Третья Неделя Великого поста

Господь, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами.

И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 8, 34-9, 1).

Поклонение Кресту в третье воскресенье Великого поста, как предполагают, получило происхождение и развилось из местного события: перенесения части Креста Господня из Иерусалима в Апомею (в VI веке). Синаксарий воскресной утрени так говорит о цели этого установления: «…понеже бо сорокадневным образом некиим и мы распинаемся… и горести чувств имамы унывающе… – предлагается честный и животворящий Крест, яко убо прохлаждая, утверждая нас, вспоминая нам страсти Господа Иисуса Христа, и утешая нас».

Положенное на этот день евангельское чтение Кресту – отрывок Марка 8, 34 (ср. Лк. 9, 23; Мф. 10, 38) – одно из наиболее часто комментированных в христианской письменности. Голгофский Крест как выражение Божественной любви, как «Божий образ назнаменателен миру», как кратчайшее и вместе с тем полное выражение христианской веры, срастворен с жизнию Церкви и вкоренен в сердце каждого христианина. Поэтому нужно некоторое усилие, чтобы представить, как могли быть восприняты учениками слова Учителя о кресте до Его крестной смерти и воскресения. Продолжая подготовку учеников, Господь Иисус Христос, после исповедания Петра, открывает им тайну Своего мессианского служения как Мессии страждущего (Мк. 8, 31). Хотя в Ветхом Завете имелось чудо и венец пророческого прозрения: 58-ая глава Исаии, однако никто (кроме «величайшего из рожденных женами»), ни из ученых, ни простых людей, не мог тогда вместить представления о Мессии как о «муже скорбей… мучимого за беззакония наши». Прекословие апостола Петра, следуемое тотчас за его исповеданием, – лучшее этому подтверждение. Поэтому Господь Иисус Христос, запретив ученикам разглашать о Нем как о Мессии, хочет подготовить их к мысли о том, что не только путь самого Мессии, но и путь решивших последовать за Ним, есть путь страданий и опасностей – даже до смерти. Мы обычно придаем словам об отвержении себя и несении креста своего позднейшее христианское значение со-распятия Христу («Христови сораспялся» ап. Павла, Гал. 2, 19). «Нести крест свой» для нас стало образным выражением. Для учеников Христовых это было предупреждением о могущей им угрожать (по не вполне ясным им еще причинам) жестокой реальности. Не распял ли Вар 2 000 евреев, не практиковались ли массовые казни через распятие, иногда в таком количестве, что «дерева не хватало для крестов». Осужденные на распятие в самом прямом смысле должны были нести крест свой – орудие своей казни. Следовательно (беря текст в ограниченном понимании данного момента), Господь Иисус Христос предупреждает о необходимости, для желающих идти за Ним, отказаться от своих интересов, от забот о себе, и быть готовым и на мучение, и на жертву своей жизнию. В последующих словах объясняется, что пожертвовать жизнью (возможны разные истолкования слова «психе»: как 1) принципа жизни, 2) души и 3) личности) ради Мессии и Его учения – значит приобрести жизнь истинную в грядущем Царстве. Стих 36 – отрицательный аргумент, доказывающий от обратного то же положение. Стих 37 заставляет вспомнить о словах псалмопевца: «дорога цена искупления души…, человек… никак не даст Богу выкупа» (Пс. 48, 8–9). «Цена души человеческой та же, что и цена крови Сына Божия» скажет Димитрий Ростовский. Стих 38 возвращается к исходному положению и предостерегает тех, кто, усомнившись или из боязни, откажется от Мессии и учения Его, о том, что они не будут участвовать и в славе пришествия Сына Человеческого. Загадочные слова стиха 1 главы 9 многие толкователи с древних времен относили к явлению Славы Преображения трем избранным ученикам. Но это может быть истолковано и как внутреннее пришествие «Царства в силе» в душах, соединившихся Христу. «В ком прежде смерти нет Царства Божия, пришедшего в силе, тот после смерти не придет в Царство Божие, пребывающее в славе» (Филарет Московский). Смысл Господних слов неисчерпаем и всевременен. В образ креста и в данное слово о крестоношении предваряюще включена уже и искупительная смерть Христова, и вхождение через Крест в славу Воскресения, и будущее мученическое и аскетическое восхождение на крест. Но для учеников эти слова призыва, предостережения и обещания славы откроются в полноте своего значения лишь в день, предуказанный Господом Иисусом Христом: «когда же придет Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин. 16, 13). Апостолы, получивши Духа, и начинают проповедь свою со «слова крестного» – безумия для погибающих, – силы Божией для спасаемых. Они проповедывали так, чтобы «не упразднить Креста Господня», и сами не убоялись его: «я не проповедывал бы креста, если бы его боялся», скажет апостол Андрей Первозванный. Кровь апостолов и мучеников становится «семенем христиан»… и когда эпоха гонений кончается, начинается эпоха «бескровного мученичества» – героического монашества, бегущего от «безопасности». «Безопасность есть величайшее из гонений на христианство – хуже всякого гонения» (Иоанн Златоуст).

Без конца Святая Церковь воспевает Крест – «Древо нетления», ибо вне креста нет живого познания Христа… Крест есть «единственное училище… истинного богословия» (ей. Игнатий Брянчанинов). «Не ищи христианского совершенства в добродетелях человеческих. Там его нет: оно сокровенно в Кресте Христовом» (он же). Многоименит Крест, разнообразны словесные его определения, но все святые крестоносцы сходились в том, что крест, прежде всего, есть терпение в Господе всех скорбей и напастей, попускаемых Промыслом Божиим. Но этого мало: как самый крест состоит «из двух пресекающихся древ», так и несение креста состоит в подчинении скорбям двоякого рода: попускаемых Промыслом и произвольных, то есть возникающих из «обуздания падшего естества». Не только особо подвизающиеся должны нести «вольные» скорби. Никто из следующих евангельскому учению не уйдет от них. Потому и можно сказать иначе: Крест Христов есть заповеди Господни – учение Христово. Кто хоть сколько-нибудь понуждает себя исполнять Христово учение, опытно знает, как противоположны и враждебны Евангелию разум, правда и воля падшего естества. «Воля человеческая есть стена медная между Богом и человеком, камень, ударяющий против воли Божией» (Пимен Великий).

Средоточие Евангелия, центр его – Голгофский Крест… «По всем измерениям Креста Христова созерцание теряется в беспредельности любви Божией» (Филарет Московский). Таинство Креста есть тайна Божественной Любви, оно начинается в вечности, «в недоступном для твари святилище Триипостасного Божества» (он же). Святая Церковь в день крестопоклонения так обращается к Виновнику нашего спасения: Живоносного Твоего Креста поклонную радость днесь, Христе, сретающе, предсретение творим всесвятыя Страсти Твоея, еюже бо спасение мира соделал еси, Спасе, яко всесилен. (Канон, песнь 4, 2-й тропарь).