня исповедует и причастит. А уж потом помирать буду».
От нашей деревни Рогозина до Спас-Чекряка и трех верст не будет. Запряг отец лошадь и повез. Приехали к батюшке домой. Привязал он лошадь у изгороди и пошел к отцу Егору. «Привез к вам жену свою, помирать собралась. Врачи операцию предлагали, а она отказалась. Велела вот к вам привести, чтобы перед смертью ее причастили». Вышел батюшка Егор, глянул на нее и сказал: «Куда там помирать, до ста лет жить будет». И велел отвезти ее в церковь. Привел отец ее туда, посадил на лавку, а тут и батюшка Егор подошел. Вынес он из алтаря толстую книгу и долго листал он ее над маминой головой, искал нужные молитвы. Наконец нашел и стал читать. Читал долго и, как отчитал, несколько раз святой водой покропил. Затем налил в бутылку этой воды и сказал, что дома нужно сделать. Дома мама нагрела ведро воды, вылила туда святую воду и под образами искупалась. Вскоре кровотечение у нее прекратилось…
Прошло лет тридцать, а может, и все сорок, кто их считал, и история с мамой почти что повторилась. Все эти годы она помнила, что до ста лет ей прожить батюшка Егор пророчил, и ничего не боялась. А тут вдруг заболела и ослабла так, что с кровати и встать сил не стало. «Ну, вот конец мой, – говорит она нам. – Готовьте меня к смерти». И тут приснился ей чудный сон, что пришла она в Спас-Чекряк, а там не мерзость и запустение, как сейчас, а все как было прежде. Чистота, порядок кругом и церковь каменная стоит. Зашла она туда, а там батюшка Егор у Царских врат стоит. Узнал он ее и спрашивает: «А ты, Василиса, зачем здесь?» А она ему: «Я, батюшка Егор, помираю». – «А ты посмотри, там, в углу, горит ли твоя свеча?» Глянула она, куда ей батюшка показал, увидела, что огрызок свечи еще горит, и сказала: «Горит, батюшка Егор, но только мало осталось». – «А ты возьми еще свечу и надставь». Взяла она у него свечу, надставила и получилась большая.
Проснулась мама радостная, болезнь как рукой сняло. С тех пор стала всем говорить: «Я еще поживу. Мне батюшка Егор надставил свечу, теперь она у меня большая». Было это в середине 1950-х годов, и жила мама до 1972 года. Умерла в 99 лет, всего один год не дожила до указанного батюшкой Егором срока.
Шинкарева Мария Никаноровна,
деревня Рогозина Болховского района
Моя мать, Киндюхина Мария Андреевна, часто с благодарностью вспоминала батюшку Егора и рассказывала мне, как он вылечил ее. Незадолго до революции напала на нее странная болезнь – спячка. Ночью спит и днем. Обедать сядет и тут же засыпает. Так целыми сутками и спала. Никто из родных не знал, что с ней делать и как ее лечить. Как-то раз зашла к нам жившая в нашей деревне Рог одна богомольная старушка. Посмотрела на нее и сказала: «Надо ее везти к отцу Егору». В ту пору ездили в Спас-Чекряк из нашей деревни многие. Поехали раз две женщины из нашей деревни туда и маму с собой взяли. А там набралось у батюшки Егора несколько человек таких. Привел он их в церковь и начал молитвы вычитывать. Потом каждого побрызгал святой водой и велел через месяц приехать. После третьего раза болезнь прошла и до конца ее жизни больше не повторилась. Мама подробно рассказывала мне, как батюшка Егор встречал ее, лечил, провожал, но прошло много лет уже, и я многое забыла. А то, что помню, рассказала верно.
Киндюхина Варвара Федоровна,
город Болхов
Моя бабушка рассказала мне о чудесном случае, который произошел с ней в молодости. Еще при жизни отца Егора слава о нем как о великом молитвеннике и целителе была большая. А бабушка в то время начала глохнуть. Слух становился с каждым днем все хуже и хуже. Из ушей выходил гной, и за полгода она практически полностью оглохла – сначала на одно ухо, потом и на второе. Походы к врачам никакого результата не давали. Не было даже малого улучшения. Тогда по совету соседей и знакомых она отправилась в Спас-Чекряк к батюшке Егору за помощью. Когда добралась, не успела даже в дверь постучать, как батюшка сам к ней вышел и сказал, чтобы пришла на службу в храм, где он служит.
В конце службы бабушка подошла приложиться к кресту, который держал в руках отец Егор. Поцеловала она крест, а батюшка приложил этот крест к ее голове. И сразу же она стала слабо различать звуки.
Жила бабушка от Спас-Чекряка километрах в десяти и домой возвращалась пешком. Через несколько километров пути она вдруг обнаружила, что гной из ушей перестал выходить. В этот же день слух у нее восстановился полностью. После этого уши у бабушки никогда больше не болели, и слышала она хорошо всю оставшуюся жизнь, до самой смерти.
Агулин Владимир Иванович,
город Козельск Калужской области
Дедушка моего мужа, Андриан Павлович Клюзов, когда еще был жив, рассказывал. Посватал его отец Павел Степанович за одну девицу, а он не хотел жениться на ней. Пошли у них в доме ссоры и скандалы. Тогда кто-то из соседей посоветовал им съездить в Спас-Чекряк к отцу Егору. Пусть он рассудит. Жили они в деревне Чертовая, ныне Гнездиловского сельсовета. Запрягли они лошадь и поехали. «Было это на Святки, – вспоминал Андриан Павлович. – Пока ехали, метель поднялась и несколько раз сбивались с пути. В Спас-Чекряк приехали только к вечеру. У батюшки в селе был дом для приезжих, опочивальней назывался. Только устроились и еще не успели как следует отогреться, как пришел после вечерней службы батюшка Егор. Разделся он, сел за стол и позвал всех трапезничать. Собралось в трапезной человек пятнадцать, а после ужина стал он каждого расспрашивать. Дошла очередь и до нас. Выслушал он отца, погладил меня по голове и сказал: «Жить с ней долго не будешь, но отца слушаться надо. Так что женись, благословляю». Женился дедушка на ней, но прожил недолго. Через два года простудилась она и умерла. Вскоре собрался Андриан Павлович жениться на другой, и вновь поехали они на совет к батюшке Егору. Принял он их в церкви. Благословил, но сказал, что еще в третий раз жениться придется. С этой женой прожил он долго, родила она ему пятерых детей и во время последних родов скончалась. И дедушке, как, видно, написано было ему на роду, пришлось жениться в третий раз.
Клюзова Мария Михайловна,
город Болхов
Василия Фокина и его супруги Анны Парфеновны давно уже нет на этом свете. Жизнь свою они прожили мирно, благополучно и, как видно, счастливо. Когда-то они жили со мною по соседству, заходили ко мне и, часто вспоминая свою молодость, вспоминали моего деда. О нем Анна Парфеновна рассказывала следующее: «С первым мужем я разошлась, и осталось у меня на руках две дочери: Софья и Елена. А тут Василий Андреевич меня подсмотрел и пришел ко мне свататься. Но я ему, конечно, отказала. Негоже молодому парню разведенную, да еще с двумя детьми брать. К тому же был он намного меня моложе. А он с этого дня пристал ко мне как репей. Проходу мне не давал. «Выходи за меня замуж», – и не было с ним никакого сладу. Один раз пришел ко мне и говорит: «Поедем к отцу Егору, и пусть будет нам Сам Бог судья. Что батюшка нам посоветует, то пусть и будет». Не хотела я ехать, но он все же меня уговорил.
Приехали мы с ним в Спас-Чекряк, зашли в церковь, тут Василий мне говорит: «Подойди к батюшке Егору и спрашивай, но учти – я тут недалеко стану и буду все подслушивать». Подошла я к отцу Егору и еще ничего не успела спросить. А он мне говорит: «Знаю, зачем приехала. Выходи и не раздумывай, вместе детей воспитывать будете. Вырастут твои дочки, учителями будут». В то время эта профессия особенно почетная была. Так вот и вышла я замуж за Василия Андреевича. А дочери мои Софья и Елена, как батюшка Егор сказал, действительно учителями стали».
Потапова Евгения Николаевна,
город Болхов
Родилась я в 1909 году. Отец мой погиб в первую мировую войну, а мать вскоре вслед за ним умерла от болезни. Так что в семь лет стала я сирота. Воспитывала меня тетка Аксинья. Жили мы в деревне Орс Болховского уезда.
В 1921 году у меня вдруг опухла шея с правой стороны так сильно, что врачи не решились делать операцию. Повезла она меня тогда в Спас-Чекряк к отцу Егору. Было мне в ту пору 12 лет, и из всего запомнила я только большую церковь да трехэтажный дом, где жили сиротки. Самого батюшку Егора помню смутно, как во сне. Лечил он меня святой водой и молитвами. Опухоль скоро сошла, а глубокий шрам остался на всю жизнь. Он и сейчас еще виден.
Кирюхина Анна Федоровна,
город Болхов
Моя мама, Снурницына Мария Алексеевна, вспоминая о батюшке Егоре, рассказывала мне следующее. До замужества любила она одного парня. Был он красивый лицом и видный, но очень самолюбивый и гордый. В те годы моя мама была худая, как девочка-пацанка, а он откровенно глумился над ней. «Жениться я на тебе не буду. Ну зачем ты мне нужна, – говорил он. – Какая из тебя хозяйка, худоба одна. Чего доброго, помрешь, а мне хлопоты потом, вновь ищи себе жену». Мама любила того парня, и слушать такие слова ей было больно и обидно. Надумала она в Спас-Чекряк сходить, может, о. Егор чем-нибудь поможет. Вышла она спозаранку и пошла пешком. Идет, а сама думает: «Ну зачем я к нему иду? Чем он мне поможет?»
Пришла мама к отцу Егору, а он ей говорит: «Ну зачем ко мне пришла? Чем я тебе помогу? Забудь его, не судьба он тебе. Твой суженый от тебя через четыре дома живет».
Вернулась мама из Спас-Чекряка и больше с тем парнем не встречалась, а вскоре и вправду посватался к ней мой будущий отец. Он, как батюшка Егор сказал, жил от нее через четыре дома. Но мама вначале не хотела замуж за него выходить. Беда была в том, что он сильно пил, и она вновь пошла к батюшке Егору за советом. Увидел ее батюшка Егор и сказал: «Не бойся, что пьет, выходи. Я благословляю!»
Обвенчались мои родители, прожили год или два, и отец так запил, что жить с ним стало нельзя. Начал даже вещи из дома таскать и пропивать. Делать нечего. Пошла мама тогда в третий раз в Спас-Чекряк и стала жаловаться батюшке Егору на мужа. «Вы, батюшка, меня благословили на брак, а жить с ним нет мочи. Хочу развестись». А батюшка выслушал ее и говорит: «Погоди, не спеши разводиться».
Налил он в пузырь немного святой воды, дал ей и наказал, чтобы купила она водку, вылила туда святую воду и дала отцу выпить. Приехала она домой, приготовила, как ей велено было, и подает мужу: «На, мол, выпей. Батюшка Егор тебе передал». Обрадовался он, схватил бутылку и говорит: «Выпить я завсегда пожалуйста. Жаль только, что мало передал. Дал бы четверть, уж я бы его за здравие славно помянул».
Выпил он все и ушел к друзьям, а вечером пришел трезвый к матери и говорит: «Все, Маня, я свое горло арестовал, заклинило».
После этого несколько лет он не пил совсем. Но когда дошел слух о смерти батюшки Егора, то сильно забеспокоился. Ходил он задумчивый и всем, жалуясь, говорил, что теперь ему будет плохо. Через некоторое время отец снова стал пить, но уже гораздо меньше, чем прежде. И хотя бывали в его жизни периоды, когда он крепко запивал, жизнь свою мои родители прожили вместе. Вырастили и воспитали четверых детей. Трое выучились, высшее образование получили, и только я отстала от них и осталась малограмотная.
Снурницына Зоя Александровна,
город Болхов
Родители мои, Иван Михайлович и Наталья Степановна Крыловы, жили в поселке Крыловском Болховского уезда.
В 1914 году началась первая мировая война, и отца забрали на фронт. Первое время он часто писал домой, сообщал о себе, о друзьях и о делах на фронте, а перед самым концом войны вдруг перестали приходить от него письма.
Мама забеспокоилась и пошла в Спас-Чекряк к батюшке Егору, чтобы узнать, жив ли муж или погиб.
Принял ее батюшка Егор хорошо. Выслушал внимательно и сказал: «Не волнуйся, все благополучно у него. Жив он, здоров и скоро весть вам о себе подаст». Возвратилась мама домой и пересказала этот разговор своим родным. А вскоре зашел к нам солдат, служивший с отцом. Он после ранения возвращался домой в соседний уезд и передал нам записку. Из нее мы узнали, что отец мой жив и здоров, что на фронте с немцами идет перемирие, а значит, войне скоро конец, а там и он вернется с фронта. Так вскоре и произошло.
Романова Мария Ивановна,
город Болхов
Выбор профессии
Зинаида Ивановна Сизарева, вспоминая батюшку Егора Чекряковского, мне рассказывала, что жила она в Болхове, училась в обычной школе, но ее родители хотели, чтобы она перешла в училище и выучилась на портниху. Зинаида же не хотела бросать школу. Из-за этого были у нее с родителями неприятности и конфликты.
Как-то раз, сильно поругавшись с родными, пошла она с двоюродной сестрой в Спас-Чекряк к батюшке Егору за советом. Выслушал ее батюшка и сказал: «Учись в школе, а родителям своим передай, что, кем хотят они, ты и будешь».
Вернувшись из Спас-Чекряка, Зинаида рассказала об этом родителям. После совета батюшки Егора они не посмели препятствовать ей, и школу она закончила успешно.
А в дальнейшем, как батюшка Егор ей напророчил, судьба так и распорядилась, что и без учебы она стала портнихой. И работала по этой профессии до конца дней своих.
Донецкова Мария Филимоновна,
город Болхов
Отец мой Алексей Афанасьевич и мать Варвара Алексеевна обвенчались еще до первой мировой войны. Жили они хорошо и в достатке.
Но вскоре началась война, и отца забрали на фронт, а мама осталась жить вдвоем со свекровью. Первое время, когда отец писал домой и сообщал о себе, была она еще терпима, но как только перестали приходить от него письма, стала она лютая и злая. Пошли у них раздоры и скандалы. Свекровь начала маму всячески оскорблять и выгонять из дома. Жить ей стало невмоготу, и она решила от свекрови уйти, а с отцом развестись.
В то время многие люди, прежде чем что-либо предпринять, ездили за советом или благословением к батюшке Егору. Поехала и она в Спас-Чекряк. Дождалась, когда батюшка Егор стал людей принимать, и стала жаловаться на свою жизнь, что от мужа давно вестей нет и что свекровь у нее лютая и злая. И не намерена она больше такие муки терпеть, и хочет, чтобы благословил ее батюшка Егор уйти из мужниного дома. Выслушал ее отец Егор и спрашивает: «Такие ли уж муки твои? Господь вон как терпел и за нас страдал. Иди и живи, и впредь такое даже в голову не бери. Ранен твой муж, но страшного ничего нет. Скоро вернется домой. Ступай и жди».
Вернулась она из Спас-Чекряка, рассказала об этом свекрови, и стали вместе ждать, та – сына, а мама – мужа. И через полгода дождались. Как батюшка Егор предсказал, он действительно был ранен, лежал в госпитале и из-за ранения был комиссован. В дальнейшем жили они дружно.
Алферова Мария Алексеевна,
город Болхов
Родилась моя мама Наталья Николаевна Ноздрачева в 1898 году. В семье у них было четверо детей, два мальчика и две девочки.
Когда маме исполнилось 7 лет, у них случилось несчастье. Отец ее, Николай, попал под поезд. Жили они и так в постоянной нужде, а после смерти родителя стало совсем невмоготу, хоть по миру иди. Жили они недалеко от Белева. Пошла тогда бабушка Васса в Спас-Чекряк к отцу Егору за советом. Выслушал ее батюшка и сказал: «Знаю, тяжело тебе жить, но ты духом не падай. Младшего сына отдай куда хочешь, ему везде будет хорошо, а старшего только в подмастерье к сапожнику». А про дочерей бабушка забыла спросить, как с ними быть. И когда стала уходить, батюшка Егор сам догнал ее и сказал: «А девочек ко мне в приют. Пусть у меня живут».
Так вот и очутились моя мама с сестрой в батюшкином приюте. Мамина сестра всего два года прожила там, потом заболела и умерла, а мама до девятнадцати лет в приюте жила и лишь после революции переехала в Орел к брату.
В начале 1920-х годов познакомилась она с моим будущим отцом, которого, как и деда, звали Николай. Был он из семьи потомственных рабочих. Вскоре они поженились. В 1924 году родился мой брат Алексей, а через 7 лет появилась на свет и я.
Когда мама была еще жива, я часто слышала от нее следующие далее рассказы.
У одной молодой женщины один за другим родилось двое глухонемых детей. Родственники заподозрили в этом что-то неладное и посоветовали ей съездить к батюшке Егору в Спас-Чекряк.
Выслушал ее батюшка и велел сходить ей в березовую рощу, которая находилась на краю села. «Походи там, птичек послушай. Может, что и вспомнишь», – сказал он ей.
Пошла она туда, а там птички поют, заливаются. Стала она их слушать и вдруг вспомнила, что когда маленькая была, то лазила по деревьям и кустам, брала из гнезд птенцов и вырывала им язычки. Вернулась она к отцу Егору и про то ему рассказала. «Ну вот, теперь тебе ясно, за что тебя Бог наказал», – сказал ей батюшка Егор.
Надо помнить всегда, что за хорошее Бог наградит, а за грешное непременно накажет!
Один раз мама случайно оказалась свидетельницей одного разговора. Приехала к батюшке Егору из Болхова молодая женщина и стала жаловаться на своего брата. Он, по ее словам, хочет открыть в Болхове чайную и настоятельно зовет ее к себе работать. Но она не хочет быть прислугой и, чтобы спастись, собирается уйти в монастырь. Она думала, что отец Егор поддержит ее и благословит. Но он ей сказал: «Что тебе монастырь. Там каждый спасется, а ты в миру попробуй». И в благословении отказал.
Приехала к батюшке Егору одна женщина со своей бедой. По неясной причине у нее дохли свиньи. Дал ей батюшка святой воды и рассказал, что с ней делать. А перед тем, как ей уезжать, дал он ей еще и куриное яйцо и наказал, чтобы дома она его съела.
Вернулась женщина домой, разбила яйцо, а там дохлый цыпленок. Это насторожило ее. Она знала, что батюшка Егор просто так такое яйцо не даст, и не могла понять, что все это значит. Вскоре она вновь приехала в Спас-Чекряк. Пришла к батюшке домой и говорит: «Не могу понять. Вот вы мне наказали съесть яйцо. Разбила я его, а там дохлый цыпленок». А он ей отвечает: «А что тут понимать. Ты-то дохлых свиней продаешь, а люди их едят. Вот и тебе так же».
Женщине нечего было возразить, и она, посрамленная, спешно уехала домой.
Сергеева Вера Николаевна,
город Орел
Жена моего дяди, Алексея Николаевича, была круглая сирота. Воспитывалась она в приюте у батюшки Егора в Спас-Чекряке.
Дядя – он был старший мамин брат – до революции работал обойщиком мебели у хозяина Добрынина в Орле. Он часто приезжал в Спас-Чекряк к своей сестре, которая тоже в то время находилась в приюте. Там дядя и познакомился со своей подругой жизни Доминикой Несторовной. Батюшка Егор лично свел их и благословил на брак. Когда в конце 1940-х годов умерла моя мать, я перешла жить к ним. И вот совсем одна доживаю свою жизнь в их доме.
Вспомнила же я о них, чтобы рассказать одну удивительную историю про батюшку Егора, которую я слышала от дядиной жены. Вот она.
Любимым местом для отдыха у батюшки Егора в Спас-Чекряке была небольшая березовая роща, которую воспитанницы называли березняком. Она росла на окраине села.
Как-то раз, прохаживаясь там, батюшка Егор увидел Доминику. Он подозвал ее и сказал: «Пройдись со мной, мне надо тебе кое-что сказать». И взял ее под руку. «Пройдет много лет, меня уж давно не будет на этом свете, а ты меня вновь увидишь. Ты только обращайся ко мне, не бойся, и я тебе помогу».
В то время значения этим словам она не придала. Да и смысл их не поняла. «Как это, – думала она, – батюшки нет в живых, а я его здесь увижу, мертвого что ли, и о чем я буду его просить?»
Вскоре об этом разговоре она забыла. Прошло много лет. Незадолго до второй мировой войны случилась с ней беда. Внезапно она заболела серьезной болезнью. Врачи сделали операцию, но ей стало еще хуже. Тут вспомнила она батюшку Егора и мысленно обратилась к нему: «Помоги мне, батюшка Егор, не дай умереть». И в ту же ночь увидела его во сне, на том самом месте, где он об этом ей говорил. «Видишь ли ты меня, Доминика?» – спросил он. «Вижу, батюшка Егор». И вдруг прямо на глазах начал он расти. И рос до тех пор, пока не стал выше деревьев. Смотрит Доминика, а у него венец над головой. Перекрестил ее батюшка Егор и исчез. Тут она и проснулась. С тех пор здоровье у нее на поправку пошло, да так быстро, что даже врачи удивлялись. А вскоре и совсем вылечилась. После операции прожила она 28 лет и мирно скончалась.
Сергеева Вера Николаевна,
город Орел
Первый муж моей мамы погиб в годы первой мировой войны, оставив на ее руках четверых маленьких детей.
Было ей тогда 24 года. Более десяти лет жила она одна, воспитывая своих детей. А уж сколько трудностей и лишений испытала она за эти годы, трудно даже пересказать. А в 1925 году свалилась на нее большая беда: в один год потеряла она двух дочерей. Одну, семнадцатилетнюю, застрелил ухажер, а вторая заболела и вскоре умерла.
Горе было такое, что мама чуть не лишилась рассудка.
В это время большую славу имел в наших краях отец Егор, и многие люди обращались к нему за всякой помощью. Пошла и она в Спас-Чекряк. После службы подошла к батюшке и рассказала ему про свое горе. Выслушал ее отец Егор и сказал: «Горе твое большое, но отчаиваться нельзя. Отчаяние – большой грех. Ты замуж выходи, дети у тебя еще будут». А маме в тот год двое делали предложение. Один пожилой вдовец, а другой – молодой, еще неженатый. Хотела мама спросить совета, за кого ей выходить, а батюшка Егор ее упредил и сказал: «Выходи за неженатого, он хороший человек». Мама послушалась и впоследствии не пожалела. Вскоре от этого брака появились мы с братом.
Хомякова Зоя Ивановна,
город Болхов
Заболели у меня глаза. Воспалились, и слезы так текли, что боялась я за глаза, как бы они не вытекли. Поехали мы с мамой, Анной Дмитриевной, к врачам в город Орел. Доктор Преображенский осмотрел меня и сказал, что надо делать операцию. И хоть он уверял, что операция несложная, мы отказались. Испугались, как бы я совсем не ослепла.
У мамы двоюродный брат жил в Спас-Чекряке. Поехали мы к нему и попросили, чтобы отвел он нас к батюшке Егору. Надеялись, может, он святой водой или молитвами поможет. Пришли мы в церковь, а там народу полно. Дождались, когда батюшка Егор принимать людей стал, и рассказали ему про свое горе. Он выслушал нас и сказал: «Идите на операцию. Не бойтесь, молитесь обязательно, а помощью докторов пренебрегать не надо». А затем подошел ко мне, руки на голову мою положил и благословил: «Ну, поезжайте с Богом. Все у вас будет хорошо».
Приехали мы в Орел, и действительно, как батюшка Егор предсказал, операция прошла успешно.
Борискина Татьяна Ивановна,
город Болхов
Было это незадолго до смерти батюшки Егора. Жили мы в деревне Рогозина, ныне Хуторского сельсовета Болховского района. Задумали мой отец Виктор Афанасьевич с братом своим Никанором Афанасьевичем совместное хозяйство завести. Денег для этого накопили, но решили прежде с батюшкой Егором посоветоваться и попросить, чтобы он благословил.
Прежде все делалось с благословения священника. Разрешит батюшка, значит, сам Бог разрешает. Оттого и во всем толк был.
Деревня наша Рогозина недалеко от Спас-Чекряка находится. Пошла моя мама, Агафья Прокопьевна, туда за советом. Батюшка Егор уже болел и часто прогуливался вечерами недалеко от дома. Встретила она его и рассказала, что братья совместное хозяйство завести хотят, попросила на то благословение. Но он выслушал и в благословении отказал: «Что, копейка лишняя завелась? Не советую. Время такое подходит, что лучше не строиться и не заводить хозяйство».
Прошел год, и батюшки Егора не стало. А еще через год началась коллективизация. У кого что было – все отобрали, а у нас ни хлопот, ни забот не было.
Денежкина Мария Викторовна,
деревня Рогозина Болховского района
Мама моя, по второму мужу Евдокия Владимировна Заболотская, жила в деревне Архипова Болховского уезда.
В первый раз она вышла замуж еще перед русско-японской войной 1904 года.
Вскоре после начала войны мужа ее, Алехина Афанасия, забрали на фронт, где он пропал без вести.
Несколько лет она жила одна, а потом посватался к ней мой будущий отец, живший в той же деревне. Был он много моложе ее и еще не женатый. Долго думала мама, как ей быть, наконец, решила пойти за советом к отцу Егору. Село Спас-Чекряк с нашей деревней Архипова рядом находится. Узнал батюшка, зачем она к нему пришла, подошел к ней, погладил по голове, вздохнул и сказал: «Выходи, что же еще делать, проживешь как-нибудь». И благословил. Вышла она замуж и прожила «как-нибудь». Не хорошо, но и не совсем плохо.
Филина Людмила Ивановна,
деревня Архипова Болховского района
История эта произошла в деревне Рылова Болховского уезда.
Посватался к моей бабушке местный паренек Яков, а она ему сначала отказала. Смущало ее то, что до этого он уже был женатый. А в то время выходить замуж девушке за разведенного считалось позорным. А он давай к ней приставать.
Решила она тогда положиться на Божию волю и пошла за советом к батюшке Егору. «Выходи, – сказал он, – жить будете хорошо и долго. До глубокой старости доживете». И бабушку благословил.
Как прозорливый батюшка Егор сказал, так впоследствии и вышло. Жили они дружно и долго.
Терехова Мария Степановна,
деревня Архипова Болховского района
Раньше я часто ездила в Псково-Печерский монастырь. Сначала – к отцу Савве, а после его смерти моим духовным наставником стал отец Иоанн Крестьянкин.
В 1982 году я с мужем, сыном и дочерью приехала в монастырь к отцу Иоанну. Это батюшка наш, родной, орловский. И вести с родной стороны всегда интересовали его, он часто расспрашивал меня обо всем. В этот приезд я застала отца Иоанна необычайно взволнованным и радостным. Он усадил нас за стол и сразу же повел разговор о батюшке Егоре Чекряковском.
«Ах, Манечка, знал я батюшку Егора. Пешочком к нему от Болхова ходил. Святой был человек». А потом вдруг сказал: «А не поставить ли нам памятник ему?! Денежки у нас для этого найдутся…» И он дал нам тысячу рублей.
Возвратившись домой, мы с мужем стали думать, как это сделать. Время было доперестроечное, и прославлять духовных подвижников, а тем более ставить им памятники, властями не одобрялось. Опасались мы, конечно, не за себя, а за своих сыновей. У нас их трое, и все служили офицерами в Советской Армии. Боялись мы им навредить, но потом все же решились.
Большую помощь нам оказал бывший директор Болховского Дома старчества Павел Прокопьевич Смыков, ныне пономарь церкви Михаила Архангела в Орле. С его помощью мы заказали в Орле памятник, тайно привезли его и спрятали в Доме старчества. Назначили день, а точнее ночь, когда везти его в Спас-Чекряк. Ехать мы решили в 4 часа ночи, чтобы не привлекать внимания соседей и нежелательных свидетелей.
Весь вечер было у меня на душе неспокойно. Нас всего трое, старых и слабосильных, а памятник большой и тяжелый. «Как же мы его будем снимать с трактора и устанавливать, ведь и не поднимем, нам это не по силе», – думала я.
Так в тревоге и с неспокойной душою, уже за полночь, на короткое время я заснула. И приснился мне сон, что едем мы на тракторе, везем памятник, а мысли у меня все те же: тревожные и беспокойные… Вдруг вижу: догоняет нас другой трактор с прицепленными к нему двумя тележками. На правой стоит с покойником открытый гроб, а на второй полным-полно малых ребятишек. Словно шляпки грибов из кузовка, торчат их белые головки.
Только поравнялась с нами первая телега, вижу, покойник голову поднял. Смотрю, а это батюшка Егор, такой, каким я его знаю по фотографии. Глянул он на меня и говорит: «Не волнуйся. Я сам все сделаю».
Обогнал нас трактор и поехал вперед, а я проснулась. Приехали мы на место, а тут, на наше счастье, завхоз и учитель местной школы подошли и нам очень помогли. Они почти все сами и сделали.
Когда снимали с трактора памятник, трактористу Николаю Ночкину придавило руку. Опухла она и посинела. Решили мы ее в святом колодце обмыть. Помыл Николай руку, посидели, попили святой водички из колодца, и часа не прошло, как опухоль совсем сошла, а боль утихла. Тут вспомнили мы о сыне тракториста: он с детства был больной ногами, лежал недвижимый. И в следующий раз мы взяли его с собой. Привезли, ноги ему святой водой облили и тряпкой обтерли.
Посидел он с нами немного, а потом вдруг поднялся и стал ходить. Вот тут уж воистину было чудо!
А другой раз мне батюшка Егор приснился в следующем году, перед Крещением. И было это так.
У нас еще осталась часть денег, данных нам отцом Иоанном Крестьянкиным. Решили мы на них святой колодец почистить и подремонтировать. Старый сруб почти сгнил, осел и сровнялся с землей. Стала туда грязь течь. Павел Прокопьевич Смыков нам опять помог. Заказал где-то бетонные кольца, и из них мы решили сделать сруб. И в предшествующую ночь, как ехать в Спас-Чекряк, приснился мне сон, что будто иду я и сама не знаю где. Местность вокруг как бы знакомая и незнакомая. Вдруг вижу: домик небольшой стоит. Зашла туда, а там пол земляной, а на нем и мусор, и хлам всякий валяется. А из-под земли что-то блестит, похожее на золото.
Стала я землю сначала ногами, а затем руками разгребать и батюшку Егора откопала. Вдруг он зашевелился и начал вставать. Тут на меня страх такой напал, что нет мочи. Хотела я бежать, а он мне говорит: «Постой, не беги. Ты меня не бойся. Я теперь буду вас здесь святой водой окроплять. И вы будете исцеляться».
Тишина Мария Кузьминична,
город Болхов
Супруги Истратовы, Дарья и Иосиф, жили в деревне Скородумка нашего Болховского уезда.
Много лет они хотели иметь сына, но рождались дочери. После многолетних молений и просьб у Бога дать им наследника они решили взять мальчика из приюта и усыновить его. Кто-то из соседей посоветовал им съездить к батюшке Егору за благословением.
Приехали они в Спас-Чекряк, но батюшка их не благословил. Сказал: «Не надо брать, у самих скоро будет свой наследник». Начали они тогда его благодарить за радостную весть, а батюшка Егор улыбнулся и сказал: «А доживать вы свой век будете все-таки у дочери».
Прошло много лет, и ясно стало, что пророчество отца Егора исполнилось в точности. Вскоре у них действительно родился сын. Но недолго радовались родители на своего наследника. Как только он подрос, то оставил родителей и уехал в Куйбышев. Там он и прожил свою жизнь. Домой приезжал редко. А Дарья с Иосифом, как батюшка Егор и предсказал, последние годы жили у дочери Марии. Мария Иосифовна и сейчас еще жива. Живет она там же – в деревне Скородумка, что находится недалеко от Болхова.
Тишина Мария Кузьминична,
город Болхов
Это было в середине 1920-х годов. Жили мы в то время в деревне Хожайново Болховского уезда. Посватался к моей старшей сестре Марфе местный парень Андрей Кирюхин, а она не знала, как ей быть. Он и нравился моей сестре, и не нравился. Мама наша, Надежда Марковна, ей говорит: «Пойдем в Спас-Чекряк к отцу Егору, если он тебя благословит, то тогда выходи». Поехали они к батюшке Егору, рассказали про жениха Андрея, что посватался, а они не знают, как им быть. Батюшка Егор подошел к ней, погладил по голове и благословил на брак.
Вернулись они из Спас-Чекряка и хотели так и поступить. А тут на горе подружка сестры к нам пришла. Узнала, что батюшка Егор благословил Марфу за Андрея замуж выходить и давай жениха всячески корить, а над сестрой смеяться. Он и ростом высок, и худой, как жердь. В хозяйстве от него не будет прока. И так раскорила, что сестра за него замуж не пошла. Через полтора года она за другого парня вышла из нашей деревни – Ивана Самсонова. Но не жизнь у нее была, а каторга. Пил он и гулял. Родила она от него троих детей, а он связался с одной приезжей женщиной, а ее бросил. Андрей Кирюхин тоже вскоре женился, но, в отличие от моей сестры, до конца жизни жил с женой хорошо. Вот что значит батюшкино благословение и неисполнение его.
Иванушкина Евдокия Максимовна,
город Болхов
Много страданий было мне от разных болезней, но особенно от туберкулеза. Как он меня мучил, об этом трудно даже рассказывать. Кровь от легких, бывало, так шла, что по две банки набиралось.
Как-то раз я так сильно захворала, что уже думала – конец мой настает. Легла я на кровать и не заснула, а как бы впала в забытье. И привиделось мне, что иду по незнакомой дороге, а навстречу мне люди то и дело попадаются. И у каждого в руках бидон или банка. Остановила я одну женщину и спросила, что люди в банках и бидонах несут? А она мне сказала: «Святую воду из колодца». Стала я расспрашивать ее, где этот колодец и как туда дойти. Повернулась она вполоборота, указала рукой в сторону и сказала: «Там колодец, иди туда».
Пошла я в указанном направлении, по дороге ведро нашла. Вот, думаю, оно мне кстати. Пришла я к колодцу, а там людей тьма. Старых и малых. Каждый подходит к колодцу, набирает воду и отходит. Дождалась я своей очереди и стала воду в ведро наливать, а люди мне говорят, что в ведро нельзя. Это – святая вода, поэтому надо, чтобы емкость закрывалась. Бросила я ведро, стала вокруг смотреть, во что бы налить, и пустую бутылку увидела. Налила я в нее святой воды и пробкой бумажной заткнула. Присела я отдохнуть недалеко от колодца и тут только заметила, как здесь хорошо. Посидела немного, посмотрела на людей, ну, думаю, пора обратно идти. И только об этом подумала, тут же очнулась. Встала и почувствовала себя лучше. И хоть болезнь не прошла, но кризис прошел, и кровотечение прекратилось.
Хотелось мне после этого сходить в Спас-Чекряк за святой водой, но так, к своему стыду, не сходила я туда по сей день. Тут уж, видно, воля не моя. Каждый раз, как только туда соберусь, так враг рода человеческого разными делами отводит.
Герасимова Мария Михайловна,
деревня Фандеевка Болховского района
У моей мамы Марии Федоровны Гулидовой сильно болели ноги. Бывало даже так, что ходить она не могла, и ей часто приходилось обращаться за помощью к отцу Егору. Лечил ее батюшка Егор святой водой и молитвами. Дал он ей святую воду и сказал, что с ней делать. Дома нагревала она полведра воды, выливала туда святую воду и парила ноги. И от этого маме становилось лучше. Проходило время, начинали ноги опять болеть, и тогда вновь она собиралась и ехала к батюшке Егору за помощью.
Однажды поехала мама в Спас-Чекряк и меня с собой взяла. Увидел меня батюшка Егор и маме сказал: «Хорошая девочка. Вырастет – замуж за сироту выйдет. А жить будут хоть и бедно, но дружно и хорошо».
Было это в начале 1920-х годов. С тех пор много воды утекло. И теперь вот уже в самом конце жизни могу уверенно сказать, что батюшка Егор мне все правильно предсказал. И муж у меня был сирота, и жизнь свою долгую прожила я хоть в бедности, зато счастливо.
Кузина Павлина Васильевна,
город Болхов
Мама моя, Кашина Анна Михайловна, была лично знакома с батюшкой Егором и много нам рассказывала о нем. И даже после его смерти ходила она, как и прежде, по всяким вопросам в Спас-Чекряк. Нам же мама говорила: «Батюшка Егор велел на могилку к нему приходить. Он теперь у Престола стоит и поэтому нам еще больший заступник».
И действительно, сходит мама с какой-нибудь просьбой в Спас-Чекряк, и она тут же исполняется. А если болела, то лечилась земелькой с батюшкиной могилки и водой из святого колодца. Земельку завязывала она в платок и клала на ночь под подушку, а сама в мыслях за помощью к нему обращалась. А святую водичку пила утром натощак и вечером, перед сном. И удивительное дело – прожила она 92 года и очень редко болела.
История, которую я хочу рассказать, случилась на моих глазах лет через 20 после смерти батюшки Егора.
Пошла мама с подругой в Спас-Чекряк за святой водой, а за ними 15-летний племянник той подруги увязался. В то время могилка батюшки Егора и святой колодец были не такими, как сейчас. Колодец был низкий и мелкий, а на могилке еще не стояло ни ограды, ни креста. Многие люди, из тех, что приходили в Спас-Чекряк, клали на могилку или у колодца деньги, в основном – мелкие монеты. А жившие там еще с дореволюционной поры две монашки, бывшие воспитанницы приюта, собирали эти деньги на крест. Увидел мальчик деньги, прельстился и их забрал. Вернулись они домой, а через несколько дней мальчик вдруг без всякой причины заболел. Покраснели и опухли у него по локти руки. Стали они думать и гадать, отчего такая напасть, а тут шалун и признался, что деньги своровал.
Поохали мама с подругой, поохали, но делать нечего, вновь поехали в Спас-Чекряк. Приехали, деньги на место положили и монашкам рассказали про свое горе. Стали спрашивать у них, что делать и как быть. Но те тоже не знают. Сперва начали разные советы давать, но потом вдруг вспомнили, что батюшка Егор любил молебен Пресвятой Богородице служить, и посоветовали заказать Ей, Царице Небесной, молебен в Болхове. Вернулись они домой, сделали, как им монашки посоветовали, и мальчик тут же выздоровел. Опухоль сошла на удивление так же быстро, как и появилась.
Никишина Полина Михайловна,
город Болхов
Заболели у меня ноги, опухли и болели так, что ходить не могла. Врачи направили меня в Орел. Больше месяца пролежала я там в больнице, стало мне лучше, но полностью болезнь не прошла. Выписалась я из больницы, а через два месяца болезнь вновь обострилась. И не было мне покоя ни днем, ни ночью.
Пришла я как-то к Анне Михайловне Кашиной. Я учила ее внучку Марину, зашла по школьным делам и с бабушкой разговорилась. Пожаловалась ей на свою болезнь и сказала, что ноги сильно болят, еле хожу. А она мне говорит: «Я тебе земельки с могилки отца Егора дам. Он тебе поможет. Насыпь по щепотке в носки и так ходи. Болезнь в два счета пройдет». «Какого отца Егора?» – спросила я. «Нашего, из Спас-Чекряка», – ответила она.
Хоть я и не верила в то время в Бога и никогда не слыхала про отца Егора, решила все же попробовать. Насыпала я, как бабушка мне велела, по щепотке земли, стала так ходить и очень скоро вылечилась.
Киндюхина Серафима Николаевна,
город Болхов
Замуж моя мама Анна Михайловна выходила за моего отца Михаила Афанасьевича по любви.
Был он высокий ростом, красивый, да к тому же знатный кузнец. Одно только смущало маму – любил он выпить. Прожили они несколько лет и вдруг отец так запил, что жить с ним стало нельзя. Пыталась мама его оставить, но ничего из этого не получалось.
Решила тогда мама с ним развестись. А перед тем пошла она к батюшке Егору в Спас-Чекряк за советом и благословением. Но он, выслушав ее, в благословении отказал. «Не бросать, а молиться за мужа надо, – сказал батюшка Егор, – ведь сам Господь Бог соединил венцы ваши и благословил вас на совместную жизнь. И, может быть, на то и соединил, чтобы ты его спасла. Молись! Проси Царицу Небесную, она в этом деле первая помощница».
После этих слов мама раздумала уходить от отца. Стала она просить Пресвятую Богородицу, чтобы та помогла, ходила в церковь и заказывала ей молебны. И отец пил меньше, а бывало, что и не пил много месяцев вообще. А трезвый как человек он был хороший.
Так вот батюшка Егор посоветовал, а Царица Небесная помогла. Прожили они свою жизнь вместе до самого конца. За терпение и доброту наградил Бог маму здоровьем и долголетием. Умерла она на 93-м году жизни.
Никишина Полина Михайловна,
город Болхов
У моей мамы Ольги Ивановны Москвитиной нас было трое, все девочки. Жили мы в Болхове. Когда мы подросли, пошла мама к батюшке Егору спросить совета, куда нас определить.
В то время велика была слава о нем, и многие жители нашего города ходили к нему в Спас-Чекряк за советом и помощью. Выслушал ее батюшка Егор и сказал: «Не волнуйся. Устроятся они хорошо. Старшая и средняя портнихами будут, а младшая (это он имел в виду меня) учительницей станет».
Прошли годы, и время показало, что все, что батюшка Егор маме напророчил, исполнилось в точности.
Гущина Зинаида Андреевна,
город Болхов
Родители мои Иван Семенович и Анна Васильевна Поповы жили в деревне Влизна Болховского уезда. И с ними там вот какая история случилась.
Надумали они корову купить. Собрался отец поехать за ней на базар в Белев. А в то время было принято все делать по благословению священника. Вот мать отцу и говорит: «Сходил бы ты к батюшке Егору, – он наш приходской священник был, – за благословением. Покупка дорогая и дорога дальняя. Мало ли что может случиться». Отец вначале отнекивался, а потом все же пошел. Наша деревня от Спас-Чекряка недалеко находится. Вернулся он быстро, но пришел недовольный. Матери сказал, что батюшка Егор подождать велел. И тут же начал ругаться… «Чего ждать? Подумаешь, не благословил! Ехать надо, пока деньги не потратили!» В общем, ругался до тех пор, пока не настоял на своем.
В следующий выходной день поехал отец за коровой в Белев без благословения. Купил он там корову, да только по недосмотру взял телую. Повел ее домой, а путь из Белева до Близны не близкий. Стал он переправляться с ней через небольшую речку, а она вдруг телиться стала. Ничего не смог поделать отец, так она на берегу и подохла. Вернулся он домой весь черный. С тех пор мои родители больше ничего не делали без батюшкиного благословения.
Жучкова Елизавета Ивановна,
город Болхов
В 1920 году мои родители Тит Николаевич и Агафья Васильевна вынуждены были переехать жить на Украину. В Болхове в то время голод был, а на Украине с продуктами было лучше. Отец устроился там на работу в милицию, а кем мать – за давностью лет не помню.
Вначале жили мы хорошо, но потом пришла беда. Отец завел любовницу и ушел жить к ней. Пожили мы немного одни, помучались, а затем вернулись в Болхов. Приехали, а как жить – не знаем. Дом и хозяйство, когда уезжали мы на Украину, продали, а нас у мамы было шестеро. От разных думок она, бедная, почернела вся. Что делать? Пошла мама за советом к батюшке Егору в Спас-Чекряк. Пришла, расплакалась и стала жаловаться на свою горькую участь. А батюшка Егор выслушал и давай ее успокаивать. «Не печалься! – говорит он, – Господь Бог тебя не оставит. Молись, проси Бога! Поможет так, что многие тебе еще завидовать будут. И я, грешный, за тебя помолюсь».
Вернулась мама из Спас-Чекряка спокойная и даже радостная. Нам сказала: «Не пропадем, дети, батюшка Егор за нас молиться будет. И Бог нам поможет».
А вскоре действительно пошла нам помощь со всех сторон. То вдруг расщедрился к нам сосед, где мы жили первое время на квартире, и нам телку предложил. «Когда будут у вас деньги, – сказал он маме, – тогда и отдадите». То мамина сестра дала нам несколько кур и овечку. С Божьей помощью купили недорого поросенка. Так постепенно и вылезли из нужды. А потом так зажили, что многие люди нам даже стали завидовать. Вырастила и воспитала нас мама всех шестерых, а батюшку Егора до конца дней своей жизни чтила и с благодарностью его поминала.
Богданова Наталья Титовна,
город Болхов
Мой дядя Николай Иванович Пряхин, вспоминая об отце Георгии Коссове, рассказывал мне следующее.
Жили они в Болхове. Семья была большая и дружная. Когда старший брат дяди женился, решили родители второй дом купить, чтобы было где жить молодому потомству. Пошла его мать в Спас-Чекряк к отцу Георгию, чтобы он благословил. В то время все так делали. Но батюшка Егор выслушал ее и в благословении отказал. Сказал, что скоро и в этом доме жить некому будет. Было это незадолго до октябрьского переворота.
Послушались родители батюшку Егора и не пожалели. Вскоре его предсказание сбылось. В 1917 году канатную фабрику у них отобрали. Отец этого не перенес: сначала занемог, а затем заболел тифом и умер. А матери пришлось бросить все и всей семьей срочно бежать из Болхова. Их как представителей богатого сословия собирались арестовать как заложников.
Зулидов Виктор Алексеевич,
город Болхов
У одной женщины, жившей на Никольской, ныне Ленинской улице, недалеко от того места, где сейчас находится аптека, родился ребенок-инвалид.
Болезнь у мальчика страшная была: руки и ноги были без костей. Надумала мать сдать его в детский дом, но кто-то из соседей посоветовал ей сходить в Спас-Чекряк к батюшке Егору. Послушалась она, пришла к нему и рассказала про свое горе. Про то, что хочет она своего сына-инвалида сдать в детский дом.
Но батюшка Егор на это не благословил. «И не думай от него отказываться, – сказал он. – Расти и воспитывай. Это же кормилец твой». Ушла она от отца Егора обескураженная: «Как же инвалид без рук и ног может быть кормильцем?» – думала она. Но совета батюшки Егора послушалась. Время подтвердило его правоту. Жили они в большой нужде, и часто матери приходилось побираться. А когда мальчик подрос, стала мать сажать его на разных углах, чтобы он просил милостыню. Многие старые люди помнят того калеку. Это был небезызвестный в Болхове Серафим Николаевич Плотников.
Где он выучился грамоте, я не знаю, но читал он неплохо. А если ему надо было что-то написать, он вставлял карандаш в рот и так писал. До войны он почти каждый день сидел на центральной улице и просил милостыню. Как калеке, подавали ему многие. Правоохранительные органы неоднократно преследовали Серафима, но ничего поделать с ним не могли. А может быть, просто жалели или не хотели с таким связываться.
В начале 50-х годов он построил себе дом и неожиданно для всех женился. Жена родила ему двух дочерей. Так он и жил в Болхове, пока не умерла жена. А после похорон жены за ним приехала дочь из Орла. Дом продала, а его забрала к себе. О дальнейшей судьбе Серафима мне ничего не известно.
Зулидов Виктор Алексеевич,
город Болхов
Дом на улице Пушкинской, бывшей Новосильской, в Орле, там, где находится ныне кожный диспансер, до революции принадлежал Евгении Степановне Авдеевой. Еще до замужества дала она Богу обет, что если будет богата, то откроет в Орле приют для сирот и бедных детей.
И в замужестве ей повезло. Муж был и знатный, и богатый.
Прошли годы, и слово свое она сдержала. На Нижней улице, ныне Советской, открыла она приют для мальчиков и девочек, которые, как тогда было принято, содержались раздельно, в двух разных зданиях.
После смерти мужа, когда сыновья ее выросли и отошли от нее, стала она очень религиозной. Узнав от кого-то, что моя бабушка была в Иерусалиме, Евгения Степановна пригласила ее в свой дом экономкой. Позаботилась она и о бабушкиных детях. Дочь Глафиру, позднее мою маму, взяла к себе на воспитание, а сына устроила в приют. Там он получил образование, а потом выучился на машиниста.
Когда мама выросла и стала совершеннолетней, то хозяйка нашла ей богатого, с большим имением жениха. Но у мамы уже был другой жених на примете – Митрофан, хоть и бедный, но зато любимый. А Евгения Степановна стала настаивать. «Выходи за богатого, с ним не пропадешь», – твердила она маме. Хотела хозяйка, чтобы и бабушка ее поддержала, но та сказала: «Дело ее, пусть сама решает».
Неизвестно, как бы решилось дело, если бы не вспомнила Евгения Степановна батюшку Егора из Спас-Чекряка. Он, когда случалось ему приезжать по делам в Орел, часто останавливался у хозяйки. И в доме все отца Егора знали и нередко ездили к нему.
И надумала хозяйка послать бабушку к нему в Спас-Чекряк: как он скажет, пусть так и будет. Приготовила она для батюшки Егора гостинцы, а бабушке сказала: «Ответ пусть напишет мне собственноручно».
Приехала бабушка в Спас-Чекряк, вошла в дом к отцу Егору (она там не раз была), а батюшка стоит к ней спиной, вроде не видит, а сам говорит: «Да, да. Нам нужны большие дома и богатство. Но только вот для спасения нашего это совсем не нужно…» А кому говорит, неизвестно – в комнате больше никого нет. Потом вдруг повернулся к двери, увидел бабушку и сказал: «А-а, Екатеринушка приехала! Ну, проходи. Садись». Отдала она ему гостинцы и письмо и сказала, что хозяйка просила дать ответ собственноручно. «Ну что же, – сказал батюшка Егор, – сейчас же и отвечу». Сел и написал: «Господь Бог и я, грешный, благословлю выходить за Митрофана». А письмо хозяйки даже не распечатал! Вот какой был провидец.
Затем позвал кого-то и велел гостинцы в приют отнести. А когда подошло время бабушке уезжать, он и ей попророчил. Сказал, что молодые будут жить сначала в достатке, а потом победнее. Но жить будут долго и любить друг друга до конца.
Возвратившись в Орел, бабушка отдала ответ хозяйке, та прочитала и сказала: «Против батюшки Егора я не пойду. Раз он благословил за Митрофана, пусть выходит». Так вот и повенчались Глафира и Митрофан, которые стали впоследствии моими родителями. Жили они до глубокой старости мирно и дружно. Шесть детей имели. Всех воспитали и вывели в люди.
Неделина Александра Митрофановна,
город Орел
Мои родители Яков Васильевич и Матрена Константиновна Родины семь лет после свадьбы не имели детей. Жили они в то время в селе Рыдань Карачевского уезда. Кто виноват и в чем причина, они выяснять не стали, а раз нет своих детей, то решили на воспитание взять сиротку из приюта. За советом и благословением пошла к батюшке Егору в Спас-Чекряк моя будущая бабушка Пелагея Нефедовна.
Пришла она туда, дождалась, когда служба в церкви закончится, и рассказала батюшке Егору, с чем и зачем к нему пожаловала. Выслушал ее батюшка Егор, поморщился и сказал: «Передай им, раба Божия, что я не советую и даже не разрешаю делать это. Дети у них еще будут. И много».
Вернулась Пелагея Нефедовна из Спас-Чекряка и передала молодым батюшкин совет. Послушались они батюшку Егора, а вскоре, как он и предсказал, мама стала рожать и в дальнейшем родила девять детей: шесть девочек и три мальчика.
Лядских Елена Яковлевна,
город Болхов
В самое лихолетие, когда шла гражданская война, случилась со мною беда. Заболели у меня руки. Стали они как бы отмирать и в тот момент становились словно восковые. Чтобы привести руки в прежний, нормальный вид, приходилось их долго растирать. И такое случалось часто. Повезла меня мама к батюшке Егору в Спас-Чекряк. Выслушал он нас, родимый, затем дал домой святой воды, и маме объяснил, что с ней делать. Дома мама нагревала в чугунке простую воду; затем лила туда святую, и в той воде я руки парила. Сколько времени меня мама так лечила, не помню. Но слышала от нее, что болезнь прошла быстро. Так я и исцелилась.
Полякова Евдокия Никитична,
город Болхов
Батюшку Егора помню хорошо. Был он большой ростом и собою статный.
От церкви до кладбища у нас дорога была, а по краю ее овражек прорыт. Одна сторона у дороги высокая, а другая низкая. Любил батюшка Егор вдоль этого ровочка ходить. Часто видел я его там. Бывало, приду вечером в Спас-Чекряк, а он по той дорожке ходит. Когда засуха, долго не было дождя, выходил он в полном облачении и ходил по этой дорожке, читая молитвы. Отчитает – глядишь, на другой день дождь пойдет и засухе конец. А бывало и наоборот. Соберутся черные грозные тучи над селом, выйдет он на ту дорожку с крестом в руках и другие молитвы уже читает. Тут вдруг подует ветер и разгонит тучи. Старые люди говорили, что при нем – а прожил он в Спас-Чекряке 43 года – не было у нас ни одного градобоя. А еще случалось так: наползет мохнатых червей целая тьма и все заполонят. Конец, думаешь, всему. Народ в этот момент к отцу Егору: «Ну, батюшка, выручай нас, иначе пропадем». Обойдет он с молебнами поля, и через день или два все черви до единого исчезнут.
Когда он умирал, всем говорил: «Я никуда от вас не денусь. Буду всегда с вами. Приходите ко мне на могилку как к живому». Умер батюшка Егор 26 августа 1928 года, а похоронили его 29 августа в день Иоанна Постного. Проводить батюшку в последний путь приехали, как говорили в народе, 40 епископов, архиереев и священников. А уж простого народа пришло не счесть.
Вскоре после смерти стали его родных выселять. Помню, как вывели из дома матушку Александру и посадили на подводу. Кто-то из односельчан накинул на нее тулуп. На другую подводу сели дочь Елена с двумя мальчиками и ее муж Николай – псаломщик нашей церкви. Хороший он голос имел. Многие люди даже из дальних деревень приходили в церковь, чтобы его послушать. А перед тем, как их стали выселять, бегала Елена по дворам и разносила в узлах своим знакомым наиболее ценные вещи. А что не успела спрятать, то вскоре после их отъезда люди растащили. Было это в феврале 1929 года.
Церковь наша еще действовала несколько лет. Служил там отец Иоанн, но не долго. Вскоре ее закрыли, а в 1937 году разобрали на щебенку и кирпичи.
В здании детского приюта с 1924 года находилась семилетняя школа крестьянской молодежи – ШКМ. В 1930-х годах ее преобразовали в общеобразовательную среднюю школу. В годы войны там находился немецкий штаб, и, отступая, немцы то здание взорвали.
Батюшкин дом и прочие возведенные им постройки все также были уничтожены во время войны.
Кондрашкин Василий Егорович,
поселок Пробуждение Болховского района
Родилась моя мама Пелагия Ивановна Малеева в деревне Кузьминки Карачевского уезда, а после замужества перешла жить к мужу Андриану Сысоеву в село Руднево Болховского уезда. Семья, куда она попала, была большая. Родители отца, три брата и три замужние сестры жили под одной крышей. У одной из сестер, Марфы, в годы первой мировой войны погиб муж, и от этого сделалась она злой и лютой. Очень возненавидела Марфа мою мать и по всяким пустякам к ней придиралась. Мама вначале терпела, но когда стало невмоготу, решила она от них уйти. К этому толкало ее еще и то, что три года у нее не было детей.
Как-то пошла ее двоюродная сестра в Спас-Чекряк к отцу Егору и по дороге зашла к маме. Та пожаловалась ей на свою жизнь и сказала, что хочет уйти от мужа. Провожая сестру к батюшке в Спас-Чекряк, мама велела спросить у него совета, как ей быть. Уйти от мужа или нести и дальше свой крест, продолжая терпеть муку? На обратном пути сестра вновь зашла к маме и сообщила, что батюшка Егор не велел уходить. Он передал, что дети у нее будут и в дальнейшем она с мужем будет жить хорошо. Мама послушалась и осталась жить в семье отца.
Прошло около десяти лет. У родителей моих было уже трое детей, но жизнь ее была по-прежнему несносная. И она вновь надумала уйти из той семьи. Причиной тому была опять Марфа. Уж очень она лютовала. А еще соседи поговаривали, да и сама мама замечала, что стала она с нечистой силой знаться. Маме от этого было много вреда. То сильное недомогание на нее найдет, то прорези, словно от бритвы, на постельном белье и на одеждах сами по себе появляться станут. Начнут тогда мои родители между собой без особой причины ругаться. А еще корова часто не давала молока. Пошла она тогда сама к батюшке Егору в Спас-Чекряк, чтобы он ее на это благословил. Выслушал он маму, но в благословении отказал. «Потерпи, – сказал батюшка. Скоро она тебя оставит в покое». Так вскоре и вышло. Уехала золовка Марфа Фирсовна к сыну в Ленинград и там скончалась.
С тех пор беды в нашей семье прекратились, и мои родители стали жить мирно и хорошо.
Сысоева Вера Андриановна,
город Болхов
Моя соседка, Пелагия Ильинична Бенедиктова, мне рассказывала. В молодости пошла она к батюшке Егору в Спас-Чекряк, чтобы он ей попророчил, когда она замуж выйдет и что ее в жизни ждет. После окончания службы подошла к батюшке Егору и рассказала, зачем пришла. Выслушал он ее и сказал: «Замуж выйдешь за разведенца. Будут у вас четверо детей. Жизнь свою проживешь не то чтобы очень уж хорошо, но и не совсем плохо».
Прошли годы, и выяснилось: все, что батюшка Егор ей предсказал, исполнилось в точности.
Орехова Людмила Васильевна,
город Болхов
Посватался к моей старшей сестре Александре Акулиничевой местный жених, проходу не давал, хотел на ней жениться. Сестра согласна была выйти за него замуж, но мать не разрешала. «Куда ты спешишь, тебе только пятнадцать лет», – говорила она. Но сестра настаивала. Пошли они тогда в Спас-Чекряк к батюшке на совет. Выслушал он их и тоже, как и мать, стал от замужества ее отговаривать. «Рано тебе об этом думать, – сказал он сестре. – У тебя женихи еще впереди». И в благословении на брак отказал. Вернулись они домой, а Александра опять за свое.
Стала даже грозить, что убежит из дома. Делать нечего, выдали ее замуж в пятнадцать лет, но ничего хорошего в этом браке не было. Муж ее любил выпить и погулять. Нажили они одного мальчика Мишутку, а потом ее муж нашел себе другую женщину, а сестру бросил. Во время войны ее сына угнали немцы в Германию, и там он во время воздушного налета погиб. И прожила она до конца своих дней одна.
Вместе с моей мамой и сестрой пошла к батюшке Егору на совет и наша родственница Мария Поливаева. К ней сватались сразу двое: наш местный житель Иван Трофимов и из соседней деревни паренек. Батюшка Егор благословил ее выходить замуж за Ивана. Мария послушалась и прожила свою жизнь хорошо.
Вот два примера. Одна спешила поскорее выйти замуж. Без батюшкиного благословения расписалась и в результате всю свою жизнь прожила одна. Другая же вышла по Божьей воле и до глубокой старости жила в достатке и согласии. Было это в селе Хотетово Болховского уезда.
Саушкина Варвара Яковлевна,
село Хотетово Болховского района
Одна моя знакомая, теперь уже давно покойная, бабушка Мария, мне рассказывала следующую историю.
Жила она в Болхове. Замуж вышла неудачно. Муж ей попался пьяница и дебошир. Надумала она с ним развестись, но прежде решила сходить в Спас-Чекряк к батюшке Егору. Что он скажет? А батюшка Егор разводиться ей не велел. «Потерпи немного, – сказал он. – Твой муж скоро тебя и так оставит». Послушалась она, а через год то, что ей батюшка Егор попророчил, исполнилось. Напился ее муж водки так сильно, что от нее и угорел.
Мазина Прасковья Андреевна,
город Болхов
В 1921 году поехал мой отец Иван Петрович Белоусов на соляные копи, чтобы подзаработать, и пропал. Более года не было от него вестей. Время тогда было тревожное, всякое могло быть. Пошла мама Матрена Михайловна к батюшке Егору в Спас-Чекряк, расплакалась и у него спрашивает: «Жив ли мой Иван? Уехал на заработки и целый год от него нет вестей». А батюшка Егор говорит: «Да жив пока. Спеши домой, скоро явится». Вернулась она домой, а через несколько дней отец приехал. За давностью лет не помню, заработал ли он деньги и где пропадал, но прожил он после возвращения недолго. Вскоре тяжело заболел и скончался. Осталось у мамы на руках четверо детей. Много трудностей и всяких лишений ей пришлось перенести.
Прошло пять лет после смерти отца. Работала она у хозяина кожевенной артели Михаила Поповенкина. Мама понравилась хозяину, и он сделал ей предложение. Был он то ли вдовец, то ли еще не женатый. И мама не знала, как ей быть. Брак улучшал ее материальное положение, но на душе было что-то тревожное. Пошла она вновь к батюшке Егору и стала жаловаться на свою судьбу. Что на руках у нее четверо детей, а помощи ждать неоткуда. А батюшка ее перебил: «Как это не от кого? – сказал он. – Молись! Проси Бога, Он тебе поможет. А четверо детей – не беда. Глазом не успеешь моргнуть, как вырастут». Рассказала она тогда о главном и что в душе у нее творится. Выслушал маму батюшка Егор и такой ей дал совет: «Время хозяев идет к концу. Так что не советую тебе замуж выходить. Нечего по свету с ним горе мыкать. Расти и воспитывай детей – Бог тебе поможет!» Послушалась она отца Егора и не пожалела. Вскоре артель у хозяина отобрали, а сам он сбежал. Всю свою жизнь помнила мама батюшкины советы, и как бы ни трудно было ей, нас она вырастила и воспитала.
Петрова Александра Ивановна,
город Болхов
Случилась эта история вскоре после окончания русско-японской войны в деревне Хожайново Болховского уезда.
Полюбила моего отца Василия Павловича жительница нашей деревни Иванушкина Надежда, а отец ее не любил. А как только посватался он к моей матери Анне Петровне, стала она бегать к ней и грозить: «Откажись, – говорила она. – Иначе я тебя со света сживу». Колдунов и сейчас еще много в наших местах, а в те времена их было гораздо больше. Мама не послушалась ее, обвенчалась и вскоре заболела. Пошли у нее по всему телу крупные чирьи, а в животе начались рези. Пришлось ей обратится за помощью к отцу Егору.
Лечил ее батюшка святой водой. Отчитает молитвы, даст ей святую воду домой и скажет, что с ней делать. Дома она грела ведро воды, затем выливала туда святую воду и обмывала свое тело, а еще наказал ей батюшка Егор каждый день читать Псалтырь, что она и делала, и вскоре вылечилась.
Иванушкина Александра Васильевна,
деревня Хожайново Болховского района
Мама моя, ныне давно покойная, мне рассказывала. Посватался к ней мой будущий отец Иван Афанасьевич, а было ей в ту пору всего 16 лет. И она не знала, как ей быть. Поехала она с родителями к отцу Егору в Спас-Чекряк за советом. А про себя твердо решила, если батюшка благословит, то она пойдет замуж, а если нет, то жениху откажет. Принял их отец Егор в большой каменной церкви, выслушал, а затем подошел к маме, положил руку ей на голову и сказал: «Час добрый. Выходи!»
Так мама и поступила. И до конца своей жизни была благодарна ему за совет.
Кузина Евдокия Ивановна,
деревня Рог Болховского района
Моя бабушка Вера Ивановна Полтева часто вспоминала батюшку Егора и мне рассказывала. Было у нее шестеро детей, и все девочки, а ее муж, мой дедушка, хотел мальчика.
В то время многие люди из наших мест ходили пешком в Киев, чтобы помолиться святым угодникам и их о чем-либо попросить. Надумал и Никита Иванович пойти просить святых старцев, чтобы вымолили ему наследника. А перед тем как отправиться в путь, пошел он к батюшке Егору в Спас-Чекряк за благословением. Деревня наша Меркулово от села Спас-Чекряк недалеко находится. Выслушал его батюшка Егор и говорит: «Что же, хорошее дело, сходи помолись. Помощь от них будет». И благословил на дорогу.
Сходил дедушка в Киев, туда и обратно пешком, помолился святым угодникам и, как батюшка Егор предсказал, вскоре помощь от них получил. Через год родился у них сын. Назвали они мальчика Егором.
Башкурова Татьяна Романовна,
город Болхов
Было это в 1918 году в деревне Меркулова Болховского уезда. Посватался к моей маме Марии Никитовне местный паренек Роман Толпыгин. Пошла она за советом и благословением к отцу Егору. А он ей говорит: «Знаю, что любишь. Но только не советую за него замуж выходить, рано овдовеешь. У тебя сосед есть – Николай. Вот за него и выходи».
Вернулась она домой и долго думала, как ей поступить. И после долгих раздумий вышла за того, кого любила. Но прожили они недолго. Вскоре Романа призвали в армию. Служить попал он на флот и оттуда не вернулся. Мама говорила, что корабль, на котором он плыл, наскочил на мину и вся команда погибла.
Башкурова Татьяна Романовна,
город Болхов
Мама моя Вера Ивановна Тимакова заболела странной трясучей болезнью. Временами на нее словно что-то находило, и ее начинало сильно трясти. Жили мы в то время в деревне Фандеевка Болховского уезда. По совету нашего приходского священника отца Николая пошла она в Спас-Чекряк к батюшке Егору. От нас это не так уж и далеко.
Лечил ее батюшка Егор святой водой и молитвами. Каждый день читала она покаянные молитвы и пила святую воду, которую приносила из Спас-Чекряка. Воду пила она два раза в день. Утром натощак и вечером перед сном. За время, пока мама болела, два раза пришлось сходить в Спас-Чекряк за святой водой и мне. В первый раз я была там со своей теткой Татьяной Кузьминичной. А второй раз одна. Увидел меня батюшка Егор и спросил: «Кому воду берешь?» А я говорю: «Больной маме». Положил он мне руку на голову и сказал: «Молодец, девочка, что о больной маме заботишься. Долго на свете будешь жить. И муж тебе хороший попадется».
Вот так нам с мамой батюшка Егор помог. Маму вылечил, а мне попророчил. И все, что сказал, то исполнилось в точности. И муж хороший попался, и вот уже 88 лет на этом свете живу.
Крысенкова Татьяна Ивановна,
город Болхов
Жила моя мама Дарья Матвеевна Митронова в селе Алешня Болховского уезда. Семья у них была большая, 15 душ. Три ее женатых брата жили в одном доме и совместно вели хозяйство.
Рядом с ними жила бабка со своим сыном. О них люди говорили недоброе. Будто бы они всякие напасти напускали на людей и животных. Много бед было от них и маминым родным. То скотинка какая-нибудь внезапно помрет, то странная болезнь с кем-нибудь из родных случится. Как-то раз заболела у старшего брата жена. Стала она кричать голосами разных животных. То замычит, то захрюкает, а то залает.
От села Алешня до Спас-Чекряка всего три версты, и мамины родные со всякой бедой к батюшке Егору ходили. Обратились они к нему и на этот раз. У него там, в селе, своя больница была. Отвезли братья мамину золовку в Спас-Чекряк, и целый месяц она в той больнице лежала. Но все-таки вылечил ее батюшка Егор, и до конца дней болезнь у нее больше не повторилась.
А еще помню, мама рассказывала мне про одну женщину, с которой она познакомилась в Спас-Чекряке. От нее она услышала следующую историю. Перед смертью попросила свекровь у нее воды, а когда стала ту кружку с водой ей подавать, схватила ее за руку и тут же померла. После этого начали по ночам к ней бесы являться. С этой бедой она и пришла к отцу Егору. Выслушал он и велел у него остаться.
Митронова Анна Семеновна,
село Алешня Болховского района
Родители мои Николай Николаевич и Мария Николаевна Романовы были людьми верующими и благочестивыми. Они часто по всяким вопросам ходили к отцу Егору в Спас-Чекряк. Но особенно часто стала ходить туда мать после того, как мой отец, раненый и больной, вернулся с германского фронта. Болезнь иногда так схватывала его, что он не мог встать с кровати. Кровь шла у него и из горла, и из легких. И тогда мама собиралась и ехала в Спас-Чекряк.
Батюшка Егор давал святую воду, и отцу становилось лучше. Иногда он даже вставал с кровати и делал что-нибудь по хозяйству. Незадолго до его смерти мама поехала в Спас-Чекряк за святой водой. Увидел ее батюшка Егор и сразу погрустнел. Дал маме святую воду и трижды повторил: «Крепись и духом не падай».
Привезла она святую воду домой, а та мутная, как из лужи набрана. И стало ей ясно, что отец скоро помрет. Вскоре так и случилось.
Шатунова Антонина Николаевна,
город Болхов
Родом я из Козельска. Родился в 1909 году. Семья наша была неверующая, ни отец, ни мать в церковь не ходили и поэтому меня к вере не приучили.
В начале 1920-х годов направили моего отца по работе начальником почтово-телеграфной конторы в Болховский уезд. Жили мы в селе Красниково, пока не пришла беда. Мне было 14 лет, когда внезапно заболела и умерла моя мать. Отец горевал недолго. Года не прошло, как он увлекся молодой учительницей и на ней женился. В дальнейшем ему стало не до меня, и я был предоставлен сам себе. Мой дружок Васька Смирнов сманил меня в Орел. С год мы проболтались в городе, а потом, узнав из газет, что в Спас-Чекряке открылась семилетняя школа, я решил поступить туда учиться. Приняли меня в пятый класс.
В то время при школе было огромное хозяйство. За ней было закреплено 240 десятин земли. Землю использовали не только под пашни, значительную часть ее занимали сад и огород. Были там лошади, коровы и другая живность. Особое место при школьном хозяйстве занимало пчеловодство. Работали там две бывшие воспитанницы детского приюта.
В общем, школа эта, названная сокращенно ШКМ, давала нам не только знания, но и навыки к любому сельскохозяйственному труду. Жили мы дружно и весело. В деревне Близна при сельском клубе была создана первая комсомольская ячейка. Хорошо помню наших первых секретарей Савельева и Филатова. Последний потом в ЦК ВКП(б) большой пост занимал.
По инициативе из района создали мы у себя в ячейке союз молодых безбожников и повели антирелигиозную пропаганду. Что греха таить, бывало, идет служба в церкви, а мы под окнами с гармошкой во все горло свои песни поем. Работали мы небезуспешно и вскоре всю молодежь от церкви отбили. Озорные были среди нас ребята. Помню, один раз собралось нас человек шесть, и решили мы пойти к местному священнику Егору деньги на лапти просить. Зашли к нему в дом, а он в плетеном кресле сидит. Мой дружок Яшка Гурьев большой заводила был, так и брякнул ему с порога: «Дай нам, батюшка, денег на лапти. А то наши износились». А он смотрит на нас и говорит: «Лапотный век закончился. Теперь бери кнут, но и им не заставишь лапти носить». Но перечить нам не стал. Тут же позвал экономку Полину Сазонову и велел дать нам денег. Та вышла и немного погодя вынесла и дала нам каждому по три рубля.
В то время, когда я жил в Спас-Чекряке, в нашей среде о батюшке Егоре плохие слухи ходили. Может, специально выдумал кто-нибудь, не берусь утверждать, но говорили, будто он из соседней деревни мужиков обманул. Есть там деревня Бабенка, в пяти верстах от Спас-Чекряка. Так там вот какое дело произошло. Решил местный помещик мужикам землю продать. Собрались они и пошли в Спас-Чекряк к отцу Егору за советом и благословением. Дело было до революции, тогда все делалось по согласию со священником. Пришли к нему мужики, рассказали все и ждут, чтобы он их благословил. А тот им говорит: «Подождите, мужики, дайте мне несколько дней подумать. Потом я вас благословлю!» Мужики ушли, а он вызвал своего управляющего и ему сказал: «Бери деньги и срочно поезжай в Бабенку, там местный помещик землю продает». Пока мужики ждали, он ту землю для своих нужд купил. Говорили, что потом он на ней построил ткацкую фабрику. Но недолго она просуществовала. В революцию обманутые мужики разгромили ее и сожгли.
Когда умер священник Егор, мне уже было 18 лет, и этот день я хорошо помню. Приехало начальство из Болхова. Нас, комсомольцев, собрали в клубе и сказали, что на похороны приедут много епископов и священников. И дали нам указание, чтобы мы слушали, что они будут говорить. Боялись, что они антисоветскую агитацию вести будут. Мы толкались среди них и подслушивали. А они не говорили, а ходили и пели. Пройдут шаг или два, остановятся и поют. Хорошо помню батюшкину могилку. Она была не такой, как писали о ней в местной газете «Болховские куранты». Устроили ее так. Выкопали глубокую широкую яму размером примерно 4x4 метра, а вдоль стен поставили столбы. Затем, когда гроб поставили в могилу, сделали из бревен накат, а потом уж засыпали землей. Получилась не могила, а склеп. В нем батюшку Егора и похоронили. Свидетелей тех далеких дней уже почти что нет, а из бывших комсомольцев знаю только одного Чекрыгина Ивана Никитовича. Живет он в селе Элынь нашего района. Народа же было на похоронах у отца Егора много. Пришли почти что все крестьяне из ближних и дальних сел и деревень. Было это в конце августа 1928 года. Помню я это потому, что вскоре после похорон направлен я был в Болховскую тюрьму воспитателем по политической части.
Янсон Алексей Николаевич,
город Болхов
Родилась я и жила с родителями в Болхове. А старший мой брат Василий жил отдельно от нас в селе Касьяново, что находится ныне в Калужской области.
В конце августа 1928 года пошла я к нему в гости. Стала подходить к Спас-Чекряку, и вдруг вижу: народ толпами туда идет. Оказалось, батюшку Егора хоронят. Решила и я туда свернуть. Как в далеком сне, помнится мне большой каменный храм и батюшкин гроб на большом постаменте, а вокруг него много священников. Они сильно кадили ладаном и хорошо, дружно пели. Увидела меня монашка, подозвала к себе и дала кутью, чтобы я батюшку Егора помянула. Было мне в ту пору 14 лет. Живого отца Егора мне видеть не довелось, но слышала я о нем немало. Почти целый день пробыла я там, и вот что от бывших воспитанниц приюта узнала. Перед смертью к батюшке Егору многие люди приходили, чтобы с ним простится. Они плакали и говорили: «Осиротеем мы без тебя, батюшка Егор. На кого ты нас оставляешь»? А он всем отвечал: «Никуда я от вас не денусь. Буду всегда с вами. Приходите ко мне на могилку и обращайтесь как к живому. Всем буду помогать!» Запомнила я это на всю жизнь и по всем вопросам к батюшке Егору за помощью в Спас-Чекряк ходила. И всегда он мне помогал.
Теперь из тех людей, кто был в тот день, почти никого уже на этом свете нет. Все перешли в иной мир. Скоро и я туда уйду. Но пока живу, буду батюшку Егора славить и благодарить. За его помощь мне и поддержку.
Комогорова Татьяна Егоровна,
город Болхов
Вскоре после смерти батюшки Георгия Коссова все его родственники были арестованы, и некому было поставить на его могилку ни ограду, ни крест. Тогда жившая в Спас-Чекряке бывшая воспитанница батюшкиного приюта Надежда Дивногорская стала собирать для этой цели деньги. Была она сиротой, своих доходов почти не имела и собирала в основном те копеечки, что клали паломники батюшке на могилку.
В те годы тяжело жилось людям, особенно в сельской местности. Деньги в колхозах почти не платили, и собирала она нужную сумму несколько лет. И хоть сама Надежда Дмитриевна жила впроголодь, но все-таки набрала нужную сумму и поставила батюшке Георгию ограду с крестом.
После смерти отца Георгия прожила она в Спас-Чекряке тридцать лет и тихо скончалась. Похоронили ее там же, на самом краю кладбища. А так как была она сиротой, то был у нее на могилке вначале лишь небольшой земляной бугорок.
В начале 1980-х годов приехали по благословлению батюшки Иоанна Крестьянкина паломники из Болховской Христорождественской церкви и установили о. Георгию мраморный памятник и новую ограду. А прежнюю вместе с крестом бросили на поляне. Паломники уехали, а учителя местной средней школы вдруг вспомнили про Надежду Дмитриевну Дивногорскую, что она много лет проработала учительницей в той школе, и поставили ей на могилку и ограду, и крест.
Вот уж воистину Господь Бог не оставляет без своей милости никакие добрые дела.
Овсянкина Полина Сергеевна,
деревня Архипова Болховского района
Замуж моя мама Татьяна Дмитриевна Паничкина вышла рано. Было ей всего 15 лет, а моему будущему отцу Владимиру Семеновичу 21 год. Жили они в деревне 2-я Сурьянина Болховского уезда. Все вроде было у них мирно и ладно, но дети их умирали в младенчестве. Годы пролетали, а детей все не было у них. Тут маме кто-то посоветовал съездить к батюшке Егору в Спас-Чекряк. Собралась она, приехала к нему, а батюшка выслушал ее и сказал: «Не волнуйся. Поезжай домой, дети у тебя будут. Еще с ними нагрешишь».
Прошло время, и пророчество батюшки Егора подтвердилось. Мама родила и воспитала четверых детей.
Оглоблина Екатерина Владимировна,
город Орел
Моя мама Ольга Ивановна Полтева родилась в 1898 году в деревне Меркулова Болховского уезда.
Ей было всего четыре года, когда после смерти своих родителей попала она к отцу Георгию в приют. Вспоминая о батюшке и том времени, вот что она мне рассказывала. Был он высокий ростом, но необычайно ласковый и добрый. И даже если кто-то из воспитанниц баловался или совершал нехорошие поступки, он старался обходиться без наказания.
Как-то раз перед большим двунадесятым праздником – рассказывала мама – испекли и красиво украсили праздничные пироги. Маленькие воспитанницы, польстившись, залезли в кладовую и часть из них украли. Когда это бесчинство обнаружилось, то матушка Александра попросила отца Георгия наказать виновниц. Но он сказал, что ничего страшного в этом нет.
И вместо наказания собрал их у себя в кабинете и каждую погладил по голове и отпустил с напутствиями впредь больше не огорчать старших. Отец Георгий, имея на своем попечении более 140 девочек-сироток, заботился не только о физическом, но и о духовном их развитии. С малых лет девочки знали наизусть многие молитвы и участвовали в богослужениях в церкви.
Впоследствии многие из них посвятили себя исключительно служению Богу. Это Анна Рязанцева, Полина Сазонова, Надежда Дивногорская, Аня Фокина и другие. Все они бывшие мамины подруги.
В приюте все воспитанницы батюшку Георгия любили. Называли ласково папашей и старались его не огорчать. Мама говорила, что получаемое в приюте образование почти равнялось гимназическому. Кроме того, девочек там приучали и к труду. Они умели не только шить, но и вышивать сложные узоры на тонких дорогих материях, вести домашнее хозяйство и выполнять разные полевые работы.
Слава о трудолюбии и кротком нраве воспитанниц распространялась далеко от приюта.
Из окрестных сел и деревень часто приезжали сватать себе невест женихи. Батюшка каждую благословлял и давал надлежащий совет.
Тут следует рассказать и о моем будущем отце. У мамы моей было два жениха. Один красавец и гармонист, другой тихий, застенчивый, из бедной семьи паренек. Мама не знала, кого выбрать из них, и обратилась за советом к отцу Георгию. А он посоветовал ей идти за второго: «Ты не смотри, что он из бедной семьи. Он будет тебе в жизни опора. Ты проживешь с ним спокойную и долгую жизнь. И пусть бедную, но тихую и радостную». Так оно и вышло.
Жизнь прожили мои родители хоть и в бедности, но зато, как и предсказал батюшка Егор, в тихой и духовной радости. Особенно благодать была в нашем доме в большие церковные праздники, когда все вокруг издавало необычайный свет чистоты, радости и покоя. В эти дни в нашем доме целый день горела лампадка, а трапеза наша была необыкновенно вкусной. Хотя и была она не из изысканных каких-либо блюд, а самая простая. Об этом не раз говорили и приходившие к нам люди.
Прошло уже несколько десятков лет, как умерли мои родители. Теперь уже и я давно пожилая женщина. Но всегда буду благодарна о. Георгию, что он благословил мне таких родителей, научивших меня возлагать надежду на Бога, благодарить Его за все Его благодеяния и постоянно чувствовать помощь святого исповедника Христова славного о. Георгия. Тихая, спокойная радость выше всяких материальных благ.
Снурницына Мария Денисовна,
город Орел
Я сама хоть и не видела святого подвижника о. Георгия, но всю свою жизнь чувствовала его помощь и присутствие. Может, было это оттого, что я с самого раннего детства слышала от мамы рассказы о нем, и он прочно вошел в мою жизнь, став мне верным помощником и заступником. Дома мы хранили старое рапсовое фиолетового цвета венчальное платье, в котором батюшка благословлял ее на брак с моим отцом. После окончания школы был у нас выпускной вечер, а так как мы жили в бедности, то маме пришлось перешить его мне. С тех пор мне всегда в жизни способствовала удача и тихая, чуть приметная радость. Платье это я берегу.
Случилось это в 1947 году. В марте месяце родила я дочь, которую мы назвали Галина. Привезли мы ее домой, а через месяц или полтора заболела она так, что глазки уже стали закатываться. Схватила тогда моя мама то платье, обернула им мою дочь и вслух к батюшке Георгию за помощью обратилась. И тут же чудо произошло. На наших глазах щечки у Галины порозовели. А вскоре и совсем болезнь прошла.
Умерла моя мама в Болхове в 1963 году и похоронена на том самом кладбище, где нашел себе вечный приют старший сын батюшки Егора священник Георгиевской церкви о. Николай. Умер он в 1930 году, и я помню, как его хоронили. А жена Глафира Алексеевна всего только на год пережила его и тоже рядом с ним за одной оградой легла.
Помяни их, Господи, всех в Своих селениях.
Снурницына Мария Денисовна,
город Орел
Дело это произошло в 1921–1922 годах.
У моей бабушки была тетя Надя, которая родилась и жила до замужества в Орле. Но в 16 лет она вышла замуж и уехала с мужем на его родину в село Злынь, ныне Знаменского района.
Вскоре она забеременела, но ребенка не доносила, получился выкидыш. Так повторилось четыре раза. Она была сильно обеспокоена этой напастью. Вместе с родственниками съездила в Орел, показалась докторам, но те никакой патологии у нее не нашли. Тогда кто-то из соседей посоветовал съездить в Спас-Чекряк, к батюшке Егору.
Поехали с утра. Стоял погожий зимний день. Ехали на санях. Все складывалось удачно. За несколько километров до Спас-Чекряка лицо у Надежды исказилось судорогой. Она соскочила с саней и бросилась бежать назад. Муж догнал ее, но она стала отбиваться, и только благодаря подоспевшему свекру удалось усадить ее в сани.
Приехав в Спас-Чекряк, они по случайному совпадению или по Божьему Промыслу встретили батюшку Егора на улице. Он сам проводил их в устроенную больницу. Больная вела себя в это время тихо. Сколько она находилась там, я точно не знаю, но после излечения он ей сказал: «Покушала горячего хлебушка. Вот от этого и случилась твоя болезнь». И она вспомнила. Выгоняли хозяйки рано утром коров, тут знакомая и угостила ее теплым, только что выпеченным хлебушком. А было это примерно за полгода до первого выкидыша.
После возвращения из Спас-Чекряка родила она благополучно двух детей.
Георгий, православный,
город Орел
Войти с помощью соц. сетей: