Неделя ваий. Вход Господень в Иерусалим

За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали. Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда. Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса.

На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! Се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле. Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему. Народ, бывший с Ним прежде, свидетельствовал, что Он вызвал из гроба Лазаря и воскресил его из мертвых. Потому и встретил Его народ, ибо слышал, что Он сотворил это чудо (Ин. 12, 1-18).

С того дня, когда синедриониты «положили убить Его», Господь Иисус Христос скрывался в Ефраиме, неподалеку от Вифании (Ин. 11, 53). Не пришел еще час Его, и «бегает убо Иисус, место злобе дая». «И времени бегства дану бывшу долгу, продолжает синаксарий в неделю Ваий, прииде Иисус в Вифанию, идеже бе Лазарь умерый, и там обеду бывшу, ядеше с Ним и Лазарь. Сестра же его Мария, на Христове нозе миро изливша…» Либеральная евангельская наука (свободная, главным образом, от доверия к Священному Преданию), после долгих исследований текстов и сопоставлений, пришла к заключению, что «вряд ли когда-нибудь с бесспорностью будет решен вопрос»: сколько раз, когда, где и кем совершены были возлияния мира на ноги (или главу) Господа Иисуса Христа. Апостол Иоанн жену, помазующую Господа в Вифании, называет Мариею (Мф. 26 и Мк. 14 – не упоминают имени), и контекст позволяет отождествить ее с сестрой Лазаря. Последний был один из приглашенных (из возлежавших, Ин. 12, 2) и, следовательно, обед имел место не в доме Марии и Марфы (взявшей на себя, как обычно, заботы по угощению), а, как отмечают Матфей и Марк, в дому Симона прокаженного. Святая Церковь три раза в течение Великого поста предлагает чтение о помазании миром Господа Иисуса Христа: в 5-ую неделю, когда вспоминается Мария Египетская (Лк. 7, 36), – о покаявшейся грешнице, получившей прощение грехов; в неделю Ваий (Ин. 12) – Вифанское помазание, и, наконец, в Великую Среду – опять помазание в Вифании некоей женой (Мф. 26). Изливаемый в изобилии благовонный нард знаменовал для ранних аллегористов веру, проповедуемую в мире, а образ жены, склоненной к ногам Иисуса, – Церковь языков, впитывающую благоухание слов Его – Евангелие. Но основное значение Вифанского помазания (в отличие от Лк. 7), по свидетельству Самого Господа, – приготовление Его к погребению… Последняя неделя земной жизни Господа Иисуса Христа начинается Царским входом Его в Иерусалим, что было в то же время входом, шествием на страсти. Святая Церковь празднует сей вход как праздник двунадесятый и тем ставит его в число основных, особо знаменательных событий жизни Христовой. Как на горе Преображения, открывая скрытое человеческой плотью сияние Своего Божества, Господь Иисус Христос явил славу, которую Он имел от создания мира, так и мессианский вход во Святый Град является предварением грядущего Его воцарения и Царства и внешним проявлением на земле Его «Царского служения». С Преображения начинается приуготовление к страданию и шествие на страсти, приводящее ко входу в Иерусалим в последние дни, когда «Крест уже при дверех». Когда-то Господь Иисус Христос, «узнав, что хотят придти и нечаянно взять Его и сделать царем» (Ин. 6, 15), уклонился от этого; теперь Он Сам преднамеренно устрояет Свой Царский вход, дабы никто из противящихся Ему иудеев (как и последующие, даже до сего дня иудействующие, то есть отвергающие Его противники) не могли бы сказать: «долго ли Ты будешь держать нас в недоумении? Если Ты Христос, то скажи нам об этом прямо» (Ин. 10, 24). Теперь Он, все дни Своего земного служения подготовлявший жестоковыйный народ к принятию благовестил о приближающемся Царствии, – теперь Он, приведя все возможные «доказательства» Своего небесного посланничества и происхождения, объявляет Себя всенародно Христом, Царем, Сыном Давидовым, грядущим во имя Господне. «Все это могло бы быть сделано с самого начала, – замечает Иоанн Златоуст, – но не принесло бы пользы», ибо пока Он не положил прочного основания Царству Божию – Церкви Своей, до тех пор и смерть Его была бы преждевременной. Приготовляя со тщанием вход Свой, велит Учитель двум ученикам идти в ближайшую весь привести ослицу и молодого осла, относя этим к Себе известное для всех жаждущих пришествия Мессии, пророчество Захарии (9, 9). Господь этим объявляет «до конца земли: скажите дщери Сиона, грядет Спаситель твой» (Ис. 62, 11). В самом выборе для торжественного въезда осленка скрыты «тайная»… В христианском изъяснении прообразов Ветхого Завета «знаменовавше жребец сущия ны от язык люди»

– будущую Церковь от язык, а подъяремная ослица, мать его, означает подзаконную иудейскую синагогу. В истории Ветхого Завета осел – символ мирного труда, тихой и скромной жизни, символ мира, как лошадь – войны, военной силы и триумфа. Не раз пророки обличали и упрекали «надеющихся на коней и на колесницы» (Ис. 31, 1). То, что на осленка «никто из людей не садился» (Мк. 11, 2), еще более подчеркивает религиозный характер выбора: все древние считали, что вещь или животное, уже служившие целям обычным, житейским, менее пригодны для целей священных (ср. Числ 19, 2, Втор. 15, 19). Следовательно, являя Себя впервые израильскому народу Царем, Господь Иисус Христос хочет, в то же время, дабы уразумели, что Он Царь кроток и спасаяй. Кроткий и спасающий Царь, Он воцаряется в сердцах любовью, и нищие духом и кроткие наследят «землю» Его Царства.

Его встречают с ваиями как Победителя, и он не отрицается на сей раз этого звания. Его встречают как идущего воцариться, и Он грядет на крестное Свое воцарение и, через Голгофу, к победе над смертью. Но восторженные толпы не понимали, что они «являху Христову на смерть победу ваиями» (стихира службы Ваий). После многовекового ожидания Израиль встречал наконец своего Царя, Мессию, так, что «потрясеся весь град, глаголя: Кто есть Сей?» (Мф. 21, 10). Царь вступил в Святой Град и в храм и там «осмотрел все» (Мк. 11, 11) как власть имеющий, и, как власть имеющий, изгнал торжников из храма. Пусть никто не строит на этом действии и «биче» (Ин. 2, 15) – символе иной силы и власти – антихристианской теории о «противлении злу силою». Что покоряло тогда и влекло к Нему народ, и что почувствовали даже римские воины, которые при виде Его отступили назад и пали на землю (Ин. 18, 6)? Не страх перед грозным властителем, а ощутимая, через образ смирения являемая, высшая царственность Его, проступающее в Нем величие не от мира сего: сила красоты и славы Божией. Да, люди возлагали на Него иные, земные надежды. Но Владыка твари, Царь царствующих и Господь господствующих ищет иного царствования в мире: Он ищет не подчинения, а любви, не жертвы, а милости. Как в начале Своего служения, на Сороковой горе, так и во Святом Граде, «когда весь мир пошел за Ним» (Ин. 12, 19) и Он мог бы покорить все царства, – Он вторично отверг возможность земного владычества. Он шел к Своей победе над миром; она, начавшись в мире, свершилась за его пределами, и мир до сих пор не вмещает ее. В тот ликующий день ни ученики, ни народ, никто не понял того, что путь к победе и Царству Славы должен пройти еще «через величайшее затмение Его Божества» (Иннокентий Херсонский), через Гефсиманию, крест и смерть. Свершая Свой царский вход, Мессия шел «отмстить страстию креста падение древнего Адама» (канон утрени Ваий 1, 1).