Пятая Неделя Великого поста

Когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Подозвав двенадцать, Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет. Тогда подошли к Нему сыновья Заведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! Мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим. Он сказал им: что хотите, чтобы Я сделал вам? Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе Твоей. Но Иисус сказал им: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, который Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которыя Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит, но кому уготовано. И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк. 10, 32–45).

Святая Церковь воскресными евангелиями 3-й, 4-й и 5-й недель Великого поста (см. стр. 186, 191) подготовляет верных к шествию Господа на страсти и, через то, к славе Воскресения.

Продолжая Свое последнее шествие из Галилеи в Иерусалим, приуготовляет и Господь Иисус Христос учеников Своих к неудобовосходимым для помыслов их страданиям и смерти Его, попирающей смерть. В последние дни пути, «восходя в Иерусалим», в третий раз, все настойчивее и яснее, предупреждает Он их о близком завершении служения Его (ст. 33, 34), пророчески указуя образ страстей и смерти Своей (о распятии – впервые у Мф. 20, 19). Но все еще сильны, почти непоколеблены, юдаистические представления учеников о Мессии как о властелине, покоряющем народы и устрояющем земное торжество Израиля. По-прежнему «слова сии были для них сокровенны, и они не разумели сказанного» (Лк. 18, 34). Изумлялись, недоумевали и «не могли понять их», говорит Иоанн Златоуст, ибо «сердце их не мирилось с этими словами, несмотря на всю их ясность». В них не вмещался образ Мессии униженного. Сознание не воспринимало смысла страданий и смерти; мысль, скользнув по ним, останавливалась на славе Царства. Учитель говорит о подвиге, они думают о торжестве. О своем участии в Царстве славы, о месте, которое они могут там занять, думают сыновья Зеведеевы. Не имеет большого значения, обратились ли «сыны Громовы» через свою мать или непосредственно к Учителю (ср. Мф. 20, 20), а также то обстоятельство, что они состояли, как это доказывают, в родстве с Учителем через мать их Саломию (ср. Мф. 27, 56 и Мк. 15, 40). Конечно со скорбью, стоя уже «под тенью креста», видит Учитель в учениках Своих самолюбивые и честолюбивые расчеты. Но, скорей чем порицать братьев, Он хочет исправить ложные их представления о Мессии и мессианстве, а следовательно, и о характере их собственного служения. Не обинуясь спрашивает Господь о готовности их пойти на страдания и, может быть, смерть. Чаша в Ветхом Завете – образ и радости (Пс. 22, 5) и горести (Пс. 74, 9). Однако уже введенное в вопрос «можете ли пить» говорит о горькой чаше; и это усиливается еще словами о погружении (в греческой транскрипции, крещении – в славянской) в бездну страстей и смерти, об этом «великом, по слову Златоуста, очищении вселенной». Братья не отступают, исповедуют готовность, и Господь обещает им в будущем участие в «части Христовой». (Известно, что, велением Ирода Агриппы, апостол Иаков был усечен мечем, Деян. 12,2. Сведения о конце апостола Иоанна, которого надо, согласно преданию, отожествить с автором 4-го Евангелия, довольно противоречивы. Писатели II века сообщают о том, что Ефесский старец был подвергнут мучениям в Риме. Паппий говорит и о мученической кончине его. Во всяком случае, апостол Иоанн тоже испил свою чашу страданий.) Господь Иисус Христос (ст. 40) отводит несообразную будущей действительности просьбу братьев о первенстве ссылкой на волю Отца. Этот текст привлекал большое внимание древних толкователей, так как ариане выставляли его как доказательство неравночестности Сына Отцу. Но Господь дает ответ «согласно разумению вопрошающих» снисходя к их слабости; и тогда становится ясным: в качестве Мессии Он исполняет волю Отца и Сам не определяет. «Впрочем, никто не должен смущаться, видя апостолов столь несовершенными, напоминает Златоуст, ибо Крест еще не совершился и благодать Духа им еще не была дана». Из последующих слов Спасителя (ст. 42–45), слов неизмеримого значения, законоположных для учеников Его, а значит и для всего христианского рода, необходимо вывести урок. Слова сии суть «мерило праведное» прошлого и настоящего христианской жизни. Их сохранили все синоптические Евангелия – Мф. 20, 25, Лк. 22, 25. В Евангелии от Иоанна им соответствует поучение примером – омовение ног ученикам. Скажем прямо: эти слова вообще запрещают, исключают саму постановку вопроса о первенстве, старшинстве и власти в земном их аспекте, в понятиях царств от мира сего. В той же 10-й главе Марка (или Мф. 18, 4) дается основание старшинства и власти, подобающее «новому роду»: кто умалится перед другими, как дитя, тот старший и больший. Самоустранение, смирение, служение другим – понятия, изгоняющие самую мысль о власти с ее принуждением и о доминирующем первенстве. И именно эти силы, эта «святость любвеобильной связи» (выражение Хомякова), положены в основу Церкви. Ими созидаются отдельные члены в многоединство Тела Христова, в соборное единство Церкви, имеющее свой первообраз в единстве Святой Троицы. Бог призывает нас в Свое Царство как гостей, друзей, сынов, а не принуждает войти (ср. Знаменитое «заставь войти» блаженного Августина, нашедшее такую страшную «реализацию» в инквизиции). Святые апостолы, получив «власть вязать и решить», не властвовали по земному, не приказывали: «каждого из вас, как отец детей своих, мы просили и убеждали и умоляли поступать достойно Бога, призвавшего вас в Свое Царство и славу» (1 Фес. 2, 11–12). Христос рождается как Царь Иудейский (Мф. 2, 2), но Царство Его не от мира сего, как и власть Его («превыше всякого начальства, силы, власти») не от мира сего. Он – Царь кроткий, Он воцаряется в душах властью Своего слова, властью Истины и неотразимостью образа Своего. А двухтысячелетнюю историю Церкви до страшных искажений и подмен доводили христиан вольные и невольные грехи смешения земных понятий власти с иерархическим началом, невыразимым в терминах власти, хотя ее включающим, но в переносном смысле, как говорят о власти любви, святости, мудрости. Иерархия – «порядок священных начал»; она – святое первенство. Царствие Божие иерархично, оно не «безначально», так же, как и Церковь, в которой «все по чину бывает». Но чиноначалие церковное должно быть очень далеко от духа «табеля о рангах». Заповедь «между вами да не будет так» внутренне связана и с другим вопросом: об отношении «безвластной» власти Божией ко власти кесаря. Здесь нам тоже дана Господня заповедь размежевания или, сказать сильнее, строгого и бдительного отчуждения (кесарю кесарево, Божие Богови). Нарушение этой заповеди всегда очень болезненно отражалось на церковной жизни. На востоке Церковь часто страдала от попечительства кесарева, от «византийских» попыток установления «симфонии» властей. На западе псевдо-теократическая теория «двух мечей» и до сего времени искажает и самую природу Церкви. Икономической мудрости Церкви, ее духовной силе и святости терпения, принадлежат решения каждого момента и нахождения места ее среди непрекращающихся волнений мирского мятежа. Не отвергая, а исповедуя слова великого апостола – «несть бо власти аще не от Бога», Святая Церковь в огненном прохождении своем памятует и о греховности власти, о словах искусителя: «она (власть над царствами) передана мне, и я кому хочу даю ее» (Лк. 4, 6). Как и Божественный Глава ее, Церковь не оспаривает претензий «отца лжи» и знает силу власти князя мира сего: она – не сильнее греха… Знает Церковь и выход из «противоречия» сопоставленных слов; да его и нет для нее: вслед за своим Учителем дает она диаволу ответ – «Господу Богу, Тому поклоняйся, и Ему одному служи» (Лк. 4, 5–8).