глава 17. Сведения об организации

За счет чего функционирует организация в сфере промышленного дизайна? Как она устроена?

Эти справедливые вопросы часто задают независимым дизайнерам. Но, как и на многие другие справедливые вопросы, на них сложно дать обобщенные ответы. Причина в том, что у дизайнеров не существует единого modus operandi. Уолтер Дорвин Тиг, Раймонд Лоуи, Гарольд ван Дорен, Дэвид Чапман, Хант Льюис и Жан Рейнеке – все успешные практикующие дизайнеры, и тем не менее их компании различаются размерами – в них работают от одного человека до сотен, – а их подходы отличаются так же, как и характеры.

Поэтому, отвечая на эти вопросы, я описываю свою компанию, не потому что она типичная, а потому что со знанием дела могу говорить только о ней.

Я открыл свое первое бюро промышленного дизайна в 1929 году. В то время фондовый рынок переживал крах, а в сфере торговли и финансов разворачивался самый катастрофический кризис в истории. Моя новая авантюра, неизвестная экспериментальная профессия, во главе с неизвестным дизайнером-экспериментатором, казалось, практически не имела шансов. Возможно, было бы предусмотрительнее закрыть бюро и переждать бурю. Но существовала также слабая вероятность, что такое «дитя депрессии» сможет добиться успеха. Производство находилось в упадке, и предприниматели, лихорадочно пытавшиеся продать застойный товар, могли бы обратиться к нам за советом по дизайну.

В день, когда я открыл бюро, я почувствовал потребность совершить какой-то памятный жест. Я купил за двадцать пять центов маленькое горшечное растение. Сперва у него было два жалких зеленых листика, но оно оказалось на редкость живучим. Спустя двадцать пять лет цветок, выдержавший несколько переездов, и сегодня стоит в нашем офисе, только теперь он пышный и высотой до потолка. В узких кругах он приобрел значительную известность. Почти все давние заказчики, которые сами видели, как цветок растет с годами, сначала осведомляются о его здоровье, а потом уже переходят к делу, по которому пришли в офис.

В первое время мы брались за все заказы, которые смогли получить: дизайн стеклянной тары, скобяных изделий, ключей, выставки цветов, сундуков, витрин универмагов, бутылок, дверных петель, детской мебели, серии пианино.

Я сочинял бесчисленные письма влиятельным промышленникам в надежде обратить их внимание на такой загадочный и полный преимуществ инструмент, как промышленный дизайн. Оглядываясь назад, я считаю, что особенно ценен был прямой личный тон этих писем, раскрывающих суть нашей работы, заверяющих адресатов, что мы можем улучшить их продукт и поднять продажи, и приглашающих к встрече. Нас и по сей день нанимают друзья, с которыми мы познакомились благодаря этим письмам. Журналист спросил вице-президента Нью-Йоркской центральной железной дороги, как случилось, что тот нас нанял. Он ответил: «Я помню только, что в самый тяжелый период Великой депрессии, когда по всей стране попусту простаивали тысячи совершенно исправных железнодорожных вагонов, этот молодой человек, приславший сперва рекламное письмо, явился с ворохом эскизов под мышкой и уговорил нас позволить ему переделать несколько вагонов, а затем спроектировать целый новый поезд Twentieth Century Limited».

С самого начала я намеревался не нанимать слишком много сотрудников, чтобы мы могли предоставлять клиентам персонализированные услуги. В результате мы стали брать не больше пятнадцати заказов – в зависимости от масштаба задач. Если вам кажется, что это мало, не стоит думать, будто у нас много свободного времени. Напротив, наши офисы в Нью-Йорке и Калифорнии похожи на пчелиные ульи. Дело в том, что некоторые из наших заказчиков ежегодно выпускают более сотни продуктов каждый или просят нас курировать дизайн товаров, изготавливаемых сразу на двадцати фабриках, или заказывают проект целой флотилии транспортных самолетов.

Мы всегда стремились стать членом «семьи» заказчика, постоянно обсуждая проблемные вопросы и тесно взаимодействуя в текущей работе над товарами, но также не забывая о планах на будущее. Нам кажется, что мы должны быть для клиентов реальными живыми людьми, а не просто голосами в телефонной трубке, подписями в конце письма или инициалами на рисунке.

Организацию возглавляют шесть партнеров. Им помогают сотрудники, прошедшие строгий отбор: архитекторы, инженеры, дизайнеры, художники и скульпторы, каждый из которых профессионально выполняет наиболее подходящую ему работу. Некоторые из них с нами уже более двадцати лет. У нас в штате также достаточно много технических работников, помогающих с исследованиями, составлением графиков и текущей офисной работой, чтобы освободить от этих обязанностей творческую группу.

Мы тесно сотрудничаем на протяжении всего пути, от концепции дизайна до законченного продукта. Кто-то из партнеров отвечает за соблюдение графиков, кто-то – за разработку дизайна, кто-то – непосредственно за запуск производства. Партнеры могут нанимать любой необходимый персонал и полностью распоряжаются подчиненными. Часто случается обмен некоторыми специалистами – наши сотрудники могут работать в инженерном отделе заказчика, и, наоборот, мы часто «одалживаем» инженеров из штата клиентов. Разрабатывая проект самолета, мы заимствовали у заказчика инженера, чтобы тот помог нам с техническими проблемами, и только через два года поняли, что забыли его вернуть!

В зависимости от географического местоположения клиента проекты поручаются нью-йоркскому или калифорнийскому филиалу. Любой из них готов работать с заказчиками, у которых есть производства вблизи обоих побережий. Благодаря слаженной системе отчетов о встречах, телефонным звонкам, письмам и, конечно же, информации о ходе текущих проектов оба филиала могут быть в курсе всех новостей. Такая схема позволяет мне свободно перемещаться между двумя офисами, и мое время распределено между ними примерно поровну. Временами я практически живу по расписанию самолетов.

Зачастую тот или иной партнер в определенный день находится в другом городе, на фабрике очередного заказчика. Или мы все можем в один день оказаться в Талсе, штат Оклахома, чтобы посетить выставку нефтедобывающей промышленности. Один из наших секретарей подсчитал, какое расстояние пролетели за год работники бюро, и выяснил, что мы преодолели более четверти миллиона миль.

Где бы я ни находился, меня держат в курсе всех проектов, так что при необходимости я могу вмешаться в любой из них в любом месте в любое время. Каждый день я получаю большой конверт (авиапочтой, срочной доставкой), полный актуальных данных – переписок, заметок, отчетов, рисунков, фотографий макетов, чертежей и образцов материалов.

Мы подписаны на десятки печатных изданий, которые доступны всем сотрудникам. Так же как и исследовательские вылазки в универмаги, пресса помогает нам идти в ногу со временем и знать, что происходит не только в нашей стране, но и за границей. Мы тотчас же отправляем заказчикам любую информацию, которая может иметь отношение к их делам.

Мы беспрерывно находимся в поиске новых идей, подходов и материалов. Мы не согласны стоять на месте или принимать существующие технологии за последнее слово. Если мы хотим двигаться вперед, то должны постоянно оценивать ситуацию, и если наша стратегия больше не актуальна, от нее необходимо отказаться. Мы ищем непривычные точки зрения и ракурсы. Мы обнаружили, что творческому процессу способствуют новый опыт и новые знания.

У нас нет готового объяснения, почему наша организация работает. Возможно, секрет (если это секрет) заключается в искреннем интересе к тому, что мы делаем, и умении доводить начатое до конца. Другими словами, наш главный стимул – желание создавать товары в самом лучшем из возможных дизайне и видеть, как они появляется в продаже. Ведь в конце года мы можем измерить свои успехи только в продуктах наших заказчиков, нашедших признание у Джо и Джозефины.

Все хорошие бюро промышленного дизайна работают по такому же принципу. Некоторые методы, описанные здесь, могут применяться только в нашей организации, но основополагающие цели и идеи универсальны.