Двенадцатилетний отрок Иисус в храме Иерусалимском

Настало уже двенадцать лет Тому, Кого родила Пресвятая Дева, но бытие Которого искони, от дней вечных. До сего времени Он считался еще малолетним; но с этого года Он, по законам иудейским, получал наименование: взрослый или совершеннолетний. Известно, что где климат жаркий, там люди скорее приходят в возраст совершенный, чем в странах холодных, потому на тринадцатом году юноши у евреев были, как у нас на восемнадцатом или девятнадцатом, и могли поступать в военную службу и жениться. По закону же Моисееву требовалась от таких ежегодная явка в Иерусалим на праздник Пасхи; вот вместе с молодым Иисусом и старцем Иосифом пошла в храм Господень и Мать Его. Какой радостью, можно себе представить, наполнялось сердце Марии при взгляде на Сына, Которого в первый раз вела в Иерусалимский храм на торжественный праздник! И вместе, какой новостью после Назаретского уединения представлялось все для Иисуса, уж почти возмужалого, когда Он пришел в дом Отца, с Которым не хотел уже, как покажет наступающий случай, и расстаться!

Толпы народа, как и всегда бывало после праздника, шли из Иерусалима одни за другими; но в кругу путешествующих с Иосифом и Марией не было Того, Кто для них дороже был всего на свете. Сердце Матери хотя и чувствовало скорбь, но надежда на благоразумие довольно взрослого Сына удерживала от преждевременных поисков, и старец, которому было уже за 90 лет, с Марией шли тихонько целый день. Настал вечер; мимошедшие толпы знакомых были все осмотрены, а Иисуса одного нигде между своими нет и нет. Что за чудо? Неужели же кто узнал в Иерусалиме, Кто Он такой? Господи Боже! Быть может, Его уже и захватили и представили к царю, приготовили на казнь!.. И какой еще мысли более мрачной не могла принять так нежно любящая Сына Своего Мария и так много опасностей потерпевшая за жизнь Его?

День целый, тяжелый день и болезненный для сердца Матери и отца, воспитателя сердобольного, прошел в обратном пути в Иерусалим – город, избивший пророков и всех посланных к нему от Бога. Проходил уже третий день напрасных поисков, и везде отыскиваемый и ни от кого не познаваемый сокрылся как бы совсем из вида страждущих по Нем благочестивых душ. Какая скорбь! Его уже где ни искали – нигде нет! Быть может, и на найти уже! Какая тоска, невыносимая для сердца! Но вот мелькнула еще мысль, нет ли Его в храме? И поспешно Мария с Иосифом прошли сюда, где книжники сидели в особом притворе, назначенном для поучения народа, и объясняли слушателям о важности и древности их закона, об его неизменном совершенстве, а с тем вместе и об общей для всех Израилевых чад великой и радостной надежде – скором пришествии Христа Господня. Сии законники утверждали в народе ту мысль, что когда явится Христос, то избавит их от владычества чужеземных царей (Лк. 1,74), воцарится Сам на престоле Давидовом и доставит людям Своим господство над всем миром, наделив их притом богатыми поместьями и всеми земными благами за исполнение закона Его. И более ничего, кажется, не внушали учители народные ожидать от Христа, как только одного благоденствия на земле.

Не будем мы придумывать ничего лишнего; несообразно с истиной, но только предположить все же можем, и не без основания, что, сидя между такими учеными людьми, молодой Иисус, по свойственной всем молодым людям любознательности, предложил им при сем, быть может, такой вопрос: «Как же Моисей сказал: „Пророка, якоже мене, возставит Господь Бог, Того послушайте“ (Вт. 8, 15)? Известно, что через Моисея говорил Сам Бог; значит, и Тот, Кого воздвигнет Бог, будет говорить слова Божии. Итак, почто же Моисей велит послушать еще Того Пророка Законодавца, когда закон, данный через Моисея, есть совершен, как вы говорите, и будет неизменен вовеки? Если же сей закон вечен, то зачем Иеремия также сказал: „Се, дние грядут, глаголет Господь, и совершу на дом Израилев завет нов, не по завету, егоже сотвори отцем их… Яко сей завет, егоже завещаю дому Израилеву по днех онех, глаголет Господь: дал законы Моя в мысли их, и на сердцах их напишу их, и буду им (принявшим закон сей) Бог, и тии будут Мне в люди“ (Иер. 31, 31–33)?» Услышав от Юноши такие глубокомысленные вопросы, законники обратили на Него взоры, приблизили к себе и, объясняя Ему по-своему тайну сих слов пророческих, старались с тем вместе и показать себя перед людьми в высшем, чем у других, знании закона Моисеева. Но вся суемудрая их ученость, казалось, точно ничего не значила перед высочайшей премудростью отрока Иисуса, когда, сидя среди рассуждающих о благодетельном для иудеев царстве Мессии, Он предлагал вопрос за вопросом, на которые, конечно, приходилось Ему после Самому же отвечать. Справедливо ли так судить, быть может, из таких вопросов состоял разговор Иисусов с законниками иудейскими, что милости Господи в царстве Его, которое будет на небеси, явлены будут одним израильским людям? Не явно ли, что Бог благ и благоволит в сем мире ко всем земнородным, потому что солнцем Своим сияет на добрых и злых, дождит на праведных и неправедных. Если являет Он милость Свою и ведущим Его и неведущим, то для чего же думать, что царство Христово будет благодетельно для одного народа, и учить противно тому, что говорит Исаия: «Всякая дебрь наполнится, и всяка гора и холм смирится, и будут вся стропотная вправо, и острая в пути гладки (кривизны исправятся, пути неправедных сделаются праведными, все гордые унизятся и смиренные получат благодать) и узрит всяка плоть спасение Божие» (Ис. 9, 4–5)? Так, быть может, рассуждал Иисус в храме Иерусалимском с книжниками и законниками иудейскими, и все, слышавшие Его беседу, дивились разуму и ответам Его. Да и как не удивляться, когда Он, как известно было, никогда в школах не учился, а высказывал такую во всех вопросах мудрость и глубокое знание всего Божественного Писания!

«Чадо! – вдруг послышался из народа нежный вопрос Матери с чувством упрека от великой сердечной скорби. – Что Ты сделал с нами? Вот отец Твой и Я с великой скорбью искали Тебя?» И на сей жалобный вопрос последовал ответ: «Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» (т. е. быть в дому Отца Моего). Но они сего не поняли из сказанных Им слов, – замечает евангелист Лука. – И чудное недоразумение, как будто Мария с Иосифом и вовсе не знали: Кто Он и зачем пришел в мир? Потому слова Господни и были произнесены с удивлением и как бы с некоторым неудовольствием на то, что хотя им было известно о Нем, однако ищут Его и отвлекают отдела, предназначенного Ему от Отца Небесного.