«Христос и в тюрьме есть»
29 ноября/12 декабря, приехав в Москву, Владыка Серафим зашел к своим близким знакомым и уже оттуда направился на Лубянку. Этот день был началом его крестного пути – почти все оставшиеся пятнадцать лет своей жизни он проведет в заключениях и ссылках… До позднего вечера ждали архипастыря его духовные чада и келейник Аристарх, сопровождавший епископа в Москву. Когда стало ясно, что Владыку уже не отпустят, отравились на Лубянку и там узнали о его аресте. Из писем епископа Серафима известно, что в тюрьме ГПУ на Лубянке его держали в подвале 10 дней, и он ничего в это время не ел, принимая только Святые Дары, которые ему удалось пронести с собой. Когда допросы закончились, Владыку Серафима перевели в другую московскую тюрьму— Бутырки. Епископ Арсений (Жадановский) и старец Алексий (Соловьев) благословили духовную дочь Владыки Серафима – Анну Патрикееву – заботиться о заключенном архипастыре. После долгой волокиты удалось оформить документы на удочерение Анны епископом Серафимом, и теперь, как приемная дочь, она могла рассчитывать на свидания со своим отцом и на сопровождение его к месту ссылки. У ворот Бутырок дежурили дмитровцы. Передач заключенному пастырю приносили так много, что батюшка кормил всех страждущих.
В ту пору в Москве уже было известно, какие нечеловеческие условия встречают в Бутырках заключенных. Тело епископа Серафима, изъеденное вшами, покрылось струпьями, и, чтобы приложить трубку, врачу пришлось подкладывать бумагу… Но Владыка ни на что не жаловался, все сносил, всех утешал, называл свое пребывание в неволе «душеспасительным заключением». Писал дмитровцам: «Я духом бодр и крепок, телом занемог, но теперь поправляюсь. Христос и в тюрьме есть, сладко беседовать с ним можно и здесь… Никогда не получал я столько утешения, света и радости, как в тюрьме. Внутренно Господь так стал утешать меня, таким миром и сладостию и радостию увеселяет душу мою, чего на свободе никогда не испытывал…»
Здесь, в камере № 51, служил Владыка Божественную литургию, исповедывал, причащал, наставлял. Была у него черная сатиновая епитрахиль, вышитая белыми крестиками. (Впоследствии ее хранила духовная дочь отца Серафима, Анна). На стене его камеры висел, приклеенный хлебом, образ Божией Матери «Скоропослушница», к которой архипастырь взывал: «В море житейстем обуреваемии, треволнению подпадаем страстей и искушений. Подаждь убо нам, Госпоже, руку помощи, якоже Петрови Сын Твой, и ускори от бед и избавити ны, да зовем Ти: радуйся, Всеблагая Скоропослушнице».
Из письма Владыки: «… Слава Богу за все – иза тюрьму, слава Ему, что не обошел Он меня своею милостью». Сердце архиерея, и так не особо здоровое, в тюрьме начало сдавать. Добиться какой-либо врачебной помощи было практически невозможно, но все же стараниями духовных чад удалось перевести епископа Серафима в тюремную больницу, или, как тут ее называли, – околоток. В больнице Владыка встретил арестованных отцов из храма Христа Спасителя. В Бутырской тюрьме епископ Серафим сложил Акафист Страждущему Христу Спасителю: «В несении Креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи меня, в конец изнемогающего…»
17/30 марта 1923 года, в день памяти святого Алексия, человека Божьего, епископу Серафиму зачитали приговор: «Два года ссылки в Северный край (Коми область) на вольном поселении». Это было лучшее, чего можно было ожидать от новых властей. В апреле перевели в Таганскую тюрьму. «В Таганской тюрьме, – хлеба давали от полфунта до 3/4 фунта в день. Этот кусок назывался… “пайкой”, и он служил в тюрьме денежной единицей… Днем предлагали суп – нередко из гнилого конского мяса, такой зловонный, что обычно арестованные отказывались его принимать: дежурный с грохотом прокатывал медный котел с этой похлебкой до уборной… На второе мы получали 2–3 ложки гороховой каши; к ужину давали то же, что и на обед, да три раза в день выдавали кипяток… Камера… – узкая каменная келья, имеющая пять шагов в длину и 2,5 шага в ширину. К одной стене привинчена кровать, в прежнее время она с 8 часов утра подтягивалась к стене и запиралась на замок. Другие две-три кровати устраивались из старых коек, укрепленных на железных ведрах (парашах). Маленький столик привинчен к стене. В двери знаменитый глазок, вверху, под потолком, окно с толстой железной решеткой… Если влезть на окно, можно видеть Москву: серо-желтые стены и башни Спасского монастыря (там концентрационный лагерь человек на 500); весь обрамленный зеленью Донской монастырь, с другой стороны пылает в лучах червонным золотом Храм Христа Спасителя…» (Из воспоминаний заключенного В.Ф. Марцинковского).
После тюремного заключения здоровье Владыки Серафима было подорвано. Епископ Арсений и матушка Фамарь благословили Анну Патрикееву в долгую дорогу: Владыка Арсений – образом Архангела Михаила, а игумения – финифтевым образком Богоматери «Умиление», раньше принадлежавшим преподобномученице Елизавете Феодоровне. Сохранилось прошение Анны Патрикеевой в «Красный Крест», датированное 31 марта/13 апреля 1923 года: «Прошу Вас взять на себя труд ходатайствовать перед Президиумом ГПУ, чтобы высылаемый Серафим Иванович Звездинский отправлялся не этапным порядком, или же, если можно, разрешить мне сопровождать его до места ссылки как родственнице и фельдшерице, ввиду крайней слабости его здоровья». Анна Сергеевна Патрикеева. (Росчерк – «Исполнено»). Этап ожидали в конце апреля.
30 апреля/13 мая Анна попрощалась с родными и отправилась в далекий, неведомый, но благословенный путь. Сопровождать Владыку в ссылку поехала еще одна духовная дочь его – Клавдия (Лешкевич), инокиня Борисоглебского монастыря. В 4 часа открылись тяжелые врата Таганки, и под конвоем стали выводить заключенных. В скорбном шествии рядом с Владыкой Серафимом оказались: епископ Ковровский Афанасий (Сахаров), епископ Петергофский Николай (Ярушевич), епископ Вязниковский Корнилий (Соболев) и питерские протоиереи: отец Александр Беляев и отец Петр Ивановский. Духовенство перегнали на Ярославский вокзал, где посадили в «столыпинский» вагон. В ночь на 1/14 мая, под праздник иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», отошел от перрона поезд, увозя пастырей в далекое изгнание.
Образ преподобноисповедника Афанасия (Сахарова)
В Ростове была первая остановка. Анна и Клавдия, сопровождавшие Владыку в последнем вагоне, смогли его увидеть и получить благословение. Епископ Афанасий был в этот день именинник и праздновал день своего Ангела в пути… В Вятке ждали этапа около двух недель. Заключенные – в вятской тюрьме, сестры – у духовной дочери епископа Павла (Борисовского). Здесь можно было приносить передачи узникам, и даже разрешили свидание, поэтому пастыри могли хоть немного вздохнуть после тяжелого переезда. В Котласе всех ждала большая радость – впервые за тюремное житье отцы были полностью расконвоированы и получили, хоть мнимую, но свободу. По воспоминаниям духовных детей епископа Серафима, здесь он встретился с Владыкой Петром (Полянским) – будущим Местоблюстителем Патриаршего Престола (он находился в это время в ссылке в Великом Устюге, в 80 км от Котласа).
Дальнейший путь лежал по реке Вычегде до Усть-Сысольска. Это была древняя земля, освященная подвигом преп. Стефана Великопермского, просветителя зырян. Здесь в XIV веке преподобный Стефан построил первый православный храм, здесь он служил, кротостью и любовью побеждая язычество. Теперь Господь привел на землю зырянскую новых мучеников, освятивших этот Божий край своими молитвами и подвигами.
Митрополит Кирилл (Смирнов)
От Котласа до Усть-Сысольска плыли на пароходе «Тарас Шевченко». Владыка Серафим утром совершал свое келейное правило, читал Священное Писание, беседовал с епископом Николаем (Ярушевичем), жившим с ним в одной каюте. В Усть-Сысольске их скитальческие пути разойдутся: Владыка Николай будет отправлен в ссылку в Усть-Кулом – небольшой поселок на реке Вычегде, а епископ Серафим – в Визингу. В Усть-Сысольске отцы встретились с митрополитом Казанским и Свияжским Кириллом (Смирновым), впоследствии первым кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя. Власти боялись бескомпромиссного и независимого Владыку Кирилла и арестовали его в первый раз еще в 1919 году (тогда он был митрополитом Тифлисским и Бакинским). Стойкость его в вере и верность Церковным канонам были известны еще во времена его епископского служения.
В Усть-Сысольске, 20 мая/2 июня, в день Святителя Алексия, митрополита Московского, на престольный праздник Чудова монастыря, служили первую Божественную литургию. Но не успели немного обжиться, как снова в дорогу – епископу Серафиму, отцу Филарету и отцу Иоанну Муравьеву пришло распоряжение отправляться дальше – в Визингу, за триста верст от Усть-Сысольска.
