Святитель Игнатий (Брянчанинов), епископ Черноморский и Кавказский

(30 апреля 1867 г.)

Православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный, архиереев Богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвало; писании твоими вся ны уцеломудрил еси. Цевнице Духовная, Игнатие Богомудре, моли Слова Христа Бога, Егоже носил еси в сердце твоем, даровати нам прежде конца покаяние!

Тропарь, глас 8-й

Святитель Игнатий (в миру Димитрий Александрович Брянчанинов) родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии.

Отец будущего святителя, Александр Семенович, принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых. Александр Семенович Брянчанинов в своей семье сохранял добрые старые обычаи. Он был верным сыном Православной Церкви и усердным прихожанином выстроенного им в селе Покровском храма.

Мать епископа Игнатия, Софья Афанасьевна, была интеллигентная женщина с хорошим образованием. Выйдя замуж, она всецело посвятила свою жизнь семье, воспитанию и образованию детей, прежде всего, старшего сына Димитрия.

Очень способный и не по годам серьезный отрок получил прекрасное домашнее образование. Когда Димитрию исполнилось 15 лет, отец повез его в Петербург для продолжения образования. По дороге в столицу Димитрий впервые открыто высказал желание стать монахом, но отец не обратил на это внимания.

В Петербурге юноша блестяще сдал вступительные экзамены в Военно-инженерное училище и при большом конкурсе был зачислен сразу же во 2-й класс. Все годы учения Димитрий Брянчанинов был первым учеником. Он отличался редкой скромностью, искренней набожностью и пользовался всеобщей любовью соучеников и преподавателей. Но много и скорбей пришлось претерпеть будущему святителю в училище.

Светлой звездой, блеснувшей в этой чуждой ему мгле, явилась дружба с Михаилом Чихачевым, который учился в том же Инженерном училище и, подобно своему новому другу, с детства мечтал о молитве и подвигах. Их дружба затем продолжалась всю жизнь и являет прекрасный образец истинно христианской дружбы, потому что основой ее были не какие-нибудь земные интересы, а единое стремление служить Христу Спасителю и взаимная поддержка на пути этого служения. Они вместе ходили в храм Божий, вместе молились.

В годы учения Димитрий Александрович был желанным гостем во многих великосветских домах. Родственные связи ввели его в дом президента Академии художеств и члена Государственного Совета Александра Николаевича Оленина. В его доме на литературных вечерах Брянчанинов был любимым чтецом и декламатором, а своими литературно-поэтическими дарованиями он приобрел благосклонное внимание знаменитых поэтов земли Русской Александра Сергеевича Пушкина, Константина Николаевича Батюшкова, баснописца Ивана Андреевича Крылова.

Светское общество заманчиво распростирало навстречу Брянчанинову свои объятия, но не смогло уловить его. Не мирскими развлечениями, а молитвой, посещением храма Божия и изучением наук был занят пытливый юноша. Более двух лет провел он в усердном изучении наук, и вот, когда перед взором ума его открылась обширная область эмпирических знаний человеческих, когда изучил он химию, физику, философию, географию, геодезию, языкознание, литературу и другие науки, – он поставил перед собой вопрос: что, собственно, дают науки человеку? «Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, – говорил он, – которую я мог бы взять с собой за пределы города!» Но науки молчали.

В это время искатель истины познакомился с монахами Валаамского подворья и Александро-Невской Лавры. Они-то и помогли найти то, что тщетно искал он в науке.

Под руководством иноков Димитрий Александрович начал читать творения святых отцов. Вот как сам он пишет о том благодатном влиянии, которое произвели на него святоотеческие творения: «Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Православной Церкви? – Это их согласие, согласие чудное, величественное».

Чтение творений святых отцов, назидательные беседы с иноками Лавры, через которых он познакомился с известным впоследствии Оптинским старцем Леонидом, последователем преподобного Паисия Величковского – все это возродило и окончательно укрепило в сердце Димитрия желание детских лет его – уйти в монастырь.

Нелегко было Брянчанинову исполнить это заветное свое желание. Окончив Инженерное училище в 1926 году в чине поручика, Димитрий Александрович, желая уйти в монастырь, сразу, в том же году, подал прошение об отставке. Но здесь ему пришлось вступить в единоборство со многими и показать пример непоколебимого мужества, доблести мученической, прямого исповедничества. Родители категорически не благословили его на путь иноческой жизни. Начальство отказало ему в отставке. Сам император Николай Павлович был против его увольнения. Несмотря на убедительные просьбы, личные объяснения, твердость желания и редкую тактичность, Димитрий Брянчанинов не получил отставки и по назначению начальства должен был в 24 часа выехать в Динабургскую крепость.

Но когда в жизненной борьбе бывает безсилен сам подвижник, ему на помощь приходит Сам Бог и Своим премудрым Промыслом устрояет все ко благу.

В Динабурге, куда Брянчанинов уехал для продолжения службы, он вскоре заболел. Осенью 1827 года генерал-инспектор Инженерного училища, Великий князь Михаил Павлович, посетил Динабургскую крепость и, удостоверившись в болезни офицера Брянчанинова, принял его прошение об отставке. Димитрий Александрович сразу же воспрянул духом: он уехал в Александро-Свирский монастырь Олонецкой губернии к старцу иеромонаху Леониду и вступил в число послушников этого монастыря. Однако вскоре иеромонах Леонид был вынужден переселиться в Площанскую пустынь Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. За ним последовал и Димитрий Брянчанинов. Недолго пробыл послушник Димитрий и в Оптиной пустыни. Скудная пища этой прославленной впоследствии обители плохо отразилась на его здоровье.

В это время тяжело заболела мать Димитрия – София Афанасьевна. Готовясь к смерти и желая проститься со своим старшим сыном, она настояла, чтобы отец послал за ним в Оптину пустынь крытую повозку. Находясь и сам в очень тяжелом состоянии в Оптине, Димитрий Брянчанинов согласился поехать к больной матери.

Весьма недолго пробыл послушник Димитрий в родительском доме. В скором времени он удалился в Кирилло-Новоезерский монастырь. В этой обители жил на покое известный своей святой жизнью архимандрит Феофан. Строгий устав обители был по душе послушнику Димитрию, но суровый, сырой климат местности отрицательно повлиял на его здоровье. Он заболел лихорадкой и для лечения был вынужден вернуться в Вологду и остановиться у своих родственников. Несколько окрепнув, он с благословения Вологодского епископа Стефана жил в Семигородской пустыни, а затем – в более уединенном Дионисиево-Глушицком монастыре.

В 1831 году епископ Стефан, видя пламенную ревность послушника Димитрия, решил исполнить желание его сердца: 28 июня он совершил постриг послушника Димитрия в монашество в кафедральном Воскресенском соборе с наречением имени в честь великомученика Игнатия Богоносца. Тому, кто от юности своей носил Бога в своем сердце, приличнее всего было дать это имя.

4 июля того же года монах Игнатий был рукоположен епископом Стефаном во иеродиакона, а 25 июля – во иеромонаха.

Видя духовную зрелость иеромонаха Игнатия, епископ Стефан назначил его вскоре настоятелем и строителем Пельшемского Лопотова монастыря, который был уже предназначен к закрытию. За короткое время отец Игнатий возродил обитель в духовном и хозяйственном отношении.

Молодой настоятель относился к братии своей обители с отеческой строгостью и материнской любовью. Чувствуя эту любовь, насельники обители покорно повиновались настоятелю, несмотря на его сравнительно юный возраст.

В это время о деятельности отца Игнатия стало известно в Петербурге. В конце 1833 года он был вызван в столицу и ему поручили в управление Троице-Сергиеву пустынь, с возведением в сан архимандрита.

Троице-Сергиева пустынь расположена на берегу Финского залива близ Петербурга. Ко времени назначения в нее архимандрита Игнатия она пришла в значительный упадок. Новому настоятелю пришлось перестраивать храмы, корпуса, улучшать хозяйство, решать вопрос уставного и богослужебного порядка в обители, создавать церковный хор.

Архимандрит Игнатий совмещал почти несовместимые должности: он был для братии обители прекрасным настоятелем, администратором и в то же время чутким духовным отцом. В 27 лет он уже имел дар принимать помыслы своих пасомых и руководить их духовной жизнью. По собственному признанию отца Игнатия, служение живым словом было его основным занятием, которому он отдавал все свои силы. В Сергиевой пустыни он, несмотря на крайнюю занятость, написал и большинство своих произведений.

С 1838 года круг деятельности архимандрита Игнатия значительно расширился: он был назначен благочинным всех монастырей Петербургской епархии и мог теперь более широко распространить свое благотворное влияние на монашество. Он положил начало возрождению духовной жизни древнего Валаамского монастыря, поставив в нем настоятелем опытного игумена Дамаскина.

В Сергиевой пустыни отца Игнатия непрестанно безпокоили посетители всех положений и рангов. С каждым нужно было побеседовать, каждому нужно было уделить время. Весьма часто приходилось выезжать в Петербург и бывать в домах знатных благотворителей его обители.

Несмотря на такой, внешне, казалось бы, рассеянный образ жизни, в душе архимандрит Игнатий оставался аскетом-пустынником. Он умел при любых внешних условиях жизни сохранить внутреннюю сосредоточенность, заниматься непрестанным деланием Иисусовой молитвы. В одном из писем отец Игнатий писал о себе: «Я, проведя начало моего иночества в уединеннейших монастырях и напитавшись понятиями строгой аскетики, сохранял это направление в Сергиевой пустыни, так что в моей гостиной я был репрезентабельным архимандритом, а в кабинете скитянином».

Там, в уединенной келье, отец Игнатий проводил безсонные ночи в молитве и слезах покаяния. Но как истинный раб Божий, руководствуясь духом смирения, он умел скрывать от взоров людей свои подвиги.

По воспоминаниям архимандрита Игнатия (Малышева), его духовный отец – архимандрит Игнатий (Брянчанинов) весьма различно относился к посетителям.

Его отношение зависело от того, с каким расположением души приходил человек. Его душа обладала особым, малопонятным свойством видеть состояние души, обратившейся к нему. Это особое свойство имеют почти все облагодетельствованные люди, люди духа, а не плоти.

С окаменелыми он был молчалив. С лукавыми – порой юродствовал. Но с искавшими спасения он был откровенен и беседовал подолгу, наполняя душу собеседника спасительной силой слова Божия и святоотеческих наставлений.

Круг знакомых отца Игнатия был весьма обширен. Епископы, настоятели монастырей, иноки и простые миряне обращались к нему со своими просьбами, зная, что любвеобильное сердце отца Игнатия откликнется на их нужды.

Весьма со многими духовными и светскими лицами отец Игнатий переписывался.

В письмах как-то живее раскрываются качества души архимандрита Игнатия: его необычайная благостность, духовная рассудительность, глубокое и правильное понимание современной ему жизни.

Шли годы. Телесные силы отца Игнатия все более слабели. Мысль уйти на покой, чтобы в уединенном безмолвии провести конец жизни, появлялась все чаще.

В 1856 году он предпринял путешествие в Оптину пустынь, предполагая совсем переселиться туда, но это намерение не осуществилось, ибо Господу было угодно, чтобы Его избранник послужил Святой Церкви еще и в епископском сане.

В 1857 году, по предложению Петербургского митрополита Григория, архимандрит Игнатий был посвящен во епископа Кавказского и Черноморского. Хиротония состоялась 27 октября 1857 года в Петербургском Казанском соборе.

Отец Игнатий никогда не стремился к епископскому сану. Не об архиерейском жезле, а о простом посохе пустынножителя были его непрестанные мечты. В речи при наречении он сказал: «Во дни юности своей я стремился в глубокие пустыни, но я вовсе не мыслил о служении Церкви в каком бы то ни было сане священства. Быть епископом своего сердца и приносить в жертву Христу помышления и чувствования, освященные Духом, – вот высота, к которой привлекались мои взоры».

4 января 1856 года епископ Игнатий приехал в город Ставрополь и вступил в управление епархией.

Недавно открытая Кавказская епархия была весьма неустроенна. Население отличалось неспокойным воинственным характером, поэтому первое слово святителя Игнатия, обращенное к ставропольской пастве, было словом мира. «Мир граду сему!..»

Недолго – менее четырех лет – управлял Преосвященный Игнатий Кавказской епархией. За это время он посетил многие приходы, организовал деятельность Епархиального управления, содействовал улучшению положения местного духовенства. Его попечением был создан прекрасный церковный хор, построен архиерейский дом, благоустроена Духовная Семинария, переведенная в новое здание. Святитель Игнатий прилагал немало усилий, чтобы повысить в ней уровень преподавания. Кроме того, он продолжал неустанно проповедовать.

Но тяжкая болезнь не покидала епископа Игнатия и на Кавказе, и летом 1861 года он подал прошение уволить его на покой в известный ему Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. Через несколько месяцев просьба была удовлетворена, 13 октября 1861 года святитель Игнатий прибыл в названную обитель.

Спустя некоторое время он писал своему другу Михаилу Чихачеву: «Никогда в жизни моей я не был так доволен моим положением, как доволен им теперь. Кажется, мой ангел-хранитель по повелению Божию продиктовал Святейшему Синоду указ о мне – так этот указ удовлетворяет требованиям моего душевного настроения и телесного здоровья».

И вот потекли годы уединенной жизни в малоизвестной обители.

Ко времени приезда владыки Игнатия Николо-Бабаевский монастырь пришел в крайне плачевное положение. Не было даже продовольствия, и обитель имела большие долги. Многие здания, в частности храм, пришли в ветхость.

Природный ум и практичность владыки позволили ему улучшить материальное положение обители, произвести капитальный ремонт зданий и построить новый храм в честь Иверской иконы Божией Матери. Все это осуществлялось, несмотря на болезненное состояние владыки.

В свободное время святитель занимался пересмотром своих прежних сочинений и созданием новых. В Николо-Бабаевском монастыре святитель Игнатий написал «Приношение современному монашеству» и «Отечник». Множество назидательных писем его относится к этому периоду.

Свои сочинения сам автор разделил на три группы.

Первые 3 тома – «Аскетические опыты», включающие статьи, в основном написанные в Сергиевой пустыни; 4-й том – «Аскетическая проповедь», куда вошли проповеди, произнесенные на Кавказе; 5-й том – «Приношение современному монашеству», то есть советы и наставления монашествующим о внешнем поведении и внутреннем делании; 6-й том – «Отечник» – был издан уже после кончины епископа Игнатия, эта книга содержит высказывания более 80 подвижников по вопросам христианской аскетики и примеры из их жизни.

Сочинения епископа Игнатия – это не плод размышлений богослова-теоретика, а живой опыт деятельного подвижника, созидающего свою духовную жизнь на основе Священного Писания и нравственного предания Православной Церкви.

Сочинения святителя Игнатия излагают учение святых отцов о христианской жизни, примененное к требованиям современности. В этом – важная особенность и достоинство его творений.

Богословское наследие святителя Игнатия было принято читателями с большой любовью и благодарностью. Некоторые даже считали, что его творения заменяют «Добротолюбие», но более правильный взгляд на них был высказан профессором Московской Духовной Академии протоиереем Петром Гнедичем, который утверждает, что творения епископа Игнатия облегчают современным читателям понимание «Добротолюбия» и других аскетических творений святых отцов.

Еще при жизни епископа Игнатия его творения разошлись по многим обителям Русской земли и получили высокую оценку.

В первый год пребывания в Николо-Бабаевском монастыре здоровье епископа Игнатия несколько улучшилось. Но вскоре болезнь опять усилилась, и он уже до смерти безвыездно пребывал здесь.

В последние дни своей жизни он был проникнут необычайной мудростью ко всем, которая, казалось, была растворена какой-то жалостью. Но вместе с тем и несказанная радость сияла на лице больного.

16 апреля 1867 года, в первый день Пасхи, владыка с большим трудом отслужил последнюю литургию. Больше уже он не выходил из кельи, силы его заметно слабели.

Мирная кончина епископа Игнатия последовала в воскресенье, 30 апреля, в Неделю жен-мироносиц.

На погребении святителя Игнатия присутствовало 5000 человек.

Отпевание усопшего скорее походило на какое-то торжество, чем на погребение. Невольно вспоминались слова усопшего: «Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если, при погребении тела его, печаль окружающих растворена какой-то непостижимой отрадой».

На Поместном Соборе Русской Православной Церкви, в 1988 году, святителя Игнатия канонизировали как подвижника благочестия, автора многочисленных творений, аскета и учителя христианской жизни.

Честные мощи святителя в настоящее время находятся в Свято-Введенском Толгском монастыре Ярославской епархии.