Глава 16
Княгиня Заславская

Есть страхи понятные, рациональные. Рационально бояться высоты: ты ведь тупо можешь упасть и покалечиться! Рационально бояться темноты: в темноте нихрена не видно, можно удариться лбом о дверь или получить пинка от незнакомца за углом. Рационально даже змей бояться: в умеренных и субтропических широтах водятся как минимум гадюки.

А есть страхи странные и непонятные. Например, какого хрена половина жителей средней полосы России боится пауков? Ну, нет в Нечерноземье ядовитых и опасных пауков. С чего визжать и лупить их веником? Даже муравьи куда как более кусучие и зловредные, чем пауки. Нет, если брать регионы, которые располагаются южнее — там и тарантулы всякие, и каракурты, и прочие черти с дьяволами. Тем не менее, арахнофобия по всей Земле процветает, независимо от климата. И на Тверди — тоже.

Никогда не слышал о каких-то особенно жутких карпатских пауках на земных Карпатах в целом и Сколевских Бескидах в частности. На Тверди же Сколе и арахниды были почти синонимами. Почему тут случился выброс именно этой фобии — сложно сказать. Вообще над такими вопросами тут задумывались мало, по крайней мере, на хтонических границах. Может где-то там, в НИИ и МИИ, в опричнинах и столицах, хрен знает…

Местные магнаты — Заславские — крепко держались за свою землю, и, вопреки обыкновению, никакого сервитута на границе с Хтонью не было. Ранее богатый и знаменитый, теперь этот род сохранился в единственной ветви здесь, в окруженной горами карпатской долине. Место это считалось нехорошим, проклятым еще с самого одиннадцатого века, после страшной бойни, учиненной тут войсками князя Святополка Окаянного дружине Святослава Древлянского. Но имелась ли тут в одиннадцатом веке Аномалия, или просто циркулировали в народе бабкины суеверия — источники умалчивают. Плохое, скверное место — и точка.

И я склонялся именно к хтонической теории, потому что где Хтонь — там и магия, а где магия — там и маги. А маги тут — это аристократы. Вот и теперь я глядел на закованных в старинные артефактные доспехи, вооруженных мечами и огнеметами дружинников князей Заславских с грязными измученными лицами и, вдыхая запахи гари и каленого железа, нутром чуял — Хтонь раскрыла свои нежные объятья и присматривается к нам, аки лев рыкаяй и ища, кого бы пожрать. Смотрит прямо из-за затянутых паутиной стволов деревьев, из-за желтых, пожухлых ветвей мрачного ельника. Местных закусок ей было явно мало, ей теперь орчатинку подавай… Подавится! Мы, орки, на вкус противные.

— Вы — подкрепление от Вяземского? — спросил старый воин с длинной седой бородой. — Наконец-то дождались…

Молодые гридни закинули свое диковинное оружие с закрепленными на цевье баллонами за спины и взялись за дубовые бревна перегородивших дорогу рогаток, оттащили их в сторону. Стража не была многочисленной: что-то около десятка, и это — на самой границе Хтони, которая начиналась буквально на соседней обочине! Ситуация казалась мне престранной и насквозь непонятной, но точно можно было сказать одно: Заславские сейчас переживают не лучшие времена.

— Сколько бойцов нам в подкрепление прислал Вяземский? Вы кто — иррегуляры? — тем временем спросил старый дружинник и стянул с головы шлем вместе с подшлемником.

Под головным убором обнаружилась лысина с четкой линией загара посреди лба. Обветренное, красное лицо и розово-бледная кожа макушки представляли собой удивительно контрастное зрелище.

— ЧВК «Орда», сформирована из работников Хтонической самопомощи, может, слыхали? — я не торопился спешиваться, сидел в седле электорбайка, ожидая, пока за моей спиной скапливаются основные ордынские силы. — Нас двадцать тысяч.

— Ять, — у старика даже руки опустились. — Ититьска сила! Гришка-а-а! Ступай в портал, дуй в замок! Двадцать тысяч клыка… Орков! Орда пришла! Это как мы всех кормить-то будем⁈

— За это не переживайте, не знаю, как вас по имени-отчеству, — проговорил я. — Припасов у нас хватит недели на три. Дальше да, дальше будут проблемы. Но не у вас. Мы закроем вопрос за это время и поедем дальше…

— Касьян меня зовут, — сказал седой дружинник. — Боярин Касьян Игнатьич Конский, сотник дружины княгини Заславской. А ты кто таков, орчина? Двадцать тысяч бойцов — это сила грозная, даже если с дубьем на арахнов навалитесь — помощь будет серьезная. Но закрыть… Такое никому не под силу. Может, спецгруппа магов из министерства или — атомная бомба, или сам Государь, не знаю.

Я оскалился и почесал шевелюру, а Бахар Двухголовый, который со своим байком расположился по левую руку от меня, громко заржал. Коля Воронцов соскочил с чоппера и подошел к боярину Конскому. Фамилия, кстати — зачет, ему бы с такой да в полицию какого-нибудь сервитута…

— Я — княжич Воронцов, боевой маг Кавказского опричного полка. Приставлен адъютантом к его превосходительству походному атаману Бабаю Сархану, — и протянул дружиннику свиток с письмом от князя Вяземского.

Почему — свиток? Так личную магическую печать командующего по электронной почте не пошлешь! А чтобы ввести государевы войска в юридику, уведомления по электронной почте недостаточно… И звонка по телефону — тоже. Тем более, когда речь идет об огромной толпе подозрительных орков.

— Бабай Сархан? Резчик? — глаза Касьяна Игнатовича становились тем круглее, чем дальше он читал текст письма. — Это вы, что ли, в Сан-Себастьяне Хозяев Хтони трахаться заставили? Ого-го! Беру свои слова назад, если все арахны друг друга трахать начнут вместо того, чтобы на честной народ кидаться — это можно будет считать закрытием вопроса, да! Но где вас всех разместить-то?

— А в какую сторону у вас Хтонь? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

— Да вот она вся, кур-р-р-рва пер-р-р-рдолена! — злобно, на польский манер выпалил боярин и ткнул пальцем в стену пораженного скверной леса. — Вот она, сука страшная. Бери — не хочу. Возьмете?

Он, наверное, шутил. Но я-то нет!

— Возьмем! — я залихватски махнул рукой. — Орда-а-а-а! Слушай мою команду! Приказываю освободить от зеленых насаждений придорожную полосу на… Апчхидесят метров! Древесину использовать для обустройства лагеря и полевых укреплений! Оружие не убирать, доспехов не снимать… Особое внимание на… Кто у вас тут самый стремный в Аномалии водится, боярин?

— Паучелы, ять… Шелобы! Ну, пауки величиной с человека! Жы-ы-ы-ырненькие, стервы! Бегают со свитой мелких, паучают их, понимаешь ли…

— А? — удивился я. — В каком смысле — паучают?

— Натаскивают на охоту на людей! — охотно пояснил боярин. — Ну, и на нелюдей тоже. Говорю — паучают. Наставничают.

— Дерьмо, — кивнул я и выкрикнул: — Внимание на охренительно здоровенных пауков, соратнички! Стрелять и рубить без команды! За работу, джентльмены, за работу!!!

Юридика представляла собой осажденную крепость.

Город Сколе располагался в живописной долине на берегу реки Опир, окруженный лесистыми склонами Бескид. Хтонь подступала к нему с трех сторон, таясь под кронами деревьев, в мрачных ельниках и буковых чащобах. Железная дорога и автотрасса рассекали Аномалию, транспортное сообщение осуществлялось только благодаря мощным защитным артефактам, напитанным магией Заславских.

Сколе можно было бы считать Оазисом, если бы не безопасная речная сторона. В этом городок был похож на Проспект — находился в полуокружении. Но по субъективным ощущениям — эта юридика не была частью Хтони, как моя сан-себастьянская малая родина. Местные князья крепко давали по зубам тварям столетиями, но в последние несколько годков что-то явно пошло не так.

Высокие каменные стены, кольцо которых окружало юридику, выглядели обветшало. Мотки колючей проволоки на куртинах местами обвисли и заржавели, крыши над галереями казались неухоженными, требовали ремонта. Однако на башнях дежурили пулеметчики, и прожекторы на вертлюгах работали исправно. Службу дружинники несли, но их было явно мало! Если сотник руководил обычной заставой при дороге, это кое о чем говорило.

В сети писали, что Сколе — город с шеститысячным населением. Не было тут шести тысяч, это я точно мог сказать. Когда мы следом за дружинным вездеходом вкатились на байках в город, картина запустения и упадка стала еще более очевидной. Дома — старинные, каменные, трех- или четырехэтажные, возведенные еще в позапрошлом веке, выглядели необжитыми и брошенными, следы человеческого существования можно было заметить, может быть, в половине квартир. Заколоченные окна, неработающая иллюминация… Лица в основном — пожилые или очень взрослые. Ни детей, ни юношей с девушками на улицах не попадалось. Молодые дружинники на дороге, скорее всего, были исключением из правила. А еще казалось, что как такового гражданского населения тут и нет совсем: большая часть местных мужчин и женщин носили военное обмундирование, технические спецовки и комбезы, или даже — тяжелые стальные артефактные доспехи. Все это снова напомнило мне Проспект, но опять — с оговорками.

Здесь люди выполняли свой вассальный долг, тянули лямку на своих господ с некоей мрачной решимостью, а на Проспекте народ в основном валял дурака и наслаждался жизнью. Да, да, драки с тварями и смерти у нас случались довольно регулярно, но, несмотря на это, даже ссыльные сохраняли некое бесшабашное настроение, если не опускались в первые дни до уровня дауншифтеров. Тут же — обстановочка царила гнетущая.

Даже в богатом, барочного вида дворце Заславских, который располагался посреди пышного, ухоженного парка, депрессивное настроение превалировало. Немногочисленные слуги разбегались в разные стороны при виде старого сотника, дружинников и нас — гостей юридики. Ни кошек, ни собак видно не было, вековые деревья мрачно шелестели ветвями, небо хмурилось.

— Мертвые с косами стоят, — сказал я, поднимаясь на высокое крыльцо и входя сквозь тяжелые, окованные металлом дубовые двери, которые открыл мне один из молодых воинов Заславских. — И тишина!

Боярин Конский зыркнул на меня странно, но ничего не сказал. Его явно коробило такое количество орков в оплоте аристократического рода: Бахар, Хурджин, Лурц, Щербатый, Кузя, первообращенные ушлепки из омерзительной шестерки и другие ордынские есаулы шли со мной. Разрешение нам не требовалось: бумага от Вяземского назначала меня комендантом местной Хтони и всей пограничной зоны на пять километров, так что по большому счету и боярин, и все его люди могли мигом перейти в мое подчинение.

Напуганные лакеи открывали двери в длинной анфиладе комнат, мы проходили дальше, дальше — пока в глазах рябить не стало от облупленной позолоты, древних портретов и затейливых канделябров. Наконец открылись последние, вызолоченные двери и мы вошли в церемониальный зал. И я даже сбился с шага, запнулся и остановился от неожиданности, поймав взгляд очень взрослой и очень красивой женщины, которая сидела в бархатном кресле у противоположной стены.

Эти черные глаза лучились энергией! Остановить мужчину движением ресниц? О да, она сделала это. И никакие мои татау ей не помешали! Или помешали? Удивленное выражение, промелькнувшее на ее по-настоящему аристократическом, элегантно состарившемся лице, свидетельствовало как раз о том, что моя реакция на это мощнейшее ментальное воздействие была не совсем такой, как ожидалось.

— Не совсем такой? — женщина вдруг звонко рассмеялась, очень по-девичьи. — Совсем не такой, господин Сархан — вот так будет гораздо более точно!

— Ваша светлость, — сказал я уверенно и сдержанно поклонился. — Княгиня Заславская…

— Ольга Евгеньевна, — царственно кивнула она. — Наконец-то нам прислали орков. Касьян, что за глупости, почему — при дороге? В город, немедленно — в город, пусть занимают пустующие здания! Орки — это лучшее, что могло с нами случиться, учитывая обстоятельства…

Что там за такие сраные обстоятельства, если мы — лучшее? Мои соратнички тоже удивленно переглядывались. Заметив наше недоумение, хозяйка Сколе встала с роскошного кресла, расправила складки тяжелого платья и сказала:

— Ваше превосходительство походный атаман — останьтесь. Касьян — проводите господ офицеров в столовую, пусть их накормят. А далее — займитесь размещением войск в городе, — и сделала безапелляционный жест, который означал, что истина в последней инстанции изречена, и нам, простым смертным, теперь нужно побежать, сверкая пятками и вереща от радости, исполнять ценные указания этой богини в человеческом обличии.

Мои пацаны набычились и пялились в пол. Я всем своим нутром ощущал психическое давление, а потому, предотвращая неприятное развитие событий, сказал негромко, но вполне отчетливо:

— Не-а.

На интеллигентном лице Заславской снова проскользнула удивленная гримаса, та самая, какую я увидел в самом начале нашего знакомства, а потом она прищурилась:

— Вот как? Вы что же, и вправду Резчик, ваше превосходительство? И все эти люди… Орки… Они ведь под вашей защитой, верно?

— Верно. Все это очень верно. А еще верно, что еще одно-единственное неверное действие, которое подвергнет опасности физическое или психическое здоровье любого сотрудника ЧВК «Орда», приведет к непоправимым последствиям, — выпятил нижнюю челюсть вперед я.

— Непоправимым последствиям? — брови ее взлетели вверх. — И каким же? Вы смеете угрожать мне в моей же юридике?

— Формально ваша юридика — это часть тылового района группы армий «Прут». И антихтонической безопасностью здесь заведует ЧВК «Орда». Так что я как комендант Аномалии Сколевских Бескид просто оккупирую ваш городок к какой-то матери, и тогда живые тут позавидуют мертвым!

За моей спиной попробовали дернуться дружинники и Касьян Конский, но магия (а он тоже был магом!) требует гораздо больше времени, чем полдюжины острых железяк у самых ребер и кулак Бахара во рту боярина. Потому раздалось невразумительное мычание, и я продолжил:

— Здесь все будет конфисковано, оттрахано и обоссано, княгиня. У вас под стенами — двадцать тысяч орков, такого не было со времен восстания Небабы и Наливайки, то есть — пятьсот лет. Не стоит щеголять своими ментальными способностями в такой ситуации, хотя они и впечатляющие, признаю.

— Доходчиво, — кивнула аристократка. — Вы умеете быть убедительным и настраивать оппонента на деловой лад. Я бы не хотела быть конфискованой и обоссаной… И оттраханой. Наверное.

На этой фразе она вдруг очень озорно улыбнулась и оглядела с ног до головы сначала меня, а потом Хурджина и Бахара. И дрэдастого борнейского урука она рассматривала гораздо дольше, чем нас обоих вместе взятых. Двухголовый шумно сглотнул, и вдруг покраснел, совершенно нетипичным для него манером встряхнув головой и убирая дрэды с лица. Княгиня снова звонко рассмеялась:

— Командуйте, комендант. Когда закончите — Касьян проводит вас в мои покои, — и вышла вон из зала.

Бахар вынул кулак изо рта боярина, тот некоторое время отплевывался, а потом сказал:

— Суров ты, пан-атаман. Ей укорот мало кто дать может. Командуйте, раз такое дело…

Командовать — не мешки ворочать. Поорав друг на друга и обматюгав один одного по штабной традиции, мы посовещались, и я решил оставить тяжеловооруженный Сан-Себастьянский стройбат имени Омерзительной Шестерки на лесозаготовительных работах: лес вдоль дороги надо было вырубать в любом случае, местные не сделали этого из-за малолюдства. Касьян отрядил полсотни своих дружинников им на помощь для координации и огнеметной поддержки.

Урукскую молодежь отправили на вольный поиск: три сотни малолетних головорезов обещали облазить все хтонические леса и горы на два километра окрест, не особенно углубляясь в Хтонь, и явиться в Сколе с развединформацией. И не сдохнуть. Я пообещал, что найду сраного некроманта, подниму и убью заново каждого из них с особой жестокостью, если хоть одна тупая клыкастая падла позволить себе сдохнуть на первом серьезном задании. Кажется, они прониклись, и Лурц Желтая Майка — стихийный вожак этой банды — поклялся сваливать сразу же, как только они встретят кого-нибудь хотя бы капельку такого же страшного, как я. Да и хрен с ними, в конце концов — одним больше, одним меньше…

Остальные отряды должны были начинать плотно окапываться в Сколе. Судя по всему — этот городок отлично подходил для главной базы Орды здесь, в прифронтовой полосе. Даже железная дорога имелась! Конечно, княгиня была весьма мутной персоной, но я не боялся предательства с ее стороны: Касьян обмолвился, что старший сын местной хозяйки увел младшую дружину и всю тяжелую технику в действующую армию сразу же после манифеста об объявлении войны, так что лояльность Заславских Государю можно было не подвергать сомнению. Кстати, такая ремарка объясняла и некоторое запустение в юридике, пусть и не полностью.

Потому что, если я хоть что-то соображаю, то упоминание СТАРШЕГО сына предполагает наличие еще как минимум одного ребенка, а его я не наблюдал. Как и отца семейства… Спрашивать было как-то неловко, и потому я решил, что разберусь сам, со временем. Но другой вопрос требовал немедленного прояснения, и потому, после решения всех организационных моментов, когда Касьян Конский уже вел меня по очередной анфиладе в княжеские покои, я спросил:

— Так все-таки… Что там по поводу «закрыть вопрос с Хтонью»? Не каждый день поступают такие пожелания…

Боярин дернулся, застыл на месте, ухватил себя за бороду и рявкнул:

— Пускай ее светлость сама! Ух, как меня это достало, а? А-а-а, черт… — он шагнул ко мне и, задрав голову, глянул в глаза: — Знаешь, я бы и в простолюдины переписался, только бы вся эта чертовщина закончилась. Мы тут не особенно расстроимся, если ты Хтонь закроешь и его прикончишь, если честно. Его и эту авалонскую шлюху! Понятно?

— Не-а, — второй раз за сегодня сказал я и пожал плечами. — Да и хрен с ним.

Кого — его? Какая еще шлюха? И причем тут Хтонь? Определенно, для княгини у меня накопился целый список вопросов!