Что такое смерть в православном понимании

Вопрос смерти как конца земного человеческого бытия волнует каждого разумного человека. Ибо нет среди рода людей такого, кто жил бы вечно и не умер. А раз так, то и каждый из нас рано или поздно должен пройти через те врата, где заканчивается наша привычная жизнь, и душа, отделившись от тела, устремляется в иной невидимый мир, где суд Божий определяет заслуженное нами место. Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро и мы летим (Пс. 89, 10) – предрекает пророк и псалмопевец Давид. Куда летим? – На суд Божий, в новую вечную жизнь. Тело же наше, по слову Господню, – прах: … прах ты и в прах возвратишься (Быт. 3, 19).

Момент разрешения души от тела, переход нашей личности во всей ее целостности и своеобразии в иную фазу бытия – духовного бытия и называется смертью. Смерть одних людей страшит, других радует, но вряд ли кого оставляет равнодушным. Смерть бывает внезапная, долгожданная, мучительная, легкая. Завершая жизнь каждого, она кладет последний штрих на весь образ жизни человека. Например, смерть патриархов «насыщенных днями» (Быт. 25, 7; 35, 29); таинственная смерть Моисея (Втор. 34); трагическая кончина Саула (1 Цар. 31); мучительная смерть Ирода, заживо изъеденного червями (Деян. 12, 23).

Что же вообще такое смерть? Откуда она появилась и почему с ее неизбежностью не могут примириться люди, часто внутренне неверующие и несогласные с ее обязательным для себя наступлением?

Смерть не имеет онтологических корней, то есть изначально она не была создана Богом. Первочеловек Адам был сотворен бессмертным. И только нарушение заповеди Божией не есть от дерева познания добра и зла: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2, 17), сделало человека существом смертным. Поэтому-то его внутреннее знание о своем изначальном бессмертии так восстает против ставшей естественной старости и исхода в иной мир. Итак, смерть – это результат грехопадения, нарушения заповеди Божией. Грех вошел в мир, и грехом – смерть… смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим. 5, 12). Подобно наследственной болезни первородный грех, а с ним и смертность, стали передаваться от Адама всем его потомкам. При этом грешник умирает именно в силу своего греха, а не потому, что его смерть угодна Богу. До пришествия Христа смерть означала неизбежное сошествие в шеол (еврейское название ада), а значит ту или иную степень страдания даже для праведников, спящих в прахе (Дан. 12, 2), которых Христос, сойдя во ад и победив смерть, вывел в Царство Вечной Жизни. Победа Христа над смертью имеет исключительное значение. После Воскресения Христова верующий и живущий во имя Его: если умрет, оживет (Ин. 11, 25); и Блаженны… умирающие в Господе… они успокоятся от трудов своих (Откр. 14, 13).

В послании к Филипийцам апостол Павел пишет: … для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение… имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Флп. 1, 21; 23). Что же дает Павлу силу, говорить такие слова? Любовь и вера. В апостоле Павле мы видим незыблемую веру во Христа, уверенность и даже внутреннее знание, что его жизнь и смерть, которыми он прославляет Бога, несут ему венец жизни (Откр. 2, 10) и соединяет с любящим Христом.

Христиане первых веков, когда хоронили своих умерших, чаще всего убитых или зверски замученных сподвижников по вере, одевались в светлые одежды и с радостью и светлой печалью провожали своих любимых в последний путь. Они понимали: закончился путь земных испытаний, страданий, скорбей, начинается воздаяние за праведно прожитую жизнь. Светлая же печаль, которая имела место в их сердце, была вызвана разлукой, пусть даже временной, с любимыми друзьями.

В настоящее же время при отпевании и похоронах наблюдаешь совсем иную картину. Чаще всего это плач, крики, вой, выражающие безысходное горе. Но почему у современных людей, теряющих близких, возникает такая безутешная печаль? Чаще всего от собственного маловерия, саможаления, и, конечно же, от бездуховной жизни умерших. Вслушайтесь в плачь у гроба покойного: «На кого ты оставил меня! Да как же я без тебя!» и т. д. и т. п. То есть, прежде всего, жалеют себя, как им будет плохо без общения с умершим. Часто маловерие заставляет родственников покойного сомневаться в загробном существовании: «мол, никто оттуда не приходил и что там будет, никому неизвестно». Кому из нас не приходилось слышать подобные речи?

К тому же часто безбожная жизнь усопших заставляет реально тревожиться за их загробную участь. Что может ожидать человека, который всю свою сознательную жизнь жил, нарушая заповеди Христовы, угождая своей плоти и теша свои страсти? Состояние жуткого страха, боли и страдания несчастной души умершего частично передается окружающим, что еще более усиливает их горе и силу скорбных переживаний. «Увы, какой подвиг имеет душа, разлучающаяся от тела! Увы, сколько плачет и нет милующего ее! Ко Ангелам очи возводит и напрасно молится, к человекам руки простирает и нет помогающего!» – так описывается состояние души умершего во второй стихире службы на погребение усопших.

Не так бывает при смерти праведных. Какое-то необъяснимое спокойствие, мир, радостворная печаль осеняют сердца окружающих. И это тоже понятно. Душу, достойно прошедшую скорбный земной путь, встречают Ангелы небесные, благодать Божия исполняет ее великой радостью и светом, что также передается стоящим у гроба покойного. Кроме того, умерший праведник молится за предстоящих, и Господь по его молитвам проливает на них Свою великую милость.

На Афоне, когда речь заходит о каком-либо здравствующем подвижнике, о тех чудесах и исцелениях, которые происходят по его молитвам, опытные монахи, воздерживаясь от оценок, часто говорят: «Посмотрим, как умирать будет». Действительно, в момент смерти человека неудержимо явственно проявляется его духовное содержание, связь с теми небесными силами, которым он служил, будучи в теле. Когда умирали подвижники, то окружающие их люди свидетельствовали об ощущении присутствия ангельских сил, о разговоре умирающих с пришедшими их встретить святыми или даже с Самой Богородицей, о просветленности, красоте и тонком сиянии их лиц в момент смерти и какое-то время после него, о той тихости и радости на сердце, которая неизменно посещала присутствующих при кончине праведников.

Совершенно иные картины наблюдали люди у смертного одра грешников. Особенно людей имевших прижизненную связь с нечистой силой. Вой, скрежет зубов, страшные гримасы лица, вопли о помощи – часто приводят в содрогание и ужас присутствующих у смертного одра. Бесы насильно извлекают душу грешника, мечущуюся возле тела, и с диким хохотом ввергают ее в ад. Она нисходит туда к тем, кому была сродни и служила вольно или пусть даже бессознательно, просто в силу своей страстности и греховности.

Подобное устремляется к подобному, таков неизбежный закон духовной жизни. Для того, чтобы быть с Богом после смерти, надо уже при жизни иметь Его в своем сердце. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей; Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин. 14, 21; 15, 10) – говорит Христос. И цель христианской жизни есть обожение, стяжание Святого Духа, иначе говоря, соединение с живым Богом уже здесь, на земле, в своем сердце, обретение чувств, навыков, мыслей Божественного характера. Стяжавший это, переходит в ангельский мир, испытывая только радость и счастье при разлучении с телом, которое под конец уже только мешает ему входить в тесное Богообщение.

Смерть недаром изображают на иконах с косой, мечом, ножницами или другим режущим инструментом. Подходя к умирающему, который, находясь на гране материального и духовного миров, нередко видит ее, она перерезает нить жизни, связывающую душу с телом. И душа навсегда покидает свое земное жилище. При исходе ее ожидают Ангелы и падшие духи, и она идет с теми, кому служила в этой жизни. У праведника, по мнению некоторых богословов, нить жизни так истончена, настолько мало у его души привязок к этому земному бытию, настолько она уже живет небесным, что ангелу смерти перерезать нечего. И таковой человек, по слову Господню: не увидит смерти вовек (Ин. 8, 51). Может быть, именно поэтому так светла и радостна их смерть, которую правильнее было бы назвать – успением.