Свидетельства о прозорливости старца Софрония и совершенных им чудесах

«Праведник яко финикс. процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится» (Пс. 91, 13). Тринадцатилетнее жительство отца Софрония в лесу Высокогорской дачи явилось осуществлением слов боговдохновенного псалмопевца. Именно здесь в полной мере раскрылись духовные дары старчества, чудотворения, прозорливости, которыми он был обильно облагодатствован.

Почитание старца при жизни было огромным, имя его было широко известно не только в Нижегородской епархии, но и за ее пределами. Люди шли к нему со своими скорбями, душевными и телесными недугами, с верой в благомощные молитвы старца и по вере получали просимое. Приводимые ниже свидетельства – лишь малая толика чудес, совершенных старцем при жизни и после кончины.

В день преподобного Сергия крестьяне из села Никольского Василий Михайлович Судьин и Александр Иванович Болонов были в церкви в пустыньке отца Софрония. После службы оба подошли к старцу под благословение. Благословив их на дорогу, отец Софроний как бы между прочим сказал, что огарки свечей из храма грешно употреблять в житейских нуждах, ведь свечи освящены и используются при богослужении. Эти слова старец повторил трижды. По дороге Василий Михайлович спросил:

– К чему это отец Софроний при нас про свечи говорил?

– Это он говорил в мой адрес, – ответил Александр Иванович, – ведь я, по своему неведению, брал иногда из церкви недогоревшие свечи и пользовался ими для освещения избы.

Провидев это, старец вразумил крестьянина, что так поступать не следует.

Одним из самых преданных почитателей отца Софрония был никольский крестьянин Василий Михайлович Судьин. Он часто бывал в пустыньке у старца, помогая ему по хозяйству и подолгу беседуя с ним. Жене Василия Михайловича Анне все это не нравилось. Нередко упрекала она своего мужа: дескать, ты к батюшке не молиться ходишь, а с монашками забавляться, да и сам, поди, отец Софроний не без греха, Каждый раз после таких слов Василий Михайлович сильно переживал.

Однажды, в день именин блаженной Евдокии, Василий Михайлович попросил у жены разрешения навестить молитвенницу. Что тут началось, сколько было разных упреков! Анна не унималась весь вечер. Видя, что уговаривать жену бесполезно, Василий Михайлович встал перед иконами и произнес: «Дорогая молитвенница, болящая раба Божия Дуня! Сейчас полночь, вьюга, но, если бы только моя жена разрешила, я все равно с великим трепетом пошел бы к тебе. На молебство бы уже не успел, но был бы от всей души доволен хоть стакан чаю выпить с тобой за одним столом. Но, увы, не могу побороть упорство своей жены». Помолившись, он лег спать.

Проснулся Василий Михайлович и глазам своим не поверил: жена его лежала неподвижно, а язык у нее стал длинным и вывалился изо рта. «Вот, дорогая моя Аннушка, до чего доводят нас упреки в адрес святых подвижников», – только и сказал он и немедля повез её к отцу Софронию.

Старец пригласил Анну к себе и попросил рассказать, что случилось, Выслушав ее сбивчивые объяснения, отец Софроний помолился перед иконами и сказал: «То, что ты меня и послушниц моих в нечестности подозревала, я тебе прощаю. А за остальное – надо молиться Богу. Проси, чтобы Он помиловал, и в дальнейшем не греши».

После поездки к батюшке язык у Анны уменьшился, но полного выздоровления она так и не обрела и вскоре после болезни скончалась.

Крестьянин из села Никольского Федор Коннов решил жениться. По существующему в селе обычаю родители послали его за благословением к отцу Софронию. Пошел Федор к старцу с большой надеждой, что тот обязательно благословит его.

Архимандрит Софроний в последние годы жизни

Добравшись до пустыньки, он был принят батюшкой с большим почтением. «По какому делу пожаловали ко мне?» – спросил старец. «За Вашим благословением на законный брак», – ответил Федор. Отец Софроний о чем-то призадумался, а потом начал говорить; «Приходил ко мне недавно один красивый молодой человек, тоже за благословением, чтобы пожениться. А я его не в последние годы жизни благословил. А он меня ослушался и упросил родителей идти свататься. Так и сделали, Сватовство продолжалось недолго: договорились о дне свадьбы и о приданом. Жених радовался, что все так хорошо вышло. И вот все готово. А накануне вечером приходит к жениху вызов на казенную службу. И вместо свадьбы попадает он на фронт, где случалось бывать ему в таких переделках, что чудом живой остался. Когда же вернулся домой, невеста его уже вышла замуж, и пришлось ему жениться на другой».

Не понял Федор, о чем говорил ему отец Софроний, и еще дважды просил дать благословение, и дважды слышал от него то же самое. Ушел он с большой обидой на старца. Дома родители его спросили, получил ли он благословение. Федор ответил, что не благословил его отец Софроний: «Трижды я просил батюшку, и трижды он отвечал мне так, что я ничего не понял».

Несмотря на это, Федор стал уговаривать родителей все же идти сватать его, и они согласились. Как и предполагалось, сватовство прошло хорошо: договорились обо всем, вместе помолились Богу и стали готовиться к свадьбе. Накануне, по обычаю, собрались друзья и близкие родственники новобрачных, и вот в разгар веселья жениху была вручена повестка. Попал Федор на фронт, участвовал во многих боях, как порой оставался в живых – и сам не понимал.

Вернулся он домой, только когда окончилась гражданская война, но невеста его не дождалась. Тогда-то Федор и понял, о чем говорил ему отец Софроний и почему не благословил его. Впоследствии он женился на другой.

Однажды в пустыньку к архимандриту Софронию пришел мужчина, часовых дел мастер, и сказал батюшке:

– Ваше высокопреподобие, я хочу Вам в подарок часы изготовить.

– Ходить-то они не будут, – ответил старец.

– Да как же, батюшка! Я их из лучших материалов сделаю!

– Не в материалах дело, а в воле Божией.

– Ваше высокопреподобие, очень уж хочу Вам подарок сделать, соберу часы!

– Ну что ж, сделай, год-то они еще походят, а там и станут, – согласился батюшка.

Часы были изготовлены, но день в день ровно через год после разговора с отцом Софронием часовщик скончался. Об этом и говорил прозорливый старец.

Однажды Василий Михайлович Судьин и Александр Иванович Болонов пришли к отцу Софронию, чтобы помочь ему по хозяйству. Старец с радостью их встретил и сразу благословил Болонова на пребывание в пустыни, а Судьину благословения не дал. Василий Михайлович очень удивился и в недоумении спросил старца, почему тот его не благословляет остаться.

– Не могу дать благословения. Тебе, Василий Михайлович, нужно идти обязательно домой, так как могут возникнуть неприятности, да и люди засуетятся поутру, когда дым пойдет.

Три раза задавал свой вопрос Судьин и три раза слышал от старца этот ответ. Василию Михайловичу ничего не оставалось делать, как отправиться домой. Ночью он никак не мог уснуть и все думал, по какой причине не благословил его отец Софроний на пребывание в пустыни. Утром Судьин выгнал скотину, стал обдумывать вчерашние слова святого старца и вспомнил, что он говорил о каком-то дыме. Решив все проверить, Судьин полез на чердак и обнаружил, что дымоход совершенно разрушен. Только тут он понял, от какой беды предостерег его отец Софроний: затопи жена утром печь – пожар был бы неминуем.

Управляющий Арзамасской Высокогорской пустынью архиепископ Варнава (Накропин) с архимандритом Софронием и почитателями старца. 1917 (1918?) г. Софрониева пустынь

Отца Софрония часто навещал крестьянин Поляков, Случалось ему помогать по хозяйству батюшке. Однажды отец Софроний в присутствии Василия Михайловича Судьина попросил Полякова залезть на одну из очень высоких елей. Тот, слушаясь батюшку, полез, и, когда добрался до середины дерева, старец спросил его: «Что ты там видишь?» Поляков ответил: «Ничего не вижу». Отец Софроний предложил ему лезть выше и вновь спросил, что он видит. Поляков опять ответил, что ничего не видит. Отец Софроний повелел ему лезть еще выше, и, когда он добрался до самой вершины, старец в третий раз спросил его, что он оттуда видит и что слышит, Поляков ответил, что ничего не видно, ничего не слышно и лезть дальше некуда, Старец сказал ему: «Вот теперь сиди там и кричи: ничего не видно, ничего не слышно и дальше лезть некуда», – а сам повернулся и ушел в свою келью.

Вскоре стало понятно, что имел в виду отец Софроний: спустя некоторое время Поляков отрекся от Церкви и стал безбожником.

В один из осенних дней группа лесорубов работала неподалеку от обители отца Софрония. В обед рабочий по имени Григорий изъявил желание сходить к старцу и, как он выразился, кое о чем с ним поболтать. Придя в пустыньку, Григорий увидел батюшку, стоявшего у дверей своей кельи с чашкой и ложечкой, которые старец вручил ему со словами: «Вот возьми, раб Божий, и болтай, сколько тебе захочется». С этим и ушел незадачливый посетитель.

Во время гражданской войны житель села Никольского Павел Мудрецов служил в Казани. Родители Павла и его жена Мария очень переживали, когда долгое время не получали от него вестей. Но война есть война. Почта работала с перебоями, и письма приходили нерегулярно. Однажды до села дошло известие о кровопролитных боях в Казани между красными и белыми, и в это же время от Павла перестали приходить письма. Мария от беспокойства не находила себе места; по совету родителей Павла она отправилась к отцу Софронию, чтобы поведать ему о своей скорби. Старец выслушал ее с большим вниманием, а затем с каким-то вдохновением начал говорить, что волнения совершенно напрасны, что Павел жив и что Марии нужно ехать к нему.

– А Павел тебя на вокзале встретит, – добавил старец.

Радуясь, Мария пришла домой, рассказала обо всем родителям Павла и стала собираться в дорогу. Когда она приехала в Казань и сошла с поезда, то глазам своим не поверила: муж ее стоял у вагона и наблюдал за порядком вдоль состава.

Впоследствии Мария многим рассказывала, как отец Софроний все в точности предрек ей, даже до таких непредсказуемых мелочей, как встреча у вагона.

Жившей в пустыньке отца Софрония вдове генерала Ладыженского Марии Мартыновне батюшка однажды сказал: «Ты будешь здесь настоятельницей навсегда». Вскоре генеральша, как называли ее насельницы пустыньки, умерла. Похоронили ее у церкви, так она и осталась навсегда «настоятельницей» в обители старца Софрония.

Жительница села Кичанзино Арзамасского уезда часто ходила со своей дочерью в пустыньку к отцу Софронию. Однажды, собираясь к батюшке, девочка раскапризничалась – не хотела обуть ноги в лапти, Мать настояла, чтобы дочь обулась. Когда пришли в пустыньку, батюшка похвалил ее: «Вот умница – маму послушалась, одела лапоточки».

Три паренька шли из Каменки к отцу Софронию. По дороге они поведали друг другу о своих желаниях: один мечтал, чтобы батюшка дал ему денег на пиджак, другой – на сапоги, третий же сказал: «А у меня и пиджак есть, и сапоги. Мне бы вот книжку дал – я бы читать научился».

Когда пришли к батюшке, он спросил их:

– Ну, как вы, молодые ребята, ходите ли в храм?

– Да, хожу вот по маленьким праздникам, – отвечал первый.

– А что ты по большим-то не ходишь?

– Да у меня пиджака хорошего нет.

– Ой, это тебе надо на пиджак дать, а этому – на сапоги.

Третьему пареньку батюшка вынес Псалтирь.

В годы гражданской войны жительница Арзамаса Глафира Дмитриевна Митропольская сильно беспокоилась о своем брате Сергее, от которого долго не было вестей с фронта. Придя в пустыньку к отцу Софронию, она спросила батюшку: «Как молиться о нем: о здравии или о упокоении?» Он ответил: «Молитесь за здравие», благословил ее в обратный путь и наказал дорогой ничего не бояться. Когда Глафира Дмитриевна шла одна лесом, навстречу ей вышли двое мужиков разбойного вида и потребовали показать, что она несла с собой. В этот момент послышался скрип приближающейся повозки и голос возницы – разбойников как ветром сдуло, а на этой повозке она и доехала до самого дома.

Брат же ее вернулся домой и прожил до 1943 года.

Отец А. П. Емелиной, старосты церкви в селе Селема, работал рядом с пустынькой на лесопилке. В гражданскую войну все мужчины ушли на фронт. Мать Антонины как-то пошла к отцу Софронию узнать о судьбе своего родного брата. «Что тебе брат?» – ответил он и сказал, что муж вернется домой живым, По молитвам батюшки не только муж, но и брат с отцом тоже остались живы.

Матрена Реутова из села Красного ходила с больной внучкой Александрой к отцу Софронию. Он предсказал, что Александра вскоре чистой девой отойдет ко Господу в обитель небесную. Вскоре Александра умерла, и во время отхода ее души от тела над домом, где жила девочка, поднялась стая голубей. Мать пошла к батюшке сообщить о смерти дочери, но лишь она подошла к келье старца, отец Софроний сам вышел к ней и сказал: «А я уж знаю, за обедней поминал».

Три женщины пришли к отцу Софронию. Он дал им по просфоре, завернутой в бумагу, и велел на обратном пути, как только перейдут реку Тешу, развернуть их и съесть. Когда они развернули бумагу, у одной из них вместо просфоры оказался мертвый воробей, Испугавшись увиденного, эта женщина вернулась к батюшке, а он ей сказал: «Что же ты столько людей в праздник накормила мертвой свиньей, а сама не хочешь съесть маленького воробушка?» Прозорливому старцу было открыто, что у нее пала свинья, из которой она приготовила угощение гостям, и обличил ее в этом грехе.

Одной женщине отец Софроний не благословил выходить замуж, та стала настаивать на своем: «Ну я же молодая, мне замуж хочется». Трижды он говорил ей в ответ, что не благословляет, наконец сказал: «Муж и сын твой погибнут на фронте, две дочки-погодки умрут, а сама ты останешься одна и умрешь в чужих людях». Все так и сбылось. Муж и сын её погибли в финскую войну, две дочки-погодки умерли, а на старости лет взяли ее к себе родственники, у которых она жила, как у чужих людей.

Духовные чада и почитатели старца Софрония на крыльце келейного корпуса Софрониевой пустыни. 1920-е гг.

Однажды привели к батюшке больную девушку из села Вадоватова, лет двадцати пяти, – руки вывернуты, коленки к груди поджаты, Он взглянул на нее и сказал:

– Ничем я вам помочь не могу. Вы знаете что – езжайте к Дуняше Грошевой, у нее есть аптечка из Петрограда: там лекарства-то уж больно хорошие.

А лекарства были арника и йод, этим только и лечились в лесу. Приехали к ней, говорят: «Нас батюшка послал, у Вас лекарства хорошие есть».

Дед Дуни Грошевой спохватился:

– Дунь, да ты дай им арники-то, может, им Господь подаст облегчение.

Через неделю они приехали благодарить за исцеление: руки и ноги у девушки распрямились. Вот так батюшка скрывал свои дарования.

Однажды на дороге Ардатов – Арзамас, около села Стексова, встретились два путника на лошадях, решили отдохнуть и разговорились, Ехавший из Ардатова поведал о своем горе: «Вот уж сколько лет жена моя страдает тяжелым недугом и не встает на ноги. Куда я только ни обращался, нигде никакой помощи не оказали». Другой путник рассказал ему о чудесном исцелении своей дочери: «У меня дочь тоже тяжело болела, и никто не мог ее вылечить, но узнал я, что есть старец по имени Софроний, живущий в лесу, который всем помогает, Отвез я дочь к нему, и он сразу вылечил ее». Вернувшись домой, первый путник, не раздумывая долго, взял жену и отправился в пустыньку отца Софрония. Святой старец принял его и попросил сказать жене, чтобы она пришла к нему в келью. Путник ответил, что это невозможно, поскольку она уже много лет не встает на ноги. Но старец сказал ему: «Передай ей, что отец Софроний повелевает идти к нему». Путник подошел к жене и передал повеление батюшки, и вдруг, к его несказанному удивлению, она встала с телеги и сама пошла к отцу Софронию в келью. Батюшка спросил ее: «Кто тебя, раба Божия, обидел?» Она ответила, что боится говорить. Отец Софроний вновь спросил: «Кого боится?» Она показала пальцем на дерево: «Вон на том сосновом суку сидит бес и грозит мне огромной колотушкой». Отец Софроний ее успокоил: «Здесь никого не бойся, никто тебя не обидит, а дерево это сам Господь очистит, Говори, как он тебя обидел?» Она рассказала, что на свадьбе ей подали рюмку вина, и после этого начались ее страдания. «Смотри, в дальнейшем не пей ничего, не оградив предварительно крестным знаменем, а то можешь принять более злого и коварного, и последний будет злее первого», – предостерег ее батюшка. Спустя некоторое время на небе появилась небольшая туча, пошел дождь, сверкнула молния, и сук, на котором сидел демон с колотушкой, отщепило.

Строения в Софрониевой пустыни. 1920-е г.

Однажды жители села Никольского Судьин, Болонов и Полячек были приглашены отцом Софронием возить лес для постройки часовни. Приняв с большой радостью приехавших трудников, старец попросил послушницу Татьяну принести квас, который он разлил в три стакана и, благословив, подал первый стакан Судьину.

Василий Михайлович квас тут же выпил. Затем старец подал второй стакан Болонову, и он тоже выпил все. Третий стакан старец подал Полячеку, но он выпить отказался, ссылаясь на простуду. Тогда отец Софроний взял два пустых стакана, разлил в них содержимое третьего и благословил Судьина и Болонова выпить. Когда квас был выпит, старец с сожалением сказал: «Вот ведь какие еще есть неверующие люди: по моему благословению боятся выпить стакан квасу. Да хоть пять стаканов можно выпить – и ничего плохого не будет!» После таких слов Полячек действительно выпил бы хоть пять стаканов, но отец Софроний больше кваса не предлагал.

Батюшка вторично пригласил Татьяну, велел принести овса для лошадей и при этом убедительно просил проследить, чтобы лошади съели все полностью. Взяв благословение, крестьяне отправились в лес, где их ждала вырубленная делянка. Судьин и Болонов стали грузить бревна на дроги, и, что удивительно, бревна, которые не смогли бы поднять пять-шесть человек, они вдвоем легко поднимали так, что Полячек только руками разводил. Когда же они свезли весь лес, посмотрели друг на друга и сами удивились тому, сколько сделали за день и как лошади выдержали непосильную, казалось бы, нагрузку. Они поняли, что в этом им помог сам отец Софроний, благословив на труд и предварительно дав квасу. По возвращении в пустыньку старец поблагодарил помощников и спросил, как они работали и не очень ли утомились. «Ни мы, ни лошади особой усталости не чувствуем», – отвечали крестьяне. Тогда отец Софроний встал перед иконами и возблагодарил Господа.

Пелагея Лаптева из села Красного, не ходила до пяти лет. Ее отвезли в пустыньку старца Софрония, облили водой из источника, и она пошла.

В возрасте четырех лет А. И. Нефедова из села Никольского была вместе с матерью у отца Софрония. Ехали к нему зимой на санях, Дорогой девочку, вообще болезненную, сильно тошнило. Батюшка, встретив их, сказал, что знает, что у Аннушки «головка болит», и подарил девочке букварь и серебряный крестик. Вскоре она почувствовала себя совершенно здоровой.

В 1935 году Анна вышла замуж. Вскоре после свадьбы у нее началось обильное кровотечение, продолжавшееся сорок дней и истощившее все ее силы. Анну повезли на могилку отца Софрония в день его памяти 1 августа и облили водой из источника, после чего кровотечение прекратилось.

В селе Никольском жила семья Денисовых: родители Иван и Елена и шестеро детей. Жили они ладно, были людьми богобоязненными и часто навещали отца Софрония. Однажды заболела у них корова. Недолго думая, Елена послала за помощью к старцу свою дочь Екатерину. Батюшка встретил ее как всегда доброжелательно. «Зачем пожаловала?» – спросил старец девочку. Екатерина отвечала: «Меня прислала к Вам мать за тем, чтобы Вы помогли вылечить нашу корову, которая сильно заболела». Отец Софроний помолился перед иконами и сказал: «Коровушка-то ваша поправится», затем налил в бутылочку масла и отдал Екатерине со словами: «Вот помажьте ей вымя, и болезнь от нее отступит». Так и случилось: принесла Екатерина масло домой, помазала корове вымя, и на другой день болезнь оставила ее.

Григорий Иванович Илюхов был человеком скромным, честным, боголюбивым, он часто навещал отца Софрония при жизни и после кончины старца приходил на его могилу. Во время Великой Отечественной войны Илюхов служил на медицинском складе в Москве. Однажды у него сильно разболелась рука. Какими только лекарствами не пробовали лечить его, все было бесполезно. Тогда Илюхов написал письмо своей жене с просьбой выслать ему сушеной травки, заготовленной с могилы отца Софрония. Григорий Иванович заварил полученную траву в кружке кипятка, перекрестился и, с надеждой на помощь отца Софрония, выпил. После этого он ненадолго прилег и крепко заснул. По пробуждении он почувствовал, что боль в руке исчезла.

Екатерина Денисова после гибели мужа на фронте осталась одна с четырьмя детьми. В ее хозяйстве были корова и теленок. Осенью 1942 года в деревне Пустынь обменивали скотину на хлеб. Узнав об этом, Екатерина решила сдать своего теленка. Рано утром вместе с дочерью Клавдией повела она теленка в колхоз. На половине пути они встретили людей, которые сказали им, что нужное количество скотины колхоз уже набрал и больше не принимает. Екатерина была в замешательстве, не зная, как поступить: возвращаться или продолжить путь. Неподалеку находилась Софрониева пустынь, и она приняла решение пойти на могилку старца Софрония и попросить у него помощи и вразумления. Помолившись, она все же решилась идти в колхоз, но на все просьбы принять теленка получила отказ. Тогда, вздохнув, Екатерина сказала дочери: «Сейчас отдохнем и пойдем домой». Достав свои пожитки, они перекусили и тронулись было в путь, как вдруг женщина, оформлявшая документы, сжалилась и взяла их теленка. Получив квитанции на хлеб, Екатерина с дочерью, не помня себя от радости, отправились на могилу отца Софрония и горячо благодарили его за помощь.

Когда они вышили на дорогу и обернулись, их взору предстала картина: на могиле стоял белый как лунь старец, облаченный в ризу. Екатерина с дочерью, объятые трепетом, не говоря ни слова, пошли домой.