Двадцатая Неделя по Пятидесятнице

В то время Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа. Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города. Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь. И, подойдя, прикоснулся к одру; несшие остановились, и Он сказал: юноша! Тебе говорю, встань! Мертвый, поднявшись, сел и стал говорить; и отдал его Иисус матери его. И всех объял страх, и славили Бога, говоря: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7, 11–16).

«…И они удержали это слово, спрашивая друг друга, что значит: воскреснуть из мертвых» (Мк. 9, 10).

Если поставить вопрос о цели чудес, знамений и сил, явленных Господом Иисусом Христом в течение Его земной жизни, то в очень общей форме можно было бы ответить так: привести через это научение действием людские души к познанию благовестил Христова и к сосредоточению внимания окружающих Его на тайне Его Личности. Иначе, вызвать в человеческом существе высший, целостный вид познания – веру, пробуждающую, содействием Божиим, в человеке новую жизнь. Каждое чудо Христово – призыв к вере, дар надежды и проявление милосердия. Современников Христовых чудеса Его или обращают к вере, возрождают, или раздражают, ожесточают. Однако и противники Его не могли отрицать самых фактов совершенных действий, доступных их проверке. Они лишь не соглашались приписать их божественной силе, действующей через Чудотворца, и, борясь со все растущим Его влиянием, пытались внушить, что являемые Им дела исходят от злых, демонических сил. Для иудейских «властителей дум» чудеса Христовы – одна из главных причин нарастания противления и ненависти к Нему. И именно последнее, открытое для удостоверения всех чудо воскрешения «четверодневного» Лазаря заставило их поторопиться принять решение и они «с этого дня положили убить Его». Для современного, внецерковного сознания чудеса, рассказанные в Евангелии, зачастую являются одним из главных «преткновений», или вернее – предлогов к отвержению «Книги жизни». По-видимому, делается (не очень сильное в логическом отношении) заключение: явления, описанные в Евангелии, не могли иметь место, следовательно и учение, содержащееся в этой книге, не истинно и можно с облегчением отвернуться от благовестил и от «загадки Иисуса». Хитроумные попытки психологических и других объяснений, хотя бы с самыми благочестивыми намерениями, чудес Господних обнаруживают лежащее за ними (пусть не всегда осознанное) все то же отрицание их. Чудо, как проявление силы «не от мира сего», входящей в этот мир и прерывающей или иначе направляющей естественный «причинный ряд», не может и не должно быть объясняемо. Оно может быть только засвидетельствовано воспринявшими его как таковое. Когда ученики Христовы, сходя с Фаворской горы, ставят перед собой вопрос: «что значит воскреснуть из мертвых», он вовсе не звучит наивно. Самое «невозможное», разрывающее наше сознание слово «воскресение» не может быть легко доступным. В особенности если вернуться к уровню смутных библейских представлений и понятий о смерти, пребывании душ после смерти и воскресения. «Когда умрет человек, будет ли он опять жить? горестно вопрошает Иов. Думается, что в скорбном недоумении Иова и в пытливости учеников больше живой надежды и религиозного напряжения, чем, например, в привычно бытовом отношении ко дню Воскресения, чем в равнодушном восприятии ликующей вести: «воскресе Христос, и мертвии – ни един во гробе», чем в мертвом «знании» о совершившейся победе над смертью. Победа эта окончательна и одержана она в темных глубинах, уходящих в небытие, Тем, Кого «гроб и умерщвление не удержаста». Но – может возразить маловерное сердце – что это меняет? По-прежнему «человек умирает, распадается, отошел – и где он?» Да, смерть еще царит здесь на земле, однако «…царствует ад, но не вечнует» (стихира Великой Субботы). Еще сражается смерть, но где-то в «иной стране» главные силы ее потерпели окончательное, сокрушительное поражение. Смерть потеряла свою силу, и для веры, «победившей мир», она стала рождением в жизнь вечную. Уходя отсюда, мы оставляем свое бренное тело и идем в развоплощенную жизнь, а затем, по архангельской трубе, облечемся в новое, духоносное тело преображенного мира. Истинно воскресшее тело есть тело духовное. Три чуда воскрешения, о которых повествуется в Евангелии, суть, собственно, пробуждения от «обморока жизни», чудесные возвращения жизни в то же самое тленное тело для неминуемой вторичной смерти. Прерванное существование возобновляется, но тление не упраздняется. Нельзя не заметить в двух случаях воскрешения (дочери Иаира и Лазаря) как бы нарочито подчеркнутого Господом загадочного утверждения, что это не смерть, а сон (Лк. 8, 53; Ин. 11, 11). В третьем случае, с сыном Наинской вдовы, воскрешение совершается так стремительно, что как бы нет времени для выражения подобного утверждения, хотя ничто не говорит против возможности его. Евангелия не дают ни одного намека на то, как отразилось на воскрешенных их пребывание «по ту сторону» этой жизни. Как бы завеса забвения опущена над тем, что «углубишеся зело и божественным прикрыто кровом». Сия тайна охранена и остается непроницаемой… Есть еще одна черта, общая трем воскрешениям: побуждением к совершению их в первую очередь является сострадание Господа к горю людей, потерявших своих близких. Да, пробуждением от «сна» возвращаются в ту же смертную жизнь. И однако, как утешительна для веры нашей Его снисходящая к человеческому горю личная любовь. Ибо Господь Иисус Христос не недоступный холодный Абсолют: Он открывает живого личного Бога, близкого к нам, руководящегося в Своих действиях любовью к каждому отдельному человеку. Три евангельских чуда воскрешения, будучи несоизмеримы в существе своем со Славным Воскресением, все же указывают на него, «предвосхищают в образе». Они как бы предварительные удары, наносимые смерти. В нарастающей силе своей эти победоносные схватки все ближе и ближе подводят еще «косных» учеников к вере в общее воскресение (см. тропарь Вербного Воскресения). Господь, в предвидении близких страстей и «соблазна Креста», творит Свое последнее громовое чудо – воскрешение Лазаря – «дабы… уверовали». Уверовали бы, что Он есть Воскресение и Жизнь, и верующий в Него, «если и умрет, оживет» (Ин. 11, 25); уверовали бы, что Он силен сотворить и большее, чем воскрешение Лазаря: что Ему Самому «должно много пострадать… быть убиту и в третий день воскреснуть» (Лк. 9, 22).