Безвестная святая жизнь
В жизни Своей Матерь Господа, по великому Своему смирению, оставалась всегда в глубокой безвестности, ибо Она знала, что не внешние подвиги, которые кажутся перед людьми великими, но внутреннее соединение с Богом привлекает благословение Его. С юных Своих дней, с первых минут самопознания, все сердце Ее, Божественным огнем воспламенившееся, пылало неизреченной любовью к Господу; и Она во всю жизнь Свою осталась преданной как душой, так и телом Своим одному только Богу. Постоянно углубляясь умом в созерцание судеб Божиих, Она не хотела быть ни от кого замеченной в мире сем и через то могла вполне усвоить слова пророка. «Яко сохраних пути Господни; вся судьба Его пред мною» (Пс. 17, 22–23). Все внимание Ее было обращено на воспитание Божественного Своего Сына, Которому Она служила, как смиренная раба, и которого любила, как самая любвеобильная мать, потому и проводила Она всю жизнь в тихом трудолюбии и молитве. Чтобы иметь понятие об образе Ее жизни, посмотрим, как выставляет премудрый Соломон на вид домашний подвиг жены добродетельной. «Таковая, – говорит он, – делает блага во все житие: обретши волну и лен, сотвори благоупотребное рукама своима; препоясавши крепко чресла своя, утвердит мышцы своя на дело, и вкуси, яко добро есть делати, и не угасает светильник ея всю ночь. Локти своя простирает на полезная, и руце свои отверзает убогому, длань же простре нищу; уста своя отверзе мудро, и чин заповеда языку своему». – Так описывает обычаи жены доброй. служащей ему; но о Той, преблагословенной в женах, Которой суждено благоугождать одному Гос поду, Писание говорит: «Ты же предуспела и превознеслася еси над всеми; ложнаго угождения и суетныя доброты женския несть в Тебе. Жена бо разумная благословенна есть; страх же Господень сия да хвалит» (Прит. 31, 12–31).
При сем как не посудишь об осуждении Церкви лукавствующих, которое они наносят Матери Божией за ту жизнь, которую Она будто бы имела после рождества Христова до смерти Иосифа. В последнее время вышла из неправославной Церкви (английской) книга знаменитого профессора о жизни Иисуса Христа, в которой говорит ученый ее богослов: «Обращаясь к разрешению вопроса относительно количества всего семейства Иосифова, жившего в Назарете, и читая в Евангелии от Луки, что Мария родила сына-первенца; в Евангелии Иоанна – что Иисус пришел в Капернаум, Сам и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его; от Матфея – что когда Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним, – мы встречаемся с вопросом: кто были братья Иисусовы? Много трактатов писано было об этом предмете, много споров за происхождение, равно как за имена; но все эти споры основывались только на догадках или на различных противоположных друг другу преданиях». При сем нужно заметить, что православная Церковь, основываясь на древних преданиях, считает Иакова, брата Господня, сыном Иосифа от бывшей его жены, а апостола Иуду с Иосиею и Симеоном – за сыновей Клеопы и Марии, дочери Иосифа и двоюродной сестры Девы Марии. Но неправославная Церковь, не веря преданиям и судя по простому выражению евангелистов, согласному с мнениями народными, признает Матерь Божию не Приснодевою; и потому хвалящийся многим знанием доктор богословия продолжает клеветать на Пречистую Деву, говоря так: «Кроме этих неважных недоразумений, не касающихся, впрочем, личности Спасителя, невозможно найти ни одного темного облачка, которое заслоняло бы собой чисто небесную юность Иисуса в маленьком галилейском городе» (Жизнь Иисуса Христа. Сочинение Фаррара; перевод с английского Матвеева. Москва, 1876, стр. 52–53).
Чтобы сильнее сгустить это облачко и совершенно затемнить им приснодевственный лик Матери Божией, ученые отпадших Церквей останавливают еще неблагомыслящий свой ум на поверхностном суждении сих слов: «прежде даже не снится има; – и не знаяше Ея, дондеже роди Сына своего первенца» (Мт. 1, 18–25). Конечно, целью этих слов было у евангелиста показать необычайность рождения от Девы Сына Божия без участия мужа. Так как событие это было бесподобное и требовало сильного доказательства, то евангелист и подтверждал как бы такими словами: хотя Иосиф к Деве не прикасался, но Она родила Сына, Который был первородный или, что то же, единородный. Ибо слова сии в Писании могли означать одно и то же, как, например, сказано об Единородном Сыне Божием: «и положи первенца Своего высока, паче царей земных». Также и слова «прежде и дондеже» здесь вовсе не относятся к последующей жизни Девы Марии, ибо такое выражение употреблялось в Писании для означения беспредельного продолжения времени. Так, например, сказано было: «Возсияет во днех Его правда и множество мира, дондеже отымется луна» (Пс. 71, 7); «возсияет и не потухнет, дондеже положит на земле суд» (Ис. 42, 4). Или еще сказано от лица Бога Отца: «Седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» (Пс. 109, 1). Из сего ясно видно, что слово «дондеже» не означает предела времени, а указывает на неизменяемость дел, на беспрерывное продолжение мира и седения одесную Бога Отца. Так и Матфей, говоря о рождении Сына Божия от Девы, употребляет слово «дондеже» не по случаю изменения последующей Ее жизни, но для означения неизменного Ее состояния приснодевственного. Ибо и о ковчеге было сказано, что ворон не возвратился в него, «дондеже изсяче вода от земли» (Быт. 8, 7), хотя он и после не возвращался.
И, кроме того, не крайнего ли неразумия потребно, чтобы мыслить неподобное о Той Деве, Которая, услышавши от ангела благовестие о зачатии от Нее Сына, тотчас спросила: «Како будет сие, идеже мужа не знаю?» Вот хотя и была уже обручена Она мужу, однако, сказала: «мужа не знаю», – и этим самым ясно всем нам указала на то, что Она обручена не для брачного союза, что Она решительное имела намерение не знать мужа Своего во всю последующую жизнь; а иначе не для чего было бы и спрашивать: «како будет сие?» Если же так, то возможно ли, чтобы решившая хранить девство навсегда впоследствии не захотела того или была принуждена к тому, чтобы еще родить детей? Если и посреди людей находятся такие, кои неоскверненными от жен остаются до смерти, как и было показано в откровении Иоанну таких девственников 144 тысячи (Ап. 14, 4), то не безумно ли думать, что Дева Мария не могла или не хотела сохранить Себя от супружеского ложа? Неудивительно одно, что и сами зломудрствующие называют сие темным облачком, которое действительно покрывает их самих, отуманивая неблагомыслящий их ум.
Но зачем Иаков и другие называются братьями Иисуса Христа? – говорят разномыслящие. – Спросить бы их: зачем и Сама Матерь Иисусова говорит Сыну: «Се отец Твой и Я искала Тебя» (Лк. 2, 48)? Что же, неужели по тому и нужно судить, что Иосиф не есть мнимый муж Марии, что он настоящий отец Иисуса Христа? Но зачем так сказано? Затем, по всей вероятности, что нужно было до времени многими завесами покрывать происхождение Иисуса Христа, как непостижимое по рождению от Бога Отца, так таинственное и по воплощению от Девы Матери. Для того и в Писании многое говорится сокровенным образом, премудрым и глубокомысленным словом; и чтобы мы не читали его, как простую сказку, Господь велит потому испытывать Писание, углублять свой ум в изречения божественные, ибо в них не все сказано просто, и нельзя их понимать без всякого рассуждения. Вернейшим доказательством, что Иаков и другие не были родные дети Марии Богородицы служит еще и то, что Господь со Креста Своего поручил Ее Своему возлюбленному ученику Иоанну. Если бы были у Нее другие дети, то такой поступок был бы и не нужен, и обиден для них, чего усвоивать кроткому и смиренному Иисусу никак не должно.
