Глава 6
ЖИЗНЬ НАЛАЖИВАЕТСЯ!
Две недели шли непрекращающиеся дожди, все дороги размокли и кроме, как в Жомбург, я никуда не выезжал. Туда из замка ведет хорошо просыпанная камнями дорога и нет такой хляби непреодолимой. Приехал проверить несение службы крестьянами, послушать местных, есть ли какие жалобы и назначить нового сборщика мытных дел.
Оставленный старшим стражи сметливый мужик из крестьян порасспрашивал местных жителей и доложил мне на ухо, что старый мытарь живет слишком хорошо, купил несколько домов в городке и постоянно высказывается против новой власти. Обещает, что вернутся старые господа и всех развешают на городской стене вверх ногами.
Что же, он особо не скрывается и станет первым свидетельством, что у новой власти — руки длинные и крепкие, а память — хорошая. Да и без демонстрации того, что власть готова применять насилие, никто ее уважать не будет.
Пришлось проявить государственную суровость и явившись с парой десятков солдат, сначала арестовать недоброжелателя, обыскать его дом и потом еще все дома, на которые у него нашлись купчие в секретере. Дома я объявил собственностью трудового народа, а после того, как нашли тайник с пятью сотнями золотых далеров, приказал повесить мытаря на ратушной площади, поцепив ему на грудь дощечку с надписью «вор — враг трудового народа».
Будет и для остальных оппозиционеров сигнал, что даже просто болтать — опасно для здоровья, а не то, чтобы показывать открытое неповиновение новой власти.
Чертов мужик, как начал ругаться, когда нашли его тайник в полу, так и не замолчал, пока ему не вставили кляп в рот по моему приказу. Затем отвели на площадь и при небольшом стечении народа накинули петлю на шею, потом выбили у него из-под ног табуретку, на этом народная законность восторжествовала.
Видно, что приговор корыстному стяжателю ради трудового народа вызвал в этом самом народе одобрение, пусть и не демонстрируемое очень явно. Понятно, с таким родом деятельности казненного у него мало сторонников в городке.
Пообщавшись с народом, я назначил на работу мытарем нового горожанина и ему поручил собирать уменьшенный вдвое налог, после чего посетил городской рынок, где крестьяне активно торгуют тем, что смогли вырастить, радуясь пониженному налогу и отмене сбора на торговлю.
Представил торговому люду нового мытаря и послушал, на что народ жалуется, пообещав приструнить своих воинов, бывших крестьян, стоящих на воротах. Понемногу начинают борзеть и к рукам прилипает все больше крестьянского добра с проезжающих на рынок телег.
— Так, вы тут стоите не для того, чтобы проезжающих тружеников обижать. Ладно там, цапнуть брюкву-другую себе для супа или зерна горсть, еще раз услышу про поборы деньгами — повешу кого-то из вас рядом с мытарем. Для компании, с такой же табличкой на груди, — объявил свой страже, построив их перед собой.
Ну, у крестьян репутация моя на высоте, все знают, что развалить врага мне не стоит ничего, пусть думают, что и с друзьями я суров.
Наведя относительный порядок, я заплатил трактирщику за недельное содержание стражи на воротах и перевел их в один из домов, конфискованных у мытаря, он как раз около городских ворот оказался.
— Паек в замке с собой забираете и сами себе еду варите, хватит по трактирам кормиться, как благородные господа! если так себя ведете!
А так все время провожу в замке, разбираюсь с его управлением и вникаю в расходы-доходы, одновременно изучая местное письмо. Как раз за пару недель, которые шли дожди и потом еще несколько дней, пока просыхала земля, освоил местное письмо и изучил хозяйственные книги.
Оказалось, что пожилой Орт показал себя незаурядным хозяйственником, к своим трем селам прикупил на доходы от перевозки путешественников через Кану еще два села у соседей. Однако, в сотрудничестве со Стражами не он оказался на первом месте, а именно они, ему еще приходится делиться с монополистами доступа к чудесной Скале долей от доходов с лодок, которые тоже пришлось сделать за свой счет.
— Кстати, все лодки угнаны на тот берег, старина Норль, — разглядел я в бинокль ситуацию на реке, — А это не порядок, это наше имущество и придется его вернуть обратно.
— Если наше — вернем! — довольный жизнью приятель нашел через свою подругу пару шустрых девок, которые теперь работают в донжоне горничными, вместо сосланных на тяжелую работу в народное хозяйство прежних. Одна из них, шустрая такая, глазастая девка строит мне глазки и скоро будет допущена греть постель именно мастеру Серому, чему я рад.
Летнюю кухню в замке я приказал закрыть и теперь еду на весь замок постоянно готовят в донжоне, на втором этаже, заодно как следует прогревая верхние этажи теплом от печей. Приходится таскать воду и дрова на второй этаж, но, зимой свободной рабочей силы в замке девать некуда и всегда стоит внизу часовой из доверенных людей. Такие уже появились не только среди охранников, но и среди крестьян, всерьез заинтересовавшихся идеями всеобщего равенства и получением земли в собственность.
— Пора съездить в обе рыбацкие деревни около замка и предложить рыбакам возить свою продукцию в Жомбург. И им деньги и горожанам хорошо. Еще арендуем у них пару лодок, чтобы высадиться на тот берег.
— Заодно пора посетить все наши села, поговорить с народом и сказать, чтобы приготовили к уплате новый, уменьшенный налог. Они про такое снижение обязательной платы и не слышали никогда, вот и порадуются. Думаю, все подводы с урожаем придется отправить к маршалу Комменволю, нам их девать некуда пока, а ему очень даже они пригодятся. Да и так скоро придется к нему ехать на серьезный разговор.
— Хочешь уговорить его все-таки захватить Скалу? — спрашивает Норль, оторвавшись от разглядывания окрестностей в бинокль.
— Ни ему, со всем оставшимся войском, ни нам тоже — другого пути нет. Если мы собираемся выжить, когда в эти земли вернется королевская армия, чтобы добить остатки восставших. Эти несколько замков продлят наше сопротивление, особенно наш, но, парой тысяч бывших крестьян долго противостоять настоящей армии в десяток тысяч воинов — точно не выйдет, — говорю я Норлю.
— Кстати, наши стражники сказали мне, что тот отряд стражи, который тогда не попал в замок, просто разместились по селам, среди ветеранов и пока живут там. Просились они принять их на службу в Венсен, но, в замок их не пустили, — рассказывает мне приятель, уже хорошо так сошедшийся с нашими новыми командирами и просто воинами, за свой простой нрав и могучую руку завоевавший настоящий авторитет среди замкового народа.
— Но и к нам не идут, не верят, что долго удержимся мы здесь, когда появится королевская армия, хотят отсидеться в селах, не замазавшись сотрудничеством с мятежниками, — констатирую я, — Нам они тоже ни к чему, эти пятнадцать стражников оставшихся я специально распределил среди крестьян, чтобы за ними присматривали постоянно и если начнут шептаться бывшие стражники между собой или встречаться наедине друг с другом, чтобы сразу сообщали нам. Пока эти немного профессионалы учат крестьян, как нести службу в замке и понемногу воинскому делу, они нам нужны.
— Заодно, при встрече пообещаю маршалу решить вопрос с пушками короля, — сообщая о своей задумке приятелю.
— Хочешь под умением пробраться к пороховому складу? Опасное это дело, порох взрывать, — отвечает Норль.
— Ничего, справлюсь, да и до этого дело только летом дойдет, не раньше, когда они пушки около замка начнут устанавливать. А к тому времени мы должны уже будем Скалу захватить. Без нее, сам понимаешь, нам никак не продержаться.
— Я то понимаю, но, как маршал к такой идее отнесется? — не скрывает свой скепсис приятель.
— Иметь такой надежный тыл, припасов на зиму на несколько тысяч человек, как у них накоплено и на будущее такой финансовый поток? Если взять Скалу, то, с цепью замков на побережье мы сможет отбиваться столько времени, сколько захотим. Переправиться войскам короля точно не дадим и можем постоянно деблокировать осажденные замки, переправляясь и нападая внезапно.
— Да и про усиление в Скале для каждого воина не стоит забывать. Усиленная армия станет гораздо лучше сражаться. Нет, Норль, пока у нас рядом появилась такая военная сила, обязательно придется овладеть всеми поселениями. Тогда я буду уверен в нашем будущем и будущем наших детей в этом мире.
— Ого, куда ты заглядываешь!
Когда дороги немного просохли, я навестил ближайшую рыбацкую деревню, пригласил их торговать в Жомбург и заодно посетил село, принадлежащее нашему замку, там пришлось столкнуться с десятком стражников и ветеранов, которые очень возбудились на приезд двух десятков воинов со мной.
Похватали копья и мечи и встали на центральной улице села, собираясь нас не пускать:
— Вы нам никто, захватчики и узурпаторы! Не пустим вашу банду в наше село! У нас другие хозяева!
— Это какие такие хозяева? — поинтересовался я, слезая с лошади и дал своим сигнал, чтобы сами не слезали с коней.
— Любые! Только не такие, как ваши рожи! — безапелляционно заявляет мордастый такой молодец и кажется мне, что разбежавшиеся стражники просто подбирают себе кормовую базу, чтобы пересидеть зимние времена и дождаться новых хозяев.
Типа, мы вас покрышуем и защитим от поборов новой власти, а за это будете нас кормить и холить. Хитры паразиты, но, у нас свои трудовые аргументы имеются.
— Значит, представителей трудового народа пускать в село не собираемся? — спокойно интересуюсь я.
— Никаких представителей не пускаем! — надрывается мордатый.
— А трудовой народ терпеть такое не станет! Кто еще против народа? Выходите, чтобы я вас всех разом наказал! — командую я и к мордатому для поддержки подходят еще двое, один из стражи, второй из села.
Остальные стражники держатся в сторонке, похоже, понимая, что их десяток против наших двух, вооруженных через одного арбалетами, смотрится не очень внушительно. Сельские же мужики оружия не держат на виду, собираясь сразу же перейти на сторону победителей.
Ну, не очень мне хочется рубить людей, но и спускать такое неповиновение нельзя, времена такие, что разбираться приходится на месте. Странно, что смельчаки такие не переводятся, сколько их не руби, должны бы уже знать, что замок захватили необыкновенно сильные в рубке Мастера.
Достаю меч из ножей, мордатый поднимает копье, второй тоже и мужик размахивается топором. В последний момент решаю пощадить сельского, он еще сможет вернуться к семье и когда ускоряюсь, срубаю голову мордатому и разваливаю вместе с кольчугой его помощника, у сельского только срубаю топорище пополам.
— Ах, — выдыхает он, когда меч проносится рядом и смотрит на обрубок топорища в руке.
— Пожалел тебя, дурака! Беги к семье! Староста, этих везите на кладбище и народ собирай давай! Новая власть выступать будет, чтобы все на площади собрались!
Пока собирают народ, мы объезжаем сельхозугодья и через небольшую речку видим уже владения соседнего орта. Видим и небольшой замок, едем какое-то время параллельно границе и доезжаем до реки, после чего по берегу возвращаемся в село.
Нет времени с соседом встречаться и что-то обсуждать, да и не признает он нас за равных себе.
— Значит, — я залезаю на телегу, чтобы меня было видно издалека, — Теперь над вами нет никаких ортов, в замке остались только такие же трудящиеся люди, как вы. Но, без власти мир существовать не может, поэтому ее осуществляем мы, орден Мастеров, в лице Великого Мастера Норля и меня, Мастера Серого. Зато, теперь ваши деньги не идут ни на какие предметы роскоши, вороных жеребцов и дорогое оружие для Орта, на них не покупают украшения для его жены или дочерей. Только на содержание защитников, ваших и замка. Поэтому и платить больше не придется по половине урожая, теперь хватит и восьмой части от собранного.
Даю народу осознать уменьшение оброка в несколько раз и добавляю:
— Скоро приедут подводы за положенной частью урожая, не затягивайте с его выдачей. Стражников, которые нашли у вас приют, особо не балуйте, пусть защищают вас и отправляют гонца в замок, если какая беда случится. Если же начнут опять народ подстрекать, я приеду снова и всех вырублю безжалостно. И стражников, и дурней, которые у них на поводу пойдут!
Смотрю на народ, жадно внимающий моим словам после снижения оброка в несколько раз:
— Все поняли! За баловство накажу сразу! Только, если мне сюда придется приехать! А так — богатейте! Времена суровые сейчас настают, много всяких разбойников шастать станет, так вот, свои владения будем защищать, но и вы будьте готовы!
После этого навещаем пристани, нижнюю и верхнюю, заезжаем в таверну, которая уже закрылась на сезон без проезжающих мимо туристов. На верхней пристани осталась пара лодок, не стали хозяева транспорта перегонять их на тот берег, поэтому я смекаю, где мы возьмем лодки для перевозки десанта.
Дальше, в течении короткого дня объезжаем еще пару сел и везде я радую народ серьезными послаблениями и разъясняю, какая народная власть теперь управляет замком, а значит — и всеми окрестными селами.
Видно, что отдать восьмую часть урожая готовы абсолютно все, как не пытаются пока верные мертвому орту ветераны-стражники настрополить селян против народной власти.
Везде предупреждаю основных мужиков и старосту, чтобы не поддавались на досужие разговоры и привожу в пример резню в первом селе.
Вечером меня ждет в донжоне на верхнем этаже, сытный ужин и симпатичная девка греет постель настоящему Мастеру. Зовут ее Элиса, лет ей уже восемнадцать и прежний ухажер у нее был из стражников, погиб во время штурма замка. Отец у нее конюх, мать — прачка, теперь они радуются и гордятся своей дочерью, добравшейся до верхнего этажа донжона, совершившей головокружительный прыжок по служебной лестнице в постель к одному из новых хозяев замка.
Ну и я тоже радуюсь хорошему молодому телу, всегда готовой к проникновению подруге и тому, что с ней не требуется много разговаривать. Буду иногда баловать всякими безделушками трофейными, в этом деле без подарков никак.
Что мне и требуется для хорошей жизни, ужин и подруга. Еще стесняющаяся разных моих интересных мыслей, но, она скоро привыкнет, что спит рядом со мной совсем голенькая.
Хотя, сквозняки и в этом качественно построенном и утепленном здании гуляют солидные, пока нам не до их устранения.
В соседней спальне Норль поскрипывает на основательной кровати, ублажая повариху, под нами, на четвертом этаже, наши охранники тоже ведут взрослую жизнь с бабами из прислуги.
На следующий день я объезжаю оставшиеся пару сел, в одном из них, ближнем к замку Венсен, куда пристроилась еще одна половина стражи, возникает похожая ситуация с несогласными платить и признавать главенство новой власти над селом.
Только, все серьезнее гораздо, на схватку вылезают не трое желающих, а восемь стражников в кольчугах и шестеро ветеранов, пусть и без кольчуг, зато, чувствующих себя очень уверенно. Единственно, что хорошо, это то, что мужики местные в замятне не участвуют, только служивые вышли вперед и еще у них есть один арбалет.
Со мой пара десятков крестьян, двое охранников и есть пара бывших стражников, вот один просит меня дать ему возможность поговорить с прежними приятелями:
— Мастер Серый, позволь слово им сказать. Не понимают по глупости своей, на что нарываются, — просит меня стражник, желающий спасти какого-то приятеля или приятелей.
— Ну, поговори с ними, — разрешаю я и натягиваю рыцарский шлем с мелкой сеткой на голову. Поговорить я разрешаю, но, хорошо понимаю при этом, что такое организованное сопротивление придется гасить под корень.
— Это — наши враги! Враги трудового народа! Никакой пощады! Заряжайте арбалеты и сами в бой не лезьте! — командую своему отряду.
Сам спрыгиваю с лошади, и мой ординарец отводит ее назад, жду, когда наш, если можно так сказать, стражник переговорит со своими собратьями. Вот он возвращается и на мой вопросительный взгляд расстроенно качает головой.
— Начали, — и я иду к ощетинившемуся копьями строю, дожидаюсь первого залпа своих, падает пара противников, многие оказываются ранены, смотрю, как толпа с ревом устремляется ко мне.
Теперь я рублю с нечеловеческой скоростью протянутые в мою сторону копья, вышибаю из рук мечи и отрубаю сами руки, кому по локоть, кому по плечо. Подрубаю выставленные вперед ноги, ловлю шлемом гулко ударивший болт и наступаю вместе со своими бойцами на поредевший строй противника.
Через минуту все закончено, все враги лежат на земле и половина еще жива из них, пытается зажать раны или обрубки. Но, выжить ни у кого не получится, инвалиды никому не требуются в этом суровом мире.
Особенно, если они посягают на сильную власть в моем лице.
Ошеломленные избиением крестьяне стоят в полусотне метров, радуясь в душе, что не повелись на уговоры своих защитников и теперь бывших соседей.
У меня убитых двое, все из крестьян, не послушались моей команды и бросились за мной следом. Вот и нарвались на ответку от опытных воинов.
— Так, — обращаюсь я к селянам, — Желающих еще поспорить, чье это село, больше нет? Тогда собираем всех на митинг в центре, будете слушать про новую жизнь.
— Снимайте доспехи и забирайте оружие! Сейчас еще доберемся до домов бунтовщиков против народной власти! Баб и девок в замок, все добро себе, урожай тоже заберем с собой! — это уже своим, — Наших похороним около замка, как павших за народное дело героев! Теперь так будем своих хоронить!
