«Убереги мои цветочки от этого Вавилона»
В 1922 году, благодаря ходатайству освободившегося ранее архиепископа Феодора (Поздеевского), иеромонах Георгий был досрочно выпущен из тюрьмы.
Владыка Феодор принял его в Даниловский монастырь. По недолгом времени возвёл его в сан архимандрита и поставил духовником обители.
Свято-Данилов монастырь, начало XX в.
Ещё ребёнком он несколько раз бывал в Данилове вместе с родителями; прыгал по ступенькам паперти, кормил голубей. В каком-то из храмов вдруг расплакался ни с того ни с сего. Здесь же, неподалёку от монастырских стен, он ночевал на рынке у знакомого их семьи на пути в Оптину Пустынь и не знал, что придёт время и он проживёт тут шесть мирных благословенных лет.
Келью отцу Георгию выделили в нижнем этаже храма Святых Отцов Семи Вселенских Соборов, откуда было рукой подать до домовой церкви святых праведных Захарии и Елисаветы. В этом маленьком храме архимандрит Георгий в будние дни исповедовал всех желающих, а по праздничным дням – в левом приделе Троицкого собора, за ракой с мощами святого благоверного князя Даниила.
В эту келью не раз приходили к старцу архиереи. Любил беседовать с ним тот, кого называл он «всеблаженным архиереем», – священномученик Фаддей (Успенский).
Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской
Число желающих попасть на исповедь или на совет к отцу Георгию увеличивалось год от года; люди стояли в длинной извилистой очереди, каждый со своим вопросом, с душевной или житейской скорбью…
Но кто бы и с чем бы ни приходил, всегда уходил от него с верой в Божие милосердие, утешенный, лёгкий, а часто и умудрённый.
Ходила группа студентов, ставших в будущем заметными научными деятелями и его духовными детьми.
Люди, привыкшие к далеко нелестным словам в свой адрес, да и сами осуждавшие себя по грехам жестокими словами, слышали от старца: «золотце», «золотой мой», «деточка»…
Он учил их никогда не забывать о Боге, не обращать внимания на бытовые трудности, учиться, искать близкую по душе специальность, совершенствовать свой талант. Учил держаться святого канонического православия, и не впадать ни в какие ереси и церковные расколы. Учил доверять патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому) и не смущаться его поддержкой советской власти и поминовению властей за литургией, но следовать заветам святых отцов о христианской любви, которая более действенна, чем ненависть гонителей, ибо побеждает всегда любовь, если она соединена с терпением и молитвой. Учил «согревать душу» чтением Святого Писания и святых отцов, не бегать по разным храмам и своими делами свидетельствовать о звании христианина.
Люди старались придерживаться советов старца. Те, кто поступал по-своему, подвергали себя опасностям.
Один из духовных детей его не прислушался к настойчивым просьбам старца, всё откладывал и откладывал таинство исповеди и причастия, до тех пор, пока лицо его не залепило гнойной коростой, и только когда вкусил Святых Даров Божиих, очистился от болезни.
Другой самовольник ушёл в обиде от батюшки без благословения на монашество, поступил-таки в монастырь и вскоре трагически погиб.
Духовные дети, они хоть и духовные, а всё же дети, и кто им поможет, как не их духовный отец. И помогал.
Спас от суда и тюрьмы мужа одной из духовных чад, собрав через доброхотов необходимую сумму и возместив растрату этого человека, уже готового на самоубийство.
Будучи в ссылке, помог местному юноше перебраться в Москву и пристроиться у своих духовных чад. А родителей юноши благословил жить в домике на Красюковке, рядом с Троице-Сергиевой Лаврой, тем самым спасая их от незаслуженного раскулачивания и Сибирской ссылки.
Этот домик был куплен отцу Георгию кем-то из его почитателей, и батюшка предсказывал, что придут времена, когда многим чадам его будет негде голову приклонить, вот тогда-то этот домик и пригодится им.
Так и случилось.
Молодёжь тянулась к нему, и батюшка дарил им всё, что имел в своём сердце. Они грелись в его любви. «Все ко мне идут, несут свои скорби, а вы у меня как пташечки, лёгкие, всё у вас хорошо, и я отдыхаю с вами».
С самыми младшими своими «детками» говорил по душам о школе, о том, как живётся в доме, мог подсказать, посоветовать полезное по любому увлечению или игре; обсуждать с мальчишками марки автомобилей, а с девочками фасоны платьев… Карманы его были всегда полны конфет и пряников для малышей.
Архимандрит Георгий (Лавров) с духовным чадом
«Прошу тебя, убереги мои цветочки от этого Вавилона», – писал он из ссылки о тех, кто ещё не укрепился в вере.
Молодёжь приходила с вопросами. Например: «Можно ли вступать в ряды Красной армии?» И слышала: «Красная армия служит Родине, а христианин не только обязан служить Родине, но, если нужно, то и умереть за неё, и это – смерть праведника. Поэтому в Красной армии служить можно».
Молодёжь допытывалась: «Можно ли узнать, что случается по воле Божией, а что от самого человека?» И узнавала: «Можно, только нужно внимательно вглядываться в жизнь, а то большей частью мы невнимательны».
Молодёжь питалась и впитывала.
«Путь человека складывается смолоду, и потом трудно его изменить».
«Берегите дорогое, золотое время, спешите приобрести душевный мир».
«Жизнь наша не в том, чтобы играть милыми игрушками, а в том, чтобы как можно больше света и теплоты давать окружающим людям. А свет и теплота – это любовь к Богу и ближним».
«Ласка от ангела, а грубость от духа злобы».
«После бури – тишина, после скорби – радость».
«Не будь обидчивым, а то станешь как болячка, до которой нельзя дотронуться».
«Смолоду надо прокладывать жизнь правильно, а к старости уже не вернёшь времени. Мудреца спросили: „Что дороже всего?“ – „Время. Потому что по времени можно приобрести всё, а самого времени нельзя купить ни за что“».
«Вот и хорошо, что благодать всегда с нами», – говорил о молитве.
Молитва сопровождала каждое его действие, он был неразлучен с ней ни днём ни ночью.
Молодым очень редко давал благословение на монашество, только тем, в ком видел указанный Богом путь. Но некоторых пожилых, духовно опытных, или тяжелобольных благословлял на тайный постриг.
Среди духовных детей отца Георгия были претерпевшие страдания за верность Христу, удостоенные венцов новомучеников и исповедников.
Никифорушка приезжал к нему и проживал подолгу у своего друга.
Как-то вдруг Никифорушка разговорился: «Не в убранстве, не в приборе, всё разбросано кругом… Поминай как звали. Там трава большая, сенокосу много… Скука-мука… Берёзки качаются…»
Оказалось пророчество. Всё сбылось по слову блаженного.
А тут ещё старцу несколько раз снится сон. Будто он едет по какой-то степи, а по сторонам полным-полно стогов сена, да такие все огромные…
«Видно, пора снаряжаться в дорогу», – сказал он себе.
Духовным детям своим завещал часто и помногу на квартирах не собираться. Не затевать никаких подпольных религиозных организаций. Жить по вере и совести, как подобает христианам.
