Святитель Филарет, митрополит Московский

(19 ноября 1867 г.)

Филарет родился 26 декабря 1782 года в семье соборного диакона города Коломны Московской губернии и назывался в миру Василий Михайлович Дроздов.

С детства подавал он самые блестящие надежды и с величайшим успехом проходил курс Коломенской семинарии, откуда перешел для прохождения академического курса в Троице-Сергиеву Лавру.

Он уже тогда любил уединение, предпочитая беседу с книгами беседе с товарищами. Развлечения знал лишь два: игру в шахматы и игру на гуслях.

Прослышав об учености Василия Дроздова, коломенские граждане явились к митрополиту Московскому Платону с просьбою назначить его им в священники. Но митрополит, зная способности Дроздова, отклонил это предложение. Он хотел открыть Дроздову другой путь.

16 ноября 1808 года, после вечерни в Троице-Сергиевой Лавре, Дроздов пострижен в монашество с именем Филарета.

Уже до того времени о нем прошла молва как о выдающемся проповеднике. Первое его слово произнесено 12 января 1806 года, в день, когда Лавра празднует свое освобождение от польских полчищ в эпоху смутного времени.

В начале января 1809 года иеродиакон Филарет вызван в Петербург, наставником философии во вновь открывавшуюся Духовную Академию.

Деятельность Филарета, достигшего в скором времени положения ректора академии, была неизмерима.

Он преподает, пишет обширную записку для супруги императора Александра I, императрицы Елисаветы Алексеевны: «Изложение разности между восточною и западною Церковью», рассуждение «О нравственных причинах неимоверных успехов наших в Отечественной войне», для студентов академии – введение к книгам Ветхого Завета, записки о книге Бытия, начертание церковно-библейской истории. Все, что он писал, было так ново, так глубоко, так блестяще, что целые неизвестные горизонты открывались перед глазами читателей. Глубина мысли, неотразимость логических приемов, крепко обоснованных доказательств – отличительная черта его произведений.

Во время пребывания Филарета в Академии упрочилась за ним окончательно слава первого русского проповедника.

Назначенный викарием Петербургской епархии, он недолго прослужил в этой должности и назначен архиепископом Тверским.

Только что начал он действовать в Твери, как перемещен был в Ярославль, а оттуда менее чем по истечении года – в Москву (24 марта 1821 г.).

В 1823 году явился знаменитый труд Филарета «Христианский катехизис православные кафолические восточные греко-российские Церкви», по которому поныне обучается вере вся русская молодежь.

Пользуясь особым доверием императора Александра I, Филарет писал по его поручению манифест императора, в котором тот передавал права престолонаследия, помимо второго, отрекшегося от престола брата Константина – Николаю Павловичу.

Сперва, по неведению этого манифеста, когда дошла весть о кончине в отдаленном Таганроге Александра I, народ приведен был к присяге великому князю Константину Павловичу, затем, когда выяснилось отречение его – надо было вновь приводить к присяге уже Николаю Павловичу. В Петербурге эти обстоятельства послужили одним из поводов к так называемому Декабрьскому бунту. В Москве, благодаря твердости Филарета, все обошлось спокойно. Он, при получении манифеста императора Николая, вынес из алтаря государственные акты, прочел манифест Александра I, отречение Константина и произнес: «По уничтожении силы и действия данной присяги непреложным от нее отречением того, кому она дана» – тут он осенил народ на три стороны крестом и выговорил слова новой присяги: «Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь».

На коронации государя Филарет был возведен в сан митрополита.

Почти все время состояния Московским митрополитом Филарет прожил безвыездно в Московской епархии.

Какая-то невыразимая духовная сила, стройность были в митрополите Филарете. Он ни на минуту, ни разу в жизни не спускался с высоты своего положения. Всюду и всегда был он все тем же: величавый православный архиерей… Казалось, все, что есть мелкого, не ценного в человеке, в нем было упразднено, и совершенно верно выразилось о нем одно хорошо знавшее его лицо: «Он был как бы прирожденный архиерей».

Внешность Филарета была замечательна.

Очень маленького роста, весь иссохший, он казался на вид слабеньким ребенком; но в этой маленькой фигуре было какое-то величие, поражавшее и державшее всех в некотором страхе. На лице, изможденном подвижничеством, с глубокой печатью постоянной упорной работы мысли, блистали чрезвычайной силой проницательные живые глаза, взгляд которых трудно было вынести.

Когда он служил, было что-то необыкновенное в тихой сосредоточенности его поступи, в звуках его негромких возгласов.

Московский народ окружал митрополита величайшей любовью. Толпы народа ждали всякое его служение благословения его, и он неспешно, вглядываясь во многих своим проницательным взором, осенял каждого крестным знамением.

Безконечно милосерден он был к бедным, окружал самою теплою заботою своих родителей, и особенно мать, умершую в самых преклонных годах.

Незадолго до кончины явился в видении митрополиту его отец, и сказал: «Береги девятнадцатое число».

19 ноября 1867 года, в воскресный день, митрополит с особой бодростью и одушевлением совершал литургию в своей домашней церкви. Через несколько часов он безболезненно отошел в вечность.

Вся Москва сошлась на поклонение усопшему, который был перевезен в Троице-Сергиеву Лавру и схоронен в церкви Святого Духа.

Много случаев доказали, как при жизни митрополита Филарета, так и по смерти его, ту помощь, какую духовная его сила оказывала людям.

Девочка восьми лет была расслаблена и не могла ходить. Недалеко от их дома митрополит должен был служить, и мать больной решила везти ее на служение. Девочку внесли в церковь и посадили на стул, а когда митрополит стал благословлять народ, – и ее поднесли на руках. Получив от него благословение, она могла встать на ноги, вышла с помощью других из церкви и вскоре совсем окрепла.

Другая крестьянская девица с 7 лет сделалась немою. Ей было 20 лет, когда родственники привели ее к митрополиту Филарету, находившемуся тогда в Гефсиманском скиту. Митрополит спросил немую, как ее зовут. Мать ответила за нее: «Марья».

– Я не тебя спрашиваю, – заметил он и опять повторил вопрос. Немая отвечала: «Марья». Затем митрополит велел ей повторять за ним молитву Господню. В первый раз она повторила ее туго, во второй – совсем легко. И с тех пор говорила свободно.

Г-жа Б. страдала ногами и два года не могла ходить. Она хотела просить митрополита Филарета помолиться за нее и приказала везти себя на Троицкое подворье. В покои митрополита ее внесли на простынях. Выслушав ее просьбу, митрополит сказал ей: «И вы молитесь со мною». Он взял икону и медленно стал ею благословлять больную. В то же время она почувствовала крепость в ногах и встала.

С лестницы она сошла без помощи, твердою поступью, к изумлению сопровождавшей ее прислуги.

Дочь московского купца Е. в 1850 года страдала сильным ревматизмом всего тела; никакие врачи ей не помогали, даже лежать она не могла, а все сидела.

В ночь на 3 марта мать больной видела во сне митрополита Филарета молящимся над ее дочерью. Она отправилась на Троицкое подворье и просила митрополита помолиться за дочь.

Через три часа больная, которой мать рассказала о посещении митрополита, почувствовала себя лучше; в первый раз после трех недель легла и уснула, спала более полусуток. Она видела во сне митрополита, благословлявшего ее, и на утро встала, сама прочла утренние молитвы и вскоре совсем оправилась.

16 октября 1849 года митрополит исцелил четырехлетнюю дочь купца Е., ничего не говорившую и все плакавшую. Она прочла ему молитву – «Богородице Дево, радуйся» – и выздоровела.

Одна женщина, у которой муж пил запоем, ходила к митрополиту просить его, чтобы он помолился за ее мужа, но она не была допущена прислугой. Ей посоветовали тогда объяснить свою просьбу, подходя в церкви под его благословение. Так она сделала, и муж ее вскоре перестал пить.

Известный писатель по истории Русской Церкви, граф М.В. Толстой, будучи болен тяжкою болезнью, видел во сне митрополита Филарета. Митрополит исчислял ему разные его забытые им грехи, разъяснял неясные обстоятельства жизни, напомнил, что недавно он проезжал через один древний город, не поклонившись почивающим в нем святым: «ты не почтил их, а они о нас молятся». Затем прибавил, что он не умрет от этой болезни. Жена графа отправилась к митрополиту, и привезла от него икону Спасителя. Больной с этого дня стал поправляться. И именно с этих пор занялся описанием жизни святых и мест, ими прославленных, – труды, которыми он принес много пользы.

У вдовы лютеранки единственный сын – студент университета – заболел чахоткой; врачи объявили его безнадежным. Одна знакомая ее посоветовала сходить к Филарету, говоря, что многие больные выздоравливают по его молитвам. Поговорив с матерью, митрополит сказал: «Не скорбите: Господь милосерд!» – спросил имя больного и сказал ей: «Будем молиться вместе!»

Дома вдова застала сына спящим, далее – он стал поправляться и скоро совсем выздоровел.

В одной дворянской семье брат и сестра были различного мнения о митрополите Филарете. Раз зашел между ними разговор о прозорливости его, и брат объявил сестре, что испытает на деле эту прозорливость. Одевшись бедно, он отправился на Троицкое подворье и рассказал митрополиту, что над ним стряслось несчастие: сгорело его поместье и он находится в крайности. Тогда митрополит вынес пакет с деньгами и подал ему со словами: «Вот вам на погоревшее имение». Вернувшись домой, он с торжеством рассказал все сестре, которая этим была очень огорчена.

На другой день пришло известие, что в тот самый день и час, как он был у митрополита, был пожар в его имении, и на ту именно сумму, какую дал ему митрополит… Пораженный, он немедленно поехал к нему и все рассказал.

При безпримерной известности его имени, при всем его обаянии, немногие, может быть, отдают себе ясный отчет в сущности заслуги Филарета, в том его чрезвычайном жизненном подвиге, на котором основывается его великое историческое значение для Церкви и России.

Борясь с чрезвычайными трудностями, испытывая скрытые и явные нападки недоброжелательства, Филарет твердо провел свое дело и, умирая, видел его оконченным.

В чем же состояло это дело?

В эпоху столь распространенного умственного брожения, происходившего и от легкомыслия, и от невежества относительно родного Православия, надо было еще раз установить неизменяемое, непреложное учение Церкви, выяснить ту чистоту православия, на которую делались столь дерзкие посягательства.

Подобно тому, как в века языческих гонений на христианство и затем в века ересей, сперва отдельные учители и отцы Церкви, а затем Вселенские Соборы выработали и установили все отделы церковного вероучения, так Филарет в век столь сильных и разнообразных нападок на Церковь в своих безчисленных трудах выразил в полноте все истины Православия, дав современной и будущей России основанный на многовековом опыте церковной жизни и на творениях всей совокупности учителей церковных совершенный кодекс того, «како веровати».

В этом выяснении во всей чистоте ее истины Православия и затем проведении ее в жизнь архипастырской деятельностью и состоит заслуга Филарета.

Бог послал Филарета Русской Церкви, чтобы пред теми днями, когда умножаются лжеучения, отлить содержание Православия в металлические, незыблемые формы, ясности очертаний которых нельзя закрыть никакими чуждыми придатками от глаз тех, кто прежде всего станет искать в жизни верности своей Церкви.

Люди говорят часто о сухости Филарета, не видят души в его проповедях. Но это показывает лишь, как распространено невежество, как часто берутся судить о том, чего не знают. Люди, читавшие Филарета, выскажут иное: удивление его глубокой сердечной вере, тому его пламенному дерзновению, с которым он углубляется в созерцание тайны нашего спасения.

Смешными покажутся мнения о сухости Филарета тем, кто читал его письма. Можно ли заботливее, теплее относиться к знаемым, чем относился Филарет, например, к далеко не всегда спокойному и ровному А.Н. Муравьеву, которого он любил за его великую ревность к Церкви. С каким трогательным смирением на упреки за нескорый ответ на письмо извиняется он (и то редко, чаще же просто просит прощения) своими занятиями или молит писать письма разборчивее.

Филарет дал своему и будущему (нашему) времени живой образец, как в наши дни служить Церкви.

В Москве часто говорили: «Другого Филарета не будет». И действительно, он был одним из тех великих явлений, которые точно дружным, в продолжение нескольких веков, напряжением всех сокровенных сил своих выставляет изредка русская жизнь, и выходят тогда из недоступных глазу тайников в красоте чрезвычайной эти удивительные олицетворения родной народности. И счастлива Россия тем, что, наполнив Русь своими подвигами, словно не умирают эти люди, но и по закате их продолжают освещать России ее путь.