Две слезы для Симеона

«О Боже, как долго длится эта жизнь. Господь был щедр ко мне, столько событий произошло в этой моей земной жизни, что я не могу все их вспомнить. Лишь некоторые удалось мне записать. И эту книгу я вскоре тебе передам. А ты её будешь с собой носить и сделаешь то, что тебе небо подскажет. Может быть, тебе явится сам отец Савва, во сне или в жизни, телесно. И ты его послушай и поступи так, как он тебе скажет». Так, глядя из монастырского двора на прекрасные луга вокруг монастыря, говорила мать Анастасия сестре Феодоре. И вдруг схватила её за правую руку и задержала её в своей деснице:

«Надеюсь, ты поняла, что я стараюсь, чтобы ты меня заменила и до лета стала игуменьей».

Феодора взглянула в глаза Анастасии, будто хотела навсегда их запомнить такими, какие они сейчас:

«Недостойна я этого, матушка. И не потому, что не хочу или отказываюсь от такого послушания, а потому, что я бы не смогла руководить не только монастырём, но и в церковь привести столько людей, сколько тебе удалось добавить в Божье стадо за эти прошедшие четыре года».

Мать Анастасия, понимая её чувства и желания, постаралась объяснить: «От послушания, сестро моя, не отказываются. Это тебе говорю не я, этого от тебя требует всё, что в тебе есть такого, что поддерживает мой выбор. Ты здесь всеми уважаемая, и после меня самая старшая и самая образованная. Ты знаешь эту жизни, как знаешь и ту, другую, жизнь в мире, среди мирян и дворян. Ты будешь игуменьей, которую запомнят в этом крае Рашской земли. Ты будешь живым свидетелем ещё более крупных событий, чем те, которые я пережила. И доживёшь до более глубокой старости, чем я».

Феодора немного помолчала, и ясно поняв наказ своей игуменьи, кивком головы подтвердила, что ни в чём ей не хочет перечить.

«Спасибо тебе, матушка Анастасия. Мне ясно, что происходит всё так, как ты говоришь, и я буду послушной, как и другие сестры, и народ, который приходит сюда. От твоего ока ничто не может укрыться. Ты видишь даль, через твоё око течёт Дух Святый, который всё знает и перед которым не существует ничего тайного и неизвестного. И я счастлива, что меня Всевышний наградил тем, что я все эти годы провела с тобой. И каждый следующий день нёс мне ещё одну бóльшую радость, чем предыдущий. И я радуюсь всему, что ты сказала, а как игуменья, если Бог даст, постараюсь поступать мягко и уверенно, правильно и справедливо, как и ты, и обе твои предшественницы. Чтобы никому и ничему не принести вреда, и каждому быть другом, в котором они всегда найдут утешение, подобно тому, как и мы его получаем в храме».

Когда Феодора это произнесла, мать Анастасия её поцеловала и оставила во дворе, а сама ушла в свою келью. Она чувствовала, что скоро произойдет что-то важное. Стоя перед иконой Богородицы, она вспомнила слова Саввы, что приблизилось окончание земного пути отца Симеона. Из глаз её скатились две крупные слезы, она сделала два шага к окну и посмотрела в пространство между вершинами гор и небес. Ну вот, так, по этому поднебесью, вскоре, поднимаясь к Небу, пролетит душа одного великого Божьего подвижника, в прошлом Немани, а перед Богом – монаха Симеона. И только она это подумала, приметила тех двух белых голубей, взлетающих с крыши церкви. Сначала они сделали несколько кругов над узкой, а затем над более широкой частью монастырского двора. Затем они расширили круг и над храмом Святого Николая, а Феодора, которая вошла в келью, прошептала про себя, что чувствует запах ладана и благоухание, которое поступает откуда-то снаружи. Мать Анастасия видит на небе и два ей известных образа, Симеона и свой. Тот первый голубь нёс образ её правителя всё ближе к небу, а другой медленно, как бы отставая, летел следом. За ними оставался беловатый след света и аромата, который видели и почувствовали и в своих дворах, и в своих домах все те, кто жил дальше от правого берега Косаницы и недалеко от места впадения этой речушки в Топлицу. Позже будут говорить, что всё это почувствовали и те, кто живёт возле Копаоника, Радан-горы и горных ущелий вдоль берегов Ситницы на юге и Ибра в сторону Моравы. Свет и аромат поднимались и опускались в землях Раса и далее от Хвосно, от Скопля и горных вершин, долин, озёр и рек, которые в своём течении несли эту необычную картину, увеличивая её, всё дальше, морями, и гораздо более широкими пространствами.

В ту же ночь мать Анастасия увидела голубя и голубку с обручальными кольцами – её и Немани – на лапках. И вдруг какая-то большая, светящаяся птица увела голубя ввысь. Голубка осталась одна и опустилась на церковь. Но ненадолго, потому что она села на колени Анастасии. Когда та хотела её погладить, голубка прислонила головку к её рукам и перестала дышать.

Она проснулась и увидела отблеск зари на вершинах Радана, над той частью неба звезда Денница посылала свой свет в направлении Копаоника, ближе к башням Раса и куполам храма в Студенице.

Самое необычное скопление людей

13 февраля 1200 года, накануне Сретения, праздника, отмечающего встречу Старца Симеона с новорождённым Богомладенцем в Иерусалимском храме, небо было ясным. Игуменья Анастасия встала раньше всех в монастыре и как только оказалась перед храмом, велела монахине Магдалине ударить в колокол. Было это до утренней молитвы, звон разносился по холмам Топлицы к вершинам Копаоника.

Монахини переглянулись, впервые в Сретение звонили так рано, гораздо раньше службы.

Что случилось – спрашивали они себя, а ответ стал им ясен, когда они увидели Анастасию перед воротами монастыря. Они поняли, упокоился самый великий правитель, который был у этого народа, и наверняка один из самых больших молитвенников православной веры, отец Симеон.

Утренняя молитва больше напоминала панихиду.

В церковь вошли и монахи из монастыря Святого Николая. Никто ничего не произносил, все сгрудились около алтаря, и с самым большим молитвенным вниманием обращались к Господу, молясь Ему за душу Немани, то есть брата Симеона.

Перед церковью собралось много народа. Мало кто что-то говорил или спрашивал. И им было ясно, что упокоился самый выдающийся из рода этого народа. Мать Анастасия ничего не говорила, она и дальше молча стояла перед алтарём. А когда пошла назад, встретилась с монахами и с женщинами и мужчинами из этого края, которых она узнала, помогая им в несчастьях.

«Это самое необычное собрание людей, которое я вижу. Никогда, даже во время служения матушки Параскевы, не случалось, чтобы люди пришли только потому, что услышали звон колоколов, не зная, что случилось», – шепнула сестра Сара монахине Магдалине.

«Ясно им, что в Хиландаре упокоился отец Симеон. Они это ощущают всем своим существом, они стали верующими, и им тяжело узнать об уходе великого брата. Они знают, что он их больше не защитит, когда уйдёт к Богу, так, как мог им помочь здесь, будучи правителем и монахом».

«И я так думаю, сестро Саро. Меня беспокоит, что я изо дня в день вижу, как просто тает матушка Анастасия. Что мы будем делать без неё? Кто нам здесь будет и мать, и игуменья, и более того, такая тёплая, а может, ещё более заботливая, чем наши родные матери. Кем мы будем восхищаться, когда она упокоится?»

Во время такой беседы и застал их купец Никола. Он торопился поцеловать руку матушке Анастасии и передать ей весть, которую он утром услышал в Расе. Он был погружён в печаль, казалось, будто ему нужна помощь, чтобы идти, чтобы держаться прямо. Когда он увидел игуменью, он поцеловал ей руку и спросил:

«Скажи мне, матушка, что теперь с нами будет? Кто нас защитит?»

«Не надо так, Никола. У нас есть правитель на земле, есть Правитель и на небе. Ничего и никого, кроме Бога, не бойся. Всё идёт по Божьему попущению, да и небо радуется, когда туда переселяется хороший человек».

«Чем могу тебе помочь?», – снова спросил Никола.

«Ничем, брате, помолись за душу отца Симеона, вернись домой, передай привет твоим. А если увидишь и Стефана, передай и ему большой привет от меня. Скажи ему, чтобы радовался, как и я радуюсь дивному Божию творению. Отец Симеон, а ранее правитель Неманя, был Божие творение, руководимое Божией волей. Велика наша радость, что мы это теперь, когда он отошёл к своему Небесному Отцу, можем уверенно сказать. Вот я и радуюсь, и скажи моему сыну, чтобы и он был таким».

Попрощавшись, она отошла и нашла Евфимию. Та стояла на коленях, молилась за упокой души своего отца, и слёзы заливали ей глаза. Мать Анастасия её поцеловала и сказала ей те же слова, что и купцу Николе:

«Дитя моё, не печалься. Земная смерть – это переход к жизни вечной. И возьми, Господи, и мою душу к себе как можно скорее. Твой отец своими делами и народ, и века сделал своими должниками. Что бы было, если бы было по-другому? Если бы у него в душе не было Бога, а в сердце – своего народа и сербской земли. Радуйся, отец Симеон предстал перед Господом, Которому принадлежал с самого начала, вот и Господь радуется, что вернул Себе дивную душу великого воина мечом и воина духом».