Жизнь сестер после закрытия Иверской Софрониевой общины
После закрытия общины сестры, выполняя благословение отца Софрония, разошлись по деревням.
Старшая сестра общины Анастасия Тютярина поселилась в селе Никольском, находящемся в двенадцати километрах от пустыни, где у нее был свой дом. Находился этот домик за рекой, в слободке. Еще при жизни отца Софрония она хотела его продать, но батюшка запретил, сказав, что в этой келье будет со временем его подворье. Анастасия жила там вместе с сестрами Настей «Маленькой», которая вскоре умерла, и Анной Купоросовой – так благословил отец Софроний. Анастасия вставала в 3 часа ночи, исполняла молитвенное правило, данное ей батюшкой. Держала корову, в колхоз не вступала, жила вместе с сестрами «чтением по покойникам» и рукоделием. Была она очень худой, «зубов не было, ходила плохо, но на огороде все делала, и народ им пособлял».
Анастасия Ивановна принимала людей, помогала им молитвой и духовным советом.
Старшая сестра Иверской Софрониевой общины инокиня Анастасия (Тютярина). Середина ХХ в.
Семья Чахловых перед войной хотела переехать жить и работать в Горький. Пришли за благословением к Анастасии. Та не благословила им ехать всем вместе, но лишь отцу семейства с сыном, а матери с дочерью велела остаться в деревне. Как только началась война, отец отослал сына матери, а сам ушел на фронт. Если бы вся семья оказалась в это время в Горьком, уехать оттуда всем вместе было бы значительно сложнее.
Приходящих к ней угощала чаем, говорила: «Вы не смотрите, что у меня самовар грязный, внутри-то я его вымыла». Анастасия со всеми хранила мир и никому За свою жизнь не сказала грубого слова – считала, что если человек не понимает чего-либо «по-хорошему», «по-плохому» он и подавно не поймет. Юродствовала: оденет на одну ногу белую онучу, а на другую – черную, ступни одевала поверх валенок, платок повязывала всегда «на лоб».
В доме Анастасии Ивановны верующие каждый год 24 марта, в День Ангела отца Софрония, собирались на поминки, после ее смерти поминки стала собирать жительница села Никольского Клавдия Ивановна Коклина (1919 года рождения).
Умерла Анастасия Ивановна в середине 1950-х годов в возрасте около 80 лет, пережив на пять лет Анну Купоросову. После ее смерти Анастасия Ивановна жила одна, в это время ухаживала за ней Анна Коклина, а в последние полтора года – Евдокия и Клавдия Коклины.
Хоронили Анастасию Ивановну в иноческом облачении и в клобуке. Хоронило все село. Отпевали ее в церкви села Селемы погребена она была на кладбище села Никольского. Среди жителей Никольского очень многие до сих пор с почтением вспоминают о ней.
Анна Калачева после закрытия пустыни вернулась в свое родное село Кичанзино вместе с иеромонахом Петром (Мерцаловым). Отец Петр был духовным чадом архимандрита Софрония; еще в пору настоятельства старца он в сане диакона состоял в штате Арзамасской Высокогорской пустыни, мирское имя его было Павел. Впоследствии он принял постриг и был рукоположен в иеромонаха, жил в пустыни у отца Софрония после его ухода на покой.
В Кичанзино Анна сначала жила с родителями, а отец Петр – в пристройке к дому, затем родители купили им двоим отдельный дом, куда Анна взяла на воспитание свою племянницу Ольгу Макарову.
Отец Петр сослужил настоятелю кичанзинского храма отцу Михаилу Нестерову, ходил по требам. Был он прозорлив и сильно юродствовал. Ходил отец Петр зимой и летом босиком, за что его прозвали «Разуваем», при этом он часто носил под мышками лапти и Евангелие. По ночам он молился на кладбище.
Отец Петр предвидел свой арест и мученическую кончину, Незадолго до ареста он сказал Анне: «Не бойся, у тебя все будет хорошо, а мне осталось жить две недели». 25 октября 1937 года Анна Калачева с племянницей Анной Левиной и иеромонах Петр (Мерцалов) были арестованы по обвинению в участии в деятельности красносельского филиала контрреволюционной церковно-фашистской диверсионно-террористической организации, возглавляемого священниками Александром Любимским, Владимиром Крюковым и Михаилом Нестеровым.
6 ноября 1937 года тройка при УНКВД, СССР по Горьковской области вынесла приговор заключенным. Отец Петр и Анна Калачева были приговорены к заключению в лагере на десять лет, Анна Левина к заключению в лагере на восемь лет.
Вскоре после вынесения приговора иеромонах Петр (Мерцалов) умер в тюрьме.
Анна Калачева, отсидев в лагере десять лет, 26 июля 1949 года была вновь арестована по ложному обвинению в том, что она являлась участницей антисоветской группы церковников и проводила антисоветскую работу. По решению Особого Совещания при МГБ СССР от 30 июля 1949 года она была сослана на поселение в Джамбульскую область Казахской ССР.
Ее племянницу Анну Левину постигла та же участь: она была арестована и по решению Особого Совещания МГБ СССР от 29 октября 1949 года сослана на поселение в Джамбульскую область Казахской ССР.
Постановлением Президиума Арзамасского областного суда от 25 мая 1956 года постановление тройки при УНКВД СССР по Горьковской области от 6 ноября 1937 года было отменено, а дело производством прекращено за недоказанностью состава преступления.
Анна Калачева умерла в ссылке, Анна Левина вернулась в Кичанзино, 17 августа 1956 года ей было объявлено о реабилитации.
Сестры Мельниковы после закрытия пустыни поселились в своем родном селе Красном. Однажды отец Софроний сказал пророчески Марии Ивановне Мельниковой: «Детей у тебя будет много». Вернувшись В село Красное, Мария занималась воспитанием своих пятерых племянников, обучала их основам православной веры, приучала поститься. Она поселилась в доме, купленном отцом, вместе со своей племянницей Анфисой и старшей сестрой Верой.
Мария жила в основном тем, что шила на заказ – она была очень хорошей портнихой. В самом её доме находилась швейная мастерская, а спали в сенях. Бедным Мария шила безмездно.
К Марии приезжали в гости многие чада и прихожане отца Софрония, в том числе из Москвы и Ленинграда.
В 1938 году в Красном случился большой пожар, сгорело девять дворов, в том числе и дом Марии, после чего она переселилась в дом отца. Скончалась Мария Мельникова в 1960-х годах.
Параскева Мельникова, возвратившись в село Красное, продолжала тайно заниматься иконописью. В красносельском храме в настоящее время находятся написанные ею иконы Воскресения Христова, Михаила Архангела и Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Иногда она писала иконы совместно с Верой Мельниковой. Дружила Параскева и с другой сестрой-иконописицей – Агриппиной из села Селема. У Клавдии Коклиной в селе Никольском находится Иверская икона Божией Матери, написанная совместно Параскевой и Агриппиной.
Характер у Параскевы был спокойный, «разговор интересный, тихий». При этом, по воспоминаниям ее племянницы, была она «женщина хваткая», все умела делать, помогала на огороде своей сестре Евдокии. У нее самой на огороде было «все чисто, ни травинки». Была Параскева «небольшого роста, сутуловатая, на вид строгая, мало разговаривала, рано вставала, трудолюбивая».
Крестница Параскевы Вера и ее мать Клавдия Шерстневы свидетельствуют, что крестная никогда не заставляла их молиться, но много лет спустя после её смерти обе они ощутили тягу к Церкви и стали посещать богослужения. Свою племянницу Александру Сеппиус Параскева наставляла почаще читать «Богородицу».
П. И. Боженова свидетельствует, что Параскева, как и Вера Мельникова, работала в колхозе, получала пенсию. На службы Параскева ходила в собор в село Выездное. Она не ела мяса, не принимала пищи до 12 часов дня, «была настоящей монахиней».
Перед смертью она очень тяжело болела. Ухаживала за Пашей ее сестра Евдокия и Полина Боженова. Скончалась Параскева Мельникова в 1976 году, исповедовавшись и причастившись Святых Христовых Таин.
Родная сестра Параскевы Мария после закрытия пустыни вступила в брак, но ее семейная жизнь сложилась несчастливо: муж прожил недолго и умер, родившиеся в этом браке трое дочерей скончались в детском возрасте.
Во время войны Мария работала в госпитале, где познакомилась с инвалидом, за которого вышла замуж. Детей у них не было. Сразу после войны Мария скончалась, будучи еще молодой, от рака прямой кишки. По преданию, жестоко страдая перед смертью, она получила утешение: во сне ей явился отец Софроний и благословил ее четками.
Екатерина Мельникова также вернулась в село Красное. Екатерина жила тем, что плела веночки для могил и вязала одной иглой. Отец Софроний не благословил ее брать пенсию, а сказал «прясть и вязать». Позже она работала на железнодорожной станции. Жила она «плохо, в клопах и тараканах», но, пока была в состоянии, ходила в церковь ко всем службам, «была действительно монашка». Мяса она не ела сорок лет. Перед смертью не могла ходить: болели ноги, они были в ранах и червях, про них Екатерина говорила: «Пусть едят, там им меньше достанется».
Прожила Екатерина Мельникова около 86 лет, умерла осенью 1975 года.
Екатерина Созонова после закрытия пустыни жила в селе Красном. Была она «маленькая, добрая, очень тихая», родным своим говорила: «Не ругайтесь, терпите». Была в артели, где вязала варежки. Ходила на все службы в Выездное, прожила около 80 лет.
Агриппина Семенова возвратилась в свое родное село Селема после закрытия пустыни. Жила она вместе со своей родной сестрой Анной, ее мужем и детьми. Агриппина с сестрой до обеда не принимали пищу: Каждый день она делала поясные поклоны и читала три акафиста на коленях – Спасителю, Божией Матери и Святителю Николаю. Агриппина алтарничала в селемском храме, писала иконы, некоторые из них сохранились до настоящего времени.
Поминала Агриппина себя «инокиней». Хоронили ее во всем черном, но при жизни она всегда носила белые платки – так благословил отец Софроний всем сестрам. Скончалась Агриппина накануне Сретения Господня, прожила около 80 лет.
Татьяна «мордовская» после закрытия пустыни уехала к себе на родину в Мордовию.
