У матушки Фамари

На этот раз их путь лежал в Серафимо-Знаменский скит женской Покровской общины сестер милосердия, который находился в Подольском уезде, в 36 верстах от Москвы, рядом со станцией Востряково. Схиигумения Фамарь (Марджанова) приняла изгнанников как самых родных и близких ей людей и поистине стала их Ангелом-хранителем в то тяжелое время. Матушка устроила в лесу для изгнанников киновию – маленький домик, где они и стали жить с осени 1918 года. Дубовые рощи, цветущие луга, река, в которой плещется рыба… Приехав в скит осенью 1918 года, епископ Арсений и архимандрит Серафим обрели здесь духовный покой. «Какой страшный контраст чувствуется между во зле лежащим миром и святым уголком! – писал Владыка Арсений, живя в скиту. – Там идет угождение сатане, сопровождаемое пляской, визгами и всякой скверной, – здесь совершается смиренное служение Господу молитвой, удивительным духовным пением, со слезами и душевной чистотой… Там, среди веселья и разгула, в дружеской на вид компании, в сердцах людей кипит взаимная вражда, злоба, зависть, человеконенавистничество, а в этом же благодатном собрании при святом молитвенном единении происходит как раз обратное: заглаждение, уничтожение всяких злых чувств…»

Схиигумения Фамарь (Марджанова) Худ. П. Корин

Скит был задуман как место, напоминающее его насельницам о Небесном Рае. Освящая 23 сентября 1912 года новый монастырь, митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский), сказал: «Сегодня, дорогие сестры, я считаю себя счастливейшим из людей, потому что Господь привел мне освятить чудный храм и побывать в уголке, напоминающем земной рай. Храм ваш к Богу зовет, а от скита веет таким благодатным миром и спокойствием, что душа радуется, забывая все горести и невзгоды…» Обитель была обнесена оградой в 33 сажени – по числу земных лет Спасителя. По углам ограды – 4 башни, на которых находились гипсовые Архангелы с трубами, напоминавшими о Втором пришествии Господа. В центре скита – храм, освященный в честь иконы Знамения Пресвятой Богородицы и Преподобного Серафима Саровского (внизу был подземный храм в честь Равноапостольной Нины). На территории обители выстроены 12 келий – домиков, каждый из которых был назван в честь одного из апостолов. Этот апостол был покровителем келии, и его икона висела на наружной стене. Сестры должны были молиться своему покровителю, подражать его подвигам, а день его памяти был праздником домика.

Епископ Арсений (Жадановский)

Епископ Арсений ежедневно служил Божественную литургию в домовой церкви, а его сомолитвенник пел и был за чтеца. В свободное от Богослужений время отец Серафим, в подражание своему небесному покровителю Преподобному Серафиму Саровскому, читал Священное Писание – в неделю все четыре Евангелия и Апостольские послания. Летом занимался огородом, рубил дрова. Владыка Арсений рисовал. Батюшка Серафим приручил птиц, которые во множестве жили вокруг киновии. Они вскоре настолько привыкли к нему, что слетались отовсюду, как только архимандрит выходил из домика. Прочитав у Брема, что пернатые зимой нуждаются в жирах и охотно поедают кусочки сальных свечей, отец Серафим стал подкармливать их огарками. Однажды одна из птичек, объевшись этим лакомством, умерла. Как скорбел батюшка о смерти пичужки! «Я сам виноват в гибели милого Божьего создания, накормил дурным салом…» – сказал архимандрит Серафим, похоронив птичку. Чтобы больше не повторять ошибок, архимандрит занялся изучением Брема всерьез. Годы, проведенные в киновии, были для будущих священномучеников годами высочайшего духовного подъема. Ежедневное совершение Божественной Литургии навсегда духовно сроднило их.

«Что такое литургия? Она есть благодать, милость, подарок Иисуса Христа. Подумайте, дорогие мои, какое счастье получить благодать Христа Спасителя, милостивый дар Его. Значит, мы благодатные, обвеянные милостью Господа Иисуса Христа. “И любы Бога и Отца” – вот еще что такое литургия Божественная, она – любовь, знак любви Бога Отца», – так говорил о Божественной литургии архимандрит Серафим.

Дружба служителей Христовых была образцом поистине христианской дружбы, основанной на взаимной любви, полном понимании, смирении и терпении. В своем дневнике епископ Арсений писал: «Что может быть дороже искреннего, преданного и притом святого друга? Он в борениях, искушениях поддерживает и помогает нравственно созидаться; он в унынии, в тоске, дурном подавленном состоянии духа парализует всякую тугу; он в опасностях и тревогах рассеивает малодушие, робость, боязнь и страх. Он в несчастьях, напастях, бедствиях, облегчает остроту страданий; он во дни спокойствия и счастья привносит в сердце мир и благодушие…»

«Я на все готов…»

В конце лета 1919 года Святейший патриарх Тихон вызвал архимандрита Серафима к себе. Бывший ректор Духовной Академии, а теперь архиепископ Нижегородский Евдоким (Мещерский), впоследствии один из лидеров обновленческого раскола, просил у Патриарха поставить отца Серафима в епископы города Арзамаса. Время было военное, получить пропуск в Арзамас для батюшки не удалось, и святейший увидел в этом особый Промысел Божий. «Ты мне будешь нужен», – сказал он отцу Серафиму и, избрав его себе в помощники, назначил епископом Дмитровским, викарием Московской епархии. Расставаясь с епископом Арсением, отец Серафим сказал Владыке слова, которые тот хранил в своем сердце до самой смерти: «Мне ничего не жаль. Я на все готов и все оставляю спокойно, только с тобой расставаться в такое скорбное время тяжело и больно, милый ты мой Арсений…»

Старец Алексий благословил отца Серафима на архиерейское служение. 20 декабря/2 января 1918/1919 г., в день памяти священномученика Игнатия Богоносца, в Московском епархиальном доме состоялось наречение архимандрита Серафима во епископа Дмитровского. Грустное слово сказал Владыка Серафим при наречении, предвидя свой мученический путь. Вспоминал он Великого Архиерея – Господа и Его наречение в Гефсиманской веси, Его Голгофскую кафедру, Его терновую митру и багряное облачение. «Батюшка, что же вы сказали такое скорбное слово в столь радостный день?» – спросили его духовные чада. «Так скорбно и будет», – ответил им их отец.

Вечером Владыка отслужил панихиду по своим родителям и попросил у них благословения на архиерейский путь, который в то время равнозначен был пути мученическому. В том, что другой судьбы у него не будет, не сомневался ни он сам, никто другой. Во время праздничного обеда митрополит Сергий (Страгородский), будущий Патриарх, взяв столовую ложку, обратился к отцу Серафиму со словами: «Советую Вам, Владыка, запастись ложкой, придется Вам в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен…» Знал о мученическом пути епископа Серафима и его духовный отец – старец Алексий. Однажды, уже будучи архиереем, отец Серафим приехал в Зосимову пустынь к своему наставнику и рассказал о своих невзгодах. Старец достал крест – прозрачный и темно-красный, как кровь, и, благословив им, спел своему любимому чаду тропарь священномученикам: «И нравом причастник, и престолом наместник Апостолом быв, деяние обрел еси Богодухновенне, в видения восход; сего ради слово истины исправляя и веры ради пострадал еси даже до крове».

Хиротония была назначена на 3/16 января 1920 года. Рукополагал будущего новомученика Святейший Патриарх Тихон. Вручив епископу Серафиму архиерейский посох, он сказал: «По молитвам ныне празднуемого святителя Петра, митрополита Московского, желаю, чтобы ты был для града Дмитрова тем же, чем был Святитель Петр для нашего града Москвы – утверждением!» И позже напутствовал: «Иди путем апостольским… где придется пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся, неудобств не бойся, все терпи. Как ты думаешь, даром разве кадят архиерею трижды по трижды? Нет, недаром. За многие труды и подвиги, за исповеднические его болезни и хранение до крови веры Православной». Забегая вперед, надо сказать, что три года служения епископа Серафима на Дмитровской кафедре были, действительно, годами утверждения и, как вспоминала паства, торжества Православия. На архиерейские службы народ собирался со всей округи. Дом, где жил архипастырь, можно было найти сразу – у его крыльца всегда толпилась очередь ожидающих пастырского утешения и наставления. Вечерами Владыка посещал «дорогих дмитровцев», и в столь тяжелое время жили они тихо и мирно, согретые пастырской любовью…

А.М. Васнецов. Древний Дмитров

12/25 января, в день святой мученицы Татианы, Владыка Серафим приехал на место своего архиерейского служения в «Богоспасаемый град Дмитров» (как его тогда называли). Прибыв в Дмитров, епископ Серафим первым делом отслужил благодарственный молебен. Он был рад, что Господь дал ему возможность послужить на архиерейском поприще в этом чудном уголке древней Руси. А ведь еще в 1915 году батюшка получил Божье указание на свое будущее служение здесь. Возвращаясь с епископом Арсением (Жадановским) из Пешношской обители в Москву, они проезжали Дмитров, и вдруг, напротив Успенского собора, лошади остановились и отказались двигаться дальше. Епископ Арсений и архимандрит Серафим зашли в собор и приложились к главной святыне города – Животворящему Кресту. Владыка Арсений заметил, что это событие не случайно. Он утверждал, что случайностей в жизни не бывает, и говорил: «Над каждым человеком бдит Промысел Божий. Вся жизнь человека находится под непосредственным, хотя и незримым, водительством промышляющей и руководящей Десницы Вышнего».

Владыка Серафим поселился недалеко от Дмитрова в селе Подлипичье и там же стал служить в Казанской церкви. Дмитровцы очень полюбили епископа и старались не пропускать ни одной службы. Часто, после окончания Богослужения, прихожане провожали архиерея до дома и долго не могли с ним расстаться. Впоследствии, в ссылке, Владыка вспоминал об этом благодатном времени: «Премного вспоминал вас всех, больших и малых, когда читал житие святителя Григория Акрагантийского, – в сем житии про вас написано: “… Когда епископ вышел из церкви, весь бывший у утрени народ пошел за ним, ибо у акрагантийцев таков был обычай – всегда провожать своего епископа от храма до самого дома. Дошедши до своих дверей, Святитель Григорий обращался к провожавшим, давал им разные наставления и благословлял их”. Когда прочитал я эти слова в житии, так и вспомнилась служба в Подлипецком храме, как вы меня всегда провожали до дома, и я своими грешными руками благословлял вас всех». Дмитровцы увидели в своем епископе «пастыря доброго», который мог утешить отчаявшегося, направить заблудшего, по-отечески наказать согрешившего, поднять павшего. У Владыки был особый дар приводить душу к покаянию – ему на исповеди открывались даже те, кто никому не мог открыться. Много сил Владыка отдавал окормлению монастырей, которые оказались в его подчинении. В викариатстве было 3 монастыря: Борисоглебский – в самом Дмитрове, заложенный по преданию великим князем Юрием Долгоруким в XII веке; Николаевский Пешношский на правом берегу реки Яхромы, в 25 верстах от Дмитрова, основанный во второй половине XIV века учеником Преподобного Сергия Радонежского святым Мефодием; и Спасо-Влахернский на реке Икше, в 12 верстах от Дмитрова, основанный в 1858 году и освященный митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым); и около 100 храмов, в которых служили 300 священников и 250 дьяконов. Всех Владыка знал, всех опекал, всем был отец родной. В престольные праздники посещал обители, был для всех монашествующих примером истинного иноческого благочестия. Особое внимание епископ Серафим уделял соблюдению Устава в богослужении, благоговейному отношению к Храму Божию и его святыням. Очень почитал древний Нерукотворенный образ Спасителя, находившийся в Спасо-Влахернском монастыре и учредил в честь него праздник «Беленького Спасителя».

Николо-Пешношский монастырь. Современный вид

Он знал своих пасомых – они были его чада; он чтил старцев и стариц, которые жили в Дмитрове и его окрестностях, бывал у них, просил их святых молитв. Часто навещал он подвизавшуюся во Влахернском монастыре старицу-схимонахиню Серафиму (Кочеткову), которая утешала его своими беседами. Постоянно бывал пастырь и в древней Пешношской обители, где под спудом почивали мощи Преподобного Мефодия – основателя монастыря, а в монастырской Сергиевской церкви находился чудотворный и очень почитаемый образ Богоматери «Прежде Рождества и по Рождестве Дева», прославившийся чудесами во время эпидемии холеры 1848 года. Неустанные заботы архипастыря о спасении своих пасомых принесли духовные плоды. Когда Православную Церковь охватила обновленческая смута, и почти половина всего московского и питерского духовенства впала в раскол (к июлю 1922 года из 73 епархиальных архиереев только 36 остались верны Патриарху), – в Дмитровском викариатстве все до одного храма оставались православными.

Епископ Серафим и настоятель Пешношского монастыря

Зная о том, что гонения на православных скоро усилятся, Владыка предупреждал свою паству: «Крепитесь, держите веру вашу. Сами будьте стенами, Церковью Бога Живаго. Ибо враг ополчился на Церковь Христову, но врата ада не одолеют ее… Возлюбленные мои, пусть не будет среди вас материалистов, променявших дар Апостольства на мишуру мира, на 30 серебренников, пусть не будет гордых умников, Каиаф и Пилатов пусть не будет среди вас… Паства моя, дмитровцы мои родные! Молю Господа я, архипастырь ваш, чтобы вы избегали страшного рва сатанинского, чтобы вы все крепко держались за простертые к вам руки, чтобы всем нам воспевать: “Слава Тебе, показавшему нам свет”».

В годы служения в Дмитрове Владыка учредил братство Животворящего Креста Господня, члены которого должны были, прежде всего, проводить в жизнь самую главную евангельскую заповедь: «Любите друг друга». На Пасху 1922 года епископа Серафима вызвали в Дмитровский исполком. Чада Владыки собрались перед зданием исполкома и требовали его возвращения: «Отдайте нам нашего Владыку!» Люди не уходили до тех пор, пока епископа Серафима не отпустили. С торжественным пением «Христос Воскресе!» народ вернулся в собор со своим пастырем. Но вскоре, в конце ноября 1922 года, Святитель получил повестку из Москвы. Расчет чекистов был прост: во избежание возмущений дмитровцев арестовать епископа в столице. 27 ноября/10 декабря 1922 года, в день Знамения Пресвятой Богородицы, Владыка Серафим в последний раз служил в Дмитрове.