Священномученик Григорий епископ Шлиссельбургский

Яркий след на небосклоне Русской Православной Церкви оставил епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев). Подобно блистающей комете внезапно воссиял он среди сонма исповедников российских в суровые 20-е годы ХХ века и так же неожиданно оставил свое служение. Его архипастырская деятельность продолжалась около пяти лет. Сам Господь призвал Владыку Григория к трудничеству на ниве Христовой в один из необычайно сложных моментов церковной истории – в разгар открытых гонений и внутрицерковной смуты. Избраннику Божию шел тогда 43-й год. Всего в течение трех лет им был пройден путь от монашествующего до иерарха Церкви.

В своем слове при наречении во епископа смиренный пастырь сказал: «…И в моей мысли, и в моем настроении, и на моем языке одно слово – слово молчания, и одни звуки – звуки церковной песни глубочайшего молчания.

Пусть же молчит всякая плоть человеческая. Почему так? Святители Божии, я скажу Вам, почему так: интимность обстановки позволяет мне сказать это (и только Вам) мое слово.

Сейчас идет Суд Божий. И в этот момент, если мы сделаем ставку на человека и человеческое, мы будем только несчастны. Разве события церковной жизни настоящего и недалекого прошлого не дают нам доказательство правильности этого?

Разве перед вашими глазами не прошли десятки примеров, как рушились расчеты на человеческое? Ведь Вы видели, как банкротились ставки на многолетнюю мудрость, на ученость, даже на духовность, воспринимаемую по-человечески. Если бы мы свое упование не направили на человеческое, то настоящие лукавые дни, разметав человеческое, не потрясли бы до основания самих упований наших. Вы знаете, что мирское мудрствование и теперь терпит банкротство, носители его подходят к безверию, и не слышится ли нам голос: да что же такое наша Церковь и где она? Нет! Ставка на человеческое – и, простите, я скажу резкое мирское слово, – бита.

После того, что я буду говорить о себе? Что я готовился к предстоящему служению рождением, образованием, воспитанием и настроением? Да какая же ценность всего этого? Никакой… Готов ли я? Достоин ли? Не готов. Не достоин. Но идет Суд Божий, отметая человеческое, дается Божие.

Вот моя вера. При ней я – ничтожная щепка, вздымаемая Промыслом на гребень волны. И задача одна: неизменно пребывать в русле Божественного Промысла, отдаваться Богу безраздельно, всем существом, без рассуждения. Без оглядки назад, с верой в неотвратимость предназначенного, я иду. Я иду, покорный Промыслу, и пусть совершится таинство Божие в нелицеприятном Суде Его. В мысли моей, в настроении моем и на языке моем одно слово – слово молчания.

Пусть молчит всякая плоть человеческая, потому что идет Царь царствующих…

И молитва моя одна: “Ей, гряди, Господи Иисусе, гряди благодатию Духа Святаго Твоего, чтобы в моей немощи и через нее совершились судьбы Твои”».

Эти слова молодого епископа были путеводной нитью на его жизненном пути…

Будущий Владыка (в миру Александр Александрович Лебедев) родился в древней Коломне Московской губернии 12/24 ноября 1878 года в семье протоиерея Алексия Михайловича Лебедева, который служил в коломенском Успенском женском монастыре. Его супруга, матушка Мария Феодоровна, была дочерью местного священника Феодора Остроумова.

У Александра было четыре брата и три сестры. Благочестивая матушка заложила в души своих чад любовь ко Господу и ближним, тягу к молитве и храму. После ее преждевременной кончины воспитанием детей занимался отец. Батюшка Алексий, видя стремление Александра к Божественному, часто брал маленького сына в монастырь, где тот находился под присмотром монахинь.

Отрок Александр заметно выделялся среди прочих детей. Известно, что опытная монахиня, наблюдавшая за ним, часто говорила: «Этот будет архиереем». И действительно, еще до поступления в школу, мальчик проявлял особую любовь к молитве и богомыслию. Ему были не в тягость и долгие монастырские службы.

Повзрослев, Александр по традиции закончил Духовные училище и семинарию. В семинарии он был назначен уставщиком и канонистом. Это послушание Александр нес до самого конца обучения.

Во время летнего отпуска он ежегодно ходил пешком из Москвы в Свято-Троицкую-Сергиеву Лавру, а из Коломны – в Голутвин монастырь и в Спасскую мужскую обитель Рязанской епархии.

Духовную семинарию Александр в закончил 1898 году, а в 1899 году он поступил в Казанскую духовную академию, по окончании которой в 1903 году отдал себя преподавательской деятельности, углубленному изучению отеческого богословия и умной молитве…

Четыре года Александр Алексеевич по назначению Святейшего Синода трудился преподавателем литургики и гомилетики в Симбирской духовной семинарии. Здесь он, обучая будущих священнослужителей уставному богослужению и проповеди, по-прежнему, совершенствовал свои богословские знания, умело сочетая это с молитвенным подвигом.

Автор биографии священномученика Григория (Лебелева), его младший брат – протоиерей Константин Лебедев пишет: «Серьезными и увлеченными уроками молодой педагог быстро привлек внимание учащихся к гомилетике. Он неустанно руководил кружками, где студенты учились составлять планы и конспекты проповедей на самые разнообразные темы. Он учил будущих пастырей произносить проповеди-импровизации. Призывал их к вдохновенному пастырскому служению во имя спасения человеческих душ. Наряду с чтением святых отцов Александр Алексеевич советовал читать также русскую классическую литературу, считая это необходимым для церковного проповедника.

Проработав в Симбирске четыре года, Александр Алексеевич почувствовал тягу к более углубленным занятиям богословием, для чего нужны были книжные сокровищницы. С этой целью он переезжает в Москву, где снова отдается педагогической работе в Кадетском корпусе и в 3-й гимназии, а позже в Николаевском Сиротском институте».

В 1918 г. Сиротский институт был преобразован в 165-ю Московскую трудовую школу, которую Александр Алексеевич некоторое время возглавлял. Известно также, что 1919 году он заведовал почтовым сектором в Главном лесном комитете.

Истинным же призванием Александра Лебедева было иночество. Он покидает Москву и отправляется в знаменитую Зосимову пустынь. Здесь незадолго до Праздника Рождества Христова 1921 года принял монашеский постриг с именем Григорий. В пустыни прошли первые месяцы послушания нового инока под руководством старца Митрофана.

Дальнейшее послушание он нес в московском Свято-Даниловом монастыре, где его наставником стал истинный аскет и магистр богословия епископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), управлявший в те годы обителью.

В Свято-Даниловом монастыре инок Григорий провел почти три года и прошел путь от иеродиакона до архимандрита. Это время стало подготовкой к епископскому служению.

И вот новое поприще. 19 ноября/2 декабря 1923 года Святейший Патриарх Тихон совершил хиротонию архимандрита Григория (Лебедева) во епископа Шлиссельбургского, викария Петроградской епархии, одновременно назначив его наместником Александро-Невской Лавры. Обращаясь к петроградской пастве Первосвятитель Русской Церкви писал тогда: «Посылаю вам жемчужину».

С приходом святителя Григория Лавра на многие годы становится неколебимым оплотом Православия, центром паломничества великого множества мирян и священнослужителей со всех концов России. Будучи блестящим проповедником, епископ Григорий уже в первом заседании Духовного Собора Лавры с его участием вносит предложение о введении в богослужения обязательного чтения назидательных поучений. Единодушно поддержали члены Духовного Собора и другие предложения владыки об улучшении деятельности Лавры, в частности, о строгом соблюдении всех церковных уставов и положений.

В Петрограде в полной мере раскрылся проповеднический дар ревностного владыки. За короткое время снискал он глубокую любовь и полное доверие многочисленных своих почитателей. Его пламенные речи потрясали самые ожесточенные сердца: «Человек создан по образу Божию, и человеческая душа поэтому отображает Божественные черты.

Эти черты – как разбрызганные по всей вселенной блики Божественного естества. В каждой отдельной душе они отражают тот же сверкающий луч Божества, в призме которого видны черты Божественного Духа. Черты Божественного Духа, отраженные в человеческой душе, мы и называем способностями души… Отсюда ясна задача человеческой жизни – свободное раскрытие всех сил духа, чтобы полнее и ярче выявить в себе отблеск Божественного естества и тем обеспечить душе ее влитие в Божественное…

Епископ Григорий (Лебедев).

Хочешь полноты жизни? Хочешь быть в вечной радости? Так не отрывай своей жизни от ее источника – Бога! Возделывайте душу! Откройте в себе Божий образ! Умножайте таланты! И когда придет час правосудия и откроются двери блаженной Вечности, вы услышите глас Домовладыки: «Рабе благий и верный!.. вниди в радость Господа твоего» (Матф. 25, 21). Стремитесь же! Войдите! Аминь!»

Своим архипастырским словом, восходящим к лучшим святоотеческим традициям, способствовал епископ Григорий воцерковлению многих людей и приобщал их к неоскудным богатствам Православия. По словам современников, его приезд «в жизнь Лавры вдохнул жизнь и верующий народ стал стекаться в дотоле пустые храмы».

Епископ Григорий отличался глубоким молитвенным настроем. Во время богослужений лик его хранил неземное безстрастие, и в то же время Владыка буквально пламенел в своей молитве, восходя умом на непостижимую горнюю высоту…

Духовное постигается только духовным. Вот почему вскоре общение между епископом Григорием и иеромонахом Варнавой (Муравьевым), который был в то время казначеем Лавры, переросло в настоящую духовную дружбу.

Владыка Григорий был несравненным проповедником-импровизатором. В его блестящих проповедях раскрывалось неистощимое богатство его души. Казалось, вот-вот взлетит она в обители света: «Если ваша душа будет честно искать Света истины и всей силой стремиться к вере, то Господь придет вам навстречу, как Он снизошел к желанию Фомы, и Сам откроет вам истину. И истина веры, истина Бога, облистает вас всей своей пленительностью. Вам откроется не разумность веры, а в вас заговорит голос Живого Бога, зовущий вас к вечному Свету. Не только разум, но вся душа покорится глубине и богатству Премудрости и Разума Божиего. Останутся позади у вас потуги маленького вашего умишки, и душа в благоговейном порыве, одним дыханьем сердца и уст смиренно призовет вас поклониться Богу, как поклонился Ему апостол Фома: «Господь мой и Бог мой!» (Ин.20, 28) Ты Один – Господь мой и Бог мой! Аминь».

Наряду с покоями в Лавре, епископу Григорию была выделена квартира в одном из лаврских домов на площади имени Александра Невского. Здесь за чашкой чая он часто встречался с духовником Лавры архимандритом Сергием (Бирюковым) и иеромонахом Варнавой.

О многом говорили тогда единомысленные иноки: обсуждали вопросы повседневной жизни обители; пути сохранения Православной Церкви во враждебном ей богоборческом мире; беседовали и о тайнах живого общения Бога и человека, начинающегося на земле и продолжающегося в Вечности.

Бывали в доме Владыки Григория известные петроградские ученые богословы, профессора-протоиереи: Николай Викторович Чепурин, Александр Васильевич Петровский, Николай Кириллович Чуков и Михаил Павлович Чельцов. Всех поражало краткое, но необыкновенно веское слово отца Варнавы. Его собеседники понимали, что смиренный и простой с виду инок на самом деле хранит в себе глубины Божественного знания и многочисленные духовные дары. Пребывавший всю жизнь в незримом для постороннего глаза внутреннем подвиге, иеромонах Варнава (Муравьев) достиг таких духовных высот, что люди исподволь стали замечать исходящую от него благодатную силу. Одним из первых это почувствовал епископ Григорий, высоко ценивший мудрые советы отца Варнавы, которому предстояло принять великую схиму с именем Серафим стать духовником Александро-Невской Лавры.

Сам Владыка Григорий был тверд и непоколебим, в отстаивании чистоты Православия. Он требовал от своих пасомых строгого выполнения всех церковных уставов и постановлений.

Громадную роль сыграл авторитет неутомимого наместника Лавры в борьбе с ересью обновленчества, что вызвало явное неудовольствие богоборческих властей.

К началу 1924 года в Петрограде служили три законных православных епископа, находившиеся в каноническом общении со Святейшим Патриархом Тихоном: епископ Лужский Мануил (Лемешевский), управляющий Петроградской епархией и два викария – епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников) и епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев).

2 февраля 1924 года епископ Мануил (Лемешевский) был арестован и после короткого разбирательства отправлен на Соловки.

Сразу после ареста владыки Мануила Святейший Патриарх Тихон возлагает управление Петроградской епархией на епископа Кронштадтского Венедикта (Плотникова). А 9 января 1924 года был возведен во епископа Колпинского иеромонах Серафим (Протопопов), который сразу же включился в борьбу с обновленчеством. Уже тогда главари обновленцев начали предлагать переговоры с целью «примирения». Епископы Венедикт, Григорий и Серафим твердо отвергали все предложения живоцерковников и не принимали их представителей.

22 февраля 1924 Владыки выпускают Воззвание к петроградской пастве. В нем они призывают верующих и духовенство епархии держаться своих православных архиереев и отвергать всякое общение с представителями «живой церкви». Единственный шанс, который давали обновленцам ревнители истины – вернуться в Православие через всенародное покаяние.

Вскоре после этого владыка Серафим (Протопопов) был арестован и сослан на Соловки. Видимо, для острастки оставшихся на свободе епископов.

Тогда Первосвятитель Церкви постригает в монашество и возводит в сан епископа протоиерея Свято-Духовской церкви на Охте Николая Клементьева с присвоением ему титула епископа Сестрорецкого. И вновь петроградскую паству окормляют три ревностных православных архиерея. С Божией помощью, продолжают они святое дело борьбы с обновленчеством. Церковная жизнь в Петроградской епархии переживала в 1924 году подлинный духовный подъем.

Епископы Венедикт (Плотников), Григорий (Лебедев) и Николай (Клементьев), возглавившие Епископский совет, регулярно служат в различных приходских храмах города и губернии, произнося короткие, но пламенные проповеди в защиту Православия.

Каким-то чудом правящим архиереям епархии удалось договориться с властями о проведении Крестных ходов по городу и в его окрестностях. Несказанной радостью исполнялись сердца православных: как живо напоминали эти Крестные ходы события, связанные с участием священномученика митрополита Вениамина, когда в дождь и зной, снегопад и мороз шли за святым архипастырем по дорогам епархии десятки тысяч верующих!

И вот, увы, снова скорби: 6 декабря 1924 года, на годовщину своего служения в Петрограде (к тому времени город уже был переименован в Ленинград), был арестован и препровожден в дом предварительного заключения на Шпалерной епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев).

Известный церковный историк Виктор Васильевич Антонов, который проводил исследования в архивных фондах УФСБ РФ по СПб и области, пишет: «В Ленинграде епископ Григорий арестовывался два раза. Первый раз 6 декабря 1924 года как наместник Лавры “за неуплату налогов” и “продажу лаврской ризницы”. Освобожден он был 17 апреля 1925 года. По этому делу Владыка получил небольшой условный срок. “На суде он держал себя неожиданно, к удивлению всех, мужественно, отвечал безбоязненно, но любезно”, – сообщает протоиерей Михаил Павлович Чельцов».

А 12 апреля вернулся из ссылки еще один ревностный православный архиерей – епископ Ладожский Иннокентий (Тихонов), который при митрополите Вениамине конкретно выступал за отлучение обновленцев от Церкви.

Итак, в состав Епископского совета, управляющий Петроградской епархией, вошло уже четыре архипастыря, защищающих чистоту Православия – епископ Кронштадтский Венедикт, епископ Шлиссельбургский Григорий, епископ Ладожский Иннокентий и епископ Сестрорецкий Николай

20 июня 1925 года Совет обращатился к пастырям и пасомым петроградской епархии со специальным Воззванием, в котором, в частности, говорилось: «“Вам, отцы-пастыри и попечители душ христианских, вверено великое служение, и помните, что ответственность ваша выше мира…” Обращаясь к мирянам, епископы писали: “Стойко берегите свое настоящее. Раз вы в ограде Божией истинной святой Церкви, то по вере и любви отдавайтесь водительству Божию”».

Об обновленцах в воззвании было сказано: «Разве не дерзость, что два лица, именующие себя священниками, вторгаются к вам и желают управлять вами. Разве не дерзость и обман, что эти два лица, будучи представителями тех, которые попрали всякие каноны и предания церковные, желая кого-то обольстить, говорят о соборности и призывают к какому-то “собору”? По беззаконному, нечистому и богомерзкому “собору” 1923 года, “низложившему” Святейшего Патриарха, мы знаем, на какие «соборы” они зовут… Пусть обновленцы сами подумают, кто они такие.

А выдавать похвальные аттестации “Епархиальному управлению” (обновленческому – авт.) за его работу по разорению Святой Церкви – это же глумиться над Христом и Его Церковью, а призывать вас к этому, значит глумиться над вами.

Простите их, не ведят бо, что творят. К делам же их не касайтесь и ни в какое общение с ними не входите… Пусть позаботься о себе и своем спасении, а нас сохранит и спасет Господь, благословение Которого да будет нерушимо со всеми вами во веки. А м и н ь».

Богоборческие власти поняли, православные епископы заняли по отношению к обновленцам непримиримую позицию. Гонителям осталось только применить свои испытанные методы.

В декабре 1925 года один за другим последовали аресты епископов Венедикта (Плотникова), Иннокентия (Тихонова) и Николая (Клементьева). Управление епархией принял на себя наместник Александро-Невской Лавры епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев).

Епископ Григорий в Лавре

К этому времени, как и при священномученике митрополите Вениамине, Лавра становится центром Православия, где сходятся пути всех, ищущих света и истины. В данной должности Владыка Григорий пробыл до середины 1926 года.

26 августа 1926 года указом заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) митрополитом Ленинградским был назначен архиепископ Иосиф (Петровых) и уже 11 сентября 1926 прибыл в Ленинград. Вечером этого дня (канун памяти святого благоверного князя Александра Невского) и утром в день Праздника он совершал торжественные богослужения в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры.

К прибытию Владыки Иосифа на Ленинградскую кафедру епископ Григорий возглавил подготовку митрополичьих богослужений 11–12 сентября 1926 года в сослужении всего ленинградского епископата.

В. В. Антонов далее сообщает о Владыке Григории: «И второй раз его арестовали 31 марта 1927 года по делу Пастырского училища. По этому делу, прекращенному чекистами “за недостатком компрометирующего материала”, Владыка обвинялся по ст. 58/10 в создании некоего кружка “Ревнителей истинного Православия”, члены которого якобы “должны были организовывать протесты при закрытии властями церквей”. На Шпалерной епископ Григорий просидел до 19 ноября 1927 года и вышел на свободу перед расколом, возникшим в Православной Церкви вследствие декларации заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия.

Эта декларация, выпущенная летом 1927 года под сильным нажимом безбожной власти, была воспринята многими православными клириками и мирянами как явная уступка этой власти и нарушение церковных традиций. Попытка оправдать её возможностью нормализовать отношения между Церковью и государством и легализовать церковное управление парировалась возражением, что конечной целью советского государства было и остаётся искоренение религии в России, и компромисс может иметь для Православной Церкви печальные последствия, ибо приведёт к дальнейшим уступкам.

Как известно, Ленинград стал центром оппозиции митрополиту Сергию, получившей название “иосифлянской” по имени возглавившего ее митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых), которого поддержало влиятельное местное духовенство. Епископ Григорий не примкнул открыто к этой оппозиции, но исподволь поддерживал ее довольно активно, поминал за богослужением – как и многие в те годы – только сосланного митрополита Петра, Патриаршего Местоблюстителя, и не подчинился решению Синода от 28 января 1928 г. поминать заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия», – отмечает В. В. Антонов.

Вскоре Владыка Григорий отправился в Москву для объяснения митрополиту Сергию своей позиции. По результатам беседы подал ему прошение об увольнении на покой. В нем он писал:

«Ваше Высокопреосвященство, глубокочтимый Владыко!

Так как линия моего церковного поведения и руководства в направлении укрепления единства Церкви вне ориентировки на личности учитывается Вами как ошибочная, а я считаю ее, в условиях данного момента здешней церковной жизни, единственно мудрой, и так как результаты этой линии расцениваются Вами как углубление смуты, между тем как я считал таковые локализациею смущения, то единственным выходом для меня остается удаление от дальнейшего руководства церковной жизнью…

Наш вчерашний разговор был предметом моего тщательного продумывания, и я пришел к одному решению: настоящим я повергаю перед Вами просьбу освободить меня от несения обязанностей Вашего наместника по Св. Троицкой Александро-Невской Лавре и снять с меня руководство Шлиссельбургским и Детскосельским викариатством с увольнением на покой.

Четыре с половиной года пребывания на служении здесь, четыре с половиной года почти сплошных страданий, выучили меня ходить и определяться только состоянием по совести перед Лицем Божиим.

И теперь моя совесть спокойна. Пусть меня судит Господь.

Конечно, не скрою: мое больное сердце рвется от новой непосильной боли. Я вижу, что ухожу от своей паствы в горький час церковной жизни. Я покидаю Лавру, которой отдал свою душу, где было пролито столько слез, пережито столько горя, но где вместе с тем осязалась невидимая милосердная рука Божия, где молитвы были от сердца, где обвевало веянием нарастающего единения и любви и где я отдыхал душой, сливаясь в молитве с сердцами своей паствы, так любившей Лавру.

Я покидаю горячо любимый мною клир, всегда воздававший мне не по заслугам – своею преданностью, любовью и послушанием. Разве я могу забыть совсем недавние дни, когда клир явил мне великое доверие и удержал верующих в церковном единстве?

Наконец, я покидаю свою уездную паству, всегда с любовию воспринимавшую меня и доверчиво отдавшуюся моему руководству. Как же мне без слез подумать, что уже не увижу я больше близких моему сердцу детскоселов, гатчинцев и шлиссельбуржцов (тех районов, где я был и где лично знают меня). Пусть все простят меня, я буду молить их об этом. Пусть все поймут, что я бессилен сделать что-либо другое.

Вот почему покойна моя совесть. Пусть меня судит Господь.

У меня нет никаких личных мотивов быть кем-либо или чем-либо недовольным. Впрочем, я могу указать один личный мотив. Сложная обстановка церковной жизни вздымает на душу целые шквалы. Они потрясают душу и как бы истребляют ее. Мне самому надо подкрепиться в самоуглубленности, легче достижимой при уходе от дел. Дни мои идут к закату, и надо утвердиться в одном деле: быть в Боге и с Богом.

За это тяжкое время Христос явил мне столько Отчей любви, такую неисчетную милость, благодеяния Господни мне недостойнейшему – так велики, что сознание моего неоплатного должничества перед Богом гнетет меня, как ярмо неблагодарного раба.

А к тому же, после четырехлетних испытаний, вправе иметь я физический покой для своих слабых телесных сил.

Еще раз прошу простить меня, глубокочтимый Владыко, если я приношу Вам огорчение.

Помолитесь, чтобы Господь укрепил мои силы в мужественном перенесении нового испытания тяжелого разрыва со служением Св. Церкви, которому я отдал все силы и все разумение, и тяжелого разрыва с лаврской братией, клиром и всей своей паствой, с которыми я молился, скорбел, радовался, сроднился, полюбил, для которых стал своим и которых воспринимал как тепло, как родных, как Богом мне врученных. Вашего Высокопреосвященства недостойнейший собрат о Христе», – так закончил свое послание к митрополиту Сергию епископ Григорий. Датировано оно 28 февраля 1928 года.

Заместитель Патриаршего Местоблюстителя это прошение не принял, и Владыка Григорий вернулся в Ленинград, продолжив свое служение в качестве наместника Александро-Невской Лавры.

Ситуация, сложившаяся в Русской Православной Церкви, вылилась для него в личную трагедию. Снискавший огромную популярность и искреннюю любовь петроградской паствы, ревностный защитник чистоты Православия был удивительно мягок и снисходителен к людям. Не приняв политики митрополита Сергия, епископ Григорий, однако, и не выступал против него, дабы не разжигать полыхавший раздор. Поддерживая теплые отношения со многими видными сторонниками митрополита Иосифа, он, в то же время, открыто к иосифлянам не присоединялся. Как писал сам Владыка, он стремился к «единству Церкви вне ориентировки на личности». Пользуясь древним правом ставропигии, которое имела Лавры, он поминал лишь Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, находившегося в заточении.

Не складывались у владыки Григория отношения и с новым правящим архиереем епархии – митрополитом Серафимом (Чичаговым), назначенным в феврале 1928 года Временным Патриаршим Синодом управляющим Ленинградской епархией вместо Владыки Иосифа (Петровых). Здесь миротворческую позицию занял духовник Лавры иеросхимонах Серафим (Муравьев), который сохранял с наместником обители отношения самой братской любви о Христе Иисусе Господе нашем.

Необходимо отметить, что документах Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года констатировалось: «Нельзя ставить в один ряд обновленческую схизму, приобретшую характер откровенного раскола в 1922 году, с одной стороны, и “правую” оппозицию, то есть тех, кто по тем или иным причинам не соглашался с церковной политикой митрополита Сергия – с другой…

В действиях “правых” оппозиционеров, часто называемых “непоминающими”, нельзя обнаружить злонамеренных, исключительно личных мотивов. Их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе Церкви. Как хорошо известно, “правые” группировки состояли из тех епископов и их приверженцев среди священнослужителей и мирян, кто, не соглашаясь с церковно-политической линией назначенного митрополитом Петром Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита (потом Патриарха) Сергия – прекращал возношение имени Заместителя за богослужением и таким образом порывал каноническое общение с ним. Но порвав с Заместителем Местоблюстителя, они, как и сам митрополит Сергий, главой Церкви признавали митрополита Петра – Местоблюстителя Патриаршего Престола».

На Архиерейском Соборе 2000 года и в последующее время были прославлены в лике святых многие известные деятели движения митрополита Иосифа, а также непоминавшие митрополита Сергия представители «правой» оппозиции.

Находясь в молитвенном общении с Владыкой Петром (Полянским), который, даже пребывая в тюрьмах и ссылках, олицетворял высшую власть в Русской Православной Церкви, «правые» оппозиционеры являлись полноправными членами Церкви.

В мае 1928 года Временный Патриарший Синод вынес постановление о переводе епископа Григория (Лебедева) на Феодосийскую кафедру. Расценивая это как форму ссылки, Владыка от нового назначения отказался и, «вопреки просьбам Лавры и районов», 28 августа 1928 года оставил свое служение в Лавре.

В прощальном слове к петроградской пастве он говорил: «Моя жизнь здесь началась скорбью, кончается слезами, но да будет воля Божия! Богом я не был оставлен, и не случайно моя последняя служба в этом храме совпала с празднованием иконы Божией Матери “Всех скорбящих Радость”. Пресвятая Богородица, приими меня под покров Свой!»

Впоследствии, в письмах к духовным детям Владыка Григорий писал: «Ищу только одного, чтобы Господь помог мне укрепиться в добре…»

Покинув Петроград, Владыка жил сначала в родной Коломне, а затем в небольшом городке Тверской губернии – Кашине. Он полностью отошел от церковной деятельности, посвятив себя богомыслию и творчеству. Здесь создает он ряд удивительных богословских сочинений – духовные размышления над Евангелием от Марка, толкование молитвы преподобного Ефрема Сирина и многие другие.

Творения святителя Григория, собственной жизнью исполнившего заповеди Святого Евангелия, пронизаны любовью ко Христу и Его созданию: «Как безконечно Божественное милосердие! Когда человеческая душа, эта христианка по природе, сбитая с толку и сбитая с пути своим грехом и злом мира, все же ощупью тянется к Свету и дотягивается до Бога и до Христа, когда она еще не познала Христа в совершенстве и не ходит по Его пути и за Его учениками, Господь все же бережно ласкает ее и благословляет ее путь…»

До конца своих дней Владыка Григорий оставался преданным другом и сомолитвенником иеросхимонаха Серафима (Муравьева). Находясь на покое преосвященный Григорий неоднократно посещал Вырицу, где с радостью и любовью встречал его отец Серафим. Одному Господу известно содержание их долгих бесед, но до последних дней земной жизни вырицкий подвижник глубоко почитал своего духовного сына и сомолитвенника. В их пути ко Христу было очень много общего. Главное же, что необыкновенно роднило двух добрых пастырей – это «Вера, действующая любовью» (Гал. 5, 6), которая и составляет суть христианства. Оба великих подвижника могли подобно святому апостолу Павлу сказать: «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20).

На пути к блаженной Вечности епископ Григорий опередил своего духовника. В апреле 1937 года владыка был арестован богоборцами. Следователи предложили ему «сознаться» в «создании фашистско-монархической организации и назвать имена ее членов», то есть его духовных чад и сомолитвенников. На первом же допросе святитель Григорий твердо отверг все обвинения и категорически отказался «сотрудничать со следствием». За что и сподобился от Господа самого высшего, мученического венца.

17 сентября 1937 года исповедник Христов мужественно принял мученическую кончину.

Пронизывая мглу десятилетий безбожия, доносятся из далеких 20-х годов прошлого века его проникновенные слова: «Крест – это стержень, на котором все держится, вся жизнь. Возьмите Его – и все земное, суетное рассыплется… Если ты христианин, то не думай – бери и неси. Не бойся страданий на этом пути. Они будут, они должны быть. Но будем помнить слова апостола Павла: “С Ним пострадаешь, с Ним и прославишься”. Аминь».

16 июля 2005 года Владыка Григорий прославлен Русской Православной Церковью в лике священномучеников.

Д е н ь П а м я т и священномученика Григория, епископа Шлиссельбургского – 4 / 17 сентября и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской (25 января старого стиля при совпадении этого числа с воскресным днем, в ином случае – день указывается в церковном календаре); 3) В Соборе Санкт-Петербургских святых (Неделя 3-я по Пятидесятнице).

Владыку нельзя не любить! Святый священномучениче Григорие моли Бога о нас!