Преподобный Феодосий Тотемский

(28 января 1568 г.)

Преподобный Феодосий, уроженец вологодский, сын благочестивых и благородных родителей Сумориных, с самого юного возраста отличался боголюбивым настроением своим. По требованию родителей он вступил в брак и имел дочь Марину. По смерти супруги Феодосий вступил в Прилуцкую обитель преподобного Димитрия, где и принял иночество, подвизаясь подвигом добрым на тесном пути самоотречения. По распоряжению настоятеля, прибыв в город Тотьму для надзирания за монастырскими соловарнями, Феодосий, видя между жителями многих ревнителей иночества и найдя удобное место вблизи города, на высоком мысу, между двумя речками, впадающими в реку Сухону, решился устроить на нем обитель. Вдова Мария Истомина, которой принадлежало место это, с сыновьями и внуком дали его на монастырь, и Феодосий с благословения игумена своего в 1553 году водрузил на нем крест и поселился в пещере. На следующий 1554 год, по личному ходатайству в Москве Феодосий получил дозволение царя и благословение митрополита на построение храма и обители. На обратном пути зашел он в обитель Прилуцкую, где получил в благословение святую икону Божией Матери, известную в обители Тотемской и поныне под именем Суморинской чудотворной иконы. В 1556 году, по просьбе преподобного, царской грамотой дозволено монастырю иметь свои трубы на тотемских соловарнях и добываемую соль продавать в пользу монастыря безпошлинно. Покупками и вкладами Феодосий приобрел и другие угодья в собственность обители и восстановил пустынь Ефремовскую в Тотемском уезде.

Преподобный Феодосий, не довольствуясь трудами настоятельства над двумя монастырями, не оставлял и усиленного подвига телесного и сверх вериг на теле носил жесткую власяницу, претерпевая боль от врезавшегося в тело металла. В духовном завещании своем он определил послать от него 10000 рублей на Прилуки и в Тотьме роздал по полтине на сорокоусты и убеждал братию вездесущием и всеведением Божиим не исключать его и рода его из синодика и выполнять все, что написано в этой памяти. «Не берите, – пишет он затем, – тяжести на свою душу и меня не отягчайте. Простите меня, грешного, ради Бога, поминайте в молитвах, и вас Бог простит». Так понимал и высоко ставил святой Божий человек значение поминовений об усопших! Блаженная кончина его последовала 28 января 1568 года. В 1796 году при копании фундамента для храма Вознесения Христова обретены были нетленные мощи преподобного. Тление не коснулось даже самой одежды его. Исцеления при гробе его начались гораздо ранее и именно около 40 лет после его кончины.

Святой Филипп, митрополит Московский

(9 января 1570 г.)

Святой Филипп, митрополит Московский и всея России, во Святом Крещении Феодор, сын боярина Колычева, родился в 1507 году 11 февраля, в Москве. Великий князь Василий Иоаннович, очень любивший родителя Феодора, боярина Стефана Колычева, полюбил и богобоязненного, тщательно воспитанного сына его. По кончине его Феодор, в эпоху малолетства Иоанна, пользовался милостями правившей государством Елены и самого семилетнего отрока Иоанна, но избранник Божий носил в сердце своем живое ощущение призвания к служению Единому Всемогущему Царю Царей, и услышав однажды в читанном на литургии Евангелии: Никто же может двема господинома работати, он решился навсегда оставить мир, вменив в ничто царские палаты, дом родительский, знатность и богатство. Тайно от всех, в убогой одежде, пошел он к берегам озера Онежского, где – в селении Хижи – поступил в пастухи к поселянину по имени Суббота, у которого прожил немалое время. Родители Феодора, долго и напрасно искавшие его, оплакали его, как мертвеца.

Около 1536 года Феодор приплывает в Соловецкую обитель. Скрыв происхождение свое, он вступает в монастырь в смиренном образе простолюдина, сряду вводится на жительство иноческое путем тесным труда в различных монастырских послушаниях и в 1537 году удостаивается пострижения в монашество с именем Филиппа, причем игумен Алексий поручает его руководству иеромонаха Ионы, некогда бывшего собеседником уже прославленного тогда в лике святых Александра Свирского. Под руководством Ионы Филипп, проходя подвиг умного делания, не оставлял и подвигов внешних: трудился он и на поварне, и в пекарне, и на рыбных ловлях; впоследствии уже дано ему было послушание екклесиарха, проходя которое, он заслужил общую любовь и уважение.

В 1548 году игумен Алексий, видя свое изнеможение, собрал братию монастыря и предложил ей избрать на место свое преемника. Единодушный выбор пал на Филиппа, и игумен послал его в Новгород со своей грамотой и с несколькими братиями монастыря к архиепископу Феодосию, который рукоположил его в пресвитеры и вручил ему жезл игуменский. В Новгороде открыл Филипп и происхождение свое братьям своим по плоти; любовь их к нему выразилась тем, что они оставили неприкосновенной принадлежавшую ему долю из достояния родительского, которую Филипп и употребил на нужды своей Соловецкой обители. 17 августа вступил новый игумен в обитель Соловецкую и, отслужив соборне литургию, уклонился от начальствования в уединение пустынное впредь до окончательного изнеможения игумена Алексия. Целый год провел в этом подвиге Филипп, приходя только по праздникам в обитель, чтобы приобщиться Святым Тайнам, и, по кончине Алексия, предав тело его земле, испросил вновь благословение архипастыря на вступление в деятельность настоятельскую.

На этом служении настоятеля Филипп явился распорядительным хозяином, духовно мудрым наставником и кротким правителем. В 10 верстах от монастыря он устроил, с благословения архипастыря, скотный двор, завел рогатый скот, чем улучшил содержание братии, нуждавшейся в пище здоровой; скотоводство понудило озаботиться расчисткой сенокосов; в глухие леса соловецкие пустил он лапландских оленей; деревянные здания монастыря заменил кирпичными, для чего устроил свои кирпичные заводы; провел дороги в различных направлениях; болота осушил каналами и плотинами; устроил водяную мельницу; каналом соединил 52 малых озера, чем улучшился климат на острове; устроил выделку мехов, сапожного товара и кож из собственных оленей; завел искусных резчиков из моржовой кости и особенно улучшил соляные варницы, составлявшие главный источник доходов, обеспечивавший содержание обители. По причине значительного увеличения монастыря иноками, рабочими и богомольцами, игумен Филипп устроил обширную больницу.

Во главе таких хозяйственных трудов стояло у попечительного игумена сооружение теплой соборной церкви Успения Божией Матери с трапезой, а потом и главного храма Преображения Господня, на что испросил он пособие царское. Царь щедро одарил обитель, дав ей деньгами 1000 рублей на построение храма, а грамотой 1550 года Колежемскую волость с восемью соляными варницами, потом отдал во владение монастыря и приморскую деревню Сороцкую, при церкви Святой Троицы, где первоначально был погребен святой Савватий.

По управлению монастырскими отчинами в святом Филиппе-иноке виден был опытный, попечительный владелец. Он предписал наблюдать самую строгую правду в раскладе повинностей, не допускал пьянства и игры азартной – в зернь; назначил тиуну, слугам и доводчикам жалованье, чем освободил крестьян от обязанности того времени – содержать правосудие и правление на их счет.

Слово человеческое слабо, чтобы выразить определительно деятельность человека, действующего под осенением Святого Духа. Успехи его, видимые для людей, суть только свидетели благословения Божия, почивающего на делах верного служителя его. Так внешнее благоустройство и процветание Соловецкой обители при игуменстве избранника Божия Филиппа было только внешним выражением высоты того духовного преуспеяния, к которому сильный силой Божией Духоносный наставник вел вверенных водительству его иноков. Преподобные Иоанн, Лонгин, Вассиан, Иона, прославленные Господом, свидетельствуют о жизни Духа, животворившего собрание тогдашних соловецких иноков, всецело отрешившихся от своей воли и с полным самоотвержением вдавших себя на всякий труд и тесноту, на всякое лишение и страдание, ради заповеди евангельской и стремления искать во всем славы и исполнения воли Единого Бога.

В пособие себе к прохождению духовного устроения и подвига своего святой Филипп от времени до времени удалялся на безмолвие, за две версты от обители, в место и доныне называемое Филипповой пустыней. Для жаждавших уединения и способных к нему он устроил на Заяцком острове скит и пустынные кельи в разных местах.

Когда Московские первосвятители Афанасий и блаженный Герман, отягченные делами Иоанна Грозного, сложили с себя сан первостоятелей Церкви Российской, тогда, в 1566 году, царь вызвал игумена Филиппа в Москву для духовного совета. Принятый дружески и обласканный царем, преподобный долго отказывался от высокого сана. Царь настаивал – и Филипп склонился исполнить волю его на условии – «уничтожения опричнины, от которой страдает вся Россия». Иоанн отвечал, что опричнина нужна для царя и царства по причине множества злоумышляющих на него. Напрасно святой убеждал царя отвергнуть подозрения, вспомянуть заповедь о любви к Богу и ближнему. По воле Иоанна настаивал с ним и Собор, чтобы Филипп согласился «не вступать в дела двора и опричнины». Филипп уступил, принял условие, письменно изложенное и подписанное как им, так и некоторыми из Собора. В условии этом к требуемому царем невмешательству прибавлено в пользу митрополита право «советоваться с царем, как советовались прежние митрополиты». Таким образом Филипп оградил себе свободу говорить о правде евангельской, обнимающей деятельность всякого христианина. 25 июня совершилось посвящение Филиппа в присутствии царя. Первенствовал Пимен Новгородский, искавший этого престола; сам Иоанн вручил митрополиту пастырский жезл Петра митрополита. С благоговением принял царь назидательное слово святителя, тут же призывавшего государя к благочестию, к любви к ближнему, к правду и суду и к охранению непоколебимому православной веры. Царь осыпал вниманием и приветливой милостью святителя; опричнина притихла; народ радовался; митрополит занимался благоустроением церкви.

Во второй половине 1567 года вновь поднялись дела опричнины. Царь, раздраженный неудачным осенним походом на Литву, удалился в Александровскую слободу, где опричники, клеветники и исполнители казней обвинили главных бояр в измене, в тайных сношениях с королем польским Сигизмундом. Обвиненные князья: Бельский, Мстиславский, Воротынский – спаслись бегством, – казнили их мнимых единомышленников: князей Куракина, Ряполовского – победителя крымцев, трех князей Ростовских. Славного воеводу князя Щенятева нашли в монастыре и замучили; князя Пронского, участвовавшего во всех походах Иоанна, уже инока и старца, – утопили. Многие другие именитые люди пали жертвами клеветы и кровожадности опричников. Ужас оцепенил Москву; улицы и площади опустели, на них валялись трупы убиенных. Святитель безуспешно убеждал Пимена и других епископов стать за правду – они трепетали в малодушии. Святой Филипп не убоялся явиться к царю в Александровскую слободу со словом увещания. Убеждал он его – наедине – хранить правду и управлять царством мирно и законно; напоминал ему, что он образ Божий, но вместе и прах, что истинный властелин тот, кто обладает сам собой и не служит никаким похотям своим; что неслыханно, чтоб благочестивые цари волновали сами свою державу, как волнует он свою. Иоанн закипел гневом и сказал: «Что тебе, чернецу, до наших царских дел?» Святитель отвечал: «По благодати Святого Духа, по избранию Священного Собора и твоему повелению, я – пастырь Христовой церкви. Мы с тобою должны заботиться о благочестии и благосостоянии православного христианства». «Молчи, – возразил Иоанн, – и нас благослови на дела нашей воли». – «Молчание неуместно, – отвечал святитель, – потворствуя греху, оно размножало бы пагубу. Если будем выполнять пожелания человеческие, то какой ответ дадим в день пришествия Господня? Не Сам ли Господь заповедал: да любите друг друга; больше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя. Аще в любви Моей пребудете, воистинну ученицы Мои будете». Царь отвечал словами псалма: «Искренний мои прямо мне приближишася и сташа. И ближнии мои отдалече мене сташа, и нуждахуся ищущии душу мою; ищущии злая мне». «Государь царь, – сказал Филипп, – надо различать добрых от худых: одни берегут общую пользу, другие говорят тебе неправду, по своим видам. Приемли советы благие, а не ласкательства; ты поставлен от Бога судить в правде людей Божиих, а не образ мучителя восприять на себя. Отжени от себя клеветников, губящих тебя и царство, устрой воедино народ свой, и водворится любовь о Господе на месте разделения и вражды». «Филипп, не прекословь державе нашей, – грозно сказал царь, – чтоб не постиг тебя гнев мой или оставь сан твой». «Я не посылал, – отвечал святитель, – ни просьб, ни ходатаев и не наполнял ничьих рук мздой, чтобы приять власть сию; зачем лишил меня пустыни и сожительства святых отцов? Если дерзаешь преступить каноны, – твори что хочешь». Разгневанный царь удалился в раздумье о слышанном.

Опричники – Малюта Скуратов и другие – стали настойчиво вооружать Грозного против митрополита. Казни и ужасы продолжались. Иоанн возвратился в Москву в черной одежде и с обнаженным мечом; в таком же виде сопровождали его и опричники. 2 марта 1568 года, в Крестопоклонное воскресенье, во время литургии, царь вошел в Успенский собор, одетый как сам, так и опричники в черную одежду, имея на головах высокие остроконечные шлыки. Иоанн подошел к митрополиту, стоявшему на своем месте, и ждал благословения. Филипп, остановив глаза на иконе Спасителя, молчал, и когда опричники сказали ему: «Владыко! Государь перед тобою, благослови его», – тогда Филипп, обратившись к царю, стал укорять его за непристойное одеяние его, за кровопролития и жестокости, за грабежи и насилия и угрожал ему судом Божиим. Иоанн распалился гневом и сказал: «Филипп! Ужели думаешь переменить нашу волю? Не лучше ли быть тебе одних с нами мыслей?» «К чему же вера наша? – ответил святитель. – Напрасны и страдания Спасителя и Его заповеди, данные нам. Не жалею я тех, которые пострадали невинно, – они мученики Божии, но скорблю за твою душу». Царь вышел из собора вне себя от ярости, грозя святителю муками и казнями. «Я пришлец на земле, как и все отцы мои, – отвечал святитель, – не могу повиноваться повелению твоему паче, нежели Божию». На другой день допрашиваемы были приближенные митрополита; явились клеветники, но ничего не могли доказать. Святитель переехал из Кремля в старый Никольский монастырь, что ныне Греческий. Иоанн еще медлил, еще опасался возложить руку на святителя, чтимого народом! 28 июля митрополит служил в Новодевичьем монастыре. Туда прибыл царь с опричниками, на одном из которых была надета на голове тафья. Филипп жаловался царю на дерзкого, который, опасаясь гнева государева, спрятал тафью, а опричники царю сказали, что митрополит солгал. Иоанн вышел из себя и всенародно ругал святителя и клялся, что уличит его в преступлениях. Святитель знал, что ожидало его, и утешал преданных ему словами апостола Павла: «Мне еже жити Христос и еже умрети приобретение есть».

По совещанию со Скуратовым и своим духовником Евстафием, которого святитель подверг запрещению за недостойную жизнь, царь приказал произвести следствие в Соловках, куда посланы на это дело Пафнутий, епископ Суздальский, архимандрит Феодосий и боярин Темкин. Несмотря на пытки, льстивые обещания и ужасы, большинство свидетельствовали единогласно святость дела и сердца Филиппа, – один лишь игумен Паисий с десятью соумышленниками склонились на постыдное предложение оклеветать невинного учителя и духовного отца своего. Митрополит призван был на суд к ответу против обвинений Паисия, в присутствии царя, святителей и бояр. Все сидели в молчании. Паисий клеветал; Филипп не оправдывался и вместо ответа на обвинения сказал Паисию: «Что сеешь, то и пожнешь, – затем, обратясь к царю, продолжал: – Царь и Великий князь! Думаешь ли, что я страшусь тебя или смерти? 53 года жизни моей протекли на святом месте, честно хочу довершить житие мое и с радостью предам душу мою Господу, Который рассудит между нами. Лучше мне оставить по себе память невинной кончины за свидетельство истины, чем в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы беззакония».

Вместе со словом святитель сложил с себя клобук белый, мантию и жезл пастырский и, поручив святителям верно пасти стадо Христово, хотел удалиться. Но не то нужно было царю: он остановил святителя, приказал ждать суда, принудил взять назад сложенную им утварь и служить литургию 8 ноября в Успенском соборе. В этот день, когда митрополит уже начал служение, с шумом вошел в церковь боярин Алексий Басманов с толпой воинов и приказных и прочел вслух святителю указ царский и соборный приговор о его низложении, оглашая все взведенные на него клеветы. Затем опричники устремились в алтарь, сорвали с архипастыря святительские облачения, заменили их изодранными иноческими одеждами, с поруганием выгнали из церкви метлами и, посадив на дровни, отвезли его в Богоявленский монастырь. Народ с плачем провожал святителя, который осенял на обе стороны православных, напоминая им примером своим заповедь Христову: в терпении стяжавать души свои.

На другой день он был приведен в судную палату. Перед лицом царя прочитали страстотерпцу приговор, коим он, будто бы обличенный в волшебстве и других тяжких винах, присуждался окончить дни в заточении. «Престань, царь, – сказал праведник, – от нечестивых деяний и прежде пришествия смерти принеси плоды покаяния и собери себе сокровище на небесах, ибо каждый воздаст слово о житии своем». Движением руки повелел Иоанн воинам взять Филиппа. Кромешники по воле царя посадили его в смрадную хлевину, забили ноги восьмидесятилетнего старца в деревянные колодки, руки – в железные оковы, на шею наложили тяжелую цепь и семь дней не давали ему никакой пищи. Князь Курбский, писатель того времени, уверяет даже, что, по словам достоверных людей, голодный медведь заперт был со святым узником. После семи дней сановники царские, посланные от царя в темницу, нашли святого узника невредимым от зверя и разрешенным от уз: цепь и колоды с ног его спали. Услышав об этом, царь изумился и потом сказал: «Чары, чары сотворил Филипп, враг мой и изменник!» Тогда вновь повелел заключить с ним голодного медведя и на другой день сам пошел к темнице, но когда увидал святого на молитве, а лютого зверя – кротко лежащего в углу узилища, то опять воскликнул: «Чары, чары!» – однако велел извлечь святого из заключения и перевести в монастырь святого Николая старого, что на Никольской.

Не довольствуясь мучениями праведника, царь подверг пыткам и казням служивших ему детей боярских; десять человек Колычевых, из родственников его, умерщвлены один за другим. Любимый святителем Иван Борисович Колычев пел псалмы, когда его терзали пытками. Царь отослал голову его к Филиппу со словами: «Вот твой любимый сродник, не помогли ему твои чары». Не изъявив ни малейшего смущения, положил святитель эту драгоценную главу перед собой, почтил ее земным поклонением, облобызал и, сказав: «Блажени яже избрал и приял еси Господи, память их в род и род», – велел отнести голову обратно царю.

Народ продолжал толпиться с утра до ночи пред вратами обители Никольской, рассказывая друг другу о чудесах святителя, а Иоанн осудил его к ссылке на заточение в Тверской Отрочь монастырь. Чего не претерпел страдалец в это бедственное странствование? Худо защищенный убогой одеждой от зимних непогод, терпел он и голод, и безпрестанные оскорбления от пристава Кобылина. В Отрочем монастыре провел он около года. Наступила четвертая, самая страшная эпоха казней; целые города пустели под мечом опричников. Новгород Великий навлек на себя подозрения в мнимых сношениях с Литвой, и гневный Иоанн двинулся на страшное всегубительство со своей дружиной. Для святителя-исповедника Филиппа настало время приятия венца мученического. Предвидя кончину свою, страдалец говорил своим присным: «Приблизилось время моего подвига». В самый день смерти, 23 декабря 1569 года, в понедельник, святитель приобщился Святых Таин. Вскоре за тем вошел в келью его Малюта Скуратов и, лукаво припав к ногам, от имени царя просил святителя преподать благословение государю идти на Новгород. «Твори то, для чего ты прислан, – сказал кротко прозорливый старец, – и не искушай меня лестью, испрашивая дар Божий», – затем, обратившись от земного к небесному, стал молиться Богу. Убийца задушил святого подушкой. Совершив злодейство, Скуратов вышел из кельи и лукаво сказал игумену и приставникам узника, что по их небрежению митрополит умер от чрезвычайного угара в келье, и тотчас велел при себе вырыть глубокую могилу за алтарем соборной церкви и, погребя в ней многострадальное тело, возвратился к царю с вестью об исполнении повеленного им.

Божие наказание вскоре постигло гонителей священномученика: по совершении убийства Малюта Скуратов вскоре умер от раны, нанесенной ему пленными крымцами, сидевшими в Торжке в башне. Иоанн велел всех их убить, но они долго и отчаянно защищались. Пимен, архиепископ Новгородский, не только не получил желанной им митрополии, но вместе со своей паствой подвергся гневу Иоаннову, был поруган, низложен и через два года скончался в заточении в Веневском монастыре близ Тулы; Паисий, игумен Соловецкий, заточен и скончался на Валаамском острове; десять соумышленных ему иноков соловецких разосланы были в разные монастыри; пристав Стефан Кобылин неволей был пострижен и сослан в Спасо-Каменный монастырь на остров Кубенский.

По просьбе настоятеля Соловецкого монастыря Иакова с братией в 1591 году нетленные мощи святителя Филиппа перенесены были из Твери в Соловецкую обитель. Когда, раскопав могилу, обрели гроб, то воздух исполнился благоухания; открыв святые мощи, нашли тело совершенно нетленным; целы были и самые ризы. Пришел епископ Тверской Захария, со слезами облобызал святое тело и сдал его игумену Соловецкому. С торжеством были встречены в Соловецкой обители чудотворные мощи святителя и поставлены под папертью сооруженного им храма Преображения Господня, а в 1646 году перенесены в самый храм, по грамоте патриаршей, повелевавшей сделать торжественное открытие мощей, хотя служба святителю Филиппу составлена была еще в 1636 году, ибо слава о чудесах новоявленного священномученика давно распространилась уже повсеместно.

В 1652 году, по мысли Никона, тогда еще митрополита Новгородского, царь Алексий Михайлович явил желание свое перенести мощи святителя Филиппа в Москву, в храм Успения Божией Матери, где была его кафедра. Отпуская Никона за святыми мощами в сопровождении боярина Хованского, множества дворян и людей служилых, царь и патриарх снабдили его посланиями к священномученику, как бы к живому. Никон, прибыв в Соловецкую обитель, объявил братии волю царскую, а послания царя и патриарха вложил в руку чудотворца. Три дня все провели в посте и молитвах, на четвертый служили всенощную; на другой день после Божественной литургии Никон читал во всеуслышание послание царя к святителю. «Молю тебя, – писал государь между прочим, – приди сюда, дабы разрешено было согрешение прадеда нашего царя и Великого князя Иоанна… Гроб прадеда заставляет меня скорбеть за него, а совесть благоговейная перед твоей жизнью и страданием побуждает скорбеть о том, что, невинно изгнанный, ты и поныне лишен святительской кафедры царствующего града. Итак, преклоняю царский сан мой за согрешившего пред тобою: пришествием твоим к нам оставь согрешения его!»

Трогательно было шествие святителя священномученика, святыми мощами своими возвращавшегося на кафедру свою. Переплыв Белое море, шествие вошло судами своими в устье реки Онеги, поднялось ею до Каргополя, оттуда сухим путем перешло на Шексну; Шексной и Волгой дошло до Ярославля, от которого сухопутьем, через Троице-Сергиеву Лавру достигло Москвы. Здесь навстречу прославленному Богом пастырю вышла вся паства, предводимая царем благочестивым, окруженным всем блеском двора своего. Царь сопровождал крестный ход, предводимый, за смертью патриарха, престарелым Ростовским митрополитом Варлаамом. Они вышли из Успенского собора и за Напрудной слободой, у Креста, встретили святые мощи. Встречу эту описал сам государь в письме своем к казанскому воеводе князю Одоевскому. Обратим внимание на это поведание державного. «Даровал нам Бог, – пишет он, – великому государю великое солнце: как древле царю Феодосию возвратил мощи пресветлого солнца Иоанна Златоустого, так и нам даровал Бог целителя, нового Петра и второго Павла проповедника и второго Златоуста, великого и пресветлого солнца, Филиппа, митрополита Московского и всея Руси чудотворца возвратить мощи. И мы, великий государь, с богомольцем нашим Никоном, митрополитом Новгородским, ныне же милостью Божией патриархом Московским и всея России, со всем освященным Собором, с боярами и со всеми православными христианами, даже до грудных младенцев, встретили у Напрудного и приняли на свои главы с великой честью; и в какой час приняли, тогда же сотворил исцеление бесной и немой жене: в тот же час стала говорить и сделалась здравой; а как принесли на пожарище, к лобному месту, тут опять девицу исцелил при посланниках Литовских, которые стояли у лобного места. Как поставили его святые мощи на лобном месте, все прослезились: пастырь, гонимый понапрасну, возвращается назад и грядет на свой престол; когда же принесли на площадь против Грановитой, тут опять слепого исцелил, и как древле при Христе вслед вопияли: Сыне Давидов, помилуй! – так и в ту пору вопияли вслед ему. Такое множество народа было, от самого Напрудного по соборную апостольскую церковь, что нельзя было и яблоку упасть, а больных лежащих и вопиющих к нему безмерно много, и от великого вопля и плача безмерный стон был. Стоял он десять дней посреди церкви для молящихся, и во все дни с утра до вечера был звон, как на Святой неделе; так и те дни радостны были: то меньшее, что человека два или три в сутки, а то пять, шесть и семь исцеление получат. А как патриарха поставили, и он свет-чудотворец двух исцелил в тот день и ныне реки текут чудес…»

В заключение этого письма православный и благочестивый царь говорит: «О блаженны заповеди Христовы! О блаженна истина нелицемерная! О блажен воистину и треблажен, кто исполнил заповеди Христовы и от своих за истину пострадал! Ей! Ничего лучше того не избрали, как веселиться и радоваться им в истине и правде и за нее пострадать и людей Божиих рассуждать в правде. А мы, великий государь, ежедневно просим у Создателя и всещедрого Бога нашего и Пречистой Его Матери и у всех святых: чтоб Господь Бог, ради Ее прошения и их святых молитв, даровал бы нам, великому государю, и всем боярам с нами единодушно, людей Его рассудить в правде, всех равно, и о всех христианских душах поболение нам иметь, и в вере крепкими и в истине, как столпам, твердо стоять, твердо стоять и за нее страдать до смерти во веки и на веки».

Память святителя Филиппа чтила вся церковь 23 декабря еще с 1591 года, ныне же празднуется 9 января, а перенесение мощей его установлено праздновать 3 июля.