Поучение на день Благовещения Пресвятой Богородицы

Еже от века таинство открывается днесь, и Сын Божий, Сын Человеч бывает; человек бывает Бог, да бога Адама соделает

(Стих. на хвалит., глас 2).

Дивное, недомыслимое умами смертных таинство вспоминает и торжествует ныне святая Церковь: воплощение и вочеловечение Творца веков и миров – Сына Божия. Невместимый Бог вмещается в чистой утробе Богоотроковицы; бесплотный воплощается; безначальный зачинается; неприступный делается приступным; Слово воспринимает плоть; бесконечно великий умаляется и беспредельный определяется; Бог срастворяется с человеками и не стыдится братию нарицати их (Евр. 2, 11). Так, от века, от начала утаенное и Ангелам несведомое таинство открывается ныне, и Сын Божий делается Сыном Человеческим, чтобы, восприняв худшее, т. е. нашу природу, подать нам несравненно лучшее – освящение, обновление и обожение. Благовременно воскликнуть в восторге: да веселится тварь, да празднует весело все естество, т. е. как весь человеческий род, удостоенный такой чести от Бога, так и вся тварь, небо и земля, видя Бога, по безмерному благоутробию снисшедшего к твари и воспринявшего на Себя природу твари, ради ее спасения. О таинство непостижимое, таинство прерадостное и восхищающее всякую духовно разумевающую душу, но вместе и таинство ужасное! Ибо причиной такого снисхождения, такого истощания – наши грехи. Только всеблагому, премудрому и всемогущему Богу возможно было изобрести такое чрезвычайное средство к спасению погибшего человека, и так уничижил Себя для того, чтобы нас исцелить Своим примером от гордости и всяких грехов и научить смирению и послушанию и всякой добродетели. Таинство, говорю, прерадостное и восхищающее душу! Как мы все, братия и сестры, почтены воплощением Сына Божия от пречистой Девы, возвеличены, обрадованы, утешены! С нами Бог: Он стал нашим Ходатаем, Искупителем, Спасителем; Матерь Божия стала нашей Матерью по благодати, Ходатайцей, Заступницей, Покровом. Вообразите, что было бы с людьми, если бы Сын Божий не снисшел так дивно, так благостно к нам, грешным, омраченным, тысячи раз злополучным по причине греха и вражды с Богом! Как человечество было бы бедно, жалко, безотрадно, безутешно при бесчисленных своих бедствиях! А теперь – какое утешение всегдашнее для верующих и кающихся в воплотившемся нас ради Сыне Божием! Он надежда, очищение, освящение и спасение всех кающихся грешников; защита обидимых; утешение всех скорбящих; ободрение унывающих; покой утружденных и обремененных; награда подвизающихся, свет омраченных; сила немощных; Помощник в трудах благих; Споборник в духовных бранях; утеха всех праведных; вечная жизнь всех верующих в Него; Веруяй в Мя, аще и умрет, оживет (Ин. 11, 25), – говорит Господь. Но воплощение Сына Божия есть вместе и таинство ужасное и поучительное, если помыслим, что низвело Сына Божия до такого самоистощания и к чему призываемся и обязываемся мы, люди, воплощением Сына Божия. Со стороны Бога причиной вочеловечения была бесконечная любовь к нам, Его созданиям, любовь Первообраза к живому, словесному образу Своему, падшему, погибающему, ибо мы Его образ; а со стороны нашей – наши грехи, наше ужасное падение, наша неизбежная вечная гибель. Итак, что же от нас требуется вочеловечением Сына Божия? Немедленное, искреннее, нелицемерное и твердое покаяние во всех грехах, исправление сердца и праведная, святая жизнь. Святи будите, яко Аз свят есмь Господь Бог ваш (Лев. 19, 2). Изыдите от среды развратных и отлучитеся, и нечистот не прикасайтеся: и Аз прииму вы, и буду вам во Отца, и вы будете Мне в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель (2 Кор. 6, 17–18). Что именно этого требует от нас Господь Иисус Христос, т. е. святости и правды, вы можете убеждаться в том каждый день самой молитвой Господней Отче наш, в которой Он, Господь, учит нас прежде всего молиться о том, чтобы нам свято и праведно, по воле Божией, а не по своей жить: да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Лк. 11, 2–4; Мф. 6, 9—10). Итак, вот какую непременную обязанность налагает на нас, братия и сестры, воплощение Сына Божия: жить праведно и свято, благоговейно и честно и удаляться от всякого греха, от всякой неправды и нечистоты. Иначе мы будем недостойны Сына Божия и Царствия Его и приготовим себе тягчайшее осуждение и здесь, и в вечности. Аминь.

Слово в день Успения Пресвятой Богородицы

Воспою радуяся Тоя успение

(Ирм. пес. 1).

Братия, что это значит, что Церковь кончину Божией Матери называет не смертью, как обыкновенно мы называем кончину людей, а успением, или – что все равно – успокоением или мирным сном, и не только не скорбит, не плачет при гробе Ее, а, напротив, поет радостные, торжественные песни Ее исходу? То, что Преблагословенная Матерь Господа в самом деле не умерла, как обыкновенно умирают люди, а как бы уснула ненадолго мирным сном после тяжких скорбей жизни и что гроб Ее, бывший для Нее дверью к Небесному Царствию, скрывает в себе много радости для христианина; из этого гроба, как и из гроба воскресшего Господа, веет и на нас небесным нетлением, или лучше сказать – этот гроб непреложно обещает и нам бессмертие по душе и нетление по телу, истребляя в нас страх смерти. Слава Победителю смерти, Господу Иисусу! До пришествия Его смерть была очень страшна для человека потому, что она похищала свои добычи безвозвратно, а средств избавиться от нее никаких не было, так как грех, которым сильна была смерть, разливался подобно морскому наводнению и остановить это наводнение ничто было не в силах; между тем знали, что люди, похищенные смертью, как пленники содержались там, куда они обыкновенно отходили после смерти. Было, правда, два-три примера, что двое из людей вовсе не испытали смерти, а один молитвой и слезами получил отсрочку у нее тогда, как она совсем было занесла уже на него убийственную руку, и ей не велено было касаться его еще пятнадцать лет. Но что значили эти два-три примера в сравнении с миллионами людей умиравших? То же, что капля в океане. Притом последний пример не был совсем утешителен для людей потому, что царь Езекия не мог же совершенно избавиться от смерти, а только вымолил себе отсрочку от нее, а первые два – Енох и Илия – считались неподражаемыми по святости жизни, за которую они были живыми взяты на небо. Что же видим теперь, после явления Господа во плоти нашей и после победы, одержанной Им над грехом и смертью? Весь ужас смерти исчез; она сделалась как бы мирным сном, после которого настанет радостное утро всеобщего воскресения. По мере того как каждый из нас побеждает еще живущий в нас грех, а теперь даны нам все средства побеждать его (2 Петр. 1, 3), исчезает и страх смерти так, что торжествующие победители греха с радостью встречают ложе смерти и уже не умирают, а точно засыпают мирным сном. «ныне, – говорит св. Златоуст, – Господь сокрушил врата адовы и самое лице смерти истребил. Но что я говорю: лице смерти? Даже самое имя смерти изменил; ибо она теперь называется уже не смертью, но успокоением и сном». Самый очевидный пример торжества над смертью видим мы в Пречистой Матери Господа. Она склонилась во гробе только для краткого отдохновения плоти. Говорим, для краткого, потому что, по свидетельству предания, на третий день после Ее смерти уже не найдено во гробе пречистого тела Ее; оно воскрешено и взято было на небо, где вместе с душой стало наслаждаться блаженством небесным. За Божией Матерью видим апостолов и мучеников, которые встречают смерть с радостью, как величайшего друга, который взамен скоропреходящих благ настоящего мира или взамен его бед и скорбей дарствует им вечные радости Царствия Небесного. За ними видим всех святых, которые смотрели на смерть также с радостью, видя в ней конец земных трудов и начало небесной славы. Святая Церковь старается и в нас поселить такое же бесстрашие к смерти, увещавая нас прогонять страх ее постепенным искоренением в себе грехов, и своих мертвецов она не называет теперь иначе, как усопшими, т. е. как бы уснувшими, потому что бессмертная жизнь в будущем веке так теперь для нас несомненна и право наше на нее так верно, что мы не можем или не должны иначе смотреть на смерть, как на сон. Слава бесконечно благому Богу! Прежде над мертвецами долго и безутешно рыдали и даже повелевалось прямо над мертвецами источать слезы: чадо, – говорит богопросвещенный мудрец, – над мертвецом источи слезы, и якоже зле страждущ начни плач… Горек сотвори плач, и рыдание тепло, и сотвори сетование, якоже ему достоин (Сир. 38, 16–17); а ныне вместо надгробного рыдания мы поем песнь: аллилуиа или хвалите Бога, восхваляя Божественную премудрость и благость, которая смерть сделала переходом к бессмертию.

Братия! Звания небесного причастницы, вы видели на иконе всечестного и славного Успения Богоматери, как Она мирно почивает: какое спокойствие и отражение небесной радости на Ее лике! Это точно сон, краткий переход от земли на небо. Поучимся же и сами рачением к добродетели и презрением к пороку сделать смерть свою мирным сном. Доколе будет царствовать в нас грех, дотоле будет страшна для нас и смерть, потому что точно, смерть грешников люта (Пс. 33, 22). Грех есть причина смерти: оброцы греха, сказано, смерть (Рим. 6, 23).

Будем же посильно побеждать в себе грех, как причину смерти. Побеждать его только сначала весьма трудно, а потом будет и легко и сладостно, так как по мере увеличения страданий, причиняемых борьбой со грехом, будет увеличиваться и утешение Христово (2 Кор. 1, 5) в нас, и Господь, сказавший, что иго Его благо и бремя легко (Мф. 11, 30), верно, сделает легкими и животворными и труды подвижников. Притом, что достается трудом, то дороже ценится и тем мы больше наслаждаемся. Мы для трудов и созданы, а не для неги и бездействия. Да, небесная слава, конца не имеющая, без сомнения, и стоит посильных трудов целой жизни. Это несравненное блаженство, это царство славы даром не дается. Царство Небесное, сказано, нудится, т. е. силой приобретается, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12).

Не от того ли мы так ленивы побеждать в себе страсти и злые наклонности, что в нас слаба вера в жизнь будущего века? Но она так же несомненна, как настоящая жизнь наша. Разве Тот, Кто дал нам начаток жизни здесь, на земле, не даст нам полной, совершенной жизни на небе? Да, это неизбежно должно быть, и этому труднее не быть, чем быть. И в этом уверяет нас неложное Слово Божие: Вси сущии во гробех, – говорит оно, – услышат глас Сына Божия, и, услышав, оживут, и изыдут, сотворшии благая, в воскрешение живота: а сотворшии злая, в воскрешение суда (Ин. 5, 28–29).

Братия! Вечная жизнь за гробом не подлежит никакому сомнению. Но также не подлежит ни малейшему сомнению, что она может быть двоякая: для праведников – блаженная, а для ожесточенных грешников – мучительная. Смерть есть предел, граница между настоящей и будущей жизнью, и мы не знаем, далеко или близко она от нас. Будем готовы всегда стать на эту грозную границу между двумя жизнями. Аминь.