Девятая Неделя по Пятидесятнице

Тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую (Мф. 14, 22–34).

Чудо хождения Господа Иисуса Христа по водам Тивериадского озера, хронологически следующее за чудом с хлебами, соединено и внутренней связью с ним. Описание его у Матфея идет в одной линии с повествованием Марка (6, 45), но дополняет его рассказом о случае с апостолом Петром. Евангелист Лука после чуда насыщения переходит к другому порядку событий и сходится с двумя первыми евангелистами лишь к исповеданию Петра. Евангелист Иоанн (6, 16–21) раскрывает причину той поспешности, с которой Господь Иисус Христос, по насыщении толпы, «тотчас понудил учеников Своих войти в лодку и отправиться… на другую сторону, пока Он отпустит народ» (Мф. 14, 22 и Мк. 6, 32). Народ, взволнованный совершенным Господом Иисусом Христом чудом, принимает его как проявление мессианского могущества и хочет провозгласить Господа царем, заставив Его чуть ли не насильно («прийти нечаянно взять Его», Ин. 6, 16) быть их вождем и земным владыкой. Ученики, которые тоже «не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окамененно» (Мк. 6, 52), легко могли бы дать увлечь себя в том же направлении. Тогда оказались бы тщетными затраченные усилия на воспитание учеников и подготовку их к благовестию о Царствии не от мира сего (см. с. 75). Недостаточно жаждать чудес, быть свидетелем их, недостаточно даже самому творить чудеса, чтобы войти в Царство Небесное: «многие скажут Мне в тот день: Господи, Господи, не от Твоего ли имени мы пророчествовали?.. и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7, 22). Господь Иисус Христос для успокоения толпы почтет за лучшее удалиться от нее. И потому «Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один». Видел ли Господь Иисус Христос с горы лодку учеников и борьбу их с бурею, прозрел ли духовными очами их бедственное положение и смятение душ, но в четвертую стражу ночи (3 часа утра) Он поспешил соединиться с ними. Некоторым из дерзающих проникать в «психологию» Господа Иисуса Христа хочется красиво сказать, что Он даже не заметил, как берег кончился и Он идет по воде. Но это значило бы допустить в Господе Иисусе Христе возможность действий невольных, Им не сознанных. Не лучше ли оградить себя от подобных помышлений исповеданием догмата о двух природах во Христе и с трепетом остановиться пред тайной их взаимодействия. «Мои мысли – не ваши мысли; ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь» (Ис. 55, 8). Мощию духа, преодолевающей косность тела и законы природы, обладали и многие из духоносных мужей. «Теряя вес» своего тела, приподнимались они от земли во время молитвы, ходили и по водам… К стяжавшим Дух не применимы мерки и границы одебелевшего плотского человека. Когда Тот, Кого апостолы принимают сначала за призрак, называет Себя и говорит: это Я, не бойтесь, а ученики, присутствуя при невероятном, «излиха в себе ужасахуся и дивляхуся», апостол Петр кричит: «Господи, если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде». Чем вызвано, что исторгает у апостола Петра это восклицание? Желание увериться вполне, что это Господь, – потребность достоверности, и в то же время уже вера, что это Он, Наставник, грядущий по волнам; и еще – любовь к Нему и жажда быть сейчас же с Ним. В бесстрашии порыва Петр выходит из лодки и, «пока взгляд его был устремлен на Господа», идет по воде. Это замечание св. Иоанна Златоуста многозначительно. Как бы принимая взглядом своим силу, исходящую от Господа, держится ею апостол Петр на воде. Господь укрепляет его, посылая потребную силу. Но сила Божия – не насилие. Она требует от человека вольного, сердечно-волевого приятия ее и тогда, вливаясь в него, умножает его силы и естество получает сверхъестественные возможности. Божественное действие требует от человека ответа – взаимодействия. Сила Божия, ищущая совершиться в немощи нашей, есть всегда испытание для нашей веры и (если можно так сказать), зависит от нее, от неотступности взора веры, устремленного к небеси. До тех пор, пока апостол Петр не отводит глаз своих от Господа, и только до тех пор, пока он верою своей соединен с волей и силой Христовой, бушующее море не поглощает и держит его. Это пример глубочайшей назидательности для нашей веры или нашего маловерия. «Вера есть… вещей обличение невидимых» (Евр. 11, 1), и потому жизнь веры и жизнь по вере требует от нас радикального преобразования смысла и ощущения реального, всего того, что мы таковым называем. Для нашего сознания, пленника видимого мира, он очевидней мира невидимого – духовного. И многие ли могут, не обольщаясь, сказать, что Господь Иисус Христос и единение с Ним Духом Святым в молитве или в иные моменты жизни есть реальность с большей силой ощутимая, чем все воздействия посюстороннего мира. По неложному слову Христову, Он, приняв «рабий зрак», соединившись с нами и с миром, пребывает в нем «до скончания века» как Глава Тела Своего – Церкви Своей, которая есть реальность не только этого мира. И как трудно холодным и все умерщвляющим нашим глазам увидеть и, увидя, не спускать уже взгляда с небесной реальности Церкви. «Житейское море воздвизаемое зря напастей бурею», как часто мы страшимся, уклоняем взор свой от Господа Иисуса и, выпадая из сферы действующей силы Его, терпим «кораблекрушение в вере» (1 Тим. 1, 19) и погружаемся «в стихии мира сего». То, что случилось с апостолом Петром, постоянно повторяется в жизни христианина. Ибо презирать, по слову Господа Иисуса Христа, то, что мир считает великим и важным, и исповедовать как главное и основное то, чем мир пренебрегает и что он унижает, быть в постоянном противоборстве влияниям мира извне и восстаниям «ветхого человека» изнутри – может быть не легче того, на что отважился апостол Петр. Когда, после происшедшего, Господь Иисус Христос вошел с апостолом Петром в лодку и ветер утих, ученики поклонились Господу и сказали: воистину Ты Сын Божий. В это робкое и неопределенное (особенно в греческом чтении) исповедание уже вложена мессианская надежда, но оно далеко еще от твердого и точного исповедания Учителя устами апостола Петра как Мессии, Сына Бога Живого. Постепенно проясняется в сознании учеников основная истина и предмет «веры, победившей мир». Даже на горе Елеонской, зря Господа, одни из них «поклонились Ему, и иные усомнились» (Мф. 28, 17). Лишь Дух Святый, «наставляющий на всякую истину», снисшедший в день Пятидесятницы в Сионской горнице на Церковь, откроет через апостолов, отцов и учителей Ее роду христианскому «еже от века утаенное и Ангелам несведомое таинство»: откроет, что Иисус Назорей, распятый при Понтийском Пилате, воскресший и седый одесную Отца, есть Единородный Сын Божий, Един сый Святыя Троицы, Единосущной и Нераздельной… Ему же слава во веки. Аминь.