Тридцатая Неделя по Пятидесятнице

В то время спросил Иисуса некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. Он же сказал: все это сохранил я от юности моей. Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостатет тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною. Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат. Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Слышавшие сие сказали: кто же может спастись? Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.

Петр же сказал: вот, мы оставили все и последовали за Тобою. Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной (Лк. 18, 18–30).

Апостол Лука, как и другие два евангелиста (Мф. 19, 16 и Мк. 10, 17), помещает разговор Учителя с богатым начальником (или с богатым юношей, как у Матфея) непосредственно после того, как «приносили к Нему детей». Предполагают, что «некий богатый» видел проявления доброты Учителя к детям и слышал слова Его, обещавшие Царствие Божие тем, кто будет, как дети. Поэтому богатый и возымел желание узнать, насколько его внутреннее состояние соответствует условиям вхождения в Царствие Божие. Первый вопрос богатого и ответ на него Учителя в свое время вызывал много контроверз. И до сего времени «уловляющие Христа в слове» хотят видеть в Его ответе Его самоопровержение Его божественности. Надо сразу же сказать, что из этого краткого диалога нельзя делать никаких заключений ни за, ни против христологического догмата. «Господь часто говорит приспособительно к мнению народа», замечает св. Иоанн Златоуст. Есть постепенность в откровении Сына Человеческого. Он не объявляет Себя с началом проповеди Мессией, и тем более далек от того, чтобы соблазнять строжайших монотеистов Иудеев, относя к Себе то, что в их представлении присуще одному Богу. Для богатого юноши Иисус – только человек. Он не хочет принять наименование благой, ибо благ только один Бог. Отказываясь принять преувеличенно хвалебное обращение к Нему юноши, Он направляет мысль его «горе» и «приглашает его исповедовать Бога» (св. Амвросий Медиоланский). «Никто из людей не благ сам по себе… да и сама доброта их есть худоба в сравнении с благостию Божией» (блж. Феофилакт). Господь Иисус Христос на вопрос богатого отвечает указанием на заповеди по отношению к ближним, не упоминая о первых, главных – в отношении Бога. (Потому, может быть, что они необходимо должны подразумеваться). Богатый не мог не понять, что речь идет вообще обо всех обязательных к исполнению предписаниях Закона. Ответ богатого о неуклонном «от юности его» исполнении заповедей не вызывает ни отповеди, ни замечаний со стороны Учителя (Марк говорит, что Он даже полюбил юношу). Господь Иисус Христос принимает этот ответ опять применительно к ограниченно-законническому пониманию юношей и окружающей его средой содержания заповедей. Для христианской же совести и сознания такое признание себя праведным было бы лишь признаком самообольщения и невидения своих грехов. Поэтому многие Отцы сурово судили ответ и поведение богатого юноши. «Для меня приятнее человек согрешивший и кающийся, нежели не грешащий и не кающийся; первый, признавая себя грешным, имеет мысль благую, а второй, признавая себя праведным, имеет мысль ложную», скажет прп. Пимен Великий. Принимая доброе произволение и порыв богатого, Учитель после начального наставления о соблюдении заповедей, предлагает другое «совершительное», новозаветное: раздай все, откажись от всего и, перенеся, так сказать, свое сокровище с земли на небо, следуй за Мной… Богатый, сознав свое бессилие последовать призыву, опечалился, и Господь Иисус Христос заключает эту сцену словами о трудности вхождения богатых в Царствие Божие. Трудность эта дана с восточной силой преувеличения в образе верблюда, тщащегося пройти сквозь игольные уши. Эта заключительная сентенция (в особенности в редакции Ев. от Матфея) была очень много раз использована Отцами и проповедниками для темы об «опасности богатства». Бесспорно, этот эпизод прежде всего может быть взят как еще одно подтверждение невозможности служить Богу и маммоне. Вещественное богатство всегда есть «маммона неправды» (см. с. 149), и св. Василий Великий, обличая богатого юношу, говорит: «если бы твое утверждение было верно, и ты соблюдал бы от юности твоей заповедь любви и давал бы каждому сколько и себе самому, как бы у тебя оказался такой излишек денег?» Во вдохновенном провозвещении Пресвятой Девы Марии о грядущем Мессии Спасителе не утверждается ли, что новый строй Его Царства основан на том, что Он «…низложил сильных с их тронов, возвысил смиренных, алчущих исполнил благ и богатящихся отпустил ни с чем» (Лк. 1, 52). Но почему же ученики Христовы не только «чрезвычайно удивились» (Мф. 19, 25), но и ужаснулись (Мк. 10, 24) от слов Учителя о богатых? Они же, по словам апостола Петра, «оставили все и последовали за Ним»?.. Думали ли они по-иудейски, что богатство – благословение Божие? Что богатым легче быть «чистым» перед Законом? И если им трудно войти в Царствие Божие, то что же прочим? Св. Иоанн Златоуст предполагал, что «имея слишком сильную любовь ко всему человечеству и уже принимая на себя должность учителей его, они страшились за спасение всех людей». Однако Климент Александрийский думает, что «будучи покойны относительно отречения от имуществ, ученики почувствовали, что еще не вполне отрешились от страстей». Из последующего тотчас обнаруживается, что ученики продолжают все еще «земная мудрствовать» и не понимать Господних слов (Лк. 18, 34). Но в этот момент они как раз почувствовали то, к разумению чего давно вел их Учитель, и – испугались… Во всем этом эпизоде и в заключительных словах Господних – «невозможное человеку возможно Богу» – как в зерне, содержится сокращенное учение о спасении. Основное положение его: недостаточность одних человеческих усилий для достижения «блаженного состояния спасения» и необходимость благодати, содевающей через усвоение искупления дело спасения. Ученики ужасаются, ибо не одних богатых вещественным имуществом касаются слова Господни. Богатый – богатящийся чем бы то ни было. «Ты говоришь, я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды, а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3, 17). Бедняк, жаждущий богатства, уже имеет душу богатого. Духовная бедность – смирение – необходимое условие спасения. «Со-делай себя ничем, и Бог соделает тебя всем» (Митр. Филарет Московский). Можно условно различать на основании беседы Христа с богатым, «два блаженных состояния… – состояние спасения и состояние христианского совершенства» (еп. Игнатий Брянчанинов). Можно допустить и соответствующее сему схоластическое различение – заповедей, обращенных ко всем, и советов, руководствующих лишь вставших на путь совершенства. (Хотя все заповеди Господни «широки зело», могут быть безгранично расширяемы и углубляемы). Но по существу это лишь различные стадии единого для всех пути – следования за Христом. Филарет, митрополит Московский, так комментирует этот путь восхождения через соблюдение заповедей к совершенству: «Желающему достигнуть вечной жизни нужно начать и продолжать это дело соблюдением заповедей, хотя, впрочем, не этим одним совершится это дело… Поскольку соблюдаешь заповеди, постольку очищаешь себя от всякия скверны плоти и духа и приготовляешь себя к принятию Божией благодати»…